Два Якшича (Яковлича).
правитьСвѣтъ Денницу укоряетъ Мѣсяцъ :
— Гдѣ была ты, свѣтлая Денница?
Гдѣ была ты, гдѣ ты пропадала?
Бѣлыхъ три дня гдѣ ты пропадала? —
Отвѣчаетъ свѣтлая Денница:
"Гдѣ была я? гдѣ я пропадала? —
По-надъ бѣлымъ городомъ Бѣлградомъ;
Тамъ глядѣла на большое чудо —
Какъ два брата вотчину дѣлили:
Якшичъ Дмитрій съ Якшичемъ Богданомъ.
Все согласно порѣшили братья,
Вотчину какъ надо подѣлили:
Взялъ Димитрій землю Кара-Влашку,
Кара-Влашку съ краемъ Молдаванскимъ
И Банатъ весь до воды Дуная;
Взялъ Богданъ ровнипы края Срѣма —
Землю Срѣма и долину Савы,
Сербію до города Ужицы;
Взялъ Димитрій дальній край Ужицы
И Ружицу--церковь городскую *)
И Небойшу крѣпость на Дунаѣ;
А Богданъ ваялъ горній край Ужицы.
О пустомъ у братьевъ споръ и ссора; —
И о чемъ? ни за что и ни про что:
Э конѣ да соколѣ раздоры!
Дмитрій хочетъ, чтобъ ему достались
Вороной бѣгунъ и ясный соколъ,
А Богданъ ему не .уступаетъ.
Какъ поутру засвѣтилось утро —
Дмитрій Якшичъ сѣлъ на вороного,
Взялъ и ясна сокола съ собою,
Да поѣхалъ въ поле на охоту;
На прощаньи жъ молвилъ Анджеліѣ:
«Анджелія, вѣрная мнѣ люба! **)
Отрави ты мнѣ Богдана брата!
Если-жъ брата отравить не хочешь —
И не жди меня домой: не буду!»
То услышавъ, люба Анджелія
Сѣла въ горѣ, тягостномъ раздумьи,
Думаетъ и говоритъ съ собою:
«Что наплачешь, бѣдная кукушка?
Если дамъ я дѣверу отраву —
Будетъ грѣхъ великій передъ Богомъ,
А позоръ и срамъ — передъ народомъ;
Обо мнѣ отъ мала до велика
Всякій скажетъ: „жалкая какая!
Дѣвера отравой опоила! —
А когда ему не дамъ отравы,
Потеряю милого мнѣ мужа!“
Все придумавъ, на одномъ рѣшила:
Сходить внизъ, въ глубокое подполье,
Тамъ беретъ молитвенную чашу,
Кованую, чисто золотую,
Данную отцомъ ей при вѣнчаньи.
Чашу ту, виномъ наполнивъ краснымъ,
Дѣверу подноситъ Анджелія,
И ему, поцѣловавши руку,
Говоритъ она съ земнымъ поклономъ:
— „Въ честь тебѣ прійми, мой милый дѣверъ,
Въ честь тебѣ вино и эту чашу, —
А коня и сокола отдай мнѣ!“
Былъ Богданъ такою рѣчью тронутъ--
И коня и сокола длрнтъ ей.
Цѣлый день Димитрій на охотѣ,
Но не встрѣтилъ онъ себѣ добычи;
Ужъ подъ вечеръ, къ озеру подъѣхавъ,
Подъ горой зеленою увидѣлъ
Утку…. блещутъ крылья золотыя!
И на ту золотокрылу утку
Дмитрій ясна сокола пускаетъ.
Соколу та утка не далася:
Клюнула его — и клювомъ сразу
Правое крыло ему сломала.
Видя это, Яковлевичъ Дмитрій
Снялъ проворно княжую одежу
И плыветъ по глади водъ озерныхъ,
Сокола беретъ себѣ на руку,
Такъ ему проговорилъ, жалѣя:
„Каково тебѣ, мой соколъ ясный?
Безъ крыла теперь что будешь дѣлать“?
Ясный соколъ пискомъ отвѣчаетъ:
„Безъ крыла теперь мнѣ точно также,
Какъ и брату одному безъ брата“!
Былъ Димитрій пораженъ печалью:
Что, какъ братъ его уже отравленъ?!
Онъ проворно скокъ на воронаго,
Быстро мчится къ городу Бѣлграду,
Чтобъ застать еще живаго брата!
По мосту черезъ Чекмекъ несется,
Поспѣшаетъ, гонитъ воронаго…
На скаку подъ нимъ вдругъ мостовина
Подломилась, конь упалъ и ноги
Изломалъ, остался безъ переднихъ,
Точно братъ оставшійся безъ брата!
Видя это, Дмитрій въ нетерпѣньи
Самъ бѣжитъ, коль не летитъ къ Бѣлграду;
Добѣжалъ и любу громко кличетъ:
„Анджелія, вѣрная супруга!
Что? мнѣ брата ты не отравила“?
Анджелія отвѣчаетъ мужу:
— „Нѣтъ, я брату не дала отравы,
А тебя я съ братомъ помирила“.
Свѣтлая Денница замолчала
И на землю весело сіяла.
Поблѣднѣвъ, промолвилъ мѣсяцъ ясный:
— Помирились братья!… но ужасны
Тѣ, у моря, лютые османы,
Что на нихъ острятъ ужъ ятаганы,
Сербской кровью упитаютъ поле,
Угнетутъ ихъ тяжкою неволей?»
Отъ Денницы мѣсяцу отвѣтомъ
Просіяло животворнымъ свѣтомъ,
А землѣ отрадно прозвучало:
"Потерпите, погодите .мало!
Какъ непрочны на поляхъ туманы,
Такъ недолго будутъ бусурманы
Угнетать народъ и край словянскій.
Не погибнуть вѣрѣ христіянской!
Но когда желанный мигъ дозрѣетъ,
Всѣ туманы вѣтерокъ развѣетъ.
- ) Эта церковь и теперь стоитъ въ дальнемъ городѣ; Турки держали въ ней порохъ.
- ) По сербски люба значитъ жена, Анджелія или Анджуша — Ангелика.
Къ памятнику Екатерины II.
правитьВеликая, твой памятникъ давно
Сооруженъ — не зодчаго рукою,
А титломъ Матушки, которое дано
Тебѣ народною молвою.
Вотъ мавзолей — превыше всѣхъ другихъ;
Вѣнецъ безсмертія и славы.
Красой была ты подданныхъ своихъ,
А ихъ любовь — красой твоей державы.
Счастливъ кто мысль народа угадалъ,
Осуществивъ его давнишнее желанье,
И на отколкѣ Финскихъ скалъ
Запечатлѣлъ себѣ воспоминанье.
А. Бѣшенцовъ.