В некотором царстве, в некотором государстве жил-был король с королевою, у которых родился сын столь прекрасного лица, что ему подобного не находилось во всем том королевстве. Король весьма сему обрадовался и по рождении королевича созвал всех волшебниц в свой дворец, чтобы они объявили ему, долго ли проживет на свете новорожденный королевич. Волшебницы, повинуясь королевскому повелению, на другой же день собрались в королевский дворец и объявили королю, что новорожденный королевич недолговечен. Такая ведомость столь сильно опечалила короля с королевою, что они и день и ночь безотлучно находились в его комнате и проливали беспрестанно слезы.
В некоторое время случилось быть у короля великолепному торжеству, на которое приглашены были два мудреца, приехавшие из дальних королевств. Король, желая изведать, справедливо ли объявили ему волшебницы, что королевич рожденный недолговечен, предложил сей же самый вопрос и мудрецам, которые с глубочайшим почтением донесли королю, что королевич долгое время может прожить на свете, если только воспитывать его будет нянька из другого царства, из другого государства. Король и королева весьма довольны были сим ответом и в скором времени прилагали всевозможные старания к тому, чтобы сыскать такую няньку. Старание их не осталось тщетным: волшебница, благодетельствующая Заиграю-королевичу, приняла на себя вид няньки и, пришед во дворец, объявила, что не угодно ли будет королю ее принять для воспитания новорожденного королевича. Не забыла притом упомянуть о себе, что она нарочно пришла в сие королевство из другого царства, из другого королевства. Король принял ее с великой радостью и препоручил ей воспитание Заиграя-королевича. Лишь только Заиграй-королевич заплачет, то нянька утешала его следующими словами: «Не плачь, Заиграй-королевич, как ты вырастешь велик, то батюшка женит тебя на Прелонзоре-царевне, на дочери королёве». Когда нянька так приговаривала Заиграю-королевичу, то он переставал плакать и засыпал крепким сном. Таким образом всегда утешаем был Заиграй-королевич своею нянькою.
Между тем, как он уже вышел из младенчества, то король няньку отпустил от себя, наградив ее довольно за таковое рачительное воспитание любезного своего сына. Заиграй же королевич приходил в возраст не по годам, а по часам; и как он достиг двадцати лет, то мало-помалу вступал в публичные собрания. И в одно время при собрании министров вошел он в залу, которые, ему отдав должное почтение, начали между собою переговаривать, что «давно бы наш королевич по предсказанию волшебниц умер, если бы не помогла ему в сем нянька, за ним ходившая, которая, как скоро зачинал плакать Заиграй-королевич, утешала его: „Не плачь, Заиграй-королевич, когда ты вырастешь велик, то батюшка женит тебя на Прелонзоре-царевне, на дочери королёве“. От сих слов Заиграй-королевич переставал плакать и засыпал крепким сном». Сие самое чрезмерно в душе Заиграя-королевича произвело любопытство, и он, подошед к министрам, спрашивал у них, далеко ли отсюда находится то королевство, в котором живет Прелонзора-царевна, дочь королёва. Министры долгое время отказывались о сем объявить королевичу, напоследок донесли ему, что от их королевства находится за тридевять земель в тридесятом государстве.
По прошествии некоторого времени Заиграй-королевич, пришед в покои своего родителя, стал проситься у него: «Милостивый государь мой батюшка! Пожалуйте мне свое родительское благословие поехать в другие государства, посмотреть света, и как цари с царями съезжаются, и короли с королями видаются». Родитель Заиграя-королевича долгое время не соглашался исполнить просьбы своего любезного сына, напоследок усильное прошение Заиграя-королевича превозмогло, и он получил позволение у своего родителя. Потом король Заиграя-королевича препоручил в полную волю его дядьки, которого приказал во всем слушаться, и, снабдив довольным количеством денег, нужным в путешествии, отпустил сына своего странствовать по всему свету.
