Ночь на могилѣ.
Арфа, разстроясь,
Звукъ издаетъ
Скорбный, унылый,
Сходный съ душой,
Сердцу невнятенъ
Радости звукъ!
Грустно безъ милой!
Жизнь мнѣ печаль!
Смолкни жь, презрѣнна,
Смолкни любовь!
Мнѣ ли блаженство
Въ жизни вкушать?
Снидемъ къ могиламъ…
Здѣсь тишина
(Жребій усопшихъ!)
Въ душу прольетъ
Сладость надеждъ,
Въ гробѣ засиуть?
Ночь на вселенну
Бросила тѣнь!
Блѣдный въ туманѣ
Мѣсяцъ взошелъ;
Вѣтеръ осенній
Свищетъ въ поляхъ.
Воетъ дубрава,
Ели скрипятъ;
Птица нощная
Стопетъ въ дуплѣ;
Колоколъ глухо
Полночь сказалъ.
Я лишь съ Природой
Бури дѣлю!
Тучи багровы
Небо мрачатъ:
Тяжкая горесть,
Въ сердцѣ моемъ!
Съ нею, какъ съ другомъ,
Дни я дѣлю;
Съ ней, какъ съ подругой,
Ночи не сплю;
Съ ней и въ бесѣдахъ!
Съ ней и одинъ!
Ты, кто спознала
Съ грустью меня!
Взоръ твой сулилъ мнѣ
Радостные дни:
Льстивы обѣты!
Щастья мечта!
Ты не увидишь
Мрачна лица;
Ты не услышишь
Стоновъ моихъ.
Я не встревожу
Щастливыхъ дней!
Будь ты покойна
Съ другомъ инымъ;
Пустъ онъ владѣетъ
Благомъ твоимъ;.
Пусть имъ хранится
Щастье твое!
Грусть изтощила
Сердце мое;
Мало осталось
Дней мнѣ считать;
Взоромъ померкшимъ
Въ землю гляжу.
Слезы, остатки
Скорбной души,
Лейтесь на гробы!
Скоро засну
Въ тихой могилѣ
Сладостнымъ сномъ!
Ѳ. Ивановъ
Дубъ, кусты и трость.
Баснь.
На высотѣ холма вѣтвистый дубъ стоялъ
И тѣнь обширную въ долину простиралъ;
Кругомъ его кусты рядами!
Казался гордый дубъ Царемъ между рабами!
Въ низу, на гибкомъ стебелькѣ,
Отъ исполина въ далекъ,
Трость тонкая качалась,
И скромной головой къ болоту приклонялась.
Кусты,
Надменно съ высоты
Взглянувши на долину?
Сказали: "Тросточка! ты, думаемъ, клянешь
"Всякъ часъ свою судьбину!
"Ты мучишься, а не живешь!
"Какая разница межь нами и тобою!
"Отъ бурь защищены мы сѣнію густою!
"Тебя лучь солица сжётъ;
"А насъ — лишь согрѣваетъ!
"Тебя и дождь сѣчётъ,
"А насъ — лишь прохлаждаетъ!
"Смотри, когда тебѣ вѣтръ гибелью грозитъ,
"Листами нашимя едва онъ шевелитъ!
«Смотри….» Но свиснулъ вихрь — дубравы застонали;
Завыло эхо въ ребрахъ горъ,
Шумитъ въ смятеньи черный боръ,
И тучи запылали! — '
Чтожь тросточка? Лежитъ!
А Дубъ? Не двигается! всё тотъ же гордый видъ!
Но грянулъ сгромъ — по тучамъ гулъ помчался,
И холмъ подъ дубомъ зашатался.
Еще ударъ — дубъ рухнулъ — корни вверхъ!
И пышной грянувшись главою,
Въ долинѣ разпростершись легъ,
Засыпавши кусты землёю.
Утихнулъ громъ!… опять сіяетъ Феба свѣтъ!
Встаетъ и тросточка — кустовъ и дуба нѣтъ!
Смиренная, взглянувъ на холмъ высокой,
И видя тамъ ужь ровъ глубокой,
Сказала про себя: Блаженъ, сто кратъ блаженъ,
Кто далѣ отъ дубовъ рости опредѣленъ!
Хоть сѣнію своей его не защищаютъ,
Однакожь; падая, землей не засыпаютъ.
Ѳ. Ивановъ.
Кузнечикъ и Волъ.
