Стихотворения (Голтяков)/ДО

Стихотворения
авторъ Никита Васильевич Голтяков

Опубл.: 1808. Источникъ: az.lib.ru • Ода на разрушение Иерусалима, выбранная из первой главы Плача Иеремии
Ода из Горация к Фуску
Ода на заключение мира между Россиею и Швециею, и на присоединение к Державе Российской Княжества Финляндского
Весна

Никита Гольтяков

Стихотворения

Ода на разрушенiе Iерусалима, выбранная изъ первой главы Плача Iеремiи

Ода изъ Горацiя к Фуску

Ода на заключенiе мира между Россiею и Швецiею, и на присоединенiе къ Державѣ Россiйской Княжества Финляндскаго

Весна

Ода на разрушенiе Iерусалима, выбранная изъ первой главы Плача Iеремiи

О градъ великой, градъ преславной,

Вмѣщавшiй тысячи людей!

Теперь подобенъ ты несчастной

Вдовицѣ въ горести своей!

Тебя народы всѣ боялись,

Тебѣ языки покорялись;

А нынѣ что? — ты самъ въ плѣну!

Когда ты утопалъ въ весельи,

Тогда тебя всякъ почиталъ;

Въ слезахъ ты — нѣту утѣшенья,

И самый другъ врагомъ днесь сталъ.

Твои теперь всѣ чада стонутъ,

И вопли до небесъ возносятъ

А прежде жили въ тишинѣ.

Сiонски стогны всѣ рыдаютъ,

Никто по нимъ уже нейдетъ.

Жрицы молитвъ не возсылаютъ,

Никто въ храмъ Божiй не войдетъ,

Гдѣ прежде радость — днесь печали;

Гдѣ прежде зданiя стояли,

Теперь развалины одни!

Теперь надъ участью твоею

Смѣется тотъ, тебя кто чтилъ;

Ты нечестивостью своею

Господню ярость заслужилъ.

Твоя днесь слава вся исчезла,

И красота твоя поблекла

Какъ роза въ хладный зимнiй день.

Твои начальники гордились,

Что нѣтъ нигдѣ подобныхъ имъ,

Теперь смиренно покорились

Предъ побѣдителемъ своимъ;

Всѣ прежде, кои презирали,

Овцамъ теперь подобны стали

Однимъ бродящимъ по полямъ.

Воспомни<,> Iерусалимъ<,>

Всѣ вожделѣнiя свои,

Какъ былъ ты всѣми чтимъ;

А нынѣ за грѣхи твои

Пустъ сталъ; и въ олтари священны

Вошли враги твои надменны,

Куда никто не смѣлъ входить.

Теперь твои несчастны чады

За пищу ризы отдаютъ;

Прося у Господа пощады,

Потоки горькихъ слезъ лiютъ.

Воззри, о странникъ бѣдный!

На древнiй городъ разоренный,

И вспомни, что великъ Господь!

Что Онъ судьбами управляетъ

И участiю всѣхъ людей;

Онъ нечестивыхъ погубляетъ,

И страшенъ въ ярости своей.

Онъ градъ сей за неисполненья

Его премудраго велѣнья

До основанья разорилъ.

Сiонъ съ сердечнымъ сокрушеньемъ

Подъемлетъ руки къ небесамъ,

Съ сыновней кротостью, съ почтеньемъ

Взываетъ: Боже! Отче намъ!

Ты правъ, Тебя не обвиняю,

Ты милосердъ, я это знаю,

Но я виновенъ предъ Тобой!

Предъ цѣлымъ свѣтомъ признаюся

Въ моихъ содѣянныхъ грѣхахъ;

Въ какомъ я бѣдствѣ нахожуся,

Мои всѣ чада днесь въ цѣпяхъ.

Друзья мои врагами стали,

Жрецы и старцы обнищали,

И даже пищи нѣтъ у нихъ.

Къ Тебѣ взоръ, Боже! простираю,

Съ усердiемъ молю Тебя,

На Твой покровъ я уповаю,

Спаси, молю, спаси меня!

