Стихотворенія Н. С. Стружкина. Москва, 1886 г. Эти «стихотворенія» печатались въ разныхъ такъ называемыхъ «сатирическихъ» журналахъ и въ Московскомъ Листкѣ, гдѣ они прочитывались, между прочимъ, рядомъ съ разсказами о «дуроломствѣ» самого и о безпросвѣтной дикости самой; тамъ эти «стихотворенія» могли даже имѣть свою долю сатирически-обличительнаго значенія, наравнѣ съ произведеніями «извѣстныхъ» въ мелочныхъ лавочкахъ писателей. Мы очень далеки отъ того, чтобъ относиться презрительно къ такой литературной дѣятельности и къ вышеуказанной извѣстности. Совсѣмъ напротивъ: мы хорошо знаемъ, какое серьезное вліяніе имѣютъ сатирическіе и уличные «листки» и на какую огромную массу читающаго и слушающаго чтеніе народа распространяется вліяніе «листковъ»; мы знаемъ также, что между писателями, стяжавшими «извѣстность» среди публики гостинаго двора, лавокъ и полпивныхъ, есть не мало людей талантливыхъ; но… г. Стружкинъ къ числу таковыхъ не принадлежитъ. Въ его стихотвореніяхъ, при самыхъ тщательныхъ поискахъ, нельзя открыть ни искры поэтическаго дарованія, которое такъ и блещетъ въ стихахъ «Маралы Іерихонскаго»; въ нихъ нѣтъ даже звучности и гибкости, которыми отличаются стихи М. Ярона и нѣкоторыхъ другихъ стихотворцевъ, имена которыхъ намъ встрѣчались рядомъ съ именемъ г. Стружкина. «Марало Іерихонскій» — поэтъ на самомъ дѣлѣ, но, къ сожалѣнію, поэтъ, растрачивающій и уже, пожалуй, растратившій свой большой талантъ на всякое маранье; М. Яронъ обладаетъ огромнымъ «стихотворнымъ» дарованіемъ, котораго онъ не можетъ даже растратить, какъ бы ни трепалъ его. У «Іерихонскаго», помимо его воли, изъ глубины поэтической души выплываютъ поэтическіе образы и выходятъ чистыми, полными красоты, несмотря на окружающую ихъ иногда грязь. У г. Ярона, безъ малѣйшаго съ его стороны усилія, всякая мысль складывается въ стройные, размѣренные звуки и сама собой естественно выливается въ формы гармоническихъ стиховъ. Въ цѣломъ томѣ произведеній H. С. Стружкина нѣтъ ни одного поэтическаго образа, нѣтъ ни одного стихотворенія, въ которомъ звучность и красота стиха хотя отчасти замѣнили бы отсутствіе истинной поэзіи. Въ произведеніяхъ людей, считающихъ себя «поэтами», всего любопытнѣе самоопредѣленіе, т.-е. стихотвореніе, озаглавленное Поэтъ. Такое найдется, кажется, у всякаго писателя стиховъ; есть оно и у г. Стружкина. Цѣликомъ его выписывать безцѣльно: птица видна но полету. Вотъ его начало:
«Только въ области грезъ и мечтаній
Отдыхаетъ душею поэтъ…
Тамъ, вдали отъ тревогъ и страданій,
Хоть на время найдетъ онъ просвѣтъ!
Отъ природы волшебною силой
Съ дня рожденья поэтъ одаренъ —
Міръ покинуть на время унылый
И уйти, куда вздумаетъ онъ.
То свернется онъ въ чашечкѣ розы,
Невидимкой отъ міра всего,
Гдѣ тотчасъ шаловливыя грезы
Убаюкивать станутъ его…
Иль въ лѣсу, подъ раскидистой тѣнью,
Онъ съ соловушкой сядетъ рядкомъ
И внимаетъ чудесному пѣнью,
Смыслъ его постигая чутьемъ»… и т. д.
Нечего, кажется, и настаивать на томъ, насколько все это непоэтично, выдумано съ большою натугой и насколько потѣшны «сочиненныя» авторомъ картины. Отбитъ только представить себѣ кого-нибудь изъ извѣстныхъ поэтовъ, хотя бы самого H. С. Стружкина, «свернувшимся въ чашечкѣ розы» или сидящимъ «съ соловушкой комъ», чтобы нахохотаться до упаду. Сидитъ господинъ Стружкинъ на сучкѣ и чутьемъ постигаетъ… Чутье — вещь хорошая и очень цѣнимая, только не у поэтовъ, какъ это всѣмъ хорошо извѣстно. Поэту требуется кое-что повыше чутья; а съ однимъ чутьемъ нельзя сдѣлаться даже посредственнымъ стихотворцемъ, что и доказываютъ намъ 82 стихотворенія г. Стружкина, предлагаемыя публикѣ за 2 рубля.