I.
Крѣпость.
День догорающій
Сказкой ласкающей
Смотритъ на міръ съ высоты.
Краски закатныя,
Сны невозвратные,
Свѣтлое царство мечты…
Крѣпость гранитная,
Хмурая, скрытная,
Рада ли ты?
Кто-жъ тамъ, за плитами,
Мохомъ покрытыми,
Долго и страшно молчитъ?
Кто тамъ, покинутый,
Въ сумерки кинутый,
Ночью безсмѣнною скрытъ?
Крѣпость гранитная,
Хмурая, скрытная,
Тайну хранитъ.
Кто тамъ, за башнями,
Темными, страшными,
Кто тамъ, подъ грудой камней?
Видятъ ли плѣнные
Эти мгновенныя
Смѣны закатныхъ огней?
Крѣпость гранитная,
Хмурая, скрытная,
Стала темнѣй.
Тѣни раскинулись,
Выросли, двинулись,
Гонятъ все свѣтлое прочь.
Тѣмъ, кто за башнями,
Темными, страшными,
Какъ имъ, плѣненнымъ, помочь?
Крѣпость гранитная,
Хмурая, скрытная,
Встрѣтила ночь.
Крѣпостью скрытые,
Но не забытые,
Взятые ночью отъ насъ,
Вѣрьте: надъ плитами,
Мохомъ покрытыми,
Грянетъ полуденный часъ.
Крѣпость гранитная,
Хмурая, скрытная,
Выпуститъ васъ…
II.
Проклятіе.
Взяли всѣхъ, одного за другимъ.
Я съ тревогой вокругъ озирался,
Я бѣжалъ, безпокойствомъ тяжелымъ томимъ,
И по улицамъ мрачнымъ и жутко-глухимъ
Девь и ночь неустанно скитался.
Никого!
Даже воздухъ тлетворнымъ дыханьемъ своимъ
Вы повсюду кругомъ отравили;
Вы за мною гнались по пятамъ,
Вы повсюду за мною слѣдили,
Вы меня въ западню заманили
И, цѣпями сковавъ по рукамъ и ногамъ,
Вы, какъ волка, меня затравили.
Вы средь ночи схватили меня.
Грудь тупыми ножами, смѣясь, разорвали
И при трепетномъ свѣтѣ огня
Вплоть до бѣлаго дня
Сладострастно ея глубины оскверняли.
Я глубоко подъ раненымъ сердцемъ своимъ
Схоронилъ дорогую мнѣ тайну,
Но рукой похотливой--случайно--
Вы ее отыскали подъ нимъ…
Я рыдалъ.
Будьте-жъ прокляты вѣчнымъ проклятьемъ!
Пусть преслѣдуютъ васъ до послѣдняго дня
Слезы гнѣва и скорби въ глазахъ y меня!
Пусть сожметъ васъ объятьемъ, —
Какъ объятьемъ огня, —
Голосъ скорби моей, голосъ гнѣва, кляня:
«Будьте прокляты вѣчнымъ проклятьемъ!»
III.
За рѣшеткой.
…Смотрю сквозь рѣшетку въ окно.
Пожаромъ горятъ облака.
И сердце пожаромъ полно.
И дума моя далека.
Разсѣять бы ужасы тьмы,
Желѣзо рѣшетки разбить
И вырваться прочь изъ тюрьмы,
И вмѣстѣ съ любимою быть…
Къ любимой неслышно войти
И молча въ глаза заглянуть,
И, вспомнивъ о долгомъ пути,
Свободною грудью вздохнуть…
…Чуть видно во мракѣ окно.
Погасли вдали облака.
И въ сердцѣ усталомъ темно.
И дума моя далека.
IV.
Подъ Новый годъ въ тюрьмѣ.
Въ эту ночь гдѣ-то тамъ, за стѣной,
За стѣной, гдѣ мы были когда-то,
Лишь погасли пожары заката,
Люди праздникъ привѣтствуютъ свой.
Люди ждутъ темноты полуночи,
Люди встрѣтятъ родившійся годъ.
Позабудутъ, что время — какъ кротъ,
Что ихъ жизнь стала на годъ короче…
Ускоряютъ во мракѣ шаги.
Будетъ праздникъ. Раскроютъ объятья.
Губы скажутъ невѣрное «братья».
Сердце тихо подскажетъ: «враги».
Гдѣ-то стонъ. Кто-то ножъ свой отточитъ.
Кто-то брошенъ въ нѣмую тюрьму.
Окна города смотрятъ во тьму,
И надъ городомъ вьюга хохочетъ.
V.
Дума пролетарія.
Если встрѣчу угрюмыхъ и блѣдныхъ дѣтей,
Утомленно глядящихъ въ холодное небо, —
Эти дѣти мои: безъ пріюта, безъ хлѣба,
Безъ надежды хоть разъ улыбнуться свѣтлѣй.
Если вижу, что небо родной стороны
Алымъ заревомъ вѣщихъ пожаровъ залито, —
Это близкіе мнѣ, это братья убиты,
И жилища убогія ихъ сожжены.
Если слышу, что вотъ человѣкъ-полузвѣрь
Овладѣлъ, какъ добычей, дѣвическимъ тѣломъ,
Я, блѣднѣя, шепчу: эту дѣвушку въ бѣломъ
Я невѣстою звалъ. Вижу трупомъ теперь.
И когда говорятъ мнѣ, волнуясь, крича,
Что еще на кого-то надѣты оковы,
Что еще чье-то сердце замолкнуть готово
Подъ невѣрной, трусливой рукой палача, —
Я молчу, я не знаю, гдѣ правда, гдѣ сонъ,
И душа неотвязнымъ вопросомъ томится:
Эта казнь — надо мной иль надъ нимъ совершится?
Это я отомстилъ? Это я — или онъ?
1.
Пугливо вздрогнулъ мостъ подъемный.
Часы собора полночь бьютъ.
Во тьмѣ оконченъ черный судъ
И скрытъ надежно ночью темной.
Минуетъ ночь — рукой наемной
Святую женщину убьютъ.
Боязнь во взорахъ ихъ чернѣла,
Надъ ними рѣялъ блѣдный страхъ,
Когда въ ослѣпнувшихъ стѣнахъ
Они свершили злое дѣло.
Она одна не поблѣднѣла —
Ихъ обреченный на смерть врагъ.
Не надо словъ — теперь безплодныхъ.
Упреки, просьбы, слезы? — Прочь!
Никто не въ силахъ ей помочь,
Она вдали отъ всѣхъ свободныхъ.
Она во власти стѣнъ холодныхъ.
Предъ нею — смерть и съ нею — ночь.
II.
Чернѣетъ островъ въ дымкѣ мутной,
Молчитъ молчаньемъ гробовымъ,
И тѣни носятся надъ нимъ,
И съ ними бродитъ ужасъ смутный.
Но тихъ покой ея минутный
Передъ покоемъ вѣковымъ.
Сейчасъ за сумрачной рѣшеткой
Блеснутъ разсвѣтные лучи.
Заплачутъ звонкіе ключи.
Все ближе, ближе. Мигъ короткій —
И къ жертвѣ медленной походкой
Войдутъ нѣмые палачи.
На плитахъ ляжетъ свѣтъ заемный.
Рѣка застынетъ въ серебрѣ.
На многовидѣвшемъ дворѣ
Угрюмо встанетъ призракъ темный.
Ея враги рукой наемной
Ее задушатъ на зарѣ.