КОРОЛЬ И АББАТЪ.
СТАРИННАЯ АНГЛІЙСКАЯ БАЛЛАДА.
Хочу разсказать вамъ былину одну,
Какъ жилъ-былъ король Іоаннъ въ старину.
Онъ въ Англіи царствомъ, какъ могъ, такъ и правилъ
И память недобрую въ людяхъ оставилъ.
Еще васъ потѣшу я былью другой,
Какъ жилъ въ Кентенбёри игуменъ сѣдой.
Онъ сладко питалъ свое тучное тѣло —
И вѣсть о богатствѣ его прогремѣла.
Король услыхалъ, что смиренный аббатъ
Содержитъ огромный служителей штатъ;
Пажи его всѣ съ золотыми цѣпями,
Лишь въ бархатѣ ходятъ, живутъ господами.
«Эге, мой почтенный! ты такъ-то живёшь?
Ты лучше меня своё дѣло ведёшь!»
Сказалъ Іоаннъ: «берегись — мнѣ извѣстно,
Что нажила, богатство свое ты не честно.»
— Монархъ! отвѣчаетъ аббатъ: не грѣшно
Намъ то расточать, что судьбою дано,
И, право, ни тѣни тутъ нѣтъ преступленья,
Коль я проживаю своё лишь имѣнье. —
"Ну, нѣтъ, мой отецъ! ты преступникъ большой,
И долженъ за-то разсчитаться со мной:
Коль на три вопроса не дашь мнѣ отвѣта,
То знай — не видать тебѣ божьяго свѣта!
«Во-первыхъ: когда средь вельможъ по дворцѣ
Явлюсь я въ порфирѣ и царскомъ вѣнцѣ,
Тогда пусть премудрость твоя намъ откроетъ,
Чего твой монархъ приблизительно стоитъ.
„Второе: ты долженъ мнѣ точно сказать,
Какъ скоро могу я весь свѣтъ обскакать;
А третье: безъ всякаго вкривь уклоненья,
Ты долженъ открыть мнѣ мои помышленья.“
— О, Господи Боже! гдѣ мудрости взять?
И мнѣ ли такіе вопросы рѣшать?
Ахъ, дай трехнедѣльный мнѣ срокъ размышленья,
Чтобъ могъ я придумать отвѣтовъ рѣшенье! —
„Изволь, три недѣли тебѣ я даю
Явить намъ великую мудрость свою;
Но если тогда ты не дашь мнѣ отвѣта,
Клянусь, не видать тебѣ божьяго свѣта!“
Уѣхалъ аббатъ съ сокрушонной душой,
Отправился въ Кембриджъ дорогой прямой,
Оттуда въ Оксфордъ; но задачи мудрёной
Не могъ разрѣшить весь совѣтъ тамъ ученый
Вотъ ѣдетъ домой онъ; упалъ его духъ;
На встрѣчу ему монастырскій пастухъ
Со стадомъ: „Здоровье и миръ вашей чести!
Какія везёте изъ Лондона вѣсти?“
Ахъ, другъ мой! печальная вѣсть у меня:
Мнѣ жить остаётся четыре лишь дня.
Коль на три вопроса не дамъ я отвѣта.
Король меня хочетъ повѣсить за это.
— Во-первыхъ, сказалъ онъ: когда во дворѣ
Предстанетъ онъ свитѣ въ монаршемъ вѣнцѣ,
Тогда пусть ему моя мудрость откроетъ,
Чего онъ, какъ царь, приблизительно стоитъ.
— Второе: я долженъ навѣрно сказать,
Какъ скоро онъ можетъ весь свѣтъ обскакать;
А третье: безъ всякаго вкривь уклоненья,
Я долженъ открыть всѣ его помышленья».
«Утѣшьтесь! вѣдь это еще не бѣда!
И умника учитъ дуракъ иногда!
Снабдите меня лишь одеждой своею
Да свитой — и въ Лондонъ поѣду я съ нею.
„Не хмурьте такъ брови: вѣдь всѣ говорятъ,
Что съ виду на васъ я похожъ, точно братъ:
Позвольте жь мнѣ ваше надѣтъ облаченье —
И всѣ меня примутъ за васъ, безъ сомнѣнья.“
— Ну такъ ужь и быть, отвѣчаетъ аббатъ:
Возьми себѣ свиту, надѣнь мой нарядъ;
Теперь я и самъ замѣчаю, что съ ними
Ты могъ бы явиться предъ напою въ Римѣ».
«А, здравствуй, почтеннѣйшій отче аббатъ!»
Воскликнулъ король: «ты пріѣхалъ впопадъ,
И если привёзъ намъ вопросовъ рѣшенье —
Тебѣ подарю я и жизнь, и владѣнье.
„Во-первыхъ, когда средь вельможъ во дворцѣ
Явлюсь я въ порфирѣ и въ царскомъ вѣнцѣ,
Пусть мудрость твоя мнѣ и свитѣ откроетъ,
Чего твой король приблизительно стоитъ?“
— Господь нашъ Спаситель, скажу я въ отвѣтъ,
Вылъ проданъ евреямъ за тридцать монетъ;
За васъ двадцать-девять назначу примѣрно:
Одною хоть меньше вы стоите вѣрно. —
Король засмѣялся. „Ну вотъ ужь ивнякъ
Не думалъ, ей-ей, стоить дёшево такъ!
Теперь отъ тебя жду второго отвѣта:
Какъ скоро могу я объѣхать вкругъ свѣта?“
— Извольте лишь утромъ поранѣе встать
И слѣдомъ за солнцемъ вкругъ свѣта скакать —
И, вѣрьте, что будете здѣсь вы обратно
Чрезъ двадцать четыре часа аккуратно, —
„Ну, право, не думалъ, чтобъ въ эдакій срокъ
Вокругъ всего свѣта объѣхать я могъ.
Теперь жду на третій вопросъ мой рѣшенья:
Огкрой-ка мнѣ, отче, мои помышленья!“
— И это открыть вамъ готовъ я и радъ:
У васъ на умѣ, что предъ вами аббатъ;
Но я лишь пастухъ при аббатовомъ стадѣ,
И васъ за аббата молю о пощадѣ».
Король засмѣялся. "Ну такъ ужь и быть —
Придётся въ аббаты тебя посадить. —
— Ахъ, нѣтъ, государь! имъ я быть не посмѣю!
Вѣдь я ни читать, ни писать не умѣю. —
«Три нобля въ недѣлю тебѣ я даю
Въ награду за ловкую шутку твою.
Ступай и аббату скажи въ утѣшенье,
Что я его чести дарую прощенье.»
Ѳ. Миллеръ.
ИСПОВѢДЬ КОРОЛЕВЫ ЭЛЕОНОРЫ.
АНГЛІЙСКАЯ НАРОДНАЯ БАЛЛАДА.
Семь дней Леонора больная лежитъ,
И въ тяжкомъ, предсмертномъ страданьѣ
Изъ Франціи только двухъ иноковъ ждётъ
Принесть ямъ души покаянье.
Король призываетъ троихъ изъ вельможъ:
«Я тайну свою вамъ открою:
Я самъ исповѣдовать стану жену.
Графъ-маршалъ, ты будешь со мною.»
— Монархъ! пощадите! графъ-маршалъ въ отвѣтъ:
Не дайте мнѣ вашего гнѣва
Всю силу узнать, если что мнѣ во вредъ
Повѣдаетъ вамъ королева! —
"Не бойся, графъ-маршалъ! я честью клянусь,
Тебя не постигнетъ опала,
Что-бъ ни было тутъ между мной и женой
И что бы она ни сказала.
«Мы чорныя рясы надѣнемъ съ тобой,
Закроемъ лицо капюшономъ,
И въ этомъ нарядѣ предстанемъ больной
При ложѣ ея золочёномъ.»
Король и графъ-маршалъ одѣлись, идутъ
Безмолвно, въ притворномъ смиреньѣ;
Предъ ними три отрока свѣчи несутъ;
За ними весь клиръ въ облаченьѣ.
Пришли и съ молитвой предстали больной,
Съ почтеньемъ вредъ нею склонились:
«Къ тебѣ, королева, изъ Франціи мы
На зонъ твой усердный явились.»
— Когда вы тѣ старцы, которыхъ я жду,
Принять васъ готова и рада;
Но если вы здѣшніе, наши новы,
То мнѣ васъ и даромъ не надо —
«Мы тѣ, королева, которыхъ узрѣть
Сама ты явила желанье.
Чрезъ море къ тебѣ мы нарочно пришли
Принять отъ тебя покаянье.»
— Ахъ! первый мой грѣхъ-омъ мнѣ душу давилъ
Сильнѣе, больнѣе недуга:
Графъ-маршалъ мнѣ тайнымъ любовникомъ былъ,
Дороже, милѣе супруга. —
«Великій то грѣхъ!» восклицаетъ король:
«Пошли тебѣ Богъ отпущенье!»
«Аминь!» повторяетъ графъ-маршалъ за нимъ
Чуть слышно въ сердечномъ смущеньѣ.
Не скрою отъ васъ и второго грѣха…
Его я свершить не успѣла:
Былъ ядъ у меня приготовленъ — его
Поднесть королю я хотѣла —
«Великій то грѣхъ!» восклицаетъ король:
«Пошли тебѣ Богъ отнущенье!»
«Аминь!» повторяетъ графъ-маршалъ за нимъ;
«О, даруй ей. Боже, прощенье!»
— И третій есть грѣхъ на душѣ у меня:
Отъ васъ ничего я не скрою!
Ахъ! ядъ Розамундѣ въ питье я влила
Въ Вудстокѣ своею рукою.
«Великій то грѣхъ!» восклицаетъ король:
«Пошли тебѣ Богъ отпущенье!»
«Аминь!» повторяетъ графъ-маршалъ гл нимъ:
«О, даруй ей, Боже, прощенье!»
— Смотрите: два отрока тамъ на дворѣ;
Одинъ, что красивѣй собою —
Вотъ кинулъ онъ мячикъ — то маршала сынъ.
Его я люблю всей душою.
— Другой, онъ поменьше и хуже собой,
Въ нёмъ члены такъ вялы и слабы:
То сынъ мой отъ мужа, то Генриха кровь;
Но мнѣ онъ противнѣе жабы.
— Его голова, какъ котёлъ, велика,
А уши ослиныхъ длиннѣе…
«Что нужды?» прервалъ её съ сердцемъ король:
«Онъ тѣмъ для меня и милѣе!»
И сбросилъ онъ рясу, долой капюшонъ —
И въ красномъ предсталъ одѣяньѣ,
И съ воплемъ больная упала на одръ,
И тутъ же пресѣклось дыханье.
На маршала мрачно король посмотрѣлъ,
И молвилъ съ грозою во взглядѣ:
«Графъ-маршалъ! когда бы по слово моё,
Висѣть бы тебѣ на оградѣ!»
Ѳ. Миллеръ.