Складчина. Литературный сборникъ составленный изъ трудовъ русскихъ литераторовъ въ пользу пострадавшихъ отъ голода въ Самарской губерніи
С.-Петербургъ, 1874
I.
ТЕМНИЦА.
Попалъ я въ темницу, въ темницу такую,
Что вспомнивъ о ней, я томлюсь и тоскую.
Въ ней связана воля, покоя въ ней нѣтъ.
Попалъ я въ темницу на старости лѣтъ.
Зовутъ ее горемъ, безвиходнымъ горемъ,
Когда ни о чемъ мы ужъ съ жизнью не споримъ,
Когда утомясь отъ напрасной борьбы,
Себя отдаемъ мы на волю судьби.
А мимо темницы, гдѣ страшно и душно,
Прохожіе ходятъ, смѣясь равнодушно.
И нѣтъ имъ заботы о горѣ чужомъ;
У нихъ есть семейство и воля и домъ.
Бываетъ однако. . . . но рѣдко бываетъ,
Что узникъ неволю на мигъ забиваетъ,
Когда онъ съ простора, гдѣ живъ Божій свѣтъ,
Услышитъ нежданный и добрый привѣтъ.
Тогда, встрепенувшись отъ милаго слова,
Онъ счастливъ, онъ молодъ, свободенъ онъ снова,
И сброситъ онъ съ сердца, забудетъ въ умѣ,
Что долженъ онъ гибнуть въ холодной тюрьмѣ.
II.
КРАСАВИЦА.
Какъ хороша, сказалъ старикъ,
Смотря на взсъ, на станъ вашъ гибкій.
На взоръ задумчивый на мигъ,
И вдругъ сверкающій улыбкой.
Какъ хороша, но я такъ старъ,
Что мнѣ не кстати, не пригоже
Припоминать сердечный жаръ.
Увы, зачѣмъ я не моложе?
А юноша сказалъ грустя:
Она любви понять не можетъ,
Игрушкой тѣшится дитя,
И сердце только мнѣ тревожитъ.
Никто не въ силахъ мнѣ помочь.
Съ ней такъ присталъ душевный холодъ,
И я томлюсь и день и ночь.
Увы, зачѣмъ зачѣмъ я молодъ?
А я сказалъ: изъ суеты
Пустыхъ надеждъ роптать грѣховно;
Блескъ лучезарной красоты
Сіяетъ всѣмъ свѣтло и ровно.
Хоть молодъ ты, хоть старцемъ будь,
Онъ озаряетъ понемногу
И юноши далекій путь,
И старца краткую дорогу.
Гр. В. Соллогубъ.
Татевскій сборникъ С. А. Рачинскаго. СПб, 1899
Посланіе въ степь 1).
правитьЯ полюбилъ васъ отъ души,
А вы на смѣхъ моей печали
Себя въ Саратовской глуши
Къ дѣламъ хозяйства приковали.
Исчезли вы, моя звѣзда,
Умчались вы дорогой пыльной
Въ тотъ дальній край, туда, туда,
Гдѣ дремлетъ Русь въ степи ковыльной;
И вотъ ищу я, гдѣ бы могъ
Терпѣнья нѣсколько занять я;
А вы сбираете оброкъ,
У васъ серьезныя занятья;
Не мало вамъ досталось дѣлъ:
Во всемъ являются вопросы —
То про неправильный надѣлъ,
То про лѣсные сѣнокосы.
Зачѣмъ застой теперь насталъ,
Вы объяснить себѣ хотите,
Гдѣ сельскихъ выгодъ капиталъ,
Гдѣ прочность лучшая въ кредитѣ?
Зачѣмъ не годенъ скотный дворъ?
Зачѣмъ въ ходу у насъ солома?
Зачѣмъ у сада сгнилъ заборъ
И течь открылась въ крышѣ дома?
Все видитъ барыня сама
И хочетъ знать и то, и это:
Какой доходъ дала зима,
Какой доходъ доставитъ лѣто?
Прикащикъ бѣдный въ попыхахъ,
Ему далеко не до шутокъ:
Пожалуй, уличатъ въ грѣхахъ,
Въ облыжномъ счетѣ куръ и утокъ.
Онъ знаетъ суть конторскихъ книгъ:
Дрожитъ онъ дрожью уголовной,
Чтобъ въ бухгалтеріи грѣховной
Контроль вашъ зоркій не проникъ.
Ну, а потомъ — находитъ скука,
Не все жь рублями дорожить;
Вы молоды: вамъ нужно жить,
Вамъ съ кѣмъ-нибудь тяжка разлука.
Вы занялися цвѣтникомъ,
Нарисовали планъ теплицы,
Но все же радужно тайкомъ
Вамъ снятся призраки столицы.
Знакомый блескъ, привычный шумъ
Среди заботъ любостяжанья
Порой приносятъ вамъ на умъ
Былыхъ временъ воспоминанья.
Читать хотѣли — не могли;
Судьба вамъ кажется жестока,
Въ углу валяется въ пыли
Романъ забытый Поль-де-Кока.
Тоска степная! Какъ на смѣхъ
Несчастны вы своимъ сосѣдствомъ,
И не съ кѣмъ вамъ, въ невинный грѣхъ,
Слегка потѣшиться кокетствомъ…
Какъ не съ кѣмъ? Есть…. пріѣхалъ онъ,
Типъ православнаго Манфреда,
Онѣгинъ нынѣшнихъ временъ,
Мыслитель въ качествѣ сосѣда.
Сегодня даже вечеркомъ
(Мнѣ сердце стукнуло о томъ)
Должны прогулкой вы безцѣльной
По вашей степи безпредѣльной
Вдвоемъ отправиться верхомъ.
Ну — такъ! Легокъ онъ на поминѣ:
Вотъ онъ несется на плотинѣ,
Вотъ промелькнулъ онъ на гумнѣ
Въ какомъ-то бѣломъ казакинѣ
На чистокровномъ скакунѣ.
И вотъ ужь вы въ своей уборной
И облекаете свой станъ
Въ нарядъ суконный, длинный, черный,
Изъ дальнихъ привезенный странъ.
Одѣвшись бойкой амазонкой,
Махая маленькимъ хлыстомъ,
Довольны таліей вы тонкой
И шляпой съ страусовымъ перомъ.
На лошадь бережно вы сѣли.
Вскочилъ вашъ спутникъ на сѣдло,
И оставляете безъ цѣли
Вы удивленное село.
Сперва глядите безъ вниманья
Куда-то вы, туда, въ ту даль,
Гдѣ было горе разставанья,
Гдѣ съ счастьемъ свыклася печаль.
Вы призадумались, вздохнули,
Но мыслей нить чтобъ пересѣчь,
Вы на товарища взглянули
И начинаете съ нимъ рѣчь
О томъ, что лѣтнею теплынью
Большая надобность въ дождѣ,
О томъ, что свыклись вы съ пустынью,
Что не скучаете нигдѣ.
Вамъ милъ крестьянъ бытъ незатѣйный,
И жаль вамъ только одного,
Что близъ усадьбы домъ питейный
Не пропускаетъ никого.
Реформы наши слишкомъ новы,
Но все жь надежды подаютъ,
И въ планахъ вашихъ ужь готовы
Больница, школа и пріютъ.
Сосѣдъ почтительно внимаетъ,
Затѣмъ, не зная, почему,
Онъ объяснять вамъ начинаетъ,
Какъ жить пріятно одному,
Не любитъ онъ столицы шумной —
Онъ странный, дикій человѣкъ;
Съ собакой ласковой и умной
Проводитъ онъ суровый вѣкъ.
Когда-то онъ отъ жгучей страсти
Томился, плакалъ и страдалъ,
Теперь не знаетъ женской власти
И сердце химіи отдалъ.
Вамъ это нѣсколько досадно:
Вы начинаете съ нимъ споръ,
Что грѣхъ такъ думать безотрадно.
Любви коснулся разговоръ.
Любовь — заманчивое слово.
Оно старо, но вѣчно ново.
Вотъ въ перестрѣлкѣ бойкихъ фразъ
Оно ужь вкралося проворно.
Сосѣдъ вашъ держится упорно,
А самъ, злодѣй, глядитъ на васъ,
Глядитъ, какъ чаще, чаще дышетъ
Въ шнуровкѣ стянутая грудь,
Какъ на лицѣ румянецъ пышетъ,
Улыбкой силясь промелькнуть.
Глядитъ онъ, нѣгой упоенный,
Забывъ затверженный урокъ, —
А на полянѣ раскаленной
Свѣжѣетъ лѣтній вѣтерокъ.
Онъ вашимъ локономъ играетъ,
Кругомъ становится темнѣй,
Заря надъ степью догораетъ —
И вскачь пустили вы коней…
Графъ В. Соллогубъ.
21-го апрѣля 1871. Петербургъ.
1) Сообщено Е. В. Сабуровою.