Въ Царскомъ Селѣ.
правитьДавно… о, какъ давно, въ аллеѣ этой темной
У сумрачныхъ руинъ, дремавшихъ въ тишинѣ,
Впервые ласкою и робкою, и томной
Твои глаза блеснули мнѣ.
Съ тѣхъ поръ я былъ и тамъ, гдѣ Эльбруса вершины
Глядятъ, угрюмыя, въ небесныя равнины,
И тамъ, гдѣ звѣздные лучи
Везувій золотятъ и пѣну водъ, и скалы,
И тамъ, гдѣ пѣснями прозрачные каналы
Гремятъ въ лазоревой ночи.
Гдѣ дремлетъ рядъ дворцовъ, гдѣ левъ святого Марка,
Гдѣ тихо гондолы скользятъ…
И лишь вчера опять въ тѣни родного парка
Блуждалъ я, трепетомъ объятъ.
Все тотъ-же онъ, мой паркъ. Въ часъ влажной непогоды
Все такъ-же плачетъ онъ о пышной старинѣ,
Въ немъ тѣ-же зыблются серебряныя воды
И дремлютъ статуи въ пустынной тишинѣ.
Изъ мглы минувшихъ лѣтъ мнѣ въ этотъ вечеръ лунный
Твой голосъ все звучалъ, какъ арфы мнострунной
Тоскующій призывъ; изъ мглы минувшихъ лѣтъ
Домчался до меня прощальный твой привѣтъ.
И вдругъ — то не былъ сонъ, навѣянный упорной
Мечтою о быломъ, ни бредъ души больной —
Въ глубокомъ траурѣ, нежданно, тѣнью черной
Пришла ты тихо предо мной.
И я хотѣлъ сказать: «Послушай, — на мгновенье
Остановись, дай руку мнѣ, взгляни;
Прости мою вину; да осѣнитъ забвенье
Обиды старыя. Вѣрь, прежнее волненье
И нѣжность — вновь во мнѣ, какъ въ молодые дни.
По комъ твоя печаль? Скажи»…
Но недвижимо…
И молча созерцалъ твой милый образъ я.
Ты тихо въ сумракъ шла и — чудилось — незримо
Скользила за тобой и молодость моя.
Опять я одинокъ… Темнѣлъ эфиръ бездонный--
Уже летѣла ночь. Гасъ вечеръ благовонный…
Ф. Червинскій
Деревья дремлютъ недвижимо
Въ лучахъ заката золотого…
О, сколько ихъ, тѣней былого,
Въ вечерній часъ проходитъ мимо!
И ты со мною, другъ мои дальній,
Съ пытливымъ взглядомъ глазъ лучистыхъ,
Съ улыбкой строгой и печальной
И прелестью порывовъ чистыхъ…
Года летятъ — мечты блѣднѣютъ,
Летятъ, дыханьемъ смерти вѣютъ
На пламя вдохновенныхъ думъ,
И покоряютъ юный умъ,
И чуткой властвуютъ душою, —
И ты сливаешься съ толпою…
Такъ своенравная волна
Вздымается надъ бездной синей
И мчится влажною пустыней,
Отваги радостной полна.
Но масса водъ нѣмыхъ сильна:
Послѣдній стонъ — и пѣной бѣлой
Вдругъ разсыпается она,
Сливаясь съ ширью онѣмѣлой.
Ѳ. Червинскій.
Померкъ горячій день. Широкой пеленой
Повисъ сѣдой туманъ надъ медленной рѣкой,
Едва сребримой звѣздными огнями.
Разрѣзывая гладь журчащихъ тихо водъ,
Какъ чайка бѣлая скользитъ нашъ пароходъ,
Охваченный дрожащими тѣнями.
Какъ жаждалъ видѣть я таинственный просторъ
Серебряной рѣки и дальній очеркъ горъ,
И вѣчный небосклонъ, горящій синевою!
Но не дрожитъ душа восторгомъ молодымъ,
Надежды робкія развѣяны, какъ дымъ,
Какъ стая облаковъ, испуганныхъ грозою.
И въ городъ сумрачный летятъ мечты мои,
Гдѣ муки я таилъ обманутой любви,
Любви, не знающей забвенья,
Гдѣ спятъ мои друзья на кладбищѣ глухомъ,
Гдѣ подъ грозой борьбы съ ничтожествомъ и зломъ
Рождались черныя сомнѣнья.
Ѳ. Червинскій.