Отри моихъ потоки слезъ,

И радость низпошли съ небесъ,

Молю, молю, утѣшь меня!

[Гольтяков 1808, с. 56—60]

Ода изъ Горацiя к Фуску

Горацiй Кн. I Ода 22

Кто! Фуск! Живетъ спокойно, честно,

Не мочитъ рукъ въ крови людей;

Тотъ можетъ жить вездѣ безбѣдно,

Ему не страшенъ и злодѣй;

Не нужны стрѣлы ядовиты —

Не ищетъ добрый въ нихъ защиты!

Пойдетъ ли въ степи Африкански,

Гдѣ солнце землю жжетъ, палитъ,

На горы ль снѣжныя Кавказски,

Гдѣ ледъ надъ пропастьми виситъ,

Иль гдѣ Гидаспъ въ брегахъ струится, —

Кто добръ — идетъ и не страшится.

Когда я въ рощицѣ тѣнистой,

Забывъ всю грусть, тоску свою,

Сидя подъ липою вѣтвистой,

Про нѣжну Л… пою;

Тогда всѣ звѣри убѣгаютъ,

Меня въ покоѣ оставляютъ.

Въ странахъ, гдѣ дни текутъ въ раздорахъ,

Гдѣ льется кровь людей рѣкой;

Тамъ дики звѣри живутъ въ норахъ,

И рыщутъ по полямъ толпой;

Гдѣ жь люди въ мирѣ веселятся,

Тамъ львы и тигры жить страшатся.

Пусть буду въ дикой я пустынѣ,

Гдѣ нѣтъ деревъ и ручейковъ;

Или въ какой нибудь долинѣ,

Гдѣ нѣтъ прохладныхъ вѣтерковъ;

Иль гдѣ туманы землю кроютъ,

И сердцу грусть, тоску наводютъ.

И тамъ я счастливо жить буду,

Не стану слезы проливать;

Про милую не позабуду,

И не престану воспѣвать

Ея прелестны бѣлы ручки,

И нѣжны розовыя щечки.

[Гольтяков 1808, с. 60—62]

Ода на заключенiе мира между Россiею и Швецiею, и на присоединенiе къ Державѣ Россiйской Княжества Финляндскаго

Ликуй<,> Россiя восхищена,

И славь Всевышняго Отца! —

Ты снова днесь благословенна

Рукой небеснаго Творца.

Се новыя тебѣ щедроты;

Еще къ красѣ твоей доброты —

Къ твоей коронѣ новъ вѣнецъ!

Се радостной тебя порфирой,

Отъ свѣтлой высоты эфирной

Тебя даруетъ твой Отецъ! —

Мiры, державы<,> преклонитесь,

Пади предъ нею смертныхъ родъ;

Ея величьемъ возгордитесь!

Въ ней славы истинной чертогъ

На адамантовыхъ столпахъ поставленъ;

Царями сильными прославленъ,

Любовью, вѣрой согражданъ. —

Народы! Вамъ краса Россiя,

Она вамъ мать, Царица, сила:

Се храмъ вамъ Богомъ данъ. —

Воззрите, Онъ ей побораетъ,

Ей нѣтъ нигдѣ, ни въ чемъ препонъ:

Речетъ — ей бездна уступаетъ;

Предъ ней дрожатъ сердца холмовъ. —

Моря и рѣки знамениты

Всѣ ищутъ лишь ея защиты,

И всѣмъ земля ея даритъ:

Тамъ нивы класы возрастаютъ;

Тамъ горы золотомъ сiяютъ,

Мiръ ничего ей не щадитъ.

Враги ль дерзнутъ ей зло помыслить,

Иль мечь противъ нее подъять;

Самъ Богъ изъ тучей громы сыплетъ,

И многочисленну ихъ рать

Завѣетъ бурными вѣтрами.

