СТИХОТВОРЕНІЯ.
правитьПохоясь у ручья, подъ тѣнистою ивой,
Пастухъ, мечтаешь ты въ безпечности щастливой
О радостяхъ твоихъ — овечкахъ, иль плодахъ,
Блестящихъ для тебя на пышныхъ деревахъ;
Мечтаешь, сладостной любовью упоенный,
О Сильвіи твоей… А я, всего лишенный,
Я горьки слёзы лью о милой сторонѣ,
О сродникахъ, друзьяхъ!…
Ахъ, не завидуй мнѣ!
Меналкъ! и для меня давно ли дни ненастны
(Тому лишь двѣ весны) перемѣнились въ ясны?
И я сперва въ тоскѣ щиталъ недѣлей день;
Искалъ спокойствія, его лишь видѣлъ тѣнь.
Повѣрь, мой другъ, Даметъ! я зависти не знаю,
И щастія другимъ, какъ и себѣ желаю;
Но дружба, но любовь, вся прелесть жизни сей,
угасли для меня съ весной печальныхъ дней…
Нѣтъ крова бѣдному среди полей родимыхъ!…
И нѣтъ убѣжища въ тѣни деревѣ любимыхъ! —
Погибло все! навѣкъ! Гдѣ прежде земледѣлъ
За плугомъ, щастливый, веселы пѣсни пѣлъ —
Тамъ въ хижинахъ пустыхъ лишь стонутъ враны злые!…
Гдѣ волновалися колосья золотые,
Тамъ вѣтеръ носится межь терномъ и волжцемъ,
И мирный серпѣ жнецовъ сталъ пагубнымъ мечемъ
Корыстолюбіемъ и яростью водимой,
Тиранъ опустошилъ поля страны родимой!
Отцовску хижину, гдѣ я родился, взросъ,
Онъ въ пепелъ обратилъ — и вѣтръ ее разнёсъ…
Тѣнистыя древа, гдѣ часто я отъ зноя
Искалъ убѣжища и сладкаго покоя,
(Увы! ихъ слѣда нѣтъ; я собственной рукой
Въ саду ихъ посадилъ, ихъ самъ поилъ водой!)…
Прощайте радости съ свободою златою!…
Уже вы чужды мнѣ, убитому судьбою!
Простите пѣсенки! прости и ты свирѣль,
На коей при зарѣ я прелесть дружбы пѣлъ
Ужь эхо звучное твое не будетъ болѣ
Въ часъ утра оглашать родительское поле!
Ужь холмы и лѣса, зари вечерней въ часъ,
Не будутъ болѣе внимать твой сладкой гласъ!…
Простите житницы, зелены огороды!
Цвѣты, простите! Кто, въ часѣ бурной непогоды,
Иль полдня въ вредный зной отъ смерти васъ спасетъ?
Вы, пчелки! гдѣ теперь сберете сладкой медъ?
Цвѣты завянутъ всѣ… вы съ голоду помрёте!
Ягнята смирные! вы также не найдете
Ни поля, ни луговъ, гдѣбъ вѣрный кормѣ достать:
Бѣдняжки! знать и вамъ голоднымъ умирать!..
Учись терпѣть, Меналкъ; терпѣнье — наша доля!
Быть щастливымъ страдать, — на то есть Божья воля!
Увы! я знаю самъ, сколь бѣденъ жребій твой!
И я вздыхалъ, и я въ тоскѣ былъ самъ не свой!
Теперь гроза прошла; опять всего довольно,
живу безъ тягости, и щастливо и вольно;
Хочу — работаю, хочу — перестаю;
Иль сѣвши въ холодокъ, беру свирѣль мою,
И вмѣстѣ съ Сильвіей прелестной прославляемъ
Блаженство нашихъ дней; другъ друга украшаемъ
Гирландами цвѣтовъ; иль подъ вечерѣ, когда
Сойдутся на загонъ усталыя стада,
Играемъ въ хороводъ съ пастушками: своими;
Повѣрь, Меналкъ! цари съ сокровищьми земными
Ничто передо мной! Хоть я и не богатъ,
За то заботѣ ихъ чуждъ, и скромной долѣ радъ.
Но твой печальный видѣ, пастухѣ, меня тревожитъ;
Ахъ! естьли гласѣ души моей достигнуть можетъ
Престола Вышняго: пускай благій Творецъ
Пошлетъ Меналковымъ страданіямъ конецъ!
Да возвратитъ тебя въ родимыя дубравы,
На лоно дружества, любови и забавы,
Да снова будешь ты въ кругу своей семьи!