Однажды въ лѣтній день Кузнечикъ подъ листами
Покоясь въ холодке, не бывъ знакомъ съ трудами,
Отъ скуки пѣсни напѣвалъ,
И тутъ же Волъ пахалъ.
"Какъ плохо ты орешь! — и криво и неровно!
«Ну что за борозда! — какъ насмѣхъ словно!…»
Кузнечикъ пахарю кричалъ….
A Волъ окинувъ глазомъ ниву,
"И подлинно, сказалъ,
"Я ету борозду провелъ немного криву.
"Самъ вижу, что плоха!
"Да мудрено ль одной и ошибиться…
«За то ужь прочими могу я похвалиться.»
— Какая чепуха!
И отъ одной все поле негодится! —
Невѣжда пропищалъ
И — поскакалъ.
Невѣжда-критикъ! вотъ твое изображенье!
За слово иль за стихъ ты гложешь сочиненье.
Ѳ. Ивановъ.
Сѣтованье.
Лейтесь слезы изъ очей!
Лира вторь тоскѣ моей!
Здѣсь Лилы тихая могила!
Все милое почіетъ здѣсь!
Какъ молнія прелестна Лила
Сверкнула ты — и блескъ изчезъ.
Я зрѣлъ: тѣнь смерти, разстилаясь,
Затмила утро дней твоихъ;
Глаза прелестные, смыкаясь,
Искали друга и родныхъ.
Лейтесь слезы изъ очей!
Лира вторь тоскѣ моей!
Сонмъ юношей — толпа крылата,
Что роемъ вслѣдъ за ней вилась —
Свѣтъ суетный — сія утрата
Не извлекла слезы у васъ….
А вы, что въ мукахъ дни считали,
Чьихъ бѣдъ прервала Лила нить?
Въ груди и вздоха не сыскали
Стенящу тѣнь ея почтить
Лейтесь слезы изъ очей!
Лира вторь тоскѣ моей!
Увы! и дружба возвратила
Утѣхи, радостны мечты;
Померкшій Лилы зракъ забыла!
Одежды горести сняты!
Другъ нѣжный, Лила несравненна
Въ сихъ будто не цвѣла мѣстахъ,
Лишь урна здѣсь уединенна
Гласитъ увядшей Лилы прахъ!
Лейтесь слезы изъ очей!
Лира вторь тоскѣ моей!
Одна любовь безъ утѣшенья!
Любовь лишь горести вѣрна!
Не ищетъ грусти услажденья,
Тоской своей живетъ она,
Въ тоскѣ денницу я встрѣчаю;
Днемъ мрачно все въ моихъ глазахъ;
Во тмѣ нощной одинъ рыдаю;
Проходитъ ночь — я всё въ слезахъ!
Лейтесь слезы изъ очей!
Лира вторь тоскѣ моей!
Ф. Ивановъ.
Стихи
на смерть Графа Николая Михайловича Каменскаго.
Чья тяжкая броня? чей шлемъ пернатый,
Щитъ, мечь и копіе и стрѣлы чьи крылаты
На лаврахъ возлежатъ?….
Вкругъ всеоружія въ уныніи стоятъ
Вожди и воины, всѣ въ тишинѣ печальной…
А тамъ изъ подъ шатра гимнъ скорбной, погребальной
И благовонный фиміамъ
Несутся къ небесамъ….
Кто смертною одѣянъ пеленою,
Съ увитой лаврами главою
Простертый на одрѣ лежитъ?
Сномъ непробуднымъ спитъ?…
Какой Герой увялъ среди побѣдъ и славы?…
Сыты ль Срациновъ билъ, се ты ли Готфовъ страхъ?
Каменскій! красота, перлъ Росскія Державы!
Се ты ль, отъ коего бѣжала смерть въ бояхъ
И вопреки тебѣ, твой вѣкъ щадила?
Ты ль жизнь скончалъ не на щитахъ?..
Болѣзнь тебя сразила!..
Тебя, чьей маніемъ руки
Ложились въ прахъ твердыни,
Тряслись, какъ вѣтромъ листѣ, противные полки!
Кто былъ почтенъ отъ самыя гордыни,
О, славы юный сынъ!
Россіи упованье!
Ты палъ какъ мирный гражданинъ!
Сажень земли твое завоеванье!…
На блѣдныхъ сихъ щекахъ, на грозномъ семъ челѣ
Примѣтна, какъ во мглѣ,
Скорбь люта что не палъ средь славныхъ Россамъ боевъ!…
Утѣшься, скорбна тѣнь! утѣшься вѣтвь героевъ!