Какъ море черными волнами

Ко брегу мещетъ съ дна песокъ. —

Мечи ихъ, копья смертоносны;

Се ей трiумфы лавроносны,

Ихъ страхъ — се славы ей венокъ! —

Сiе гласитъ намъ полвселенны,

Моря и рѣки, города;

И Алпы, снѣгомъ убѣленны,

И днесь Балтiйски берега,

Что страшенъ, страшенъ громъ Россiйской!

Предъ ней ничтоженъ родъ противной,

Не меркнетъ блескъ ея побѣдъ,

И солнце землю обтекаетъ,

Подобной ей не обретаетъ,

Ея чудится славѣ дѣлъ.

Да будутъ Шведы всѣмъ примѣромъ,

Коль страшно Россовъ оскорблять;

Друзей-измѣнщиковъ совѣтамъ

Свое спокойствiе ввѣрять,

И слушая навѣтовъ ложныхъ,

Идти противъ Героевъ мощныхъ,

Съ пылинкой, съ горстiю людей;

Предъ чѣмъ и страшны легiоны

Лишь видѣли однѣ препоны —

Предыдетъ Россамъ Царь Царей! —

Не Шведы ль, въ гордомъ упоеньи,

Хотѣли Россовъ побѣдить,

Въ мечтательнѣйшемъ восхищеньи,

Желали славу ихъ затмить?

Желали — но глаголъ Всемощный

Сей замыселъ ихъ гордый, злобный

Разрушилъ, въ прахъ преобратилъ.

Россъ выступилъ на поле брани;

Къ нему простерли Финны длани —

Миръ! миръ! — Россъ взоромъ побѣдилъ.

Его ни что не удержало,

Ни горы, рѣки, ни лѣса;

Предъ нимъ и море встрепетало;

Угрюмо — вьюжная зима

Зундъ бурный льдами оковала;

И тѣмъ къ врагамъ путь открывала,

Чтобъ Россъ скорѣй ихъ погубилъ.

Онъ Свеаборгскiя твердыни,

Ботнiйски шумныя пучины,

Махнулъ мечемъ — и покорилъ.

Стокгольмъ въ унынiи глубокомъ,

Себѣ предвидѣлъ ужь напасть;

И съ каждымъ днемъ и часомъ новымъ

Готовъ былъ смерть свою срѣтать.

Онъ зрѣлъ свой флотъ назадъ плывущiй;

Онъ слышалъ Русской громъ ревущiй,

Карающiй его сыновъ.

Тамъ возгорѣлися раздоры,

Убiйства, мятежи, крамолы,

Ужаснѣй всѣхъ войны громовъ. —

Надъ нимъ взвивались бури грозны,

И наступилъ паденья часъ,

И разрушенья облакъ темный,

Корону сокрывалъ отъ глазъ;

Еще минута — и безвѣстность,

Ничтожество и алчна тлѣнность,

Еебъ изторгли отъ земли. —

И Шведы бы во мракѣ скрылись,

Страны ихъ кровью бъ задымились,

Колючимъ терномъ заросли. —

Но не таковъ перунъ Россiйской,

Онъ усмиряетъ, не разитъ.

Народъ ли слабый, беззащитной

Вступаетъ въ бой съ нимъ — онъ щадитъ.

Мечь Росской злобныхъ лишь караетъ,

Покорныхъ, слабыхъ защищаетъ;

(Герой съ Героемъ въ бой идетъ) —

познали Шведы побѣжденны,

что нуженъ миръ имъ вожделѣнный,

и Россъ оливу подаетъ. —

Ликуйте<,> Готскiе народы!

Вамъ лучь блаженства возсiялъ;

Ботнiйски восплещите воды!

Се часъ веселiя насталъ.

И милосердiя руками

Польются милости рѣками

На васъ отъ выспреннихъ небесъ.

Войну, раздоры позабудьте,

Россiянамъ друзьями будьте,

Отерши токи вашихъ слезъ.

Отнынѣ счастливо живите,

Питая въ сердцѣ огнь любви,

МОНАРХА Россовъ возносите,

Всегда, вездѣ, по всей землѣ.

Пребудьте Сѣвера красою,

Покорствомъ, счастьемъ, тишиною,

Себя отвсюду оградя.