Нѣтъ! горесть унесла всѣ радости мои!…
Какъ часто, жаждою и зноемъ утомленный,
Скрывался странникъ въ мой шалашъ уединенный!
Какъ часто я дѣлилъ съ нимъ хлѣбѣ послѣдній мой!
Чтожъ пользы? Я забытъ жестокою судьбой!
Но кто жь не испыталъ, какой предатель щастье?
То солнце надъ тобой — то бурное ненастье!
Я каждый годѣ богамъ три жертвы приносилъ;
Но часто горести меня лишали силѣ!
То рожь созрѣвшая была дробима градомъ;
То волкъ таскалъ овецъ — не зналъ, что дѣлать съ стадомъ;
То червь у яблонныхъ деревъ точилъ листы;
То вѣтеръ обивалъ любимые плоды…
Но я былъ твердъ, крѣпясь надеждой въ горькой долѣ.
Надежда! Призракъ сей не льститъ страдальцу болѣ!…
Супруги я лишенъ и семерыхъ дѣтей,
Послѣдней радости моихъ увядшихъ-дней!
Убійственнымъ мечемъ неистовыхъ рукою,
Страдальцы-отроки сраженны предо мною;
Послѣдній (страшный видъ!) — онъ былъ еще грудной —
Зарѣзанъ на рукахъ у матери родной!…
Желѣза избѣжалъ одинъ лишь я нещастной,
Чтобъ плакать и вздыхать средь нищеты ужасной!…
О добрый мой Даметъ! прости моимъ слезамъ!
Могу ль ихъ удержать?… ты былъ нещастливъ самъ!
Ты знаешь … слезы даръ гонимому судьбою!…
Ахъ! естьлибъ Небеса, смягчась моей мольбою,
Велѣли солнышку яснѣе мнѣ свѣтить!…
Ахъ! естьли бы Они рѣшились возвратить
Меня на милыя, отечески долины:
Тогда бы я забылъ жестокость злой судьбины,
И всѣ гоненія мучителей моихъ,
И снова бы разцвѣлъ, чуждъ горестей земныхъ.
Чѣмъ мнѣ помочь тебѣ, страдалецъ огорченный?
Хоть раздѣли со мной шалашъ уединенный,
Мой чорный вкусный хлѣбъ, и этотъ сладкой плодъ,
Который мнѣ мой садъ приноситъ каждый годъ.
Но вижу небеса мрачатся облаками…
Пастухъ! гроза близка! ужь громъ гремитъ надъ нами,
И капли крупныя дождя въ листахъ шумятъ:
Меналкъ пособитъ мнѣ загнать моихъ ягнятъ.
Смотри, какъ молнія въ сѣдой дали сверкаетъ!
О страхъ! дубъ падаетъ, глава его пылаетъ!
Ахъ! естьли бы могли съ печальной бурей сей
Пройти и бѣдствія твоихъ ненастныхъ дней!…
А. Мещ….вскій.
О Дружба, даръ прелестный,
Удѣлѣ щастливый мой!
Съ тобою неизвѣстны
Мнѣ горесть съ суетой.
Съ тобой, подъ низкимъ кровомъ
Я вѣчно жить готовъ,
И въ рубищѣ суровомъ
Несть участь бѣдняковъ.
Пускай богачъ надмѣнной
Жизнь въ роскоши влачитъ;
Пусть злато всей вселенной
Въ глазахъ его блеститъ;
Пускай златымъ чертогомъ
Владѣя, чтитъ себя
Царемъ иль полубогомъ…
На колесѣ судьба!
Нарциссъ давно ли стройный
Гордился межь цвѣтовъ?
Повѣялъ вѣтеръ знойный —
И гдѣ краса луговъ?
Давно ли дубъ надмѣнной
Главою досягалъ
До тверди отдаленной?
Громъ грянулъ — дубъ упалъ…
Быть щастія игрою
Намъ рокъ опредѣлилъ;
Теперь оно съ тобою,
А завтра — слѣдъ простылъ,
На что, на что огромно,
Чертогъ и санъ пустой,
Коль въ хижинѣ укромной
Могу найти покой?
О Дружба, Ангелъ милый!
Будь спутникъ вѣчный мой,
И ужасы могилы
Ничто передо мной.
А. Мещ…..вскій
Я полный властелинъ воздушнаго всего!
Я Чижь — и болѣ ничего!
Полета въ быстротѣ я къ солнцу возношуся.
А я кругомъ пастушки вьюся.
Живу на крутизнахъ, внизу внимаю громъ.
Лизеты грудь мой милый домъ.
А. Мещ… вскій.