Альбомъ Сѣверныхъ Музъ.
Альманахъ на 1828 годъ,
Изданный A. И.
Санктпетербургъ.
Въ Типографіи Александра Смирдина.
На развалинахъ Десятинной церкви въ Кіевѣ.
Вечеръ
Гайдамаки. (Отрывокъ изъ Поэмы.)
Вдохновеніе
Египетъ.
НА РАЗВАЛИНАХЪ
ДЕСЯТИННОЙ ЦЕРКВИ ВЪ КІЕВѢ.
За чѣмъ тревожить сонъ гробовъ,
Могил священное молчанье,
И повѣрять бытописанье,
Стряхая съ камней пыль вѣковъ?
Все та же истина: отъ вѣка
Иной намъ опытъ не открылъ,
Мы видимъ — крѣпостъ высшихъ силъ
И всю ничтожность человѣка!
А время? — кто его сочтетъ?
Оно до насъ существовало;
Исчезнемъ мы — оно сольетъ
Съ своимъ концемъ свое начало,
Какъ на гранитѣ гробовомъ
Змѣя, согнутая кольцомъ!
А. Подолинскій.
ВЕЧЕРЪ
Мой другъ, прижмись къ моей груди,
Не убѣгай отъ взоровъ упоенныхъ
И отъ ланитъ, любовью распаленныхь!
Златыя кудри отведи.
Смотри свѣтило потухаетъ,
По небу темному едва перебегаетъ
Станица легкая вечернихъ облаковъ,
И тѣнь легла на скатъ холмовъ —
И тихо все…. Терялсь въ наслажденьи
Я чувствую, я слышу въ отдаленьи
Теченье стройное міровъ….
Но ты недвижна, — ты безъ словъ,
Погружена въ унылое мечтанье,
Печально взоръ потупленъ твой,
И, подъ рѣсницею густой,
Слезы примѣтно трепетанье!…
Скажи, мой другъ, воспоминанье
Такъ сильно грудь твою тѣснитъ,
Или о будущемъ неясное гаданье
Тебя тревожитъ и томитъ?
О, не страшись! — убійственнымъ сомнѣньямъ
Своей души не предавай,
И, не хладѣя къ наслажденьямъ,
Въ надежду вѣры не теряй!
Быть можетъ, (ввѣримся судьбинѣ)
Нашъ день безбурно пробѣжитъ,
И такъ же радостно, какъ нынѣ,
Нашъ тихій вечеръ догоритъ!….
А. Подолинскій.
ГАЙДАМАКИ.
(Отрывокъ изъ Поэмы.)
Еще Украина недавно
Склонила гордое чело;
И, цѣпью скована безславной,
Пытала въ рабствѣ тяжело!.. (*)
Но пукъ цепей иноплеменныхъ
Разсыпалъ мстительный ударъ, (**)
И озарилъ войны пожаръ,
И стыдъ и бѣгство пораженныхъ!
Окровавленная земля
Одѣлась новою травою;
Тучнѣютъ жатвой золотою
Давно нежатыя поля;
Опять воздвигнуты изъ праха,
Хлоднѣе селы, города;
Пестрѣютъ тучныя стада,
И ходятъ путники безъ страха,
Но звучныхъ пѣсней не слыхать
Еще въ Украинѣ печальной….
На ней, какъ камень погребальной,
Лежитъ унынія печать.
Такъ, послѣ долгаго недуга,
Лице красавицы хранитъ
Слѣды страданій — томный видъ…
Но, вотъ опять подъ небомъ юга
Собралась туча — и страшна,
Грозитъ Украинѣ она!
Наскуча праздной жизни лѣнью,
Питомцы буйные степей,
Послушны тайному внушенью (***)
Изъ Сѣчи хлынули своей.
Толпы Татаръ за ними слѣдомъ
Бѣгутъ, покинувъ знойный Крымъ;
Грабежъ ихъ вождь, имъ страхъ невѣдомъ
Невѣдома и жалостъ имъ!
Враги Россіи вѣковые,
Раздора втайне ждутъ они,
И мыслитъ: будутъ снова дни
Какъ дни ихъ грознаго Батыя!
И мнилось: время ихъ пришло!
Орды Татаръ, толпы казаковъ
Стеклись — и имя Гайдамаков
Въ Украйнѣ ужасъ навело!…
А. Подолинскій.
(*) Подъ владычествомъ Польши.
(**) Мечь Великой Екатерины.
(***) По приглашенію, въ 1764 году, нѣкоторыхъ Польскихъ Магнатовъ, недовольныхъ возведеніемъ на престолъ Короля Августа, изъ дому Понятовскихъ.
ВДОХНОВЕНІЕ.
Блеснетъ весна, пѣвецъ летучій
Въ прохладныхъ рощахъ запоетъ;
Чуть набѣгутъ осенни тучи,
Онъ снова пѣсни унесетъ!
У насъ не тожель вдохновенье?
Оно въ душѣ, пока цвѣтемъ
Оно летитъ, какъ сновидѣнье,
Едва мы юность отживемъ!
А. Подолинскій.
ЕГИПЕТЪ.
Бѣжитъ, шумитъ роскошный Нилъ
Межъ распаленными брегами;
На нихъ усталыми крылами
Преданій Геній опочилъ!
Его незримая десница
Святыню древности хранитъ,
И о минувшемъ говоритъ
Царей развѣнчанныхъ гробницы —
Гряда заглохшихъ пирамидъ!
И дань живыхъ воспоминаній
Приноситъ странникъ иногда
Въ страну загадочныхъ преданій —
Къ тебѣ, священная гряда!…
A сынъ Египта безотлучной
Водами Нила воспоемъ;
Онъ здѣсь — и видитъ равнодушно
Завѣтъ прославленныхъ племенъ
Въ палящій полдень нѣжа чувства,
Въ тѣни разрушенныхъ громадъ,
Онъ не помыслитъ: здѣсь стоитъ
Остатки прежняго искусства!
Въ немъ славой мысли не горятъ;
Его молва не занимаетъ;
Холоднымъ взоромъ онъ встрѣчаетъ
Въ степяхъ забытый Обелискъ:
Но любитъ буйные набѣги,
Гарема лѣнь, восторги нѣги
И пляску рѣзвыхъ Одалискъ.
А. Подолинскій.
Сѣверные цвѣты на 1829. СПб, 1828
ДВА СТРАННИКА.
Два странника приходятъ въ Римъ;
На каждомъ рубище простое
И каждый голодомъ томимъ,
Изнемогая въ лѣтнемъ зноѣ.
На перекресткѣ спалъ одинъ
И робко молитъ: ради неба,
Прохожій, будь Христіянинъ!
Я весь измученъ, я безъ хлѣба!
И взоръ страдальца выражалъ
Надежду, страхъ и стыдъ и муку,
Но жадно трепетную руку
Онъ къ подаянью простиралъ.
Какъ будто чуждъ сей тяжкой доли,
Другой недвиженъ и угрюмъ
Стоялъ, исполненъ важныхъ думъ,
Возведши взоръ на Капитолій :
Лѣта вращались чередой
Въ воображеніи кипящемъ,
Казалось: зрѣлъ онъ въ настоящемъ
Завѣтъ минувшаго святой.
И, какъ во снѣ, вѣковъ пучина
Разверзлась съ шумомъ передъ нимъ
И Римъ могучій, древній Римъ
Блеснулъ въ порфирѣ властелина!
И странникъ сь жадностью припалъ
Къ стопамъ священной тѣни Рима….
И кто бъ въ пришельцѣ не узналъ
Въ сей мигъ-- творца Ерусалима?
А. Подолинскій.
ПРОТИВОПОЛОЖНОСТИ.
Люблю тебя: твой разговоръ
Раздумья сладостнаго полный,
Игривъ и чистъ, какъ съ кручи горъ
Давно скатившіяся волны;
Твоя краса — весенній цвѣтъ;
Ему и хладъ и зной опасенъ;
И для тебя твой полдень ясенъ,
Какъ для другиъ — одинъ разсвѣтъ!
Твой умъ какъ будто съ чувствомъ въ споръ,
Страстей какъ будто ты чужда —
Лишь ненарокомъ иногда
Огонь зажжется въ томномъ взорѣ
И, какъ падучая звезда,
Блеститъ и гаснетъ…. И съ тобою
Безпеченъ, свѣтелъ я душою
И будто счастливъ!… Но когда
Твоя соперница предь нами
Съ восточной роскошью кудрей,
Съ своими жаркими очами,
Съ огнемъ томительныхъ рѣчей —
Ты клонишь голову стыдливо,
При ней едва замѣтна ты —
Какь слабый отблескъ красоты
Роскошной, гордой и ревнивой…
Такъ мѣсяцъ, свѣтлый гость ночей,
Съ зарею встрѣтясь на разсвѣтѣ
Теряетъ блескъ своихъ лучей —
И утопаетъ въ чуждомъ свѣтѣ!
А. Подолинскій.
ГУРІЯ.
"Не ходи на поле битвы,
"Не точи свой ятаганъ,
"Не спасутъ тебя молитвы
"Въ тучѣ стрѣлъ, отъ ѣдкихъ ранъ!
"Милый другь! тамъ за пророка
"Долы цѣлые въ крови —
"Не ходи жь на всмрѣчу рока,
«Осуши слезу любви!» —
Дѣвѣ робкой и покорной
Воинъ-юноша внималъ,
И въ раздумьи локонъ черной
Ей свивалъ и разививалъ.
Потухаетъ жажда брани,
Въ сердце крадется печаль —
И скользитъ по жаркой длани
Недоточенная сталь,
Вотъ и вечеръ ризой темной
На сады, на волны палъ —
Дѣвѣ юной, дѣвы томной
Грустиый дѣнь не покидалъ;
Ихъ засталъ и часъ поночи —
Съ грудью грудь, горятъ уста
И смыкаетъ сладко очи
Утомленная чета.
Но, какъ съ неба голубаго
Сходиыь сонмъ ночныхъ свѣтилъ,
Очм воина младаго
Сонъ волшебный посетилъ;
Снилось: кто-то въ морѣ злата
Пролетелъ — и вдругъ изчезъ,
Но съ восхода до заката
Онъ раздвинулъ сводъ небесъ.
И въ сіяньи сходитъ дѣва —
Кудри въ радужномъ вѣнкѣ,
Лишь божѣственнаго древа
И фіялъ въ ея рукѣ,
Станъ въ дыму прозрачной ткани
Бѣлъ, какъ снѣгъ на выси горъ;
Грудь — какъ волны; очи — лани…
Но упрѣкомъ блещетъ взоръ.
Воинъ медленно подъемлетъ
Полусонную главу —
Пробудился онъ иль дремлетъ
Онъ не помнитъ. На яву
Передъ нимь все та же дѣва —
Тотъ же блескъ со всѣхъ сторонъ —
И, какъ стройный звукъ напѣва,
Голосъ дѣвы слышитъ онъ:
"Не страшись ! — Я дѣва рая!
"Я, на легкихъ крыльяхъ сна,
"Изъ подсолнечнаго края,
"Въ здѣшній міръ занесена.
"Въ звездномъ хорѣ одинока,
"Я полетъ сверяю мой,
"И поклонника пророка
"Жажду страстною душой.
"Какъ недвижныя свѣлила
"Вѣченъ блескъ красы моей,
"Время, горе и могилы
"Тратитъ власть свою надъ ней!
"Отъ моихь лобзаній таетъ —
"Сердце въ пламени любви,
"И, угасший, воскресаетъ
"Огнь желанія въ крови!
"Ho того съ двойной любовью
"Приметъ Гурія на грудь,
"Кто въ бояхъ своею кровью
"Освятитъ пророка путь!
"О, покинь, кого ты любишь!
"Стань подъ знаменемъ святымъ!
"Ты небесное погубишь
«Наслажденіемь земнымъ!…»
Смолкла … ризой серебристой
Обвилась — и вся въ лучахъ,
Какъ съ кадила паръ душистой,
Дѣва тонетъ въ небесахъ….
И за ней палящимъ взоромъ
Воинъ вслѣдъ; — душа полна
Страстью новой, — и укоромъ
Грудь порою стѣснена.
На подругу взводитъ очи —
Но не къ ней любви огонь!
Онъ встаетъ; подъ кровомь ночи
Тихо выведенъ имъ конь;
За плечами лукь и стрѣлы,
Ятаганъ за кушакомъ:
И понесся воинъ смѣлый
На свиданіе съ врагомъ!
День зажегъ края востока —
Прытче конь, — и скоро онъ
Подъ знаменами пророка
Ѣздокомъ остановленъ;
Мигъ вздохнулъ — и вновь летучій
Въ бой помчался съ сѣдокомъ:
И, какъ въ бурю туча съ тучей,
Воинъ встрѣтился съ врагомь.
Вдругь ударъ! — облитый кровью
Онъ падетъ на груду тьлъ;
Смерть надъ нимъ! — но къ изголовью
Кто-то свѣтлый подлетѣлъ,
Онъ взглянулъ: то дѣва рая!
Все въ ней блескъ и красота —
И зажглися умирая
И прильнули къ ней уста!…
А. Подолинскій.
ФИРДОУСИ.
Любимый гордымъ властелиномъ,
Въ садахъ гарема ходитъ онъ,
Одеждой пышной облечонъ,
Въ чалмѣ, увѣнчанной рубиномъ,
Къ его напѣвамъ клонитъ слухь
Сластолюбивый повелитель,
Гдѣ онъ — тамь радостнѣе вдругъ
Гарема грустная обитель,
Но день величія бѣжитъ,
Какъ день печальнаго забвенья!
Пѣвецъ, пѣвецъ! и ты забытъ,
И носишь иго посрамленья!
Пески, пустыни изходивъ,
Влечешь ты дни свои, какъ цѣпи,
И какъ безжалостныя степи,
Ты сталъ и дикь и молчаливъ.
Ты жаждалъ смерти — и рыдая,
Твой хладный трупъ сокрыль отецъ
И усладила твой конець
Слеза участія родная!
Скажи, пѣвецъ, что слава ? — «Дымъ!»
Людей мудрецъ холодный учитъ;
Aхъ, нѣтъ! кто славой былъ томимъ,
Безъ славы жизнію наскучитъ.
А. Подолинскій.
СТАНСЫ.
Куда судьба меня зоветъ.
Иду я смѣло вѣрнымъ слѣдомъ.
Еще душа чего-то ждетъ;
Еще мнѣ жребій мой невѣдомъ.
Быть можешь, счастье впереди;
Переживу свое сомнѣнье,
Съ надеждой пламенной въ груди
И съ жаркой вѣрой въ Провидѣнье!
Когда нибудь услышу вновь
Призывъ Харитъ краснорѣчивый;
Воскреснутъ прежніе порывы,
И къ славѣ гордая любовь!
А. Подолинскій.
СОЮЗНИКАМЪ.
правитьТакъ вотъ какое просвѣщенье
Вы проповѣдывать пришли:
Грабежъ, насильство, разрушенье —
Все, что презрѣннаго въ пыли
У васъ взросло среди порока,
Вы, покровители пророка,
На Русь святую привели!
Вамъ все едино, что ни впишутъ
О васъ въ всемірную скрижаль.
Но знайте — кровной местью пышутъ
И наша грудь и наша сталь!
Могучій врагъ вашъ не уступитъ,
И будетъ длиться страшный споръ,
Пока послѣдній свой топоръ
Послѣдній ратникъ не притупитъ…
Но дни пройдутъ, замолкнетъ бой —
И Русь отъ мрачныхъ грёзъ воспрянетъ,
И снова твердою пятой
Въ виду морей покорныхъ станетъ;
Но ангелъ мира сохранитъ
Обломки кровью облитые…
О томъ, чѣмъ такъ сильна Россія
Въ нихъ каждый камень говоритъ.
Они для внуковъ нашихъ святы:
Въ нихъ впечатлѣла наша кровь
Къ отчизнѣ вѣчную любовь
И вѣчный стыдъ для сопостата!
Въ народномъ чувствѣ оскорбленъ
Потолокъ вашъ, бѣжитъ ихъ слѣда,
И отъ позорной славы дѣда,
Краснѣя, отречется онъ…
А. ПОДОЛИНСКІЙ.
С. Ярославка.
Іюнь 1855.
Какъ воздухъ родины въ странѣ чужой и дальной,
Какъ въ лѣтній зной цвѣтамъ студеная роса,
Какъ лучъ весны струямъ подъ ризою хрустальной,
Какъ сердцу сироты отрадная слеза,
Какъ пѣсня стройная при арфѣ тихострунной,
Какъ небу темному вечерняя звѣзда,
Какъ отдыхъ сладостный для тяжкаго труда,
Какъ нѣга и тепло сіянью ночи лунной,
Какъ рощѣ соловей, какъ узнику мечты,
Моей больной душѣ необходима ты!…
Хранитель-ангелъ мой, въ твоей любви мнѣ вѣетъ
Изъ міра лучшаго таинственная вѣсть.
Враждой къ землѣ мой умъ съ тобою не болѣетъ,
Съ тобой и на землѣ блаженства много есть:
Есть милый голосъ твой, улыбка, ласка взгляда,
Забвенье сладкое иль вслухъ мечты вдвоёмъ,
Есть дни, согрѣтые поэзіи огнёмъ,
Молитвы пламенной высокая отрада,
Сочувствіе къ дѣламъ и славы и добра
И вѣра въ полнотѣ любви и умиленья,
Что жизнь не случая минутная игра,
Но дивный, вѣчный даръ благаго Провидѣнья!…
А. ПОДОЛИНСКІЙ.