Васъ свѣтъ почтетъ себя примѣромъ,

И вашимъ слѣдуя совѣтамъ,

Вамъ будетъ подражать земля.

А Ты, МОНАРХЪ, Россiи слава,

Отецъ, подпора намъ и щитъ;

Да славится ТВОЯ Держава,

Пусть громъ побѣдъ ТВОИХЪ гремитъ!

ТОБОЙ Россiя возгордится,

ТОБОЙ въ ней счастье водворится,

Она ТОБОЮ процвѣтетъ.

ТЕБѣ хвалы уже готовы,

И перейдутъ изъ вѣка въ вѣкъ! —

ТВОИ дѣла тогда промчатся

До отдаленнѣйшихъ вѣковъ;

Тогда ТОБОЮ возгордятся

Потомки подданныхъ сыновъ;

У Россовъ былъ МОНАРХЪ правдивый,

Они рекутъ — Миролюбивый!

Гласъ славы повторитъ:

Россiя счастьемъ ограждена,

Побѣдъ велѣньемъ окружена,

ТВОЙ вѣчно образъ будетъ чтить!!!

[Гольтяков 1808, с. 33—40]

Весна

Поэма, изъ сочиненiй Клейста Переводъ съ Нѣмецкаго 1812 года

Пѣснь первая

О сѣнь священная! жилище наслажденiй!

Прими меня къ себѣ въ обители веселiй. —

Зефиры кроткiе, невѣдомымъ пѣвцамъ

Являвшiе пути къ грядущимъ временамъ,

Лазурныя врата Олимпа отверзая,

Героевъ и Боговъ имъ ясно представляя

Сквозь вѣчности покровъ, возвѣйте надо мной,

Вдохните въ сердце мнѣ вашъ радостный покой. —

О естьлибъ жизнь моя<,> ручью уподобляясь,

Катящемусь съ горы, въ долинѣ разливаясь,

Окончила свой токъ подъ тѣнiю древесъ;

И естьлибъ тѣнь сiя, къ блестящему съ небесъ

Престолу правоты открыла путь пространный,

И славой бы ея святою осiянный

Природы юныя величье возвѣстилъ,

И отголосокъ пѣснь мою бы повторилъ. —

Смѣющися луга, цвѣтистыя долины,

Росимыя ручьемъ сребрящимся равнины!

Прославить васъ хочу, вкусивши вашъ бальзамъ,

Дивясь Авроринымъ прелестнымъ облакамъ.

Укрывшися въ тѣни, на струнахъ сладкозвучныхъ

Я радость возпою въ лугахъ живущу тучныхъ.

Одушевите гласъ — да онъ по всѣмъ странамъ

Промчится, прожурчитъ подобно ручейкамъ!

Съ лазурныхъ облаковъ съ вѣнкомъ бѣлолилейнымъ,

Съ душистой розою, тюльпаномъ соплетеннымъ

Нисходитъ къ намъ Весна; изъ розовыхъ устенъ

На землю льется тукъ. Разторгнувъ зимнiй плѣнъ,

Въ пришествiи ея снѣги съ утесовъ острыхъ

Внизъ шумно катятся среди долинъ откосыхъ;

Уполнившись водой всѣ рѣки, зимнiй гробъ,

Текутъ, крутя въ волнахъ громады тусклыхъ льдовъ;

Далеко дикой гулъ водъ ропщущихъ несется,

Въ лѣсахъ и по лугамъ обширно море льется,

Все скрыто подъ водой. Привыкшiе бродить

Козленки рѣзвые, въ пригоркахъ находить

И травку и цвѣтки, унылыми шагами

Вдаль пробираются межъ топкими брегами,

Надъ рѣчкой усмотрѣвъ ракитникъ молодой; —

Утята по волнамъ, ныряютъ вглубь плескаясь:

То около куста въ кружочикъ увиваясь,

Гоняются, спѣшатъ за листикомъ сухимъ.