Твой вѣкъ не кратокъ былъ,
Ты для отечества, для славы долго жилъ!
Дѣла твои — дѣла высоки!
A дни какъ быстры ясны токи
Промчались по скаламъ,
И смерть конецъ не славѣ — но дѣламъ.
Ф. Ивановъ
И такъ о Лида, юный другъ!
Шестнадцатой весны твоей совершился кругъ,
И лѣтъ младенческихъ безпечныя игранья
Теперь въ умъ твоемъ какъ бы несвязный сонъ!
Взоръ часто вижу твой я въ землю опущонъ,
И на челѣ какія-то мечтанья…
Томится чѣмъ-то все твой, Лида, нѣжный духъ.
Чего-то ищешь ты душою.
Такъ, ново бытіе прияла съ сей весною
Ты, кроткой, несравненной другъ!
Ужъ Граціи тебя къ побѣдамъ снарядили,
Назвавъ подругою своей,
И въ сердце новое желанье заключили,
И вздохъ любви готовъ въ груди твоей;
Подобны льну власы кудрями разметали;
И розы на щекахъ зарями запылали!
Стыдливость на челѣ, улыбка на устахъ,
И томность тихая въ очахъ;
Твой тонкой гибкой станъ сердца обворожаетъ;
Амуръ тайкомъ шаги твои считаетъ,
Онъ кроясь въ воздухъ, въ цвѣтахъ,
Въ росѣ, въ травѣ, въ ручьяхъ,
Все собралъ чарованье,
И ждетъ, какъ бѣлой груди колыханье
Лишь станетъ чаще и быстрѣй,
О Лида!… но доколь богъ мощный сей
Стрѣлу въ колчанѣ избираетъ,
Побѣды чрезъ тебя въ умѣ своемъ считаетъ,
Дозволь мнѣ близь себя, подъ липой сей густой,
На дернѣ бархатномъ, надъ зеркальной водой,
Въ бесѣдѣ искренней излить мой мечтанья
Надежды, страха и желанья;
Все ето будетъ о тебѣ…
Я о твоей судьбѣ,
Всечасно помышляю,
Обѣты къ небу возсылаю.
Спокойствіемъ твоимъ я, другъ мой, дорожу,
И въ счастіи твоемъ покой мой нахожу.
Не думай, юный другъ! чтобъ съ мрачнымъ, грустнымъ взоромъ
Я сталъ тебя пугать моральнымъ скучнымъ вздоромъ,
Чтобъ ясность сихъ очей хотѣлъ я помрачить,
И съ алыхъ устъ твоихъ улыбку удалить;
Ахъ! нѣтъ, желаю дружества руками
Вѣнокъ, весна тебѣ которой соплела,
Созрѣлой осени переплести съ плодами,
Чтобы ты въ немъ, мой другъ, еще милѣй была.
Совѣтомъ отъ души и рѣчью безъ искусства,
Хочу я опытъ упредить,
Любовью къ простотѣ, къ природѣ вспламенить
Твои рождающися чувства.
Природа щедра мать !
Она! она тебя осыпала дарами,
Чувствительной душой, умомъ, красами.
Прямое счастіе вкушать
Она научитъ вѣчно,
Пусть Хлоя, осердясь на время скоротечно,
Желаетъ воротить Амуровъ бѣглецовъ,
Искусствомъ думая сокрыть слѣды годовъ,
Увядшій цвѣтъ ланитъ вседневно подновляетъ,
Поблекшее чело мастями натираетъ,
У льстиваго стекла совѣты пусть беретъ,
И истощивъ безсильныя чарованья
Румянъ и притиранья,
Подъ ними пусть сама себя не узнаетъ.
Не знай, иль будь чужда, мой другъ! сего обмана;
Ты безъ бѣлилъ бѣла, ты безъ румянъ румяна.
Чтобъ нравиться, тебѣ въ томъ вовсе нужды нѣтъ;
Ты безъ того свѣжа, какъ ранній утра цвѣтъ.
Пусть будетъ твой нарядъ природы украшенье,
Полей, луговъ произведенье,
Съ зарею всякой день,
Лишь Фебовы лучи прогонятъ ночи тѣнь,
Оставь диваны ты роскошные, пуховы,
На свѣжіе луга иди сбирать обновы,
Любуйся — выбирай…
Съ кудрями мягкими смѣшай
Игриву алость розы,
На коей свѣтятся еще Авроры слезы.
Приникнувъ ко грудямъ лазоревой главой,
Пускай сынъ жатвы золотой,
Душистый василекъ, отъ зноя защищаетъ,
И даже вѣтеркамъ коснуться имъ мѣшаетъ.
Иль станомъ стройная, гордящась бѣлизной,
Лилея наклонясь, стыдится предъ тобой.
Но есть цвѣтокъ, душамъ чувствительнымъ безцѣнный,
Цвѣтетъ всегда уединенный,
И такъ какъ ты
Скрываетъ скромны красоты.
Но съ другомъ кто иль съ милой въ разлученьѣ
Въ часъ тихій вечера блуждаетъ по полямъ,
Тоскуетъ въ ясный день, льетъ слезы по ночамъ,
Питая тайное мученье;
Тому онъ, кажется, гласитъ какъ бы стеня:
«Чувствительна душа! ты не забудь меня!»
Пусть сей цвѣтокъ безцѣнный
У сердца твоего, любви у олтаря,
Найдетъ вечерняя и утрення заря,
Твоимъ дыханьемъ оживленный.
Любви и вѣрности символъ!
Гдѣ только ступишь ты, онъ тамъ и разцвѣтаетъ,
Гдѣ только ты вздохнешь, онъ тамъ благоухаетъ,
Ахъ! если предпочелъ
Его предъ всѣми я цвѣтами,
Чтобъ онъ благоухалъ у сердца твоего…
Увы! въ дни счастья моего,
Когда гонялся за мечтами,
Когда Коринной жилъ, Коринною дышалъ;
Она цвѣточекъ сей отъ груди отдѣлила,
За страстную любовь меня имъ наградила,
И я царей богатѣй сталъ.
Придетъ твоя чреда, о Лида, другъ безцѣнный!
Полюбишь ты,
Узнаешь радость и тоску, надежды и мечты,
И слезы сладкія, и вздохи потаенны:
Тогда повѣришь мнѣ, что и цвѣтокъ простой,
Что листикъ сорванный любезныя рукой,
Душѣ любовью обольщенной
Дороже трона и вселенной.
Но въ ожиданіи сихъ дней,
И грустныхъ и счастливыхъ,
Въ мечтаніяхъ игривыхъ
Лишь сладкую струю блаженства пей.
Встрѣчай повсюду радость, смѣхъ;
Пусть по слѣдамъ твоимъ утѣхи,
Какъ легкокрылый рой
За матерью пчелой
Играетъ и тѣснится,
Пусть за тобой
Такъ сонмъ забавъ толпится.
Очами ясными взирай
Всегда на ясные небесны своды,
Ни вѣтра яраго, ни бурной непогоды
Въ весельи не встрѣчай.
Пусть для тебя Зефиръ всегда въ поляхъ порхаетъ,
Слухъ нѣжитъ соловей,
И пѣснію своей
Пусть нѣгу томную по чувствамъ разливаетъ.
Но отцвѣтутъ луга, завоетъ черный боръ,
Зима съ Рифейскихъ льдистыхъ горъ
Съ морозомъ, вьюгами, съ метелями помчится,
Буграми броситъ снѣгъ, покроетъ воды льдомъ,
И подъ мертвящимъ все жезломъ
Природа красоты лишится;
Тогда оставишь ты
Поля y луга, умершіе цвѣты,
Оставишь ты деревню.
Въ Москву, въ Столицу древню,
Ты путь направишь свой.
Все новое, и все тамъ взоръ прельщаетъ твой,
Забавы новыя, и новы наслажденья,
Ужь сердце съ жадностью приемлетъ впечатлѣнья,
Знакомства новыя, веселій градскихъ шумъ,
Колеблютъ какъ волну твой удивленный умъ.
Спѣшитъ въ храмъ Таліи и въ область Мельпомены,
Тамъ учишься сносить ты счастія премѣны.
Тамъ платишь слезну дань Едиповымъ бѣдамъ,
Состраждеть Антигонъ,
Внутрь сердца стонеть по Дидонѣ.
Или смѣешься чудакамъ,
И нравамъ нынѣшняго вѣка,
Дурачествамъ по модѣ человѣка,
Кокеткамъ въ сѣдинахъ, причудникамъ, хаянжамъ.
Или гармоніей ты слухъ свой услаждаешь.
Иль въ блещущемъ кругу, по лаковымъ поламъ
Ты въ вальсъ матылькомъ порхаешь,
Съ прелестнымъ юношей сплетясь рука съ рукой;
Всѣ взоры за тобой.
Тотъ хвалитъ гибкій станъ, тотъ нѣжны, томны взгляды,
Тотъ розы на щекахъ,
Тотъ перлы и наряды-
Страсть тлѣетъ ужь въ сердцахъ.
Побѣды начались: душа твоя въ волненьи,
И рѣчи страстныя, и брачны предложеньи,
Отвсюду слухъ внимаетъ твой.
Богатствомъ тотъ блеститъ, тотъ родомъ, тотъ звѣздой,
И гордости въ мечтахъ владѣютъ ужь тобою….
Но съ страстью робкою и съ чистою душою.
Лишенный юноша всѣхъ счастія даровъ,
Въ молчаньи по тебѣ страдаетъ,
Для счастья твоего терять тебя готовъ,
И въ счастіи твоемъ все благо полагаетъ.
О Лида! милый другъ ! въ толпѣ его узнай;
Любовь не утаится,
Молчаньемъ, взорами, иль вздохомъ обличится.
Ему себя отдай.
Пусть страстная любовь любовью наградится.
Что въ знатности, въ душъ когда лишь пустота?
Что въ златѣ, коль въ сердцахъ, ни въ чувствахъ нѣтъ согласья?
Не вѣрь мірскимъ рѣчамъ: любовь не есть мечта;
Въ супружествѣ безъ ней нѣтъ истиннаго счастья.
Ѳ. Ивановъ.
Къ Россійскому Дворянству.
Сыны Отечества избранны!
Се вашей славы часъ приспѣлъ;
Непримиримый, кровожадный
Галлъ нынѣ въ нашъ вступилъ предѣлъ.
Течетъ — и въ ярости стремлѣнья
Считаетъ жертвы расхищенья,
Грозитъ со скрежетомъ зубовъ
Омытъ въ крови Россійской длани.
Къ щитамъ друзья! о братья къ брани!
За олтари, за прахъ отцовъ.
Уже МОНАРХЪ великодушный
Ударилъ въ Щитъ, несется гулъ…
Воспрянь о Россъ, Царю послушный!
Воспомни Пультусъ и Кагуль,
И Гейльсбергъ, Гутштадъ и Ейлаву,
Свою и предковъ вспомни слову!…
И се — отвсюду внемлю гласъ:
"Вотъ злато, дѣти вотъ мы сами,
"Готовы лечь въ бою грядами!
«Пожарскій, Мининъ живы въ насъ.»
Познай, о врагъ вспоенный кровью,
На зыби основавъ мечты! —
Сонмъ, братской связанный любовью,
Во браняхъ съ нами встрѣтишь ты.
Изгибы тщетны днесь зміины;
Соблазна чужды исполины.
Повсюду встрѣтишь мѣдну грудь
Къ тебѣ кипящу ярой местью.
Ты златомъ побѣждалъ иль лестью….
Теперь о чарахъ сихъ забудь.
Воспомни Карла въ громкой славѣ;
Весь Нордъ руки его дрожалъ:
Но гордость завела къ Полтавѣ,
И гордый съ колесницы палъ.
Стремись — стремись къ подобной части;
Не лавры ждутъ тебя — напасти.
Къ знаменамъ Россы — ко щитамъ!
Къ Царю, друзья! — съ нимъ въ ратномъ полѣ:
Что славу любимъ жизни болѣ?
Явимъ грядущимъ мы вѣкамъ!
Ѳ. Ивановъ.
Эпитафія доброму человѣку.
правитьПлывя чрезъ бурно жизни море,
Онъ тихой пристани искалъ;
Терпѣлъ бѣды, напасти, горе,
И здѣсь на вѣчный якорь сталъ!
І. Паш…
[Ф. Ф. Ивановъ]
Не плачь, Климена, свѣтъ болтаетъ!
Ужь мужа твоего съ оленемъ онъ равняетъ! —
Одиножды рога мѣняетъ въ годъ олень,
А мужъ твой каждый день!
Ѳ. И.
[Иванов Ф. Ф.] «Не плачь, Климена, свет болтает!..» / Ф.И. // Вестн. Европы. — 1810. — Ч. 50, N 7. — С. 197.