Заяцъ и Лягушки.
(Съ французскаго.)
Въ норѣ своей разъ Заяцъ размышлялъ,
Пора хотъ бы кого такъ размышлять научить!
Томяся скукою, мой Заяцъ тосковалъ;
Ведь родомъ грустенъ онъ и страхъ его всё мучитъ.
Онъ думаетъ: куда тотъ нещастливъ,
Кто родился трусливъ!
Ведь въ прокъ себѣ куска бѣдняжка не сѣъдаетъ:
Отрады нѣтъ ему; отвсюду лишь гроза!
А такъ то я живу: проклятой страхъ мѣшаетъ
И спать мнѣ иначе, какъ разтворя глаза,
Перемоги себя, мудрецъ сказать мнѣ можетъ!
Ну вотъ! кто трусость переможетъ?
По правдѣ, чай и у людей
Не меньше трусости моей.
Такъ Заяцъ изъявлялъ догадку,
Дозоромъ обходя вкругъ жила своего;
Отъ тѣни, отъ мечты, ну, словомъ, отъ всего
Его бросало въ лихорадку.
Задумчивой звѣрокъ,
Такъ въ мысляхъ разсуждая,
Вдали услышалъ шумъ, и тотчасъ на утёкъ!
Пустился какъ стрѣла, къ норъ онъ поспѣшая,
Случись ему бѣжать близь самаго пруда:
Вдругъ видитъ, что его Лягушки испугались;
Лягушки вспрыгались и въ воду побросались.
Ба! ба! онъ думаетъ, такая же бѣда
И отъ меня другимъ! Я не одинъ робѣю!
Откуда удальство такое я имѣю,
Что въ ужасъ привожу собой?
Такъ знать прегрозной я герой?
Нѣтъ! видно на землѣ трусливца нѣтъ такова,
Трусливѣе себя чтобъ не нашелъ другова!
Ю. Н. М.
Пѣсня.
(Съ французскаго.)
Когда веселій на крылахъ
Утекши дни воспоминаемъ,
Платя имъ чувства дань, въ слезахъ
Еще отраду мы вкушаемъ.
Укрась, о лютня! голосъ мой
Твоей гармоніей унылой,
И съ сердцемъ вмѣстѣ ты воспой,
Что я живу въ разлукѣ съ милой!
Два сердца за одно имѣть;
Свое тѣмъ бытіе удвоить;
Другъ друга молча разумѣть,
И милой мысль себѣ присвоить;
Сноснѣе находить бѣды;
Щастливѣй быть въ пріятной долѣ:
Сихъ благъ я всѣ вкушалъ плоды….
Но нѣтъ со мной — нѣтъ милой болѣ!
Любилъ я тѣ луга, кусты,
Гдѣ милая со мной гуляла;
Для насъ Природа красоты
И въ дни ненастны не теряла.
Ужь лугъ цвѣтами не блеститъ,
Что устилали путь предъ нею:
Постылъ тому Природы видъ,
Кто съ милой разлученъ своею!
Ни что не замѣнитъ ужь той,
Которой сердце имя дало!
Пріятства могутъ быть въ другой,
Но милой слыть лишь ей пристало,
Разъ въ жизни сладость намъ дана,
Всѣ блага зрѣть въ одномъ предметѣ;
Въ году одна живетъ весна,
Одна и милая на свѣтѣ,
Въ предѣлы дальни ты несешь,
О нѣжная Луна! сіянье,
И мнѣ въ смущенно сердце льешь
Надежды сладкое мечтанье!
Сей даръ въ лучахъ своихъ сошли
Теперь же въ той, съ кѣмъ я разстался,
И мысли ей о томъ всели,
Кто слёзы лишь до ней остался!
Ю. Н. М.
Стихи г-жѣ Семеновой (*).
Il S’en présentera, cariez vous d’en douter.
Tancr. Acte III.
He сомнѣвайся въ томъ, предстали бы толпою,
Семенова! защитники твои;
Когда бы критикой завистною и злою
Твои мрачшіиел талантомъ слезны дни….
Аменаиду намъ явя собой на сцене,
Органа сладостью, плѣнительной игрой
И чувствомъ движима лица ты красотой,
О музъ питомца, любезна Мельпоменѣ,
Всѣхъ привела въ восторгъ! — Твоихъ страшася бѣдъ,
Всякъ чувствами къ тебѣ всякъ зритель былъ Танкредъ.
Ю. Н. М.
(*) Сіи стихи помѣщаются въ другои разъ, потому что прежде доставленный списокъ былъ невѣренъ. Изд.