Межъ тѣмъ любовiю и горестью гонимъ,

На гибкой вѣтви сѣвъ печальный соловей,

Поетъ пустынну пѣснь въ честь ближнiя своей.

Олень изпуганный пѣнистыми волнами,

Стремитъ свой быстрый бѣгъ межь дикими горами,

Отколь остановясь, робѣя смотритъ въ долъ,

Залитый множествомъ волнующихся водъ. —

Онъ зритъ вдали древа надъ безднами висящи,

И подъ ударами изчадiй бурь стенящихъ;

А тамъ собравшися пернатыхъ птичекъ хоръ,

На липовыхъ вѣтвяхъ далитъ свой кроткiй взоръ,

Ища прелестныхъ мѣстъ, гдѣ ихъ долины были,

На коихъ нѣкогда свой кормъ они дѣлили

Съ ягняшками въ травѣ. Тамъ жавронки кружатся

Надъ лугомъ залитымъ, гдѣ волны то дробятся,

То утекая вдаль, уносятъ на хребтахъ

Своихъ иль хижины, стоящи на брегахъ,

Богаты житницы, или заборъ подмытой.

Вдали пастухъ одинъ и бѣдный и унылой

На лодочкѣ плыветъ спасти своихъ козлятъ,

Которы заблудясь надъ безднами висятъ.

Рѣка вкругъ лодочки крутится и волнуетъ,

Пловецъ спѣшитъ — ихъ нѣтъ — онъ плачетъ и тоскуетъ,

На память приводя въ водахъ погибшiй свѣтъ

Во время Ноево, и скрытый тьмою лѣтъ.

Но кончились бѣды. Разливомъ упоенна,

И тѣнью облаковъ бѣгущихъ осѣненна

Красуется земля. Лазурный небосклонъ

Весь золотомъ горитъ. — Но вѣтровъ зимнихъ стонъ

Въ пещерахъ сѣверныхъ уныло отдается,

Въ лѣсахъ и по полямъ и снѣгъ и вьюга вьется,

Со мразами летитъ туманный ночи часъ;

Досель не умолчалъ угрюмыхъ бурей гласъ.

Такъ грозная зима упорно отлетаетъ,

Такъ вѣчно на землѣ владѣть она желаетъ.

Но юная весна съ побѣдою паритъ,

И чистый здѣсь лужокъ сталъ травкою покрытъ;

Все тихо въ воздухѣ, кусточки облеклися

Въ одежду лиственну, въ долинахъ полилися

Сребристы ручейки по камушкамъ журчать,

И эхо начало пригорки пробѣгать

Подъ переливной звукъ пастушеской свирѣли,

И благовонья травъ до неба возлетѣли.

О вы, лишенные свободы золотой

И не вкусившiе ввѣкъ радости простой

Природы мирныя! вы жизнь свою печальну,

Какъ дщери Сѣвера ночь долгу, безотрадну

Проведшiе въ тоскѣ, спѣшите на поля: —

Смотрите, какъ цвѣтетъ, красуется земля,

И жизнь счастливую для всѣхъ живописуетъ.

Взгляните на поля, веселье на лугахъ;

Печали могутъ ли гнѣздиться тамъ въ сердцахъ,

Печали, горести преступныхъ даръ удѣльный. —

А вы красавицы, мущинамъ полъ любезный,

Невинный какъ весна, оставьте поскорѣй

Всѣ пышны города, бѣгите ихъ цѣпей,

Скорѣе на луга, гдѣ ивы разцвѣтаютъ;

Спѣшите, васъ давно Зефиры ожидаютъ

Рѣзвиться на лету на вашихъ волосахъ.

Вамъ лучши зеркала готовятся въ рѣкахъ,

Вѣрнѣе городскихъ, украшены цвѣтами,

И охраняемы тѣнистыми кустами.

Тюльпанами поросъ здѣсь чистой, ближнiй прудъ,

Они для васъ цвѣтутъ, украсить вашу грудь. —

Здѣсь въ лѣво, въ сторонѣ утесъ покрытъ кустами,

Склонившимись въ рѣку; шумящими листами

Они наводять тѣнь; я здѣсь хочу возсѣсть,

Съ утесной высоты равнины долъ узрѣть. —

Веселье новое поля всѣ оживляетъ,

И роща каждая въ величiи сiяетъ,

Одеждой лиственной и зеленью гордясь;

И небо чистое къ вѣтвямъ ея склоняясь,

Предѣлъ глазамъ кладетъ цвѣтущими лугами,

Тамъ вьются межь собой надъ ближними водами

И сливы дiкiя, шиповникъ молодой,

И каждый цвѣтъ виситъ надъ каждою струей,

Дающiй легку тѣнь среди пруда большаго.

Подалѣй въ сторонѣ, изъ моря травянаго

Является рѣка, златимая лучёмъ;

Крутой пещаный брегъ сiяетъ въ ней кругомъ

Изъ бѣлыхъ раковинъ лазурными цвѣтами.

Тамъ рыбы мѣлкiя играя со струями,

Ныряютъ вверхъ и въ низъ. Здѣсь въ лугѣ за рѣкой

Побѣдные кони игривою главой,

Вздымаясь по горамъ, весь воздухъ сотрясаютъ.

Склоняясь пестрый волъ, все стадо провожаетъ

На тучны пажити черезъ болотный путь,

Отколь ручьи вiясь въ густой травѣ, текутъ

Подъ корень грозныхъ соснъ — жилище врановъ хищныхъ,

Близъ коихъ гнѣзда вьютъ изчадья цаплей дикихъ.

Окрестные холмы, высоко изъ кустовъ

Склоняютъ тѣнь свою къ вершинѣ тѣхъ лѣсовъ,

Отъ коихъ часть одна блистаетъ вся лучами,

Другая вдалеке покрыта облаками.

Тамъ жаворонокъ взвился высоко въ небеса,

И видитъ подъ собой и долы и лѣса

Веселiемъ полны, и трелью переливной

Въ трудахъ поселянинъ средь нивъ своихъ плѣненной

Забылъ на время плугъ, средь черноземныхъ волнъ,

За коимъ гонятся стада сорокъ, воронъ.

Подалѣй сѣятель обильными рядами

Бросаетъ сѣмена межъ вѣрными браздами,

Зубчатой бороной укатываетъ ихъ. —

О жители полей! когдабъ для васъ однихъ

Цвѣло все на землѣ; высоко надъ горами

Растущiй виноградъ, обильными плодами

Однихъ васъ насыщалъ; для васъ бы и въ лугахъ

Лучъ солнечный игралъ и въ травкѣ и цвѣтахъ.

Но се, грядетъ уже губительница мiра,

Для коей трупъ престолъ, и мертвыхъ кровь порфира,

Кровавая война — ей спутникъ алчный гладъ

И хищниковъ толпа. Такъ въ бурю частый градъ

Сѣчетъ рожь на поляхъ, отъ вѣтровъ въ долъ клонится

И дубъ и вязъ. — Отъ ней огнемъ всё изтребится<,>

Долины и лѣса. — Се грозный звукъ летитъ —

Обширный чистый лугъ оружiемъ блеститъ,

И кажутся поля кровавыми морями;

И звѣри дикiе спѣшатъ, толпясь стадами

Въ пустынѣ скрыть свой страхъ; тамъ гулъ еще вторитъ

Оружiй страшный гласъ; вершина горъ дрожитъ;

И солнце яркое сихъ бѣдствiй устыдяся,

Сокрылось въ облакахъ, которы возносяся,

Тьмой полнятъ небосклонъ, пылающiй огнемъ.

Такъ Этны грозный шумъ носясь на днѣ морскомъ,

Изрыгнувшись стремглавъ изъ пропастей подземныхъ,

Звучитъ по берегамъ въ утесахъ отдаленныхъ,

А пламя быстрое извивистой стезей

Сжигая камни, дернъ, пеплъ сыплетъ средь полей,

Окрестны города, жилища изтребляя

И огненный потопъ повсюду разливая.