Заиграй-королевич многие проезжал царства и многие государства, которые ни малейшего на себя не обратили его внимания; напоследок достиг он самого того королевства, в котором жила Прелонзора-царевна, дочь королёва. Он по приезде своем нанял квартиру у одной небогатой старушки, у которой между прочим расспрашивал, приезжают ли в сие королевство из иных государств короли и королевичи и сватаются ли за их королевну. Старуха отвечала ему, что не слышно, чтобы приезжал и сватался; а королевна их замуж идти не отказывается, только выбирает сама себе жениха, потому что очень горда и насмешлива. Между тем Заиграй-королевич открыл о себе старухе и просил ее: «Сударыня бабушка! Не имеешь ли ты такого случая, чтобы меня посватать за вашу королевну, за что я тебе служить не откажуся». — «Очень хорошо, — отвечала старушка, — я имею довольное число приятелей при дворе и с ними о сем переговорю». На другой же день усердная старуха, вставши поранее, пошла во дворец и объявила своим приятелям, что из некоторого царства, из некоторого государства приехал Заиграй-королевич свататься за нашу королевну. Они, выслушав сие, донесли самой королевне, которая сказала им в ответ, что «не тот сапог, не на ту ногу надет; хорош жених, да не ровня мне». Старуха, известясь о сем, по возвращении в свой дом пересказала о всем Заиграю-королевичу, которого сей ответ столь огорчил, что он выдумывал разные способы отомстить Прелонзоре-царевне, дочери королёве, за ее насмешку.
Король, отец Прелонзоры-королевны, спустя несколько времени кликал клич, нет ли кого в сем королевстве такого, который бы мог веселить его королевну каким ни есть музыкальным инструментом. Заиграй-королевич, услышав сие, закричал громким голосом, что он искусен играть на арфе. Король тотчас приказал ему быть во дворец и заставил его играть на том инструменте. В некоторый вечер при собрании многих иностранных министров заставил он играть нового своего музыканта, который столь пленительно играл, что все удивлялись и сама королевна приведена была его игрою в великое изумление, почему и просила у родителя своего позволения, чтобы он к ней в покой приходил по вечерам играть. Заиграй-королевич в один вечер пришел со своею музыкою и играл до тех пор, пока уже королевна захотела опочивать, сказала ему, чтоб он перестал играть, и приказала девке своей чернавке проводить его до комнаты. Девка-чернавка по ступеням лестницы вела музыканта под руки, и он ей весьма учтиво и ласково говорил: «Красная девица! Пойдем потихоньку, сама не упади и меня не урони». Потом, пришед в свою комнату, вынул из шкатулки драгоценный перстень и, отдавая девке, сказал ей: «Вот тебе, красная девица, за труды». Девка-чернавка, получа подарок, его поблагодарила и, возвратясь к королевне, объявила ей, что музыкант подарил ее перстнем. Королевна же весьма удивлялась щедрости музыканта и сказала девке своей: «Слушай, чернавка! Как скоро завтре ввечеру придет музыкант, то ты оденься в мое платье, и повелевай мною; а я, переодевшись в твое, стану у тебя за стулом и, позволя ему немного поиграть, отпусти его домой, а мне прикажи его проводить в комнаты». Девка-чернавка повиновалась приказанию своей королевны и обещалась все исполнить в точности.
В следующий вечер пришел музыкант в комнаты королевны, играя несколько, сказал за стулом стоящей королевне: «Красная девица! Подай мне напиться». Он, приняв стакан из рук девки, приметил, что это была сама королевна, и умственно восхищался, что имеет удобный случай отмстить ей насмешку. Поиграв немного времени, подложная королевна приказала ему перестать играть и сказала служанке, чтобы она проводила музыканта с лестницы до его комнаты. Как скоро королевна пошла провожать Заиграя-королевича, то он, идя по ступеням лестницы, говорил: «Ступа чертова! Поди потихоньку, поди полегоньку, сама не упади и меня не урони». Потом, взошед в свой покой, запер у оного двери и, взяв изготовленные розги, начал сечь Прелонзору-королевну, приговаривая: «Не осмеливайся и впредь над тем смеяться, который тебя не хуже». Отмстив довольно, вытолкнул ее из своего покоя. Королевна же насилу могла дойти до своей комнаты и, не объявив никому о своем несчастии, легла опочивать, изыскивая все средства к жесточайшему наказанию мнимого своего музыканта.
В следующий день король, родитель Прелонзоры-королевны, пришел поутру в комнаты своей дочери спросить о здоровье и как она проводила прошедший вечер. Она объявила ему, что не очень здорова, причиною сего — упрямство музыканта, который чрезмерно мало играл и противился ее приказанию. «Не хочу жива быть, — продолжала королевна, — если вы сего музыканта не накажете так, как достойного преступника». Король, любя горячо свою дочь, обещался удовлетворить ее прошению. И как королевич по обыкновению своему пришел к королю для поздравления с добрым утром, то король принял его с холодным видом и, будучи распален гневом, кричал на него, как он осмелился противиться приказанию его дочери и ее раздражать. «Таковое твое преступление не иное что заслуживает, как смертное наказание. И так завтрашний день будь готов к принятию оного». Заиграй-королевич с великим прискорбием и отчаянием выслушал сей приговор, королем сделанный, и, не принося никакого оправдания, ниже извинения, пошел вон из королевских палат в свои комнаты. Между тем король приказал изготовить на площади народной эшафот, виселицу и сшить епанчу[1] из черной материи для музыканта. Королевич же, в сие время собрав свое войско и присовокупя к нему еще довольное число удальцов, такое дал приказание, что когда поведут его к наказанию и он испросит у короля позволение поиграть на арфе, и лишь только заиграет в первый раз, то бы они все собирались в кучу; а когда заиграет в другой раз, то бы подходили ближе к народу; и напоследок испрося позволение у короля, заиграет в третий раз, то бы, несмотря ни на кого, всех рубили, только бы оставили в живых короля, королеву и королевну. Войско, выслушав его приказание, обещалось исполнить в точности оное, чего бы то ни стоило.
Как все изготовлено было для наказания Заиграя-королевича, то король приказал одеть его в черное платье, расчесать волосы и дать в руку белую, воска ярого свечу. По собрании народа на площадь повели его в таком одеянии к назначенному месту. И лишь только подвели его к виселице и взвели на несколько ступеней, то Заиграй-королевич просил позволения у короля, чтобы он позволил ему перед своею смертию в последний раз поиграть на своем инструменте. Король весьма удивлялся сему, что с каким вольным и веселым духом музыкант идет к наказанию, и, почитая его уже отчаянным, приказал ему заиграть. Заиграй-королевич как скоро заиграл на арфе, то войско его, услышав сие, начало собираться в кучу. После сего, как он окончил песню, то на все стороны поклонился. По сем взвели его еще на несколько ступеней, он, остановившись, вторично просил позволения у короля заиграть на своей арфе. Король же, не зная сему причины, вторично ему позволил удовлетворить своему желанию. И лишь только заиграл королевич, то войско его начало тесниться между народом и продираться далее. Заиграй-королевич, окончив свою песню, поклонился опять на все четыре стороны. Потом взвели его уже на самую верхнюю ступень. Заиграй-королевич, взошедши, остановился и, оборотясь к королю, говорил весьма чувствительнейшим образом: «Ваше величество! Милостивейший государь! Позвольте мне уже в последний раз повеселиться, а после сего делайте со мною то, что угодно вам». Сие короля привело в несказанное удивление, что уже Заиграй-королевич находился при самой смерти, но имеет веселый и спокойный дух. Королевна же, подошед к своему родителю, просила его, чтоб он не позволял ему играть, но скорее бы приказал совершить наказание. Но король сказал своей дочери: «Пусть он в последний раз потешится, и мы послушаем его игры». Королевна, повинуясь своему родителю, согласилась, и король приказал ему играть. И как королевич в последний раз начал играть на арфе, то откуда ни взялось войско, бросилось в середину народа и начало, никого не щадя, всех рубить и колоть. Все пришли в великое смятение, и сам король недоумевал, что в сем случае делать надлежало. В сие самое время Заиграй-королевич сошел с лестницы и, подошед к королю, королеве и королевне, просил их, что если они хотят остаться живыми, то бы пошли с ним во дворец. И как они на сие согласились, то Заиграй-королевич приказал успокоиться своему войску и перестать от своего действия. Между тем приказал он войску своему поставить три виселицы: одну золотую, другую серебряную, а третью жемчужную, из которых на первой повесил короля, на второй — королеву, его супругу, а на третьей — дочь их Прелонзору-королевну, которой притом подтвердил, чтобы она не смеялася, что не тот сапог и не на ту ногу надет; хорош жених, да не ровня ей.
После чего взошел во дворец и увидел навстречу к нему идущую девку-чернавку, которую спросил, какого она рода? На что девка с учтивостию отвечала ему, что она дочь королевская, захваченная в плен сим королем. Заиграй-королевич весьма сему удивлялся, что королевская дочь находилась в таком порабощении; и наконец объявил ее своею невестою. По окончании брачного торжества вознамерился он обще со своею супругою поехать к своему родителю, которому по приезде своем объявил о всем том, что с ним происходило. Король весьма сему удивлