Статуя Кристофа в Риге, или Будет война (Кукольник)/ДО

Статуя Кристофа в Риге, или Будет война
авторъ Нестор Васильевич Кукольник

Опубл.: 1840. Источникъ: az.lib.ru • Историческая драма в шести актах, в прозе.

СОЧИНЕНІЯ НЕСТОРА КУКОЛЬНИКА. Сочиненія драматическія.

II

Печатано въ типографіи И. Фишона. 1852.

СТАТУЯ КРИСТОФА ВЪ РИГѢ,
или
БУДЕТЪ ВОЙНА!

ИСТОРИЧЕСКАЯ ДРАМА ВЪ ШЕСТИ АКТАХЪ, ВЪ ПРОЗѢ. ПОСВЯЩЕНО Эдуарду Ивановичу ГУБЕРУ

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

СИЛЬВЕСТРЪ ШТОБВАССЕРЪ, архіепископъ и господинъ города Риги.

БЕРНГАРДЪ ФОНЪ ДЕРЪ БОРГЪ, магистеръ провинціальный въ Инфлянтахъ.

БАРОНЪ КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ, рыцарь.

БАРОНЪ СТЕТРИ, рыцарь нѣмецкаго ордена.

КОМАНДОРЫ.

РЫЦАРИ.

БАРОНЪ ФОНЪ ШЛУММЕРМАУСЪ, эстляндскій дворянинъ и помѣщикъ.

ШАРФЕНБЕРГЪ.

КУНЦЪ, начальникъ Черноголовыхъ въ Ригѣ.

МЕЙСТЕРЪ ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ, МЕЙСТЕРЪ КРАХРАХЪ, ДРЕЙБЕРГЪ, ФЛУССЪ, ШТАТЪ, РЕЙХЪ и другіе черноголовые.

МУХИНЪ, дьякъ.

ѲОМА СЕГЕДА, дуракъ князя Д. Д. Холмскаго.

НОВГОРОДСКІЕ КУПЦЫ.

ПСКОВСКІЕ КУПЦЫ.

СЛУГА псковскаго посольскаго дома въ Ригѣ.

СХАРІА, глаза жидовскаго раскола.

ФРИЦЪ СИМПСОНЪ, тайный жидъ.

НЕЗНАКОМКА.

ДОРОТЕЯ КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ.

РАХИЛЬ, дочь Схаріи.

СУСАННА, жидовка.

САРА, навращенная жидовка.

Безъ рѣчей: рыцари, латники Штобвассера, черноголовые, русскіе купцы, жиды, жидовки, свита незнакомки и рижская чернь.

Дѣйствіе въ Ригѣ въ 1472 году.

АКТЪ ПЕРВЫЙ.

Сильвестръ Штобвассеръ. Обширный залъ въ рижскомъ замкѣ. Большой столъ по срединѣ, уложенный книгами и бумагами, но бокамъ двѣ тумбы съ глобусами. Нѣсколько дверей. Въ сторонѣ, у окна, столикъ и кресло. ----- СИЛЬВЕСТРЪ ШТОБВАССЕРЪ за столомъ дремлетъ въ креслахъ; ДОРОТЕЯ будитъ его, держа въ рукѣ подносъ съ кувшиномъ, подъ мышкой бумаги.

СИЛЬВЕСТРЪ. А, carissima! Ты ужъ здѣсь! Ты не забываешь о моемъ здоровьи; цѣлебный папитокъ, особенно изъ твоихъ рукъ, semper diligentissirna Dorothea!

ДОРОТЕЯ. И важныя бумаги, carissime frater.

СИЛЬВЕСТРЪ. Откуда?

ДОРОТЕЯ. Шарфенбергъ…

СИЛЬВЕСТРЪ (хватая бумаги). Та-та-та! а гдѣ же онъ самъ?

ДОРОТЕЯ. Я его отдала подъ стражу, на всякій случай.

СИЛЬВЕСТРЪ. Bene! Но прикажи позвать любезнаго арестанта, онъ самъ важнѣе всѣхъ бумагъ…

(Доротея уходитъ, возвращается, садится у окна и предается чтенію.)

СИЛЬВЕСТРЪ (разбирая бумаги). Жидъ Ровоамъ служитъ вѣрно! Въ Литвѣ объ насъ и думать забыли.

(Половина глобуса отворяется. Сильвестръ опускаетъ туда прочитанныя бумаги.)

Ну, а эти пустяки не принадлежатъ къ тайной библіотекъ…

(бросаетъ на столъ бумагу.)

Вотъ это важно! Въ Новѣгородѣ ужасная война. Схаріа и всѣ жиды должны бѣжать оттуда… Per Jo vein! Погода для рыцарей! И съ этой стороны неудача! Господинъ Императоръ Московскій не захочетъ войны съ орденомъ, пока не управится съ купеческими городами… Умный человѣкъ!

(опускаетъ въ тумбу послѣднія бумаги, глобусъ запирается.)

О, мы бы съ нимъ задушили этихъ ревельскихъ вагабундовъ, а почтеннаго Бернгарда Фонъ-деръ-Борга я бы сжегъ передъ магистратомъ для потѣхи и науки.

ДОРОТЕЯ. Пфуй, Fraterchen! Жечь живыхъ людей…

СИЛЬВЕСТРЪ. Изъ любви къ другимъ живымъ людямъ; для истребленія соблазна, для чистоты всеобщей, для безопасности нашихъ владѣній отъ внѣшнихъ внутреннихъ враговъ. Vides ne?.. мы раздѣляемъ замокъ съ нашимъ врагомъ и его любовницами..

ДОРОТЕЯ. Это сестры Бернгарда… И вы, Фратерхенъ…

СИЛЬВЕСТРЪ. Тасе!.. Тасе!.. Никогда въ Ригѣ не бывалъ магистръ; онъ шатался по ближайшимъ замкамъ, какъ надзиратель за бодростію ордена, а орденъ былъ нашею духовною стражею — и опять будетъ, me bereu le, или я не сойду во гробъ собственною смертію. Non semper imbres, говоритъ Горацій; будетъ и у насъ погода; мы постараемся перекинутъ тучи на небо магистра… Ага! Шарфенбергъ.

ТѢ ЖЕ и ШАРФЕНБЕРГЪ (вошелъ снимаетъ шлемъ и преклоняетъ колѣно.)

СИЛЬВЕСТРЪ. Accipe benediclionem in nomine Dei et beoevolentiam nostram! Ну, что!..

ШАРФЕНБЕРГЪ (оглядываясь). Arcana, proesentifilia…

СИЛЬВЕСТРЪ. Stalim, stntim!.. Нашъ другъ крѣпко усталъ, Доротея! Похозяйничай; прикажи въ круглой залъ приготовить хорошій обѣдъ съ принадлежностями; — тамъ и отдохнуть ему…

СИЛЬВЕСТРЪ и ШАРФЕНБЕРГЪ.

СИЛЬВЕСТРЪ. Ну, что! —

ШАРФЕНБЕРГЪ. Неудача вездѣ! — Я поѣхалъ въ Московію черезъ невскія волости; купцы захватили меня, но ничего на мнѣ не нашли; отправили въ Новгородъ; тамъ нашелъ я плачъ и скрежетъ зубовъ; къ городу приближался московскій Императоръ; полководецъ его, Холмскій, съ горстію воиновъ два раза побилъ огромныя рати; при общемъ безпорядкѣ мнѣ легко было ускользнуть изъ города, гдѣ обо мнѣ уже никто не думалъ; я перемѣнилъ платье; санъ священника и жалобы на Новгородцевъ дали мнѣ свободный путь до самого Торжка, гдѣ тогда жилъ Іоаннъ. Я не видѣлъ его. Вельможи передали ему письма Вашего Высокопреосвященства; на третій день явился ко мнѣ какой-то Мухинъ и какой-то Зереда; гляжу — передъ окнами тройка и телѣжка; Мухинъ по-нѣмецки просилъ меня сѣсть въ эту ужасную колымагу. Онъ помѣстился возлѣ меня. Зереда впереди съ ямщикомъ, и черезъ пятьнадцать дней всѣ трое — мы явились въ Ригѣ.

СИЛЬВЕСТРЪ. Гдѣ-же твои спутники?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Остались въ русской слободѣ, у купцовъ псковскихъ.

СИЛЬВЕСТРЪ. Къ кому же они пріѣхали?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Къ вашему высокопреосвященству!

СИЛЬВЕСТРЪ. Зачѣмъ же нейдутъ?..

ШАРФЕНБЕРГЪ. Мухинъ говоритъ, что онъ, не выспавшись, важныхъ дѣлъ не начинаетъ и пойдетъ къ вамъ завтра.

СИЛЬВЕСТРЪ. По-крайней-мѣрѣ, не знаешь ли ты чего-нибудь? Что они говорили съ тобой дорогой?..

ШАРФЕНБЕРГЪ. Со мной?.. ничего.

СИЛЬВЕСТРЪ. Въ пятьнадцать дней ни одного, слова?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Ни одного слова, которое бы достойно было вашего вниманія. На всѣ мои вопросы я получалъ одинъ и тотъ же отвѣтъ: приказано хранить тайну…

СИЛЬВЕСТРЪ. Порученія должны быть слишкомъ важны; проси Мухина пожаловать ко мнѣ немедленно. Ступай!

ШАРФЕНБЕРГЪ. Еще не все. По дорогѣ мы встрѣтили пословъ магистровыхъ барона фонъ Шлуммермаусъ и двухъ рыцарей; они также возвращались изъ Торжка и на время остановились въ Дерптъ. Примѣтивъ рыцарей, я переодѣлся въ дворянское платье, что мнѣ очень дорого стоило; только извѣстность моя дерптскимъ тайнымъ жидамъ, только кредитъ мой…

СИЛЬВЕСТРЪ (съ нетерпѣніемъ) Но! но! Все будетъ заплачено! Все будетъ заплачено!

ШАРФЕНБЕРГЪ. Пока кормили лошадей, я пошелъ въ рыцарскій домъ и нашелъ тамъ епископа, дерптскаго командора фонъ Фрикке и барона фонъ Шлуммермаусъ, который къ общему соблазну, не будучи рыцаремъ, носитъ командорскій плащъ и крестъ…

СИЛЬВЕСТРЪ. Хорошо, хорошо! Да что сказалъ епископъ?

ШАРФЕНБЕРГЪ. О, отецъ Стефанъ себѣ на умѣ; онъ другъ вашему В-ству, потому что желаетъ вамъ скорой смерти и вашего мѣста; послѣднее заставляетъ его дружить и съ рыцарями; Фонъ-деръ-Боргъ жестоко ошибется.

СИЛЬВЕСТРЪ. Да что-же они говорили?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Досадовали на Императора московскаго; переговоры неудались; не будетъ ни мира, ни войны… знаете, этакое in stalu quo.

СИЛЬВЕСТРЪ (улыбаясь). Будетъ война!

ШАРФЕНБЕРГЪ. Не будетъ, ваше В-ство!

СИЛЬВЕСТРЪ. Будетъ, per Jovem! — Ступай за Мухинымъ.

ШАРФЕНБЕРГЪ. Еще не все!.. Епископъ передалъ мнѣ письма; когда я осматривалъ печати, то замѣтилъ, что хотя обвертки поистерты отъ дороги, но снурки новёхонькіе… Ergo…

СИЛЬВЕСТРЪ. Понимаю, но едва ли понялъ въ нихъ хотя одно слово мой добрый сынъ Стефанъ. Ну отецъ, рыцарь и баронъ! Что изо всего этого будетъ?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Это извѣстно одному Богу, да нѣсколько вашему В-ству. По мнѣ-6ы за ножи, да ночью! Снестись съ Черноголовыми въ Ревелѣ, Дерптѣ, Вольмарѣ и гдѣ только развелись эти пьяницы, да и за дѣло. Назначить день и часъ. Когда я былъ священникомъ, я и думать объ этомъ боялся; но теперь когда, съ разрѣшенія вашего, я имѣю счастіе принадлежать ко всѣмъ сословіямъ, имѣть семь костюмовъ, семь Фамилій и семь окладовъ, управлять иностранными дѣлами четырехъ странъ и получать постоянныя и вѣрныя свѣдѣнія о состояніи и расположеніи ордена и народа… изгнаніе рыцарей такъ возможно, такъ легко… Теперь нѣтъ ужаснаго Менгдена. Тотъ бывало спитъ однимъ глазомъ, а другой такъ и скачетъ съ меня на ваше В-ство и обратно… Всегда въ снуровкѣ, какъ fiila Dorothea, онъ въ желѣзной, а мы въ политической… Фонъ-деръ-Боргъ не Менгденъ, а вы его еще не прокляли!!..

СИЛЬВЕСТРЪ (съ довольной улыбкой). Pergas, Pergas!

ШАРФЕНБЕРГЪ. Пи одинъ рыцарь не попалъ въ жидовскую ересь; вы упустили Схарію…

СИЛЬВЕСТРЪ. Онъ мнѣ нужнѣе въ Новгородѣ и Псковѣ; слабые сосѣди — укрѣпляютъ хозяина. Сплетни наши помогли сѣверной войнѣ и мы не боимся ни Швеціи, ни Даніи. Ссора прускаго магистра съ Польшею кончилась потерею пятидесяти городовъ: одинъ потерялъ земли, другой силу и вотъ уже десять лѣтъ на самогитской границъ не видать ни одного литовскаго воина. Дорогія завоеванія, Шарфенбергъ, дорогія потери! Повѣрь старику, который безъ тебя тридцать лѣтъ боролся съ Менгденомъ, — воздвигалъ противъ него сосѣдей въ очередь; обременилъ анаѳемой; зажигалъ Черныя Головы рыцарскимъ виномъ; — я истощилъ его казну на миры и пиры; умеръ мой старикъ; жалко, per Jo vein, жалко; было съ кѣмъ бороться… Дѣятельность моя начинитъ скучать; но Московія должна доставить ей пищу…

ШАРФЕНБЕРГЪ. Sub dubio…

СИЛЬВЕСТРЪ. Nunquam, carissime! Схарія дѣлаетъ ужасные успѣхи. Князья и сановники впали въ ересь новую и Фанатизмъ обыметъ Московію; но пока разгорятся подброшенныя уголья, надо московскія силы поослабить разрушеніемъ ордена. Видишь, я не такъ еще старъ…

ШАРФЕНБЕРГЪ. Этому много доказательствъ. Я не ожидалъ найти приращенія дому Штобвассеровъ…

СИЛЬВЕСТРЪ (съ улыбкою самодовольствія) Тасе! Тасе!.. Masculum, diis gralia et tua progenies alterius generis. Tempora advenient и, можетъ-быть… Jntelligis ne?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Дай Богъ дожить, да рыцари не дадутъ…

СИЛЬВЕСТРЪ. Я не умру, carissime, пока не отправлю ихъ всѣхъ до послѣдняго на жертву diis imis… Теперь за Мухинымъ!..

ШАРФЕНБЕРГЪ (отворивъ двери возвращается и опускаетъ забрало). Магистръ! Магистръ! —

СИЛЬВЕСТРЪ, БЕРНГАРДЪ ФОНЪ-деръ-БОРГЪ и КУЛЬМГАУСБОРДЕНДУ.

СИЛЬВЕСТРЪ. Accipitc benedictionem…

БЕРНГАРДЪ. Спасибо, спасибо, Штобвассеръ! Я не вѣрю вашему христіанскому сердцу… Въ моихъ рукахъ улика, но, клянусь Кристофомъ, мы разочтемся завтра же!

СИЛЬВЕСТРЪ звонитъ, входятъ ЛАТНИКИ и становятся между имъ и Магистромъ.

Сильвестръ (взявъ жезлъ). Приступимъ къ разсчету, невѣрный сынъ! До-сей-поры я щадилъ васъ, заблудшія овцы; но мѣра долготерпѣнія Господня преисполнилась и анаѳема виситъ надъ вашими глазами.

(ударивъ объ полъ жезломъ.)

Покайтесь! Снимите одежду, ея же вы недостойны; возвратитесь къ мирнымъ занятіямъ; я оставляю вамъ земли и замки, неправедно исторгнутые изъ рукъ духовенства; намъ не нужны мірскія блага; погружайтесь въ сквернъ, купайтесь въ сластолюбіи; но желѣзомъ не заставляйте стадо мое покланяться златому тельцу, вами воздвигнутому. Не оскорбляйте памяти знаменитаго ордена, Вѣрнаго слуги Религіи и Святѣйшаго отца, васъ проклявшаго! Самозванцы! — Сколько буллъ объявило міру, что орденъ богоотступниковъ уже не существуетъ! Вы не положили оружія, вы не возвратили въ руки пастырей креста, дарованнаго нѣкогда знаменитымъ рыцарямъ Ливонскаго Ордена, и вами украденнаго! — Чѣмъ занимаетесь вы? Разбоемъ! На что обращаете священное оружіе знаменитыхъ рыцарей? — Копья ваши стоятъ на мостахъ проѣзжихъ, вы изъ нихъ сдѣлали рогатки, а мечемъ сдираете пошлину съ бѣдныхъ поселянъ за мосты и дороги! Что дѣлаете въ вашихъ скопищахъ? Буйствуете другъ противъ друга, назначаете турниры, проливаете кровь безполезно, омрачаетесь виномъ и не рыцарскими страстями? А дома?.. Гдѣ обѣты безжества и трезвости? Цѣлые гаремы изъ дочерей бѣдныхъ дворянъ, изъ русскихъ и литовскихъ плѣнницъ; и "се это какъ пріобрѣтено! Украдено или взято съ разбоя! Гдѣ ваши войны? Солнце уже не освѣщаетъ вашихъ подвиговъ; братья ночи и духа злаго, днемъ вы бѣжите предъ полками сосѣдними, а во время мира, ночью, врываетесь въ псковскую землю, славную красотою женщинъ, и, похитивъ дѣвчонку, влечете огонь и мечъ на бѣдный народъ; вы безъ кары, вы запираетесь въ замкахъ, воздвигнутыхъ съ помощью нечистыхъ силъ, и пьете грѣхъ съ устъ женщины, за которую пылаютъ ваши окрестныя села!

(вставъ я приближаясь къ магистру.)

Кто же вы, дѣти соблазна и тмы кромѣшной, неужели защитники, поборники христіанства! Покайтесь грѣшники или анаѳема погрузитъ васъ въ мракъ, изъ негоже пришли вы… И первый ты, лженачальникъ, покажи примѣръ смиренія и преклони съ разскаяніемъ колѣно предъ символомъ страданій искупителя…

Бернгардъ (Кульмгаусборденау). Баронъ! не удивляйтесь! Рекомендую: это господинъ города Риги! Наши несчастія дали ему такую дерзость! Проповѣдь, которую вы изволили слышатъ, сочинили на насъ за двѣсти лѣтъ; при поставленіи каждый архіепископъ заучиваетъ ее наизусть, вмѣстѣ съ небольшимъ ученіемъ о похищеніи у рыцарей свѣтской власти въ четырехъ областяхъ ордена.

§ 1. Рыцарь врагъ Бога живаго, потому что онъ не дѣлится добытымъ съ меча золотомъ съ духовенствомъ.

§ 2. Противу рыцаря дозволена всякая клевета, обманъ, лжесвидѣтельство и даже смертоубійство, зане онъ проклятъ Богомъ.

§ 3. Посылать папѣ каждый годъ десятину изъ отнятаго всякими неправдами достоянія рыцарей.

СИЛЬВЕСТРЪ. Умолкни, богохульникъ!

БЕРНГАРДЪ. § 4. Молиться ежедневно о погибели ордена, зане рыцари лишены христіанскаго имени рижскимъ господиномъ.

§ 5. Архіепископу не имѣть болѣе трехъ сестеръ; епископу болѣе двухъ, священнику одной… У Штобвасеера было одно время десять… Теперь осталась одна Доротея Кульмгаусборденау…

СИЛЬВЕСТРЪ (воздвигая жезлъ). Анаѳема!..

КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ. Кульмгаусборденау! Изъ нашей фамиліи! Жаль, что я не пьянъ, а то бы рижскій господинъ имѣлъ справедливую причину жаловаться на нравы рыцарей.

СИЛЬВЕСТРЪ. Анаѳема!

КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ. Тише! я имѣю благословеніе папы и отпускъ грѣховъ на десять лѣтъ; и такъ всѣ мои грѣхи — прошедшіе; въ число ихъ я ужъ за одно включу еще одинъ, въ полномъ смыслѣ смертельный, но прежде я долженъ увѣриться… Гдѣ она? Гдѣ Доротея? Подайте ее сюда? Я очищу родъ нашъ отъ гнилыхъ членовъ! Подайте сюда Доротею!

БЕРНГАРДЪ. Баронъ! вы можете потребовать ее судебнымъ порядкомъ; Штобвассеръ не спрячетъ ее, не ушлетъ изъ замка… Торжественно объявляю замокъ въ осадѣ… Штобвассеръ, только безъ женщинъ и бумагъ, можетъ уѣхать куда ему угодно. На первыхъ имѣетъ право баронъ, на вторыя — я! Сильвестръ измѣнникъ государству… Господинъ Штобвассеръ! Пожалуйте ваши бумаги!..

СИЛЬВЕСТРЪ (послѣ краткаго размышленія, во время котораго лице его нѣсколько разъ измѣнялось, снимаешь съ пояса ключи и подаетъ магистру). Возьмите!..

БЕРНГАРДЪ (бросается къ столу, собираетъ бумаги, вынимаетъ изъ ящиковъ, не прикасаясь до глобусовъ). Благоразумная покорность! Совѣтую вамъ уѣхать изъ Риги, потому, что завтра соборъ рыцарей, магистрата и Черноголовыхъ узнаетъ ваши преступныя сношенія съ Императоромъ Московскимъ… Совѣтую вамъ это сдѣлать, изъ уваженія къ вашему сану; пускай осудятъ васъ за глаза. Я не могу поручиться за огорченіе народа.

СИЛЬВЕСТРЪ (покорно). Я уѣду.

БЕРНГАРДЪ. А пока мы не стѣснимъ вашей свободы! Вольный пропускъ всѣмъ и къ вамъ и отъ васъ, кромѣ женщинъ. Бумаги и женщины нужны для вашей улики. Вы можете еще дѣйствовать въ свою пользу…

СИЛЬВЕСТРЪ (сжавъ губы, шепотомъ). И буду…

БЕРНГАРДЪ. Бумага, кажется, всѣ. Теперь я увольняю васъ отъ непріятной бесѣды…

СИЛЬВЕСТРЪ, ЛАТНИКИ и ГАНСЪ.

Сильвестръ. Гансъ! возьми домашнихъ каменьщиковъ и заложи до ночи въ два кирпича башню съ круглой залой. Послѣ дѣла, каменьщиковъ запри въ дворянскую темницу, а на свѣжее мѣсто передвинь трофей съ гербомъ… Пошелъ!

(Ходя по комнатѣ безъ жезла, закинувъ руки назадъ.)

Молоко на губахъ не обсохло, и хочетъ сломать Сильвестра…

(Къ латникамъ.)

Ну, а вы сюда!.. Я приду къ вамъ! Ждите меня у первой двери…

(Зажигаетъ и подаетъ имъ Факелъ; они уходятъ въ подземеліе, ходъ въ стѣнѣ.) СИЛЬВЕСТРЪ (одинъ.)

Глупецъ! Свободный пропускъ! Я не выйду изъ замка, а выброшу тебя… или… Что это значитъ, Шарфенбергъ! Гдѣ же твой Мухинъ…

СИЛЬВЕСТРЪ и ШАРФЕНБЕРГЪ.

ШАРФЕНБЕРГЪ. Магистръ предупредилъ насъ и Мухинъ не хочетъ видѣтся съ вашимъ В-ствомъ.

СИЛЬВЕСТРЪ. Такъ я съ нимъ увижусь. Еще успѣемъ. И не до Мухина теперь! Завтра въ Ригѣ — кровавая исторія.

ШАРФЕНБЕРГЪ. Кто? Съ кѣмъ?

СИЛЬВЕСТРЪ. А вотъ увидишь! Ты знакомъ съ Кристофомъ, что за воротами? Въ глубокую ночь надо спять его съ мѣста и спрятать хоть за двѣ мили отъ Риги, въ безопасномъ мѣстѣ…

ШАРФЕНБЕРГЪ. Да какъ же я это сдѣлаю? Послѣдній разъ, какъ я снималъ его для починки, я думалъ, что конецъ мой пришелъ; онъ ужасно тяжелъ; а этому ужъ будетъ лѣтъ шесть, тогда я былъ помоложе!

СИЛЬВЕСТРЪ. Ну, а теперь покрѣпче. Да ужъ какъ хочешь, а о полуночи, чтобы Кристофа не было въ Ригѣ. Иначе мы погибли…

ШАРФЕНБЕРГЪ. Какъ… Что?…

СИЛЬВЕСТРЪ. Не распрашивай, времени не много и могутъ подслушать. А теперь забѣги къ Черпоголовымъ и скажи, что идешь ночью гулять въ Штобвассеровъ погребъ, который, прибавь, будетъ открытъ для Черноголовыхъ, по случаю прибытія изъ Палестины знаменитаго барона Кульмгаусборденау. Скажи, а самъ кругомъ города, да за Кристофэ, слышишь за Кристофа; онъ одинъ можетъ помочь намъ. Если Кристофоръ утромъ будетъ въ Ригѣ, то къ вечеру тебя повѣсятъ противу рыцарскаго дома… Успѣешь, приходи въ Штобвассеровъ погребъ… Да! Гдѣ живетъ Мухинъ?

ШАРФЕНБЕРГЪ. Въ домѣ псковскомъ?

СИЛЬВЕСТРЪ. Въ посольскомъ.

ШАРФЕНБЕРГЪ. Именно.

СИЛЬВЕСТРЪ. Хорошо! Его надо выручить…

ШАРФЕНБЕРГЪ. Изъ чего?

СИЛЬВЕСТРЪ. Это ужъ мое дѣло. Теперь прощай!

(опускаясь въ то же подземелье, куда ушли латники.)

Задвинь за мной стѣнку, да поплотнѣе…

ШАРФЕНБЕРГЪ (одинъ, задвинувъ стѣну.)

Непостижимый старикъ! Про песо и Богъ и смерть забыли; зато будутъ помнить люди! Воплощенный… Тфу! господи, прости мое прегрѣшеніе.

АКТЪ ВТОРОЙ.

Послы. Большая изба на Псковскомъ Посольскомъ дворѣ въ Русской Слободѣ при городѣ Ригѣ. Убранство на половину нѣмецкое, на половину русское; у большой печи кровать съ пуховиками; изъ нихъ видна только одна голова МУХИНА. На прилавкахъ сидятъ новгородскіе и псковскіе купцы, раздѣльно, одни отъ другихъ отвернувшись; на уножной спинкѣ кровати сидитъ верхомъ СЕРЕДА.

СЕРЕДА, купцамъ.

Цыпъ, цыпъ, пѣтушки

Золотые гребешки

Новгородскіе купцы

И псковскіе молодцы.

Слышь ты, рыжая борода, что у тебя рука-то въ рукавицахъ? кулака не сведешь, рта купчинѣ не зажмешь? А? Гладили, холили; къ добру неволили… Такъ нѣтъ разтолстѣли, да не поумнѣли. Кланяйся, борода, за умную рѣчь!

МУХИНЪ (полусонный). А тебя, Середа, надо бы посѣчь.

СЕРЕДА. Эй, Муха, не остри; у тебя, вишь, жало хоть не глупо, да тупо; знай, медъ сосетъ. Ну, Псковичи, други, новгородскимъ гостямъ задали наши по-шеямъ, и Марѳу-то угомонили. Видишь ты, боярыня съ рынка, государю своему кланяться не стала, въ литовскія ферязи себя прочила, да мыломъ ротъ замазали; облизывайся на покои, а куда жаль, что государь-то ее мни въ дуры не пожаловалъ; не даромъ же меня мой другъ бояринъ, али еще не бояринъ, а князь, ужъ такъ знаешь и родился, какъ бишь его зовутъ, Муха?

Мухинъ (зѣвая). Вѣрно, Середа, про Данила Дмитріевича Холмскаго баитъ.

СЕРЕДА. Ай да. Муха! Лежмя сминаетъ, а что-жъ какъ встанетъ, да умоется, да не бывать тому; дьякъ, а дороденъ какъ бояринъ; лёжмя ѣстъ; послѣ обѣда до креста часа два облизывается; али не бояринъ? На прилавки не спитъ, давай ему пуховикъ подъ одинъ бокъ, да пуховикъ на другой бокъ… али не думный бояринъ? Что думный, то думный… Думаетъ по два короба въ день, по двѣ рѣчи спускаетъ, да ужъ зато и рѣчи; что твое воронье карканье.

МУХИНЪ, (поворачиваясь). Началъ про князя, а свелъ…

СЕРЕДА. Чортъ знаетъ на што! И то правда! Да, видишь, Муха, коли въ пѣснѣ умное начало, такъ ужъ вѣрно глупый конецъ…. Ну, про князя, такъ про князя, а ты, Муха, отдохни… Вотъ князь-то и говоритъ: «Быть тебѣ Середа, магистромъ нѣмецкимъ.» Слышь, Муха, и буду, вотъ-те Христосъ, буду… А ты у меня будешь смотрѣть за погребомъ…. Нѣть нельзя… али выпьешь, али проспишь; за женами, у нихъ, зпашъ, много… нельзя…. ты и такъ на кота смахиваешь…. Нельзя… Такъ куда-жъ я тебя Дѣну, Муха?… Въ послы, въ послы! Ай да Середа, каждому мѣстечко найду А ужъ что за посолъ; отъ льни завита не выронитъ… Хоть бы и теперь… Пріѣхали въ Ригу, да и въ пуховики. «Сами пріидутъ дескать, кому нужно.» Ай да Муха! Въ правду: пришелъ магистеръ самъ магистеръ, а Муха и усомъ не ведетъ; лежмя дѣла повершилъ; брякнулъ свое, чему научили, а больше знать не могилъ, (Мухинъ храпитъ) да и уснулъ…. Ну, что вы, бороды, поняли притчу, а притча изъ правды сложена; хоть цѣлый Новгородъ на пуховикъ посади, слова не выдавишь. Поклонитесь лучше мнѣ, я вамъ скажу по-своему, а вы смякайте, да заморскаго подливайте… (Таинственно): "Языка у васъ покуда не отрѣжутъ, а замелетъ вздоръ, поминайте какъ его звали, а какъ его звали!. «

КУПЕЦЪ НОВОГОРОДСКІЙ, (привставъ и почесываясь). Надо-быть про Вѣче баишь…

СЕРЕДА. Вотъ ужъ и видно, что по бородѣ и умъ! Давай заморскаго!… Не жалѣй! На то ужъ мѣхъ притащилъ.

КУПЕЦЪ. Да мы мѣхами то его посольской милости хотѣли челомъ бить…

СЕРЕДА, (протягивая руку, ему подаютъ стопу). Не умничай! Вишь спитъ, а я глотку для кого деру; а дашь, такъ этакое скажу, что еще за мѣхомъ на домъ побѣжишь. Ну, вотъ такъ… За то еще притча:

(таинственно.)

„На торгу гостей не будетъ, а къ посацкимъ, да къ боярамъ новгородскимъ коты на дворъ, мышей ловить. Ну, а эту поняли?“

КУПЕЦЪ (также). Надо быть купцовъ не тронутъ.

СЕРЕДА. Ай да борода! Ну, послушай, я и тебя въ послы; Муха, когда посольскую рѣчь говорить, а ты, когда посольскую рѣчь слушать; зато, изволь, пожалуй еще выпью. Вотъ такъ. А теперь безъ притчи скажу; государь свою отчину помиловалъ, только маку въ посацкихъ да боярскихъ огородахъ маленько порубилъ, да и то не много, головокъ штукъ десять, и воинъ — аминь…

КУПЦЫ (привставъ всѣ, весело). Ой-ли? Али и въ правду.

СЕРЕДА. Налей, скажу! (выпивъ). Въ правду, въ правду… Передъ самымъ нашимъ отъѣздомъ, мой другъ князь мнѣ сказывалъ, а то такой князь, что и безъ отца былъ бы княземъ; вотъ какъ я, не солжетъ, хоть три гривны заплати…

КУПЕЦЪ. Послушай, Середа! я те самъ три гривны дамъ, да кабы намъ восвояси-то можно убраться…

СЕРЕДА. Пойдемъ въ церковь, присягну. Давай три гривны.

КУПЕЦЪ. На, возьми, на здоровье; а если ты солгалъ, такъ не пеняй, отыщу на краю свѣта..

СЕРЕДА. Э, кабы ты зналъ, гдѣ край свѣта, да ужъ изволь, лови, я не спрячусь, моя правда. Ну, мѣха подъ прилавокъ, а сами по домамъ, спать хочу…

КУПЕЦЪ. Да какъ же-то намъ его посольской милости откланяться…

СЕРЕДА. Я ему завтра поклонюсь, али вы приходите, да мѣховъ по-больше…

КУПЕЦЪ. Нѣтъ, батюшка. Мы ужъ сегодня пустимся въ путь. И такъ запоздали, да все боялись въ трескотню попасть…

СЕРЕДА. Ну, поѣзжайте съ Богомъ, да коли мой другъ князь Данило Дмитріевичъ у васъ, поклонитесь отъ Середы и скажите, что на службу не скоро будетъ. Спать пошелъ…

НОВГОРОДСКІЕ КУПЦЫ (уходя и кланяясь). Счастливо оставаться…

СЕРЕДА. Съ Богомъ, съ Богомъ! (Псковичамъ). А вы, что?

ПСКОВСКОЙ КУПЕЦЪ. Да мы вмѣстѣ съ ними не ходимъ.

СЕРЕДА. Потому что братья. И дѣло! Такъ вы еще тутъ съ нами останетесь?

КУПЕЦЪ. Денька два, чтобы не вмѣстѣ ѣхать.

СЕРЕДА. И то дѣло; да вы же еще и его посольской милости ничѣмъ не поклонились, такъ приходите, пожалуйста, завтра. Ей Богу спать хочу.

ПСКОВСКІЕ КУПЦЫ (уходя и откланиваясь). Счастливо оставаться…

СЕРЕДА и МУХИНЪ (спящій).

СЕРЕДА. Проваливайте, голыши, а гляди какъ носъ подымаютъ; бѣда, какъ цыплята пѣтушатся…

(соскакивая со спинки и проворно одѣваясь).

Ну, Середа, пришла твоя череда; мой пословичъ спитъ, а посолъ сидитъ; такъ не много смѣкнешь, да свѣдаешь; надо толкнуться къ нѣмцамъ, да жидамъ; на то меня князь къ Мухъ приставилъ… Да дѣло къ ночи; а въ Ригѣ улицы, что вьюны, такъ изъ памяти и выскользнутъ; ищи потомъ своей избы до зари… Да, ужъ нечего дѣлать. Неволя пляшетъ неволя скачетъ, неволя пѣсеньки поетъ, а ужъ назадъ, нѣмой Мухой не поѣду… Въ русской слободѣ ужъ вѣрно новгородскіе жидки завелись; окликъ знаю… Великое слово: авось, города беретъ… Ну, Муха, спи, почивай, да во снѣ не разболтай, что веревка, что кулекъ, что посольскій дурачекъ… А ты, Herr von Mitwoche,

(уходя).

пошелъ въ гости чужой медъ пить, умныя рѣчи ловить, правду рыбицу удить!…

МУХИНЪ (спитъ). Посольскаго дома СЛУГА (убираетъ стопы и уноситъ мѣха, приноситъ свѣточи).

СЛУГА. Его милость али вино разобрало, али дорога сломала…

(прислушиваясь).

Сегодня у нѣмцевъ али праздникъ какой, али походъ; въ слободѣ ни одинъ нѣмецъ не былъ, кромѣ набольшаго; наши-то улеглись…

(скрипъ колесъ; отворяетъ окно).

Гляди, гляди, новгородскій обозъ поднялся! Что телѣга, то корабль; что конь, то силачь; словно домъ тащитъ; а сами-то знай палашами постукиваютъ. И Копейщиковъ сколько! Видно дорога-то съ рогатками; голой рукой не отопрешь; да сколько ихъ, гляди, гляди, и всадники и пѣшіе и на телѣгахъ. Нечего сказать, богатый народъ, вправду старшіе братья. Куда нашимъ меньшимъ псковичамъ. Правда, честь велика, что царскій посолъ не у нихъ, а на нашемъ дворъ спитъ, да ужъ это видно царь изъ гнѣва такъ приказалъ: и это вѣрно ихніе латники… Сюда идутъ; видно слово послу молвить хотятъ, да поклонъ отдать. Пойти, отпереть…

МУХИНЪ (спитъ; голоса за дверьми).

ГОЛОСЪ ПЕРВЫЙ. Гдѣ Мухинъ?

ГОЛОСЪ ВТОРЫЙ. Спитъ.

ГОЛОСЪ ПЕРВЫЙ. Разбуди.

ГОЛОСЪ ВТОРЫЙ. Не смѣю.

ГОЛОСЪ ПЕРВЫЙ. Ну такъ мы разбудимъ. Покажи гдѣ онъ!

МУХИНЪ (спить). ШТОБВАССЕРЪ, въ рыцарскомъ вооруженіи и плащѣ, латники и СЛУГА.

ШТОБВАССЕРЪ. Господинъ Мухинъ, Господинъ Мухинъ, извольте вставать!

МУХИНЪ. Полно, Середа, не мѣшай!

ШТОБВАССЕРЪ. Это не Середа! Васъ будитъ Сильвестръ Штобвассеръ.

МУХИНЪ (барахтаясь въ пуховикахъ). Измѣна! Измѣна! Кто впустилъ!

ШТОБВАССЕРЪ. Тише! Господинъ Мухинъ! будьте покойны; мы пришли спасти васъ отъ опасности.

МУХИНЪ (откинувъ верхній пуховикъ и сидя на постели, приходитъ въ себя). Середа, а Середа? Гдѣ ты?… Что вамъ угодно?… Вы измѣнникъ…. Завтра васъ отрѣшатъ… Такъ вы, пожалуйте, не путайте меня въ это дѣло…

ШТОБВАССЕРЪ (садясь на его постели). Сказки, господинъ Мухинъ, магистерскія сказки»… Завтра предамъ его анаѳемѣ; заговоръ рыцарей противу русскихъ докажетъ, что я дѣйствую по совѣсти и справедливости.

МУХИНЪ. Заговоръ?

ШТОБВАССЕРЪ. Заговоръ уже созрѣлъ. Ночью сегодня исполненіе… Я пришелъ предложить вамъ безопасное убѣжище въ моемъ замкѣ. Медлить нечего… Одѣвайтесь.

МУХИНЪ (поднимаясь). Середа! Середа! Гдѣ онъ?

СЛУГА. Онъ ушелъ давно въ городъ.

МУХИНЪ. Съ кѣмъ?

СЛУГА. Одинъ.

МУХИНЪ. Да онъ заплутается…

СЛУГА. Нѣтъ, кажется онъ бывалый…

МУХИНЪ. Подай сапоги и поясъ…

ШТОБВАССЕРЪ. Вотъ видите, господинъ Мухинъ, намъ бы слѣдовало быть ко мнѣ…

МУХИНЪ. Я такъ и хотѣлъ, и государевы бояре такъ наказали…

ШТОБВАССЕРЪ. Такъ вы посланы ко мнѣ — и сообщили магистру тайны, назначенныя для меня!!..

МУХИНЪ. Никакихъ тайнъ, господинъ Штобвассеръ! Слово государевыхъ бояръ коротко. На письмо ваше приказано сказать: «И Дивь и Чудь мои отчины! Сидите въ мирѣ, обогащайте казну мою промысломъ и торговлей! Въ чужія дѣла не вмѣшивайтесь! А пріидетъ время, потребую отчета, и будетъ награда вѣрнымъ, опала и казнь измѣнникамъ! Теперь еще некогда, но близокъ часъ, когда прійму отчины изъ рукъ вашихъ. Блюдите землю мою, дондеже пріиду. Іоаннъ.» Вотъ и все тутъ. Вамъ ли, магистеру ли это сказано, всё равно; лишь бы вѣдали.

ШТОБВАССЕРЪ. Вотъ это новость! Іоаннъ считаетъ насъ своими вассалами!

МУХИНТЬ (одѣваясь). Не знаю.

ШТОБВАССЕРЪ. Я жаловался на орденъ, какъ государь государю; просилъ войска, чтобы унять бунтовщиковъ.

МУХИНЪ. Не вѣдаю…

ШТОБВАССЕРЪ. И это отвѣть! Несчастная земля! Сколько у тебя государей! и прусскій магистръ и Шведъ и Датчанинъ и Польша и Москва считаютъ тебя своимъ наслѣдіемъ. А всему причиною эти крамольники въ чужой одеждъ. Никто бы не дерзнулъ поднять руки на достояніе церкви; ихъ козни, ихъ грабежи, — вотъ причины нашихъ несчастій, вотъ права нашихъ сосѣдей.

МУХИНЪ. Я готовъ, Штобвассеръ.

ШТОБВАССЕРЪ. Не стоило бы спасать вашей жизни, но эта жизнь нужна мнѣ и благодарите Бога, что она попала на мои счеты. Пойдемъ! По-русски ни слова!

Самъ тушитъ огонь. Съ улицы видно, какъ Штобвассеръ собственноручно запираетъ окно и потомъ ставни.

АКТЪ ТРЕТІЙ.

Жиды. Обширная зала въ ломѣ тайныхъ жидокъ въ Ригѣ; нѣсколько дверей; главная на запорѣ. Посрединѣ виситъ мѣдный наукъ со множествомъ свѣчъ. Скамьи покрыты краснымъ сукномъ, столы въ цвѣтныхъ покрышкахъ съ магическими изображеніями. Посрединѣ столъ трапезный. РАХИЛЬ и САРА.

РАХИЛЬ (въ богатѣйшемъ еврейскомъ костюмѣ; платье атласное; спензеръ, шитый золотомъ; на шеѣ крупные жемчуги съ золотымъ медальономъ, осыпаннымъ брильянтами; сережки и фероньера брильянтовыя и такъ далѣе). Что, Сара? древняя память тяготитъ душу; погрузи ее въ источникъ обновленія, и юнымъ умомъ снова подражай пчелъ.

САРА (въ русскомъ костюмѣ). Ахъ ты, умница, дочь чудоваго учителя! У тебя нѣтъ отчизны!

РАХИЛЬ. Понимаю, чистая голубица! но, принявъ законъ Авраама и Іакова, и ты потеряла отчизну, и ко святымъ мѣстамъ Іудеи должны быть обращены крылѣ души твоей!

САРА. Ахъ ты, дѣвица, что краше Сусанны, о которой вчера говорилъ умное слово отецъ твой, ахъ ты Юдиѳь безстрастная, безлюбовная, не видала ты другой красавицы — Волги-матушки; мурава-трава, что пухъ на лицъ твоемъ, такъ свѣжо отъ нея, такъ по-дѣвичьи берега Волги красуются; и земля на ней не та, что у нѣмцевъ… И что въ правду? Отецъ отсталъ, я за нимъ; онъ пошелъ на службу, а меня послалъ въ Ригу въ Вѣрѣ укрѣпляться.

РАХИЛЬ. Не сѣтуй, Сара! Сколько дочерей Авраама снесли бы жемчужныя ожерелья, алмазы и камни самоцвѣты, которыми украшаютъ себя втайнѣ, чтобы удостоиться чести вступить въ домъ Схаріи, гдѣ только три Еврейки и слишкомъ двадцать дойерей возвращенныхъ на лоно нашей вѣры; гдѣ красота, одна красота небесною печатью украсила лица жительницъ; гдѣ съ утра до вечера неисходно обитаетъ ливонскій орденъ и готовъ превратиться въ жидовъ, если бы хотя одна изъ насъ захотѣла купить этотъ подвигъ дорогою цѣною… И знаешь ли, Сара? Мы небезопасны; если магистръ одолѣетъ Штобвассера и выгонитъ его изъ Риги, тогда домъ Схаріи превратится въ дома, плача и безславія. Правда, есть и между рыцарями нашей вѣры, но еще не много, и костеръ не только не удержитъ меча защиты, но сомкнетъ уста притворной нѣмотой…

САРА. Зачѣмъ же Схаріа не отошлетъ насъ въ другой городъ?…

РАХИЛЬ. Куда же, Сара?..

САРА. Въ Великій Новгородъ… Во Псковъ… Въ Полоцкъ…

РАХИЛЬ. Самъ Схаріа не могъ тамъ долѣе оставаться… Вчера пріѣхалъ; правда, сильны наши между Русинами, но царь московскій не пожалѣетъ сжечь завѣтные муромскіе лѣса подъ нашими тѣлами. А здѣсь, пока Штобвассеръ — мы — его уши, — его казначеи, — его послы, — хотя Богъ втайнѣ обратилъ его самого въ слугу своего дѣла… Не бойся, Сара! Богъ сохранилъ насъ въ Мѣстахъ опаснѣйшихъ; Схаріа имѣетъ даръ предвидѣнья и ангелы возвѣстятъ въ свое время опасность таинственными снами, а если нужно и явленіемъ…

САРА. Скажи, Рахиль, гдѣ же теперь всѣ?

РАХИЛЬ. Нѣкоторыя совершаютъ умовенія; другія… тѣ, которыя живутъ у обывателей, а приходятъ сюда только для бесѣды, возвратились заблаговременно въ домы, потому что рыцари внѣ обители нашей не всегда почтительны; остальныя ушли съ отцемъ въ палату таинства, вмѣстѣ съ незнакомкой.

САРА. Кто она?

РАХИЛЬ. Какое дѣло до имени. Въ ней проснется жажда. И она сама сниметъ тайну…

САРА. Но она христіанка?

РАХИЛЬ. Теперь едва ли? Пришла къ колдуну, выйдетъ отъ учителя! (слышенъ стукъ у дверей). Это кто? Не подаетъ знака. Сара, молчи… (обѣ прислушиваются).

ГОЛОСЪ (за дверьми). Заря и радуга…

ТѢ ЖЕ и БАРОНЪ СТЕТРИ.

РАХИЛЬ (отворяя). Нашъ!.. Ахъ, баронъ…

БАРОНЪ. Оставь, глупые титла, сестра Рахиль!

РАХИЛЬ (запирая и завѣшивая двери). Отецъ еще не объявилъ нашего братства.

БАРОНЪ. Старикъ упрямится, по я душою преданъ вамъ… Гдѣ же Сусанна?

РАХИЛЬ (съ улыбкою сожалѣнія). Вотъ, баронъ, кажется наша религія. Не губите, благородный баронъ, нужнаго цвѣтка преступною любовью; вы не можете на ней жениться; ваши обѣты — святы по необходимости…

БАРОНЪ. Если Схаріа умретъ, вѣрно сестра Рахиль займетъ его мѣсто. Женщины вездѣ торжествуютъ; я слышалъ что у новгородскихъ купцовъ теперь княжитъ какая-то купчиха, Марта… Но гдѣ же Сусанна?…

(слышенъ стукъ).

ГОЛОСЪ (за дверьми). Заря и радуга…

TѢ ЖЕ И НЕЗНАКОМЫЙ РЫЦАРЬ (съ опущеннымъ забраломъ).

РАХИЛЬ (отворивъ двери, съ ужасомъ). Ахъ!… (съ лаской). Войдите!…

РЫЦАРЬ. Гдѣ Схаріа?

РАХИЛЬ (въ замѣшательствѣ). Въ городѣ. Еще не возвращался. Сейчасъ будетъ, черезъ минуту… Я давно его ожидаю… Не угодно ли присѣсть… Что это онъ такъ долго…

РЫЦАРЬ (взявъ ее за руку). Рахиль; перестань… Я знаю гдѣ онъ. Навращаетъ. Не смѣй предупреждать его. Я знаю, кто съ нимъ. Хочу повѣрить и только… Я сяду возлѣ тебя и ты сократишь скуку ожиданія — дѣтской лаской… Не такъ ли? (садится съ нею въ углу).

РАХИЛЬ. Великій Боже! рыцарь. Рахиль, смотри прямо на мое забрало! Я хочу тобою любоваться… Жаль, что этотъ баронъ торчитъ здѣсь… Нельзя ли его удалить съ Сарой…

РАХИЛЬ (въ величайшемъ безпокойствѣ). О, ни какъ! Клянусь невозможно! Вы знаете всѣ закоулки нашего дома — и-завѣтъ отца, что никто, кромѣ братій, не можетъ входитъ во внутренніе покои…

РЫЦАРЬ. Развѣ онъ не жидъ?…

РАХИЛЬ. Нѣтъ! Онъ притворяется; онъ хочетъ только обмануть Сусанну.

РЫЦАРЬ (кашляя). Дурной вкусъ! По мнѣ ты одна, Рахиль, могла бы поколебать и не барона.

(Рахиль, опустивъ глаза, молчитъ)

БАРОНЪ. Кто этотъ рыцарь?

САРА. Не знаю. Должно-быть, отецъ Схаріи… баронъ. Сколько-жъ ему лѣтъ!

САРА. Должно быть со-сто.

БАРОНЪ. Да отъ чего же отецъ?…

САРА. Схаріа не кланяется никому, а этому въ поясъ…

(стукъ).

ГОЛОСЪ (за дверьми). Заря и радуга!…

ТѢ ЖЕ и СЕРЕДА.

СЕРЕДА (отряхивая шапку). Тьфу, прости Господи! Здравствуй, сестрица, надувать мастерица; ну, закладъ мой, давай-ка губки; что? не нашелъ?

РАХИЛЬ. Вѣрно ты не меня искалъ.

СЕРЕДА. А то кого? Да что за дѣло кого искалъ? на кого напалъ, тотъ и отвѣчай, а не поцѣлуешь, такъ я вѣдь каши наварю…

РАХИЛЬ (шепотомъ). Послѣ, братъ Ѳома, честное слово, послѣ; теперь нельзя. (громко) Когда ты отстанешь отъ своихъ привычекъ…

СЕРЕДА. Некогда, матушка, переучиваться. А что слышно про старика? — Пріѣхалъ, али нѣтъ?

РАХИЛЬ. Пріѣхалъ.

СЕРЕДА. Тото-же, пріѣхалъ. А кто ему грамоты сдѣлалъ? Рука руку моетъ; послуга за послугу; да гдѣ же онъ, кумушка?..

РАХИЛЬ. Что ты это, Ѳома! Какъ тебѣ не стыдно…

СЕРЕДА. Да ужъ на языкъ не гляди; на какой бокъ ляжетъ, тѣмъ и говоритъ; поякшаешься съ жидами, своимъ вздоръ мелешь: поживешь съ христіанами, жидовкѣ въ кумовья пойдешь. Ну, лебедка моя! Кого нибудь да подай; дѣло — утка; безъ заряду не убьешь, а тутъ въ Ригѣ — стадо, не перестрѣляешь…

ТѢ ЖЕ, СУСАННА и нѣсколько женщинъ выходятъ изъ внутреннихъ покоевъ.

СУСАННА (бросаясь кн Середѣ). Митвохе, Митвохе, а что, есть гостинцы?

СЕРЕДА. Здравствуйте, матушки сестрицы! Знаю нашъ законъ твердо; будь судомойка, да шелкъ на плечахъ, дорогое зерно на шеѣ, въ кружевахъ, что въ паутинъ; видишь васъ теперь сколько; подаришь одной, Другая захочетъ; перессоритесь, да подымете содомъ, такъ, что до ратуши дойдетъ. Ничего не дамъ. Да и что вамъ за гостинцы подаритъ бѣдный жидовинъ, у кого казна въ головѣ, а умъ въ карманъ… Обирайте нѣмцевъ; не бойсь, на ваши же деньги гостинцы купятъ; если бы хотя десятую долю жидовскихъ пошлинъ воротить, городъ построю. Да вотъ про ѣздомъ подъ самой Ригой, въ Нейермиленѣ, глядимъ — на мосту гамъ; самъ командоръ въ жидовской повозкѣ; два жида привязаны къ деревьямъ, да такъ кричатъ, будто свиное стадо у князя на кухнь рѣжутъ.

(рыцарь прислушивается).

Горе взяло. Я къ командору, — а онъ въ отвѣтъ: Вотъ нехристи, не хотѣли дѣлиться, такъ я всё взялъ, и птичку въ придачу… Я къ жидамъ; оба разомъ какъ загомонили, ну ни слова не понялъ; оглянулся, нѣмцевъ нѣтъ; повозка пустехонька; отвязалъ я жидовъ; одинъ, постарше, всплеснулъ руками, да и бухъ въ воду; а другой, извощикъ, разсказалъ, что покойникъ купецъ; а товаръ его съ дочерью въ замокъ унесли. Поди, судись съ ними. Наше дѣло сторона; по службѣ вступиться не могу; на насъ дѣло царское; — проѣхали, да призадумались, да, и все тутъ…

РЫЦАРЬ, (потираетъ руками, потомъ записываетъ въ книжникъ). Командоръ… Нейермиленъ… (громко) а котораго числа?

СЕРЕДА, (вздрогнувъ). Какъ котораго числа!… Да что ему за дѣло!.. Не помню… Кто это, Рахиль?…

РАХИЛЬ (дрожа). Не знаю…

СЕРЕДА. Какъ же онъ здѣсь?..

РАХИЛЬ, (шепотомъ). Не спрашивай!… Мы всѣ погибнемъ, если…

РЫЦАРЬ, (подходитъ къ Середѣ). Ты, Середа, слуга посла московскаго; если тебя повѣсятъ, за это войны еще не будетъ… Но тебя не повѣсятъ, если ты завтра повторишь разсказъ свой передъ христіанами и утвердишь клятвою по русскому обычаю; за то подарятъ три такіе мѣшка: на, одинъ въ задатокъ…

СЕРЕДА, (опятъ садится на свое мѣсто, глядя то на Рыцаря, то на кошелекъ). Матушки сестрицы, деньги безъ глазъ, сами не знаютъ откуда и куда идутъ. Наше дѣло сторона; лишь бы деньги; съ жидовской вѣрой и жидовскій норовъ въ душу лезетъ. Когда бы мнѣ поймать гдѣ нибудь за воротами Шарфенберга.

РЫЦАРЬ, (тревожно). За воротами? За какими воротами?

СЕРЕДА. За какими попало, да только не въ Ригѣ; онъ тоже вольный жидовинъ безъ бороды; дуката не дамъ, что онъ самого господина рижскаго къ нашей вѣрѣ не приколдуетъ….

Рахиль напрасно подаетъ знаки. Середа будто ихъ не замѣчаетъ.

РЫЦАРЬ. Рахиль! Поди сюда! Садись на старое мѣсто…. (Тихо). Гляди на меня, на одного -меня… Ты уже измѣнила!

РАХИЛЬ, (тихо). Богомъ клянусь, онъ не знаетъ…

РЫЦАРЬ. Молчи!..

СЕРЕДА, (барону, который все это время шептался съ Сусанной). Благородный рыцарь! Вы не знаете Шарфенберга!

БАРОНЪ. Отстань, сдѣлай милость, братъ Ѳома!

СЕРЕДА. Да вы не отбивайте у меня Сусанны! Что это, Рахиль, какой у тебя надзоръ?

РЫЦАРЬ, (Рахили). Молчи!

СЕРЕДА. Да и сама-то ты, матушка, къ Нѣмцу льнешь .. А я путемъ-дорогой обѣщалъ тебя въ жены Шарфенбергу, если онъ уморитъ Штобвассера, по условію….

Рыцарь дѣлаетъ движеніе.

РАХИЛЬ, (тихо рыцарю). Молчите! Вы насъ погубите.

СЕРЕДА. Да что мнѣ Штобвассеръ! Я уже сторговался съ Дерптскимъ…. За безопасность нашего рижскаго дома будутъ Стефану и связи и деньги и союзники…. А не исполнитъ условія — уморю. Не даромъ кабалъ учился. Вотъ черный листикъ; самъ выковалъ въ осьмое полнолунье для Штобвассера; вотъ прошло еще три луны: остается одна, и только пикни господинъ рижскій, только заикнись про нашъ домъ, про нашу Рахиль… бензъ!…

Рыцарь вздрогнулъ. Рахиль, очами полными благородныхъ слезъ глядитъ на Середу.

СЕРЕДА, (со смѣхомъ). Лови рыбицу въ мутной водѣ, а потянутъ за сапогъ спроси только — куда? Прогиву злодѣя, оборви съ удочки волосокъ на его шею; вотъ я каковъ, матушки сестрицы. Вѣдь и Менгденъ умеръ отъ жидовской молитвы. А было жутко; ужъ господинъ рижскій совсѣмъ было насъ выдавалъ….

РАХИЛЬ. Братъ Ѳома, кажется, наши идутъ.

СЕРЕДА. И пора… Засидѣлся я у васъ, а дѣла пропасть… Вотъ и старикъ…

ТѢ ЖЕ И CXAPIA. За нимъ НЕЗНАКОМКА, два РЫЦАРЯ, нѣсколько жидовъ и женщинъ.

СХАРІА (входитъ торжественно, съ жезломъ въ рукѣ, въ мистической одеждѣ. Всѣ, кромѣ Рыцаря, почтительно преклоняются). И созвѣздія и тѣни не обманули меня! Сынъ Ѳома принесъ намъ извѣстія.

СЕРЕДА. Радостныя, отецъ Схаріа…

СХАРІА. Покрой ихъ тайною, пока не удостоимся внимать твоему глаголу… Хотите ли, благородная дама, присутствовать при вечерней трапезѣ нашей?..

НЕЗНАКОМКА. Благодарю, дивный учитель. Душа моя не покойна, хотя будущность обѣщаетъ счастіе… Какъ онъ дивно похожъ!! Послѣдній разъ я видѣла его въ Псковѣ, и когда узналъ, что я должна ѣхать въ Ригу, онъ сказалъ, что увидится со мною въ этомъ домѣ. Странно исполнилъ онъ свое слово… Совершенно живой, тотъ же голосъ, тѣ же взоры… О, какъ силенъ ты, Схаріа, передъ Богомъ….

СХАРІА, (поднявъ глаза къ небу). Вѣрою и молитвою.

НЕЗНАКОМКА. Страшно душѣ моей, сердце приросло къ моему Богу, но этотъ сонъ.. эти слова…. Нѣтъ, Схаріа! дай подумать, дай убѣдиться…! и тогда…

СХАРІА. Я не настаиваю, не требую, даже не совѣтую. Одно убѣжденіе — свѣтъ, и безъ него не прозритъ слѣпорожденный! Я даже не хотѣлъ говорить о твоемъ пророкѣ.

РЫЦАРЬ, (вставъ съ мѣста, грозно). Пророкъ?…

СХАРІА. Великій Боже!!…

РЫЦАРЬ (подходитъ къ нему). Схаріа… Два слова… Кто эта женщина?

СХАРІА. Не знаю.

РЫЦАРЬ. Лжешь!

СХАРІА. Клянусь, не знаю.

РЫЦАРЬ. Какъ же ты могъ показать ей любовника?

СХАРІА. Есть таинства….

РЫЦАРЬ. Кого ты хочешь дурачить?…

СХАРІА. Хотите ли я призову покойнаго Менгдена….

РЫЦАРЬ. Не нужно! Скажи, можешь ли ты предать смерти Бернгарда.

СХАРІА. Могу… (рыцарь вздрагиваетъ).

РЫЦАРЬ. Можешь ли предать смерти всѣхъ рыцарей?

СХАРІА. Нѣтъ… Двѣ три жертвы дозволены человѣку, и то если безопасность моя или вѣры требуетъ ихъ смерти. Замѣтьте, что долголѣтіе зависитъ отъ нашихъ молитвъ; иногда и двери заперты, и трубы горняго вниманія завинчены.. Молитва найдетъ скважины въ небесномъ сводѣ и восплыветъ ѳиміамомъ въ обители Моисея.

РЫЦАРЬ. Оставимъ пустой разговоръ! Я пришелъ за дѣломъ. Мнѣ нужно лжесвидѣтельство…

СХАРІА (всплеснувъ руками, громко). О, который разъ!

РЫЦАРЬ. Плачь тише!

СХАРІА (понизивъ голосъ). О, въ который разъ вы берете съ насъ эту ужасную подать за право скрываться въ темномъ углу Риги!… Клевета преслѣдуетъ Іудеевъ; они прислушались къ клеветѣ; виновенъ, не виновенъ, все одно — съ него несходитъ обвиненіе и, нечего дѣлать, Іудеи пошли стезею клеветы… Мы нищіе; отъ насъ требуютъ богатствъ: мы должны прибѣгнуть къ воровству; мы честны; намъ не вѣрятъ: мы должны употреблять обманъ и тогда намъ легче, покойнѣе Мы добры; насъ преслѣдуютъ, выдавливаютъ желчь — и человѣкъ плоть… Страданія берутъ верхъ и, озлобленные несправедливостью, мы обращаемся въ аспидовъ ядовитыхъ, мстительныхъ… Мы правдивы… но должны покупать жизнь цѣною лжесвидѣтельства!!…

РЫЦАРЬ. Я не женщина, Схаріа! — Мнѣ нуженъ лжесвидѣтель, изъ сословія Черноголовыхъ, немедленно, сейчасъ, сію минуту, или я уйду; а завтра, — если бы и захотѣлъ придти сюда, не найду уже знакомаго дома… Прощай!

(уходить).

СХАРІА (поднявъ глаза къ небу). Іосія, послѣдуй за рыцаремъ и исполни все, что повелитъ онъ…

(Іосія, поклонясь, уходить за рыцаремъ). ТѢ ЖЕ, кромѣ РЫЦАРЯ и ІОСІИ.

СХАРІА (бросаясь къ дочери). Рахиль… Рахиль! Чиста ли ты?…

РАХИЛЬ. Родитель! Предчувствіе ли, сонъ ли, но теперь Юдиѳи кажется не минуетъ рукъ моихъ

СЕРЕДА. Вздоръ! Пустяки! И великіе люди часто боятся ходить ночью въ другую комнату; я зналъ мудреца, который боялся кошекъ, и богатыря — котораго пугалъ колокольный звонъ… Вздоръ!.. Но скажи, старикъ, кто этотъ рыцарь?.."

СХАРІА (торопливо). Скажи прежде, что принесъ ты?

СЕРЕДА. Скажу, когда съѣмъ очищеннаго барана и выпью мѣхъ вина не изъ дома язычника.

СХАРІА. Рахиль! Прикажи приготовлять трапезу…

СЕРЕДА. О! не теперь… не теперь… Я не догоню ихъ; они скроются, а Іосія, можетъ, не воротится…

СУСАННА (бросаясь къ Середѣ). Спаси меня, Митвохе! Рыцарь хочетъ убить меня.

СЕРЕДА. Что? Убить?…

БАРОНЪ. Она не соглашается…

СЕРЕДА. Да на что? Видите, Баронъ, она моя невѣста!

БАРОНЪ. Молчи, жиденокъ! Я тебя проучу и научу какъ обращаться съ благородпыми людьми. Мы тебя отъ магистрата отправимъ въ Москву, пускай сожгутъ…

СЕРЕДА. Руки коротки, замшевая кукла; видно сегодня на разбой нарядился въ желѣзо; женщину хотѣлъ увести силою; слышь, у жидовъ боронить некому, да мыло съѣлъ. Не выдадутъ…

БАРОНЪ. Я рѣшился. Я не могу жить безъ нея. Отдайте мнѣ Сусанну; увидите, вашъ поступокъ со мной поправится рыцарямъ и они всѣ будутъ вашими покровителями…

СХАРІА. Съ такими же притязаніями, баронъ…

БАРОНЪ. Схаріа, я не выйду отсюда безъ нея…

СЕРЕДА. Такъ выпроводятъ…

БАРОНЪ. Посмотримъ…

СЕРЕДА. Поглядимъ…

БАРОНЪ. (подходя къ нему). Отдай Сусанну!..

СУСАННА. Митвохе, ради Бога, ради матери твоей!…

СЕРЕДА. Не плачь! У меня взятки гладки… Прочь!

БАРОНЪ, (вынимая мѣчъ). Схаріа, не обвиняй меня въ насиліи.

(бросается на Середу, тотъ спускаетъ въ него кистень прямо въ лицо).

СЕРЕДА. Молодъ!

(отъ удара рыцарь шатается).

СЕРЕДА. Врешь! Упадешь!… (Рыцарь падаетъ мертвый).

(Всеобщее волненіе).

СХАРІА (падая предъ дамой на колѣна). Благородная дама, не выдавайте насъ!

НЕЗНАКОМКА. Онъ достоинъ своей казни. Надъ нимъ совершился Судъ Божій…

СХАРІА. О, да благословитъ васъ Богъ Авраама и Моисея! Но поспѣшите удалиться сами; не хотѣлъ бы я, чтобы въ это страшное дѣло вы были замѣшаны.

НЕЗНАКОМКА. Прощай, достойный учитель! Но гдѣ же увидимся?

СЕРЕДА (спокойно снимая съ рыцаря вооруженіе и надѣвая на себя) Во Псковѣ, на посацкомъ дворѣ Александра Княжича!…

НЕЗНАКОМКА. Великій Боже! Развѣ онъ?…

СЕРЕДА. Жидовинъ, какъ и мы грѣшники…

НЕЗНАКОМКА, (уходя въ ужасѣ). О поѣдемъ, поѣдемъ! Можетъ-быть еще можно снасти его отъ погибели.

СЕРЕДА, СХАРІА и ЖЕНЩИНЫ.

ВСѢ (окружая Середу). Что ты сдѣлалъ, Ѳома!

СЕРЕДА. Дѣло! Гляди какъ пришлось; какъ-будто на меня ковано. Я за этимъ сюда и приходилъ; пока ты съ бабами возился, мнѣ Богъ по нуждѣ и послалъ… Ну, прощай! Жди меня съ трапезой! Я вамъ такихъ диковинокъ наскажу, что три дня на радости спать не будете, а теперь некогда. Уберите барона, да молитесь Богу за рыцаря Томаса Фонъ-Митвохе. (уходитъ, всѣ ею провожаютъ).

АКТЪ ЧЕТВЕРТЫЙ.

Рижскія Черныя Головы. Штобвассеровъ погребъ. Почки въ рядахъ; помостъ изъ полированной плиты; стѣны изразцевыя съ изображеніемъ синихъ цвѣтковъ готической флоры; между аллеями бочекъ двуягодныя скамьи съ разрядкой посерединѣ; огромная лампа, не вполнѣ однако же освѣщаетъ углы погреба, изъ котораго по разнымъ направленіямъ идутъ пещеры, освѣщенныя малыми лампами. У многихъ бочекъ придѣланы краны въ видѣ пѣтуха, ненатянутаго лука, и тому подобнаго. Толпы Черноголовыхъ разсѣяны въ пещерахъ и погребныхъ аллеяхъ; на главной площадкѣ стоитъ столпъ со статуей, тщательно обвернутой соломой, и софа полумѣсяцемъ; маленькой столъ, опрокинутый лежитъ на софѣ, закрытой тонкимъ холстомъ и перевязанной снурками. КУНЦЪ, ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ, КРАХРАХЪ и другіе ЧЕРНЫЯ ГОЛОВЫ.

КУНЦЪ. Мейстеръ Тромельвидербахъ! О чемъ вы такъ прилѣжно думаете?

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ, (улыбаясь) Гм!

КУНЦЪ. Вы вѣрно догадываетесь о причинъ приглашенія?

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ, (качая головой). Гм!

КУНЦЪ. Или можетъ быть голова ваша соображаетъ выгоды, какія намъ обѣщаютъ два турнира…

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Гм! Нѣтъ господинъ голова! Я думаю… что въ этой бочкѣ?… Настоящее ли Либфрауенмильхъ, или такое, какъ у меня…

КУНЦЪ. А какое же у васъ, М. Тромельвидербахъ?

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Гм! Для рижскихъ обывателей настоящій, а для русскихъ купцовъ у меня средній мозель въ такой бочкѣ; безъ пѣтушка; потому, что я пью вино только чужое.

КУНЦЪ. Э… У Штобвассера должно быть вино настоящее; онъ самъ долго жилъ на Рейнъ!

КРАХРАХЪ. Да только въ такіе погреба гостей не приглашаютъ. Вотъ и у фонъ-деръ-Торга, намѣдни, — гляжу, самые почтенныя имена; знаете, этакіе, прочтутъ тебѣ, важно, — отвѣдаешь, плюнуть хочется; мнѣ разсказывалъ мейстеръ Цвейдрейфиръ, что когда отъ усердія къ магистру онъ порядкомъ нализался и сѣлъ на бочку рѣчь говорить, у языка колёса отняло, ни съ мѣста; онъ хотѣлъ сойти съ бочки и промочить горло; не могъ: съѣхалъ внизъ и между бочками заснулъ, такъ на него, знаете, сильно подѣйствовалъ запахъ отъ старыхъ бочекъ; проснулся, темно; живой души нѣтъ; хмѣль до капли выморозило; кое-какъ, ощупью, набрелъ онъ на магистерскую лежанку, вотъ этакую, что обвязана голандскими снурками; улегся; укрылся и снова заснулъ. — Спитъ, — а двери щелкъ, щелкъ, скрылъ, скрылъ; идутъ люди съ фонаремъ: двери снова скрыпъ, скрылъ — щелкъ, щелкъ, а люди и пошли между бочекъ ходить, да въ уголъ, да тамъ и провалились. Мейстеръ за ними; въ углу поднята половая дверь, а изъ нея свѣтъ глядитъ; мейстеръ спустился; а тамъ другой погребъ, богаче верхняго и бочками и стекломъ, только ни стѣнъ, ни пола, просто земля… Мейстеръ узналъ, что на верху гостиная, а внизу-то спальня. Понимаете?

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Гм!… Такъ и у меня было при Менгденѣ; бывало, поссорится съ его высокопреосвященствомъ, Черноголовые приходятъ въ значительную опасность… Теперь, что намъ рыцари! Простаго — въ долгъ не дамъ; все на наличныя, потому что страха нѣтъ… А прежде, при Менгденѣ, триста рыцарей въ Ригѣ; ради великаго Бога, подумайте сами, триста! всѣ. Такъ.

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. У каждаго ратныхъ людей по три, по четыре десятка.

ВСѢ. Такъ…

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Это составляетъ сорокъ разъ триста двѣнадцать тысячъ!

ВСѢ. Двѣнадцать тысячъ!

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. И всегда въ Ригѣ; чуть только на войну, сейчасъ нарядъ Черноголовымъ идти съ ними, противу всѣхъ правъ и привиллегій, такъ, что въ городъ некому хлѣба печь.

КУНЦЪ. Отъ этого многіе разорились. Мейстеръ Дицъ и четыре сына убиты подъ Островомъ; жена и дочери въ люди пошли. Пфуй, какой стыдъ!… Я уговаривалъ, обѣщалъ помочь, но…

КРАХРАХЪ. И къ кому же, мейстеръ Кунцъ? Къ командору, въ Кокенгузенъ, а вашей милости извѣстно какой тамъ содомъ.

ТѢ-ЖЕ и СЛУГА въ богатой ливрѣе.

СЛУГА. Въ честь защитниковъ города Риги и ея господина архипастыря Сильвестра, приказано отрыть бочку стараго Либфрауенмильхъ и просить гостей…

(Черноголовые бросаются со стопами и окружаютъ бочку.) ТѢ-ЖЕ и СЕРЕДА (со стопой въ рукѣ, изъ внутреннихъ пещеръ).

СЕРЕДА. А какого году?

СЛУГА. Какъ написано, 1323… черные головы. За сто! За сто! Удивительно! Какъ тонко, а какой запахъ!

СЕРЕДА (впереди съ полной стопой). Да здравствуетъ Штобвассеръ.

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Да здравствуетъ Рига и рижскій господинъ.

СЕРЕДА. Пѣсню!…

КУНЦЪ. Нейдетъ! Нейдетъ! Надо уважать мѣсто и время…

СЕРЕДА. Я латникъ Штобвассера; нарочно посланъ, чтобы добрые слуги и господа города Риги не чинились; они у своего отца на пиру, такъ будь веселъ какъ дома, а не то я запою…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. О! будьте столь милостивы!..

СЕРЕДА. У меня такая глотка, что сама поетъ; да боюсь, чтобы рыцари не услышали и не обидѣлись, а вѣдь, промежду насъ будь сказано, тутъ вѣрно есть штукъ нѣсколько…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Такъ что же? Незванный гость не обижайся, да и что могутъ сдѣлать вамъ рыцари… Мы за васъ… Мы всѣ за васъ.

КУНЦЪ. Не одобряю…

ПЕРВЫЙ ЧЕРНОГОЛОВЫЙ. Полно, мейстеръ Кунцъ! Пришла наша пора! Помните ли, годъ тому, не больше, рыцарь Риззелахъ вашу же кухарку хотѣлъ насильно увести, какъ мы ихъ приструнили; у самыхъ воротъ мира просили, и ни одного рыцаря не было бы въ тотъ день въ Ригѣ, если бы вы, мейстеръ Кунцъ, на двухъ стульяхъ не сидѣли.

КУНЦЪ. Какъ вы можете это говорить!

ПЕРВЫЙ ЧЕРНОГОЛОВЫЙ, (не безъ смущенія). Почему же и нѣтъ!… Я сказалъ не прямо; обиды нѣтъ; не прямо; согласно съ правами и привиллегіями…

ВТОРЫЙ. Да мы ужъ такъ молчимъ; больше, чтобы сраму не дѣлать человѣку, котораго сами выбрали, а то бы я сказалъ просто, что вы за рыцарей, (заикаясь) тянете… не говорю… чтобы вы… отъ нихъ… деньги брали… Боже сохрани!… я этого не говорю… но, помилуйте, какъ же это можно? мы съ вами ѣхали объѣздомъ; на встрѣчу два рыцаря изъ воротъ; мы сошли передъ Кристофомъ, преклонили колѣна и сотворили молитву, а они проѣхали и шапки не сломали, а ваша милость какъ-будто и не кидали такой дерзости…

СЕРЕДА, (сидя). Ахъ, они безбожники, язычники!…

ВТОРЫЙ. Истинно такъ! Истинно такъ!… Помилуйте, господинъ голова, мы весьма уважаемъ вашу милость, но Кристофа больше, хотя, правда, онъ статуя, а вы человѣкъ, но статуя…

ТРЕТІЙ. Просто, защитникъ города Риги; пока онъ съ нами, все хорошо; а когда спрячется, всегда въ Ригѣ какое-нибудь важное несчастіе случается.

ЧЕТВЕРТЫЙ. А, главное — привиллегія… привиллегія…

СЕРЕДА. Кажется, тутъ есть и ущербъ городовой казнѣ!

ВТОРОЙ. Какъ же не ущербъ? по фунту серебра съ каждаго… Штрафъ значительный..

ПЯТЫЙ. Охъ! господинъ голова, я ужъ не смѣлъ вспоминать о моей обидъ; да не я одинъ говорю. А конюхъ фонъ деръ-Борга? За семь серебрянныхъ подковъ не заплатилъ; пять мѣсяцевъ меня обманывалъ; во все это время ѣлъ и пилъ у меня; укралъ у меня золоченое турецкое стремя съ футляромъ, а на судъ меня же назвалъ воромъ… Я ужъ о вещахъ ничего не говорю, но моя честь, привиллегія, право, законъ, магистратъ, сословіе, городъ…

СЕРЕДА. Все пострадало!.. По моему мнѣнію и то не хорошо, что господинъ голова русскихъ купцовъ преслѣдуетъ…

ВСѢ. А нѣтъ, нѣтъ! Тутъ дѣло другое.

ВТОРЫЙ. Мы всѣ это дѣлаемъ и не для магистра, а напротивъ, въ угожденіе архіепископу и на зло Фонъ-деръ-Боргу, который страхъ какъ боится Русскихъ и старается всячески задобрить Императора Московскаго.

ТРЕТІЙ. И это только отъ трусости. Другіе же не боялись ни Москвы, ни Литвы.

КУНЦЪ. Другія времена…

ВТОРЫЙ. Э! Какія времена! Просто трусость…

ТРЕТІЙ. Лѣнь…

ЧЕТВЕРТЫЙ. Женщины .

ПЯТЫЙ. Расколы…

ШЕСТЫЙ. Вино.

СЕДЬМЫЙ. Ересь…

ВТОРЫЙ. И наша снисходительность.

СЕРЕДА. Всё такъ. Да русскіе купцы чѣмъ же виноваты?…

ВТОРЫЙ. О, помилуйте! Вотъ что разсказываютъ про жидовъ, такъ мы то же можемъ разсказать про Русскихъ, откуда бы они ни были, изъ Литвы, изъ Москвы, изъ Новгорода, изъ Пскова, все одно. Одинъ виленскій купецъ продалъ мнѣ сало, такъ посмотрѣли бы вы, какъ хитро; продалъ я, казалось, съ барышемъ, а оказалось, что самъ потерялъ третью часть того, что заплатилъ; а мейстеръ Киндъ накупилъ крашенныхъ мѣховъ такъ выгодно, что вчера магистратъ описывалъ все его имущество за долги…

ТѢ-ЖЕ и ФРИЦЪ СИМПСОНЪ (ІОССІЯ) безпрестанно оглядывается; то смотритъ вверхъ.

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Да вотъ и теперь, псковскіе купцы мою свекровь какъ хитро обманули; жемчугъ продали, ради знакомства, старыхъ связей съ нашимъ домомъ, съ убыткомъ, по ихъ словамъ; поглядите же, что за жемчугъ. Ни одной жемчужины… Она къ нимъ… Назадъ… Не берутъ… Это не тотъ; отъ того еще нитка осталась; и точно нитка настоящая и помѣлче, а этотъ слишкомъ крупенъ и за такую Цѣну настоящій жемчугъ продать, значитъ подарить. И концы въ воду… На судъ. Купцы не пошли. Какой тутъ судъ? Видѣла что покупала. И судить правда не чего…

ВТОРЫЙ. А что досаднѣе. Въ глаза смѣются. Они по нашему выучились, а мы по-русски нѣтъ; такъ что они про насъ въ глаза между собою говорятъ, не приведи Господи. Толмачи намъ сказывали. Да вотъ почтенный обыватель Фрицъ Симпсонъ съ Форштата; онъ частенько на Русь ѣздитъ, такъ вѣрно слышалъ какъ про насъ Руссины толкуютъ.

ФРИЦЪ, (оглядываясь, про себя). Онъ долженъ быть здѣсь… я медлю… я могу погубить братій. (Громко). Какъ они про насъ толкуютъ? Все это вздоръ, пустяки, мелочь, послѣ того, что я сегодня видѣлъ и слышалъ…

ВСѢ. Что, что такое?

ФРИЦЪ. Теперь уже поздно, а завтра я хотѣлъ идти въ нашъ домъ и объявить какъ слѣдуетъ…

КУНЦЪ, (принимая важный видъ). Все одно. Мы всѣ здѣсь и можемъ открыть засѣданіе… (протяну въ руку торжественно) Черная голова!…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Къ чорту формы! Говори Фрицъ!..

ТѢ-ЖЕ и СЛУГА, за намъ несутъ на большихъ подносахъ стопы.

СЛУГА. Кому угодно вина старой разливки? По стопѣ на голову жалуетъ господинъ… Разносите!

Середа беретъ, Фрицъ нѣтъ.

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Что жъ ты не пьешь, Фрицъ…

ФРИЦЪ. Послѣ того, что видѣлъ, я далъ обѣтъ не пить до-тѣхъ-поръ, пока не накажутъ оскорбителей Кристофа…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Какъ! Опять рыцари!

ФРИЦЪ. Нѣтъ! Псковскіе купцы! черноголовые Браво!!!…

СЕРЕДА. Что за дьявольщина! (Подходитъ къ Іоссіи).

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Ну, разсказывай!…

СЕРЕДА. Что же ты онѣмѣлъ? По-неволѣ не выдадутъ, а ужъ послѣ не пеняй; разочтутся… Ну, разсказывай!…

ФРИЦЪ, (поблѣднѣвъ). Дайте вина! Я усталъ?.. (Тихо) Господи прости мое двойное прегрѣшеніе! (Пьетъ. Громко). Шли они на псковской дворъ, мимо Кристофа, а я передъ нимъ молился.

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ (снимаютъ шляпы). Св. Кристофъ, не погуби насъ!

ФРИЦЪ. Ѣли яблоки и орѣхи, видно послѣ вина; начали по своему смѣяться надъ моимъ усердіемъ; а потомъ и надъ Кристофомъ…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ, (снявъ шляпы). Св. Кристофъ, не погуби насъ!

ФРИЦЪ. Тѣмъ бы и кончилось, но купцы узнали меня и давай распрашивать о Кристофѣ самымъ дерзкимъ образомъ: «Что это за болванъ? Кто его тутъ поставилъ; посмотри какое у него красное рыло; видно, съ Штобвассера лицо то дѣлали, а волоса, что пенька литовская…» Я не выдержалъ, ударилъ хулителя.

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Богохульника?

ФРИЦЪ. Да; того, что хулилъ Кристофа; и бросился бѣжать; догнали, побили, я заблаговременно упалъ, а то бы въ живыхъ не остался; испугались; отъ меня отошли, но уходя все въ Кристофа яблоками и орѣхами бросали…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Что же Кристофъ?

ФРИЦЪ. Кристофъ молчалъ. черноголовые. И не тронулся съ мѣста!…

ФРИЦЪ. Ни съ мѣста! Дайте вина; я усталъ; я избитъ…

(Глубокое и глубокомысленное молчаніе. Середа пристально глядитъ на Фрица. Голосъ на улицѣ.)

Кристофъ идетъ, Кристофъ идетъ!

(Черноголовые безмолвно снимаютъ шапки. Вся сцена до конца шепотомъ.)

КРАХРАХЪ. Поспѣшимъ за нимъ; онъ уходитъ; вы знаете, что когда Кристофъ уходитъ, не миновать Ригѣ бѣды.

КУНЦЪ. Что это вы? Съ ума сошли. Какъ это можно; какъ мы выйдемъ прямо изъ погреба, довольно хмѣльные… не ловко, неловко… Станетъ онъ насъ слушать…

КРАХРАХЪ. Да вѣдь мы изъ архіепископскаго погреба и занимаемся съ разрѣшенія и даже за приглашеніемъ господина рижскаго…

КУНЦЪ. Конечно, это нѣсколько извиняетъ.

КРАХРАХЪ. Нѣтъ, совершенно оправдываетъ.

КУНЦЪ. Все такъ. Но я никогда мимо Кристофа не проходилъ въ такомъ видѣ даже ночью; всегда объѣзжалъ въ другія ворота… А теперь!…

КРАХРАХЪ. Такъ онъ уйдетъ навсегда и Рига провалится, или погибнетъ подъ водою…

КУНЦЪ. Въ самомъ дѣлѣ, это можетъ случиться… Ей Богу, я не знаю что дѣлать. Прикажите отпереть черный домъ, ударить въ набатъ, собрать совѣтъ…

КРАХРАХЪ. Какой тутъ совѣтъ? Будто Кристофу это впервые, и если-бъ вы тогда взыскали съ рыцарей два фунта серебра…

КУНЦЪ. Ахъ, оставьте! Я плачу самъ два фунта, только скажите, что мнѣ дѣлать.

ТРОМЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Извѣстно что! То же, что и всегда въ подобныхъ случаяхъ: Кристофа можно смягчить только скорою местью.

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ (вынимая ножи). За ножи!

КУНЦЪ (на колѣнахъ). Господа мои и братья! Торговля Риги…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Все за Кристофа!

ГОЛОСЪ (на улицѣ). Горе! Кристофъ ушелъ, горе!

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Горе вамъ, богохульники! На псковской дворъ! На псковской дворъ!…

(подымаютъ Купца и уходятъ.)

СЕРЕДА (поймавъ Фрица, душить его). Кому же я отомщу за несчастныхъ братьевъ?

ФРИЦЪ. Штобвассеру!… Я лжесвидѣтель…

АКТЪ ПЯТЫЙ.

Ливонскій провинціальный магистръ и рыцари. Зала въ рыцарскомъ домѣ въ Ригѣ. МАГИСТРЪ БЕРНГАРДЪ фонъ-деръ-БОРГЪ (ходитъ по залѣ въ сильномъ волненіи), БАРОНЪ фонъ ШЛУММЕРМАУСЪ и два КОМАНДОРА (въ разныхъ мѣстахъ), въ сторонкѣ БАРОНЪ фонъ КУЛЬМГАУСЪБОРДЕНАУ, сидитъ въ креслахъ и дремлетъ.

МАГИСТРЪ. Штобвассеръ не показывался?…

КОМАНДОРЪ I. Нигдѣ…

МАГИСТРЪ. Ни въ одномъ окнѣ свѣта?…

КОМАНДОРЪ І. Нигдѣ, кромѣ погреба.

МАГИСТРЪ. А! Черноголовые въ гостяхъ…

КОМАНДОРЪ І. До единаго…

МАГИСТРЪ. Изъ нашихъ тамъ, надѣюсь, нѣтъ никого.

КОМАНДОРЪ І. Вы не изволили приказать…

МАГИСТРЪ. Стыдно сильному держать лазутчиковъ; наше дѣло правое…

ШЛУММЕРМАУСЪ. Такъ; но противъ хитрости всегда надо имѣть…

МАГИСТРЪ. Прочную защиту, баронъ! Честность!… Замокъ окруженъ?

КОМАНДОРЪ І. Со всѣхъ сторонъ.

МАГИСТРЪ. Никто не проходилъ?…

КОМАНДОРЪ І. Никто, кромѣ Черноголовыхъ; а погребъ, сколько извѣстно, не имѣетъ ни какого сообщенія съ прочими отдѣленіями.

МАГИСТРЪ. Удивительно, куда онъ могъ спрятаться и спрятать Доротею. Вы дѣлали однако же обыски?

КОМАНДОРЪ І. Нѣсколько разъ.

МАГИСТРЪ. Что же нашли вы?

КОМАНДОРЪ І. Столы и кресла, бѣлье и платье, деньги и разныя драгоцѣнныя бездѣлушки, книги и письма… Я не нашелъ только круглой большой залы, что возлѣ трофейной; конечно, я въ замкѣ не былъ уже лѣтѣ десять; могли перестроить, передѣлать, по только этой залы я не нашелъ… Примѣтно, что Сильвестръ живетъ въ комнатахъ, гдѣ мы дѣлали обыскъ, но множеству драгоцѣнныхъ вещей и домашней утвари…

МАГИСТРЪ. Конечно все осталось на своемъ мѣстѣ…

КОМАНДОРЪ І. Кромѣ писемъ.

МАГИСТРЪ. Что дѣлать! Въ этомъ нѣтъ ничего предосудительнаго; мы отняли бумаги, когда удостовѣрились въ измѣнѣ… Но въ бумагахъ толмачи нашли только богословскія пренія противу какого-то нѣмецкаго монаха отступника… Гдѣ его тайны, великій Боже! Гдѣ его тайны? — Судъ Сильвестра, въ своемъ родѣ, дѣло неслыханное! Сколько будетъ шуму въ Европѣ! Можетъ-быть увлечетъ рыцарей, какъ прежде, на крестовые походы противу Литвы; намъ нужна помощь; да на дорогѣ гросмейстеръ съ польскимъ королемъ и нашъ бѣдный орденъ, точно Исландія, за девятью морями, на краю свѣта. Безъ союзниковъ… И тѣсно…. И бѣдно… И лѣнь и соблазнъ… За себя?.. О, посмотрите, я посѣдѣлъ… А за себя не краснѣлъ ни разу; но за братій, за рыцарей, сыновъ меча и креста, я долженъ краснѣть даже предъ Штобвассеромъ!!…

(останавливаясь и глядя изъ подлобья на командоровъ.)

Ко мнѣ — въ желѣзѣ!… Но много ли бодрыхъ, могучихъ? Ахъ, друзья, васъ только я вижу съ удовольствіемъ, съ отрадой, съ горемъ, потому что некого съ вами сравнивать… И гдѣ они? Гдѣ? Вы знаете! На лонѣ нѣги, въ объятіяхъ женщинъ, можетъ-быть, даже не христіанокъ. — Вотъ сыплется другой часъ, а еще никто не явился; къ чему послужила строгость Менгдена, моя жестокость?… Нѣтъ… Время… Все время… и времени не одолѣетъ воля одного, двухъ…

Ужъ видно нужно, если я зову въ рыцарскій домъ — ночью… Такъ нѣтъ! Непослушаніе, развратъ. Нечего дѣлать, ударьте въ колоколъ.

ШЛУММЕРМАУСЪ. Господинъ магистръ! Это смутитъ Ригу…

МАГИСТРЪ. Правда!

ШЛУММЕРМАУСЪ. Между-тѣмъ, пока одѣнутся, осѣдлаютъ коней, перекличутъ ратниковъ…

МАГИСТРЪ. Одѣнутся! Ха, ха, ха! Одѣнутся! Въ замшевыя латы, бархатныя кольчуги, въ персидскіе плащи; прицѣпятъ мечи неотпущенные, осѣдлаютъ коней турецкими сѣдлами и уберутъ перьями… Ливонскій орденъ! Ливонскій орденъ!… Смѣхъ и горе! Нѣтъ, баронъ, не намъ, военнымъ невѣжамъ править орденомъ; ваше искусное перо и хитрое слово даютъ вамъ болѣе правъ на санъ магистра, нежели эти рубцы и десятки побѣдъ…

ШЛУММЕРМАУСЪ. Но слава Богу, господинъ магистръ, теперь все спокойно; непріятелей у насъ нѣтъ; миръ…

МАГИСТРЪ. Нѣтъ, баронъ, самое вредное перемиріе. Москва считаетъ насъ своимъ достояніемъ, Польша тоже. Великій магистръ, Данія, Швеція — тоже. Всѣмъ некогда; — удосужатся, а мы истратимъ послѣднія силы на войну съ Штобвассеромь.

ШЛУММЕРМАУСЪ. У меня есть средство, господинъ магистръ; объявимъ, что Сильвестръ отъ старости сдѣлался ребенкомъ^[1], и пригласимъ къ выбору нашего добраго Стефана Дерптскаго…

МАГИСТРЪ. Лгать! Лгать передъ цѣлымъ свѣтомъ!

ШЛУММЕРМАУСЪ. Надо же кончить…

МАГИСТРЪ. И кончу…

ШЛУММЕРМАУСЪ. Богъ вѣсть…

МАГИСТРЪ. И поможетъ…

ШЛУММЕРМАУСЪ. Едва ли? Вы сами говорите, что миръ съ Московіей не надеженъ…

МАГИСТРЪ. По-крайней-мѣрѣ, если съ нашей стороны не будетъ повода, Москва не начнетъ.

ШЛУММЕРМАУСЪ. Богъ знаетъ.

МАГИСТРЪ. И не допуститъ. Пограничные Командоры люди стараго порядка.

ШЛУММЕРМАУСЪ. И древнихъ лѣтъ! Заяцъ на охотъ убьетъ.

МАГИСТРЪ. Торговля идетъ съ большою выгодою для Русской Ганзы…

ШЛУММЕРМАУСЪ. И съ убыткомъ для Риги.

МАГИСТРЪ. Вы черновидецъ, баронъ.

ШЛУММЕРМАУСЪ. По-крайней-мѣрѣ искренній. магистръ. Какъ же помочь горю?

ШЛУММЕРМАУСЪ. Уступить Штобвассеру Ригу, а самимъ отправиться въ Фелинъ, сосредоточить тамъ всю силу именно теперь, когда по разсчету Іоанна, видимому и ясному, Русская Ганза должна рушиться…

МАГИСТРЪ. Выгоды должны остаться.

ШЛУММЕРМАУСЪ. Останутся, по возвращеніи Русскими поморья.

МАГИСТРЪ. Баронъ! Вы спите и видите сны…

ШЛУММЕРМАУСЪ. Какъ кошка! Весь орденъ въ Фелинъ и умныхъ пословъ въ Москву! Посольская наука сдѣлалась важнымъ орудіемъ въ рукахъ умнаго.

ТѢ-ЖЕ и ГОНЕЦЪ.

ГОНЕЦЪ. Гонецъ съ псковской границы.

МАГИСТРЪ, (уходя въ боковую комнату). Поди за мной! Баронъ, пожалуйте!..

КОМАНДОРЫ и БАРОНЪ фонъ КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ.

КОМАНДОРЪ II. Магистръ совѣтуется съ барономъ Шлуммермаусомъ, нашимъ вассаломъ, человѣкомъ постороннимъ!

КОМАНДОРЪ I. Въ Фелинъ! У него тамъ близко помѣстье, такъ оно и сподручно, если защитники въ сосѣдствѣ.

БАРОНЪ. Ну господа! Богъ вамъ судья! Вашъ орденъ сталъ похожъ на магистратъ! Безъ вина совѣтъ ведутъ. Спать ужасно хочется. Я люблю рыцарскіе совѣты; я самъ не дуракъ; говорить лѣнивъ, а слушать сколько угодно; но противъ натуры нельзя идти, а у меня странная; если кто другой долго очень говоритъ, у меня въ горлѣ сохнетъ. Симпатія…

(Гонецъ входить, ему показываютъ двери, куда ушелъ магистръ; онъ идетъ туда).

КОМАНДОРЪ II. Неужели въ дальнихъ краяхъ, баронъ, совѣты еще идутъ по старому рыцарскому правилу…

БАРОНЪ. Вездѣ. Нѣтъ вина, медъ пьютъ, а все-таки что-нибудь да пьютъ; потому что отъ напряженія, какъ утверждаютъ астрологи, не только въ горлѣ, и въ мозгахъ сохнетъ.

КОМАНДОРЪ II. А что, командоръ? Не приказать ли стараго двѣ три бутылочки?…

КОМАНДОРЪ I. Помилуйте, что съ вами; въ рыцарскомъ домѣ… во время капитула… Что скажетъ на это Бернгардъ?

БАРОНЪ. Для меня, для меня! Я не подъ началомъ; по рожденью — вашей земли, а по ордену — я самъ себѣ господинъ.

КОМАНДОРЪ II. Я пошлю, а вы скажите, баронъ, что вино ваше… Знаете, я и стопу прикажу принести только для васъ, а мы ужъ какъ-нибудь…

БАРОНЪ и КОМАНДОРЪ.

БАРОНЪ. Забавные нравы!… Однако же магистръ молодецъ: его боятся…

КОМАНДОРЪ I. Извините, баронъ, это не отъ страха…

БАРОНЪ. А отъ чего же?

КОМАНДОРЪ I. Такъ! Изъ учтивости: магистръ самъ не пьетъ.

БАРОНЪ. Какъ такъ? Не пьетъ? А какъ не былъ магистромъ, пилъ?

КОМАНДОРЪ I. Да, изрѣдка… баронъ. Ну, такъ и теперь, хоть изрѣдка, да пьетъ; только не съ вами! А что, командоръ, много у него подвиговъ?..

КОМАНДОРЪ I. До ста.

БАРОНЪ. А у васъ, Командоръ?

КОМАНДОРЪ I. Про себя не говорятъ…

БАРОНЪ. Однако же…

КОМАНДОРЪ I. За пятьдесятъ, будетъ.

БАРОНЪ. Руку, командоръ!

ТѢ-ЖЕ и КОМАНДОРЪ II съ бутылками и со стопою.

БАРОНЪ, (второму). А у васъ сколько?

КОМАНДОРЪ II. Чего?

БАРОНЪ. Подвиговъ.

КОМАНДОРЪ II, (ставя вино на столъ). Сорокъ пять, а это сорокъ шестой…

баронъ. И всѣ такіе?

КОМАНДОРЪ II, (указывая на рубцы). Баронъ! Я помню подвиги только по такимъ замѣткамъ.

БАРОНЪ. Руку, руку, командоръ! Одну и ту же стопу всѣ трое; такъ, по братски…

КОМАНДОРЪ I. Рыцари, рыцари!

(Отходятъ отъ Барона.)

БАРОНЪ. Что же вы это, господа?

КОМАНДОРЪ I. Баронъ! Мы образцы…

БАРОНЪ, (про себя). Плохіе.

ТѢ-ЖЕ и множество РЫЦАРЕЙ въ разноцвѣтныхъ кафтанахъ, въ чулкахъ и башмакахъ, съ фрезами, локонами, съ короткими шпагами и испанскими шляпами.

РЫЦАРЬ ПЕРВЫЙ. Что же это? Насъ подымаютъ о полуночи, а сами…

КОМАНДОРЪ I. Магистръ здѣсь… рыцарь первый. Скажите, не угрожаетъ ли намъ какая опасность? Нѣтъ ли заговора? Все ли въ Ригѣ спокойно? Говорятъ, въ Литовской слободѣ убили Барона Стетри?…

РЫЦАРЬ ВТОРЫЙ. Ужъ эти Черноголовые! Такъ ихъ ласкаютъ, такъ имъ льстятъ; то магистръ, то архіепископъ дарятъ имъ привилегіи, такъ, что скоро пожалуютъ имъ наши плащи и оружія…

РЫЦАРЬ ТРЕТІЙ. И какіе грубіаны! Вчера вытолкали изъ лавки моего слугу…

РЫЦАРЬ ВТОРЫЙ. Какъ! Вытолкали?

РЫЦАРЬ ТРЕТІЙ. Вытолкали! Вы знаете Гретхенъ, что продаетъ перья; она всегда сидитъ въ лавкѣ; я заходилъ самъ, да слишкомъ много было глазъ; послалъ Фрица; или онъ сдѣлалъ не ловко предложеніе, или, можетъ-быть, не довольно тихо; поднялся шумъ и его принесли полуживаго…

БАРОНЪ. Ну, еще милостиво!

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. (Пятому). Ахъ, здравствуйте! Скажите, пожалуйте, гдѣ вы это достаете такія изящныя матеріи! Вчера на васъ былъ алый камзолъ, шитый золотомъ; сегодня палевый, а завтра…

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Блѣднозеленый, рыцарь, блѣднозеленый! Слабость надежды!… Къ несчастію, я долженъ изъясняться цвѣтами моего платья…

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. Неужели вы опять влюблены?

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Смертельно.

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. Въ который разъ?…

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Ахъ, не спрашивайте, не спрашивайте! Все прежнее была шутка, дѣтская шалость; а теперь… наконецъ и я видѣлъ ревельскую Діапу.

РЫЦАРИ. Какъ! Развѣ она здѣсь?…

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Была! Повидалась съ магистромъ, съ братомъ, заѣхала по дѣлу, въ жидовскій тайный домъ… Я слѣдовалъ за нею, какъ ребенокъ за продавцемъ игрушекъ, но туда уже не смѣлъ войти…

ТРЕТІЙ РЫЦАРЬ. Странно, какъ и магистръ и Штобвассеръ позволяютъ жидами гнѣздиться въ Ригѣ.

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. Ничего страннаго. Нужные люди… При томъ же они живутъ подъ христіанскими именами, ничего дурнаго не дѣлаютъ; по связямъ съ иностранными державами, служатъ ордену искренно и усердно…

ВТОРЫЙ РЫЦАРЬ. Положимъ, мы понимаемъ съ вами пользу всего этого, но Черноголовые…

ТРЕТІЙ РЫЦАРЬ. При случаѣ, Черноголовые сдѣлаютъ изъ жидовъ иллюминацію города Риги; въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія, особенно, если умретъ Штобвассеръ.

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. Да до случая далеко. Любопытно, за чѣмъ у нихъ могла быть ревельская Діана?

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Это меня мучитъ, рыцарь! Я видѣлъ какъ она уѣзжала… Просто, въ ужасѣ… Вскочила на коня, спутники также… и ускакали. Я хотѣлъ вломиться къ жидамъ, да боялся осквернить себя нечистой бесѣдою; бросился за нею, но за воротами узналъ, что она пустилась въ дорогу; и я долѣе здѣсь не останусь… Ѣду! завтра же ѣду…

ЧЕТВЕРТЫЙ РЫЦАРЬ. Куда же!

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. На псковскую границу. Кстати тамъ у меня есть замокъ и мы съ нею будемъ встрѣчаться на охотѣ. Послушайте, какой цвѣтъ самый приличный для охоты.

БАРОНЪ. Сѣрый!

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Пфуй, вы шутите! Могутъ подумать, что я волкъ; и неосторожно; и сѣрый цвѣтъ не цвѣтъ; надо что нибудь яркое, рѣзкое, чтобы издали она могла узнать: я или нѣтъ!…

БАРОНЪ. Да для этого, я думаю, нуженъ не особенный цвѣтъ, а особенная любовь…

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Любовь прійдетъ, баронъ! Настойчивость дѣлаетъ чудеса…

БАРОНЪ (допивая вино). Можетъ-быть! По этой части я никогда не былъ уменъ. Съ малыхъ лѣтъ я влюбился въ холостую жизнь, въ сочную бесѣду, въ жирный столъ и военную трапезу съ кровью,

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. Скажите, баронъ, неужели тамъ, на Западѣ, еще существуетъ это сказочное рыцарство, съ Палестиной и прочими дивными странами?

БАРОНЪ. Все есть на Западѣ! И Палестина и рыцари! Только въ Палестину теперь ѣздятъ одни охотники, — на поморьи подерутся, да въ Кипръ или въ Апулію отдыхать, что называется, на лаврахъ; а чаще зацѣпятся въ Кипрѣ, да тамъ и живутъ въ завѣтныхъ пещерахъ. Мы съ отцемъ ходили къ Мертвому морю за наслѣдствомъ. Въ Кипрѣ я окончилъ рыцарское воспитаніе, дрался съ Турками, дрался въ Европѣ почти со всѣми народами; остаются Москва и Литва… Что? Каковы у нихъ рыцари?

(всѣ хохочутъ.)

Да чего же вы смѣетесь!

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. Да какіе тамъ рыцари! Безъ именъ, безъ девизовъ, безъ правилъ и уставовъ, безъ магистровъ и командоровъ, безчиновное стадо… Тамъ и князь и купецъ и земледѣлецъ и мѣщанинъ, всѣ одной степени, и все дерется.

БAPОМЪ. А, это не хорошо! Слѣдовало бы условиться… А, впрочемъ, вамъ же должно быть легче. А давно ли была война?…

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. Ужасно давно! При Менгденѣ мы сожгли только три четыре деревни, а съ Бернгардомъ ни старой бабы не ограбили…

БАРОНЪ. А такъ это-то у васъ называется войной?…

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. А то что же? баронъ. Да, и это война… Но я не о такой спрашиваю; а такъ, знаете, войско съ войскомъ, рыцарь съ рыцаремъ, въ рядахъ, безъ обоза, въ чистомъ полъ…

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. Время сдѣлало большіе успѣхи, баронъ… И только одна крайность должна заставлять проливать кровь…

БАРОНЪ. Ну, господа, такъ я вамъ не товарищъ, и поѣду на Москву и Литву — одинъ. Ни одного села не сожгу, ни одной женщины не ограблю.

ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ. Такъ что же вы тамъ будете дѣлать?….

ВТОРОЙ РЫЦАРЬ. Гостить, пока ночью не зарѣжутъ гдѣ-нибудь.

ТРЕТІЙ РЫЦАРЬ. Въ погребѣ… баронъ (вставъ и ударивъ по столу кулакомъ). Въ погребѣ, громъ и молнія!…

(всѣ смѣются.) ТѢ ЖЕ, МАГИСТРЪ и БАРОНЪ фонъ ШЛУММЕРМАУСЪ (всеобщее молчаніе).

БАРОНЪ. Магистръ, я вызываю всѣхъ вашихъ рыцарей на поединокъ…

РЫЦАРИ. Всѣхъ?..

БАРОНЪ. Всѣхъ, — одного послѣ другаго… магистръ. Не время, не время, баронъ! Орденъ въ опасности и домашнія ссоры должны уступить общему дѣлу…

БАРОНЪ (садясь). Орденъ въ опасности!… Я забываю обиду до минованія опасности!…

МАГИСТРЪ. Храбрости, благородные рыцари! Храбрости и самоотверженія! Печальная ночь! Три гонца принесли мнѣ неожиданныя извѣстія. На псковской границъ, изъ малаго Нейгаузена, молодой рыцарь уѣхалъ тайно къ барону фонъ Шлуммермаусъ, пробылъ у него въ домъ до вечера, но такъ какъ ни хозяина, ни хозяйки дома не было, люди ему отказали въ ночлегъ и онъ долженъ-былъ оставить замокъ съ больною головой и съ тяжелыми ногами. Возвращаясь, онъ переѣхалъ псковскую границу, сдѣлалъ въ селъ тревогу, его связали, командоръ хотѣлъ выручить рыцаря силою… но русскіе всѣхъ ихъ захватили и перерѣзали!

РЫЦАРИ. Возможно ли?

МАГИСТРЪ. Такъ донесли мнѣ; но я увѣренъ что причина смерти нашихъ братій — другая: псковскія женщины… Врагъ человѣчества поставилъ нашему ордену въ сосѣдство племя красавицъ. Не могу подобрать на псковскую границу надежныхъ командоровъ. Все на одинъ ладъ; только и дѣло занимаются женской охотой… Вотъ и теперь, я увѣренъ, не-смотря на грозный примѣръ, всякій изъ васъ, благородные рыцари, готовъ заступить мѣсто убитаго! Не такъ ли? Страсти манятъ на погибель! За минуту блаженства — смерть и адъ!!… Я говорю, братья, не отъ гордости, не отъ желанія обнаружить какую степень власти носитъ рука моя. Нѣтъ, какъ отецъ, у котораго отнимаютъ сына, хотя и развратнаго; какъ государь, кому грозитъ изгнаніе; какъ христіанскій воевода, у кого врагъ человѣческій околдовалъ войско!… Господа! Заприте-сердце для обиды! Я долженъ нанести ее всему ордену для его спасенія. Я долженъ прибѣгнуть къ посторонней помощи… Баронъ! Вы здѣшній уроженецъ, честь и слава нашей земли! Вашимъ подвигамъ нѣтъ числа; вамъ отдалъ справедливость самъ святѣйшій отецъ, императоръ и другіе государи… Вступивъ въ домъ мой, вы сами изъявили желаніе служить подъ великимъ знаменемъ…

БАРОНЪ (сидя). Служить — я называю сражаться!

МАГИСТРЪ. И, кажется, происки Штобвассера доставятъ вашей храбрости не малую славу; едва ли я буду въ силахъ умилостивить Іоанна, послѣ доносовъ, которыми осыпаетъ меня Штобвассеръ… Первый бой, если онъ будетъ, загорится на псковской границѣ; первою жертвой будете вы, баронъ Кульмгаубборденау!

БАРОНЪ (встаетъ). Я ѣду сегодня же. Давайте проводника .

МАГИСТРЪ. Рыцари и братья! Не стыдитесь! Прежде и у насъ были такіе герои! простите, братья, моей недовѣрчивости; вамъ предстоятъ подвиги дома; они воскресятъ бодрость ордена; стукъ оружія не будетъ болѣе пугать вашего слуха: видъ крови не смутитъ вашихъ чувствъ. Положитесь на меня! Я не теряю надежды возвратить ордену прежнее величіе! Но рыцари и братья! Единодушія…

РЫЦАРИ. Умремъ, благородный Бернгардъ, но не отстанемъ.

МАГИСТРЪ. Проснулись! Штобвассеръ! Они проснулись… и сотни погребовъ не спасутъ тебя отъ суда земнаго!… Вы еще не знаете, до какой дерзости дошелъ Сильвестръ! Вооруженною рукою онъ увелъ Мухина съ псковскаго подворья.

РЫЦАРИ. Не можетъ быть!

МАГИСТРЪ. Я говорю! — Онъ можетъ погубить его и свалитъ вину на насъ! Нечего откладывать!!… Военный обыскъ; всѣ выходы запереть, приставить стражу; оцѣпить Ригу. Мы объявимъ его ребенкомъ, если другія средства не помогутъ! Входы и выходы по всѣмъ улицамъ Риги займутъ рыцари своими ратниками! — Въ этомъ домѣ, неисходный капитулъ, въ очередь, по три командора, для суда и расправы. Черноголовымъ не давать собираться, заставлять ихъ сидѣть дома смирно; непокорныхъ вязать и отсылать въ Рыцарскій Домъ; собрать магистратъ, но туда не пускать Черноголовыхъ; въ магистратъ депутатомъ отъ ордена назначается баронъ фонъ Шлуммермаусъ Малѣйшее сопротивленіе, малѣйшее несогласіе съ нашими выгодами будетъ строго наказано, и завтра весь магистратъ будетъ смѣненъ. Кромѣ того, если это всѣхъ постовъ останутся рыцари и ратные люди, учредить конные и пѣшіе дозоры; колокольни трехъ церквей запереть и приставить стражу; Домъ Черноголовыхъ освѣтить и приготовить мѣста для меня, для осьми командоровъ, для членовъ магистрата и для Кунца, а самого Кунца доставить сюда. — Командоры, раздѣлите между собою, что кому исполнить, и за дѣло!… Баронъ! Когда же вы отправитесь?

БАРОНЪ. Сейчасъ! Жду только проводника! А Филибертъ Кюхельмюнстеръ, мой товарищъ, и мои люди всегда готовы; я такъ ихъ воспиталъ. Только проводника.

ПЯТЫЙ РЫЦАРЬ. Я могу служить вамъ, баронъ, если магистръ!…

МАГИСТРЪ. Не рыцарское дѣло служить проводникомъ; для этого можно употребить простаго ратника…

БАРОНЪ. Темъ болѣе, что въ этомъ классъ людей не влюбляются… Вы замечтаетесь, и мы попадемъ, вмѣсто псковской границы, на литовскую… Ну, Богъ съ вами, магистръ! Малый Нейгаузенъ на псковской границъ, малый Нейгаузенъ, малый Нейгаузенъ… кажется, запомню; въ Палестинѣ труднѣе названья, а находили… найдемъ… Ну, а времени тратить нельзя. Я соберу мою дружину и мы поѣдемъ, распросимъ, и какъ-нибудь доберемся… Вамъ теперь некогда; — а постъ, сколько замѣчаю, важенъ! Дай Богъ войны, и я поблагодарю васъ за порученіе; иначе я иду на срокъ, на самый короткій срокъ, на три мѣсяца! Прощайте!

ТѢ ЖЕ, кромѣ БАРОНА ФОНЪ КУЛЬМГАУСБОРДЕНАУ.

ШЛУММЕРМАУСЪ. По онъ не знаетъ ни уставовъ нашихъ, ни обязанностей, ни политическихъ видовъ…

МАГИСТРЪ. Онъ получитъ инструкцію на мѣстъ, а теперь когда ее писать. Ни одного секретаря, а дѣлъ сколько!

(Слышны крики на плошали.)

На псковской дворъ! Кристофъ ушелъ! На псковской дворъ!

МАГИСТРЪ, (обнажая мечъ). Насъ предупредили! За мной! Имъ нуженъ урокъ — или смутамъ конца не будетъ. Кто въ желѣзѣ, тотъ впередъ… (Опустивъ мечъ). Трое!… Всего трое… Съ игрушечными мечами и безъ коней!…

ТѢ ЖЕ и КУНЦЪ.

КУНЦЪ. Господинъ магистръ! Господа командоры! Господа рыцари! Спрячьте меня, укройте меня, я человѣкъ смирный, оцарапаю палецъ, увижу кровь, дурно дѣлается, у меня жена, пять дочерей, ни одного сына; убьютъ, и куда дѣнется семейство Кунца!… Я уговаривалъ, усовѣщивалъ — ничто не помогло… Спрячьте меня, на сегодняшнюю ночь; завтра протрезвятся, увидятъ сами, что они сдѣлали глупо, неосновательно, неразсудительно; измѣна противъ правъ и привиллегій, противу магистрата… Я тамъ былъ… ни живой души!… Спасите меня, укройте меня!

МАГИСТРЪ. Да что такое Кунцъ? Что съ тобой?

КУНЦЪ. Со мной, ей-Богу, ничего! Я знаю мои обязанности; безъ воли магистрата нельзя тронуть сосѣдней кошки, не только Кунца… Я это всё понимаю; конечно, они грѣшники, преступники; ихъ надо сжечь… Но на законномъ основаніи; по приговору магистрата; въ присутствіи вашей свѣтлости и его высокопреосвященства и всѣхъ именитыхъ людей города Риги… Я это все понимаю, но они понимать не могутъ, перепились, умъ въ руки перешелъ…

МАГИСТРЪ. Да кого же сжечь, кто преступники?…

КУНЦЪ. Помилуйте, такъ вы не знаете? Весь городъ знаетъ; это случилось уже послѣ захожденія солнца; люди видѣли, они поколотили добраго Фрица, можетъ-быть также въ пьяномъ видѣ, потому, что псковскіе купцы иногда загуливаются въ нашихъ австеріяхъ за полночь…

МАГИСТРЪ. Да что же они сдѣлали?

КУНЦЪ. Ужасъ, господинъ магистеръ, ужасъ! У насъ у всѣхъ волосы встали дыбомъ, когда Кристофъ проходилъ мимо насъ…

МАГИСТРЪ. Такъ Кристофъ опять изчезъ…

КУНЦЪ. Не исчезъ, господинъ магистръ, а ушелъ, просто ушелъ, какъ я отъ товарищей; только не тайно, а явно; обошелъ всю Ригу, укрѣпленія, заперъ ворота и погрузился въ Двину!…

МАГИСТРЪ. Кристофъ?… Статуя?… Съ младенцемъ и фонаремъ…

КУНЦЪ. Точно такъ господинъ магистръ, точно такъ! И фонарь свѣтился какъ звѣздочка.

МАГИСТРЪ. И вы это видѣли?

КУНЦЪ. Какъ же не видѣли, господинъ магистръ? видѣли и слышали.

МАГИСТРЪ. Господа рыцари… Кто поближе, бѣгите за лошадьми! Это Штобвассеровская шутка, которая можетъ кончиться важнымъ и страшнымъ событіемъ…

МАГИСТРЪ, КОМАНДОРЪ I, ШЛУММЕРМАУСЪ и КУНЦЪ.

МАГИСТРЪ. Кунцъ, опомнись, пріиди въ себя!…

КУНЦЪ. Ничего, ничего! Господинъ Магистръ; прошло, отъ страха прошло! Впрочемъ, вашей свѣтлости извѣстно, я всегда воздерженъ…

МАГИСТРЪ. Вѣкъ чудесъ! Вѣкъ чудесъ! Нечего сказать! Живые люди дѣлаются невидимками; статуи ходятъ по городу. Не. говорилъ ли чего Кристофъ?…

КУНЦЪ. Какъ же, ваша свѣтлость! — Очень много, но я помню послѣднія его слова: горе Ригѣ!…

МАГИСТРЪ. Воистинну, горе!… Командоръ, надо поставить почетную стражу къ навѣсу Кристофэ; любопытно знать, когда онъ возвратится.

КУНЦЪ. Прекрасная мѣра, ваша свѣтлость, прекрасная мѣра… стражу… стражу… почетную… стражу.

Тѣ ЖЕ и СЕРЕДА.

СЕРЕДА. Магистръ ливонскаго ордена! Именемъ царя и великаго князя Іоанна я требую спасенія несчастныхъ братій! Спасайте русскихъ! Лжесвидѣтель взвелъ на нихъ клевету. Лжесвидѣтель, купленный Штобвассеромъ дорогою цѣною!

МАГИСТРЪ Вы можете это доказать!

СЕРЕДА. Нѣтъ, магистръ. Почему?

СЕРЕДА. Потому что не могу. Но клянусь вамъ въ истинѣ словъ моихъ Богомъ и государемъ… Не медлите, вы будете въ отвѣтѣ…

МАГИСТРЪ. Но кто же вы? Мы съ вами гдѣ-то видѣлись?

СЕРЕДА. Я — Середа, дуракъ государева дьяка Мухина…

МАГИСТРЪ. Гдѣ жъ Мухинъ?

СЕРЕДА. На псковкомъ дворъ, въ пуховикахъ. Да оставьте распросы, а бѣгите на псковской дворъ…

КОМАНДОРЪ І. Гдѣ взялъ ты это вооруженіе?

СЕРЕДА. Съ трупа барона Стетри…

КОМАНДОРЪ І. Онъ убитъ?

СЕРЕДА. Черноголовыми… Говорю вамъ, перестаньте распрашивать и не теряйте напрасно времени… Еще нѣсколько минутъ и я спрошу у васъ, -что сказать мнѣ государю о смерти. Мухина и псковскихъ гостей!…

(стукъ копытъ, при лунномъ свѣтѣ видно множество всадниковъ на площади.

МАГИСТРЪ. Вотъ и рыцари! Поѣдемъ!

СЕРЕДА. Дайте мнѣ лошадь, магистръ!

МАГИСТРЪ. Ты — дуракъ, — на рыцарскомъ конѣ, товарищъ рыцарей въ дѣлѣ чести!…

СЕРЕДА. Поѣзжайте же одни, да спасите мнѣ псковичей, а не то будетъ всѣмъ вамъ не ладно…

МАГИСТРЪ (уходи). Чудеса! Просто чудеса! Ѣдемъ!

КУНЦЪ (вслѣдъ магистру). Ваша свѣтлость, господинъ магистръ, куда же’вы это? Спрячьте прежде меня…

КУНЦЪ и СЕРЕДА (держитъ его за полу).

СЕРЕДА. Не слушайте, не слушайте! Я его спрячу! Вотъ пусть только опоздаютъ, такъ я тебя, батюшка! Видишь, начальникъ! И двери разбойникамъ настежь, и самъ впереди, да какъ заяцъ унаровилъ, да и скокъ въ рыцарскій домъ… Постой, я у тебя буду начальникомъ; погляжу, какъ ты меня не послушаешь. Видишь, разбойники, втихомолку храбрецы… Да чего мы тутъ стоимъ? Пойдемъ, братъ, но Ригъ гулять, авось что-нибудь узнаемъ…

КУНЦЪ. Господинъ Ду… ду.. господинъ русскій!

СЕРЕДА. Нѣтъ, братъ. Одному скучно, а наскочатъ пьяницы — ты же меня боронить будешь…

КУНЦЪ. Я вамъ дамъ открытый листъ, господинъ русскій, листъ, открытый листъ…

СЕРЕДА. Да, у васъ всѣ псковскіе купцы за опасными грамотами жили, да что въ томъ толку… Пойдемъ…

КУНЦЪ. Я вамъ дамъ фунтъ серебра…

СЕРЕДА. А сколько возьмешь у бѣдныхъ псковичей? Не нужно; пойдемъ…

КУНЦЪ. Господинъ русскій, господинъ русскій; я ужъ по бровямъ вижу, у васъ что-то не доброе на умъ…

СЕРЕДА. Ты угадалъ, и потому я отъ тебя не отстану и въ этомъ домѣ не оставлю; поищемъ мѣста по глуше, чтобы на яву черти снились…

КУНЦЪ. Господинъ русскій баронъ! Клянусь, я не врагъ Москвы; завтра же предамъ суду Троммельвидербаха и другихъ главнѣйшихъ зачинщиковъ. Вотъ увидите, какъ я буду строгъ!

СЕРЕДА. Сказки! Кто тебя-то, главнаго, накажетъ?… Пойдемъ, сядемъ возлѣ этого самого Кристофа, въ оврагѣ…

КУНЦЪ (въ ужасѣ). Возлѣ Кристофа!!… въ оврагъ!!…

(Изо всѣхъ силъ вырывается и убѣгаетъ. Середа бѣжитъ за нимъ, по у дверей останавливается).

СЕРЕДА. Куда? Зачѣмъ? Глупо, Середа; на тебя не похоже! Задарма убьютъ. Лучше заперется до раздѣлки;

(запираетъ дверь и становится на колѣна).

да Христу Господу помолиться! Пусть грѣхи сниметъ за весь день; за притворство, за потворство, за смерть грѣшника, за дружбу съ жидами. Видитъ Богъ, кого Середа обманываетъ. Не на свою корысть… Господи Іисусе Христе! Помилуй!

АКТЪ ШЕСТЫЙ.

Убійца. Рижская площадь между рыцарскимъ домомъ, радушью и домомъ Черноголовыхъ. Всякаго народу тма; улицы загорожены бочками. ЧЕРНОГОЛОВЫЕ (въ отдаленіи). СЕРЕДА (глядитъ на стѣну).

ДРЕЙБЕРГЪ. Рыцари отступили къ Нейермилену.

ФЛУССЪ. Въ самомъ дѣлѣ?…

ДРЕЙБЕРГЪ. Жена Кунца всё знаетъ…

ШТАТЪ. Откуда?

ДРЕЙБЕРГЪ. Съ крышки. Я бѣгу, а она съ крышки: «Дрейбергъ, Дрейбергъ, сынокъ…» Знаете, она всегда со мною такая ласковая. Почтенная женщина; я всякій день посылаю ей огромную булку съ корицей, такъ, даромъ, ради уваженія, и когда она проходитъ мимо булочной, всегда снимаю колпакъ…

РЕЙХЪ. Да что же она кричала съ крышки…

ДРЕЙБЕРГЪ. «Дрейбергъ, Дрейбергъ, сыпокъ… бѣги въ Домъ и скажи, что рыцари перешли послѣдній мостъ; стоятъ на нейермиленской дорогъ…»

ФЛУССЪ. Да за что ихъ выгнали.

ТРОММЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Они убили псковскихъ купцевъ, они уничтожили столь выгодную торговлю съ Москвой; подрывъ; разбой; нѣтъ безопасности…

ШТАТЪ. Помилуйте! Да вѣдь эта честь принадлежитъ нашимъ; не сами ль вы вчера возставали противу русскихъ купцовъ? Не сами ль вы кричали, что надо отмстить за Кристофа? Не всѣ ли бросились съ ножами на псковскій дворъ?!…

РЕЙХЪ. Не всѣ, не всѣ! И половины не было. штатъ. Да гдѣ же они оставались? рейхъ. Многіе остались между бочками, многіе на дорогъ, нѣкоторые вовсе не участвовали въ знаменитомъ подвигъ, потому что не были околдованы…

ТРОММЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Помилуйте, господа, что вы говорите! Какъ вамъ не стыдно принимать на себя преступленіе, которое Штобвассеръ справедливо приписалъ рыцарямъ и проклялъ подвигъ съ героями.

ВСѢ. Что вы говорите, что вы говорите!

ТРОММЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Да развѣ вы не читали объявленія? оно прибито на всѣхъ улицахъ; видите, вонъ тамъ читаютъ люди это объявленіе…

ФЛУССЪ. Кто умѣетъ читать? Господа! Кто умѣетъ читать? Пожалуйста, прочтите!

СЕРЕДА. А потъ извольте! (читаетъ). «Съ сокрушеннымъ сердцемъ приняли мы ужасное извѣстіе, погрузившее Ригу въ пропасть опасности и позора. Увлеченные корыстію, обольщенные драгоцѣнностію псковскихъ товаровъ, люди, издавна смущающіе наше спокойствіе, подъ личиною защиты городовъ и селъ нашихъ; люди, которые, не смотря на буллы святѣйшаго отца, ихъ неоднократно проклявшаго, именуются самовольно рыцарями упраздненнаго съ давнихъ временъ нѣмецкаго ордена, омрачая священное названіе всѣми возможными пороками, довершили стыдъ свой ко вреду государства порокомъ, отъ котораго возмущается пастырское сердце ваше… Яко разбойники, во тьмѣ ночной, послѣ тайнаго богопротивнаго совѣта, они устремились in corpore на жилища купцевъ псковскихъ; тамъ нашли вѣрныхъ сыновъ нашихъ и достойныхъ защитниковъ города Риги. Вѣроятно, свѣдавъ о преступномъ заговорѣ, Черныя Головы, въ похвальномъ усердіи, поспѣшили спасать невинныхъ. Но рвеніе малаго числа слабовооруженныхъ людей возбудило въ нечестивцахъ только большее остервененіе; Черныя Головы должны были искать спасенія собственнаго; жилища Псковитянъ наводнились ночными сподвижниками врага человѣческаго; купцы избиты до единаго; товары ограблены…»

ФЛУССЬ. Вотъ видите, мы товаровъ не трогали; ахъ, какіе злодѣи, а пріѣхали подъ видомъ защиты…

СЕРЕДА. Смирно! (Читаетъ)…. Даже дѣти не ушли отъ меча проклятаго!… Въ сердечномъ уныніи, видя лице Господа нашего отвратившимся отъ города, нѣкогда тихой, мирной обители счастливыхъ гражданъ, не видя средствъ къ удаленію изъ нѣдръ Риги враговъ ея спокойствія, по малочисленности, дурному вооруженію и врожденной робости рижскихъ гражданъ, Я долженъ былъ вооружиться единственнымъ, оставшимся мнѣ оружіемъ… Донынѣ я воздерживалъ громы, довѣренные моей совѣсти, надѣялся исправленія, ожидалъ раскаянья… Напрасно! Итакъ да будетъ проклятъ лженачальникъ и всѣ его лжерыцари! Актъ проклятія совершится сегодня же въ церкви св. Іакова, въ пятомъ часу по восхожденіи солнца. Вамъ же всѣмъ вѣрнымъ посылаю свое архипастырское благословеніе.

Сильвестръ."

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ (глухо). Да будутъ прокляты лжерыцари! Да здравствуетъ Сильвестръ.

СЕРЕДА. Нѣтъ, Штобвассеръ; Его Царское Величество будетъ все вѣдать и тогда уже никакой Кристофъ не спасетъ тебя. (Отирая слезу). Братья, братья! Ваша кровь пошла на страмное дѣло. Простите, братья! вчера еще я по моему норову надъ вами подтрунивалъ. Простите, братья! я не зналъ вашей доли…

(Звонятъ въ колокола; бьютъ въ набатъ).

Ну, что еще? Теперь молчи, Середа, пуще мухи, молчи; молодечество въ мошну; а уши на показъ…

Еще ЧЕРНОГОЛОВЫЕ вбѣгаютъ толпой.

КРАХРАХТЬ. Кончено. Все кончено. Рыцари уѣхали. До единаго уѣхали.

Тѣ ЖЕ и КУНЦЪ, торжественно сопровождаемый Магистратомъ и важнѣйшими ЧЕРНОГОЛОВЫМИ.

КУНЦЪ (съ важностью кланяясь). Поздравляю васъ, дѣти мои, поздравляю! Побѣда! Рыцари изгнаны! Мы ихъ проводили съ должною честію. Когда я принялъ начальство и водворилъ порядокъ, они уже были у воротъ… Предстояло трудное дѣло. но Богъ благословилъ… Убійцы, враги города Риги, пошли безъ битвы къ Нейермилену… Всю ночь я трудился для васъ, добрые братья; всю ночь собиралъ защитниковъ для бѣдныхъ Псковичей. Всю ночь…

(Увидавъ Середу, заикается).

СЕРЕДА. Только пикни, такъ я начну говорить…

КУНЦЪ, (поблѣднѣвъ). Всю ночь… Всю ночь…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Штобвассеръ! Штобвассеръ!.. Нѣтъ, добрые братья! Это спасенный отъ меча рыцарей… Лжерыцарей… Да, да, лжерыцарей… Русскій посолъ.

ТѢ ЖЕ и МУХИНЪ на лошади верхомъ, передъ нимъ и за нимъ ЛАТНИКИ.

ТРОММЕЛЬВИДЕРБАХЪ. Русскій посолъ, московскій посолъ! Да будетъ онъ ходатаемъ нашимъ! Господинъ Кунцъ, господинъ Кунцъ! Надо дать пиръ на счетъ города! Подойдите, попросите!..

КУНЦЪ (стараясь оправиться. Тихо). Всю ночь… Проклятая ночь… (громко) Ваша свѣтлость, господинъ великій посолъ великаго императора Московіи и всего востока…

МУХИНЪ (соскочивъ съ коня). Середа, голубчикъ, Середа, ты цѣлъ, невредимъ, какъ тебя не захватило…

СЕРЕДА. Э, батька, кому висятъ, тотъ и въ моръ не утонетъ… (Обнимаются).

КУНЦЪ (Троммельвидербаху). Какъ же это? Да кто же онъ?

ТРОММЕЛЬВИДЕРБАХЪ. ДОЛЖНО быть ДРУГОЙ ПОСОЛЪ.

КУНЦЪ, (ему же тихо). А! Я, съ перваго раза угадалъ, что онъ не дуракъ. (Громко) Ваши свѣтлости, господа великіе послы…

СЕРЕДА. Пошелъ къ чорту, Кунцъ! Я люблю похороны, да не такіе! Оставьте насъ въ покоѣ, а сами продолжайте вашу потѣху… Знашь, Муха, они всѣ въ личинахъ, всѣ потѣшаются.

МУХИНЪ. Какъ? И они? Я думалъ что только рыцари, что убили купцовъ…

СЕРЕДА. Не рыцари…

МУХИНЪ. Такъ кто же? Видишь, какой ты Середа, я такъ радъ, что ты уцѣлѣлъ, что и меня не прикололо, а ты въ сердцахъ, да еще и въ сердцахъ шутишь. Скажи правду! Такъ не рыцари убили Псковичей?..

СЕРЕДА. Не Рыцари.

МУХИНЪ. Такъ, видно, эти, съ длиннополыми картузами, черные, какъ будто изъ руды выползли.

СЕРЕДА. Нѣтъ…

Колокола; на конѣ съ почетной стражей въѣзжаетъ Сильвестръ Штобкассеръ.

МУХИНЪ. Такъ кто же, Середа? ужъ ты вѣрно провѣдалъ…

ЧЕРНОГОЛОВЫЕ. Да здравствуетъ Сильвестръ!

СЕРЕДА. Ты слышалъ?

МУХИНЪ. Ну…

СЕРЕДА. Это онъ!..

МУХИНЪ. Кто онъ?

СЕРЕДА. Убійца!

---

1. Это средство избавиться отъ Штобвассера, было впослѣдствіи дѣйствительно употреблено тѣмъ же Бернгардомъ, и съ полнымъ успѣхомъ.