О вы, кому народъ не разъ себя ввѣрялъ,

Священный родъ Царей! — всегда ль ты провождалъ

Сквозь ужасы войны ихъ къ жизни безмятежной?

Иль недостаточенъ для васъ удѣлъ наслѣдной?

Отцы отечества! иль мало вамъ дѣтей

Въ природной сторонѣ, средь родовыхъ полей.

Утѣшьте сихъ сыновъ счастливыми дарами;

Орелъ своихъ птенцовъ скрываетъ подъ крылами.

Примѣру слѣдуя, войну всю прекративъ,

Пусть ваша сталь блеститъ средь плодоносныхъ нивъ. —

Долины и сады въ жилище обратятся

Для добрыхъ. Пусть вездѣ науки воцарятся;

Суда да восхолмятъ поверхность на моряхъ

И жизнь всякъ проведетъ въ счастливыхъ мирныхъ дняхъ!

Куда я отвлеченъ сей мыслiю печальной? —

Сокройся отъ меня войны призракъ ужасной!

О Муза! прiиди, мы страхъ весь отвратимъ,

Жилище поселянъ съ тобою обозримъ.

У нихъ нѣтъ золота, ни камней драгоцѣнныхъ,

Ни Замковъ гордыми стѣнами окруженныхъ;

Ручьи не познаютъ искуства хитрый гласъ. —

Давно посаженный, большой тѣнистый вязъ

Всю кровлю хижины бѣгущей кроетъ тѣнью;

Ограда началась подъ виноградной вѣтвью,

Кругомъ двора идетъ, на коемъ прудъ большой,

Украшенъ съ береговъ волнистой муравой,

Богатъ и рыбою; онъ свѣтлыми струями

Блистаетъ веселясь съ небесными лучами. —

Здѣсь гуси бодрые въ защиту для птенцовъ

Крикъ дикой издаютъ на плавающихъ псовъ;

Гусятажъ малыя опасности не зная,

И рѣзво лапками струи пересѣкая,

Плескаются водой. Изъ саду вдалекѣ

Тамъ дѣвочка бѣжитъ съ корзинкою въ рукѣ,

Цыплята тучею за нею поспѣшаютъ

И желтый кормъ изъ рукъ съ полета всѣ хватаютъ.

Въ норѣ изъ подъ плетня бѣлъ кроликъ,

Будто воръ,

Глядитъ кругомъ вездѣ, и вспрыгнувъ на заборъ,

Грызетъ сухой листокъ. Голубка бѣлошея

Въ гнѣздѣ своемъ одна, о другѣ сожалѣя,

На кровельку спѣшитъ; ужь другъ давно тамъ ждетъ,

И ножку съ горести онъ носикомъ клюетъ;

Увидѣлись опять, своркнулись, полетѣли,

И солнечны лучи на крыльяхъ заблестѣли.

Отъ множества цвѣтовъ пестрѣется весь садъ;

Дорожки разныя обманываютъ взглядъ.

Зефиръ кругомъ вездѣ, играетъ съ облаками,

Ихъ гонитъ вверхъ — отколь шумящiй дождь ручьями

Всю землю богатитъ. Раст<е>нье дальнихъ странъ,

Чѣмъ славится давно Востокъ, гора Ливанъ,

На чуждой полосѣ и корня не пустило;

Хозяйство сельское здѣсь то лишь насадило,

Что пищу нужную, прохладу въ жаръ даетъ.

Съ пригорка обозришь, орѣшникъ гдѣ растетъ,

Какъ небо катится бѣлѣясь облаками,

Иль поле дальнее покрыто озерами,

Иль рощу чистую за синею горой. —

Царица всѣхъ цвѣтовъ, здѣсь высяся главой,

Лилiя бѣлая гордится предъ Тюльпаномъ. —

Тюльпанъ прекраснѣйшiй, съ искуственнымъ столь планомъ

Лучами разными тебя кто украсилъ?

О Лилiя! тебябъ давно благословилъ,

Когда бы Роза здѣсь Любови образъ нѣжной

Намъ не являла всѣмъ цвѣтъ радости небесной,

И запахомъ своимъ не славила Творца.

Здѣсь Ландышъ межь листовъ склонился въ пол-кольца;

Тамъ синiй Гiацинтъ отъ солнца весь блистаетъ,

И ароматный дождь весь воздухъ наполняетъ

Изъ чашечекъ цвѣтныхъ. Одна только Фiоль

Гордится днемъ, цвѣтамъ оставя произволъ,

Сама скрывается, смиреньемъукрашаясь,

Надеждой будущей покойно утѣшаясь,

Прекрасный вечеръ дня собою увѣнчать.

Се образъ мудреца привыкшаго блистать

Не славой тщетною, ни пышными словами,

Но тайно помогать всѣмъ добрыми дѣлами. —

На бархатномъ лугу красуется Павлинъ,

Желая превзойти цвѣты красой одинъ,

Кружитъ свой гибкiй хвостъ — свѣтъ радугъ переливной

Блеститъ въ его крылахъ, въ груди синеотливной.

Стараясь Бабочки другъ друга обогнать,

Иль отдыхомъ себѣ цвѣточикъ отыскать,

Всѣ вьются около деревъ и надъ кустами.

Межь тѣмъ садовникъ самъ, ходящiй за плодами,

Спѣшитъ къ пню дикихъ сливъ вѣтвь вишневу привить,

И позднее древесъ потомство удивить

Чудесною четой. — Въ бесѣдкѣ виноградной

Хозяйка нѣжная холстъ чистой полотняной

Узорами деревъ и разныхъ травъ пестритъ,

Въ изображеньи семъ все радостью горитъ.

А дѣти милыя и тѣломъ и душою

Рѣзвятся съ матерью, и нѣжною рукою

Мѣшаютъ дѣло ей, иль прочь отъ ней спѣшатъ

Въ кусты, чтобы скорѣй въ цвѣточки поиграть.

О счастливый народъ! чьи дни всегда блаженны

Текутъ въ спокойствiи, какъ вѣтры безмятежны;

Оставь простую чернь, живущу въ суетахъ,

Смотрящую съ высотъ на кровляхъ и древахъ

Въѣздъ грозныхъ колесницъ гонителей народныхъ;

Оставь другимъ и водъ вершину многоводныхъ

Колебля силою трещащихъ парусовъ,

Сквозь бури достигать далекихъ береговъ.

Они несчастливы! Любимъ тотъ небесами,

Кто сердцемъ вѣчно чистъ и не водимъ страстями,

Спокоенъ и въ бѣдахъ! и солнце для него

Блистаетъ въ небесахъ. Не рѣжутъ грудь его

Разкаянье и грусть въ прелестнѣйшихъ долинахъ,

Ни въ стадѣ на лугу, ни въ плодоносныхъ нивахъ.

Въ желаньяхъ суетныхъ онъ дней своихъ не длитъ;

Простая пища кровь и тѣло всё крѣпитъ;

Съ зарей вечерней сонъ въ покой его склоняетъ,

И утра вѣтерокъ къ работѣ возбуждаетъ.

[Гольтяков 1808, с. 43—56]

ЛИТЕРАТУРА:

Гольтяков 1808 — Друг юношества и всяких лет. Ежемесячное издание. М.: В университетской типографии, 1808, № 10.

Гольтяков 1809 — Друг юношества и всяких лет, издаваемый Максимом Невзоровым. М.: В университетской типографии, 1809, № 10.

Гольтяков 1813 — Друг юношества и всяких лет, издаваемый Максимом Невзоровым. М.: В университетской типографии, 1813, № 5.

РП — Русские писатели 1800—1917. Биографический словарь. М., 1992. Т. 1, с. 619.

СЧОЛРС — Словарь членов Общества любителей российской словесности при Московском университете. М.,1911, с. 87—88.

Русский вестник 1811 — Русский вестник на 1811 год, издаваемый Сергеем Глинкою. М.: В университетской типографии, 1811. Ч. 13, № 1, с. 123—126.

Оригинал здесь.