Когда-то, бѣдная, она меня любила;
Бывало, помню я, со мной наединѣ,
Она не разъ, сквозь слезы, говорила:
«Прійдетъ пора, забудешь обо мнѣ
И, можетъ-быть, другую ты полюбишь;
Но, вѣтренный, ты и ее погубишь».
И что жь? Я позабылъ подругу прежнихъ дней,
Я позабылъ условленныя встрѣчи
Въ густой тѣни запущенныхъ аллей,
И сладкія любви тревожной рѣчи…
Но, Боже мой! когда бы снова могъ
Я увидать ее хоть на одно мгновенье —
Съ тревожной робостью склонясь у милыхъ ногъ,
Я бъ вымолилъ у ней моей винѣ прощенье.
Съ раскаяньемъ смирившись передъ ней,
Слезами радости обливъ ея колѣни,
Я бъ выслушалъ порывъ разгнѣванныхъ рѣчей
И затаилъ въ душѣ заслуженныя пени.
В. СОЛОНИЦЫНЪ.
Знакомаго голоса звуки,
Вы ль, чудные, слышались мнѣ,
Вечернею тьмой, въ тишинѣ,
Исполнены горестной муки?
Такъ, вы это — я угадалъ
Тотъ голосъ, когда-то мнѣ милый;
Не разъ я, душой не остылый,
Тѣмъ звукамъ съ отрадой внималъ.
И нынѣ на голосъ печальный
Откликнулось сердце мое,
И вспомнилъ я слезы ея
И мигъ разставанья прощальный;
Я вспомнилъ, какъ страшно-блѣдна,
Холодныя руки ломая,
Рыданьемъ слова прерывая,
Меня цаловала она.
Но нынѣ тѣхъ звуковъ значенья
Не понялъ я: были ль они
Про прежніе счастія дни
Невольнымъ полны сожалѣньемъ?
Какъ мнѣ, не пришло ли и ей
На память со мною прощанье?
Иль, можетъ, иныя страданья,
Иныхъ, мнѣ безвѣстныхъ, скорбей,
Ей сердце тревожили муки?
Но все же вы сладостны мнѣ,
Вечернею тьмой, въ тишинѣ
Знакомаго голоса звуки.
В. СОЛОНИЦЫНЪ.
Лишь вспомнишь утрату
Надеждъ и мечтаній —
И сердце стѣснится
Отъ прошлыхъ страданій;
Но въ памяти вспыхнутъ
Счастливыхъ дней грёзы,
И брызнутъ невольно
Отрадныя слёзы;
И сквозь нихъ улыбка
Нежданно заблещетъ,
И радостно сердце
Въ груди затрепещетъ.
Такъ послѣ мгновенно
Утихнувшей бури —
На небѣ тоскливомъ
Не видно лазури.
Лишь по небу мчатся *
Послѣднія тучи
И гонитъ — отсталыхъ —
Ихъ вѣтеръ летучій.
Но солнце проглянетъ
Сквозь дождичекъ рѣдкій —
И вспыхнетъ росинка
На липовой вѣткѣ.
Умолкнувшихъ птичекъ
Веселая стая
Поднимется къ небу,
Поля оглашая.
Пышнѣй развернется
Цвѣтокъ полусонный
И воздухъ повѣетъ
Росой благовонной.
В. СОЛОНИЦЫНЪ.
Ты требуешь, чтобъ не былъ я ревнивъ,
Чтобы ни взглядомъ, ни единымъ словомъ
Я не смущалъ твоей улыбки милой,
Когда соперникъ мой, и веселъ и счастливъ,
Тебѣ слова любви нашептываетъ страстно,
Когда, въ бесѣдѣ съ нимъ, внимательный твой взоръ
Бываетъ оживленъ прямымъ любви блаженствомъ…
Нѣтъ, невозможнаго ты просишь у меня:
Вѣдь я тебя люблю и за тебя боюсь…
Какъ не хранить того, что намъ всего дороже?
Не такъ ли ласточка гнѣздо птенцовъ своихъ
Скрываетъ, робкая, подъ кровлей селянина?
Не такъ же ли зеленый кустъ жасмина
Головку пеструю роскошнаго цвѣтка
Межь листьевъ прячетъ отъ нахальныхъ роевъ
Летучихъ пчелъ, и будто бы боится,
Чтобъ вѣтеръ вольный буйно не разнесъ,
До времени, его дыханій ароматныхъ,
Чтобъ въ полдень жаркій яркое свѣтило
Лилейныхъ лепестковъ и вѣнчика его
Своимъ лучомъ горячимъ не спалило?
В. СОЛОНИЦЫНЪ.
Я ЛЮБЛЮ.
правитьЯ люблю, я люблю…. но не дѣву люблю:
Я люблю невещественный призракъ.
Жизни здѣшней въ немъ нѣтъ; онъ не дышетъ какъ мы:
Онъ небесною жизнію дышетъ.
Ночь покровомъ своимъ осѣнитъ небеса,
Онъ ко мнѣ прилетаетъ съ улыбкой;
Но лишь утра зарей обольется земля,
Онъ меня покидаетъ съ тоскою.
Очарованъ я имъ, пришлецомъ неземнымъ,
Его видомъ прекраснымъ и гордымъ…
Какъ величественъ онъ, этотъ милый мой гость,
Этотъ чудный, таинственный призракъ!
Его очи блестятъ, его очи горятъ,
Словно звѣзды на лонѣ небесномъ;
Но они леденятъ мою жаркую кровь
Неподвижнымъ, задумчивымъ взглядомъ.
И, ласкаясь къ нему, я порою боюсь
Прикоснуться къ рукѣ его блѣдной:
Что-то странное въ немъ, противъ воли меня
То влечетъ, то опять удаляетъ.
На лобзанья мои, на привѣты мои
Отвѣчаетъ онъ жаркою лаской;
Но ни слова онъ мнѣ, изъ таинственныхъ устъ,
Никогда, никогда не промолвитъ.
Разставаясь со мной, въ безъизвѣстную даль
Онъ зоветъ меня мчаться отсюда;
Но нѣтъ силъ у меня: я за нимъ не могу
Улетѣть въ неземную обитель.
Кто же онъ? кто же онъ, этотъ тайный мой другъ,
Что мнѣ ласки свои расточаетъ?
Я не вижу ли въ немъ, въ пришлецѣ неземномъ,
Моей матери чистую душу?
С.
ДИТЯ-НИМФА.
правитьОна почти дитя, но ужъ въ ея очахъ
Горитъ огонь тревогъ, любви и нѣги,
И сыплются на грудь златыхъ кудрей побѣги,
И поцѣлуй пылаетъ на устахъ.
Румянымъ вечеромъ, на играхъ нимфъ стыдливыхъ,
Какъ ласточка она порхаетъ среди никъ
И, будто невзначай, рукою шаловливой
Срываетъ ткань съ лилейныхъ плечъ своихъ
И съ груди дѣвичьей, и быстро убѣгаетъ
Съ веселымъ хохотомъ во глубину лѣсовъ:
Не долго межъ деревъ покровъ ея мелькаетъ,
Не долго слышится неровный гулъ шаговъ.
Настанетъ день, влюбленные сатиры
Отвсюду къ ней въ пустынный гротъ бѣгутъ;
Про прелести ея они поютъ,
И долго слышатся ихъ звучныхъ пѣсень клиры.
А тамъ красавицѣ тритоны въ дань несутъ
И золота и камней самоцвѣтныхъ
Изъ областей Нептуновыхъ завѣтныхъ.
Но тщетно все: даровъ однихъ
Надмѣнная малютка не пріемлетъ,
И жалобнымъ мольбамъ любви напрасной ихъ
Она причудливо не внемлетъ;
Съ лукавою улыбкой на устахъ,
Рученкой дѣтскою ихъ дани отвергаетъ,
Межъ-тѣмъ, съ огнемъ любви въ агатовыхъ очахъ,
Украдкой юношу другою обнимаетъ.
С.
СОВѢТЪ.
правитьЗачѣмъ о будущемъ тревожно горевать?
Живи какъ велѣно судьбою:
Что ею суждено, тому не миновать!
Покамѣстъ юнъ и свѣжъ ты, веселись душою,
Люби напѣвы дѣвъ, ихъ пляски, игры ихъ,
Въ тѣни условныя свиданья
И пѣсни томныя въ тиши часовъ ночныхъ
И заполночныя гулянья:
Въ саду таинственномъ, при блескѣ звѣздъ златыхъ,
И долгій поцѣлуй въ минуту разставанья.
С.
СОНЕТЪ.
правитьЯ плылъ въ мечтѣ рѣкой бытописанья:
Объ утлый чолнъ дробилася волна;
За мной вились библейскія сказанья;
Душа была смиренія полна.
Какъ сладостны о древности мечтанья!
При нихъ, душа огнемъ озарена,
И видится въ торжественномъ сіяньѣ
Прошедшее — святая старина.
О! если бы я могъ на берегъ дальный
Минувшаго отсюда улетѣть,
И этотъ міръ, теперь лишь идеальный,
Въ своемъ умѣ навѣкъ запечатлѣть;
Тогда бъ не сталъ я болѣе, коснѣть
Ни въ суетѣ мірской, ни въ гордости печальной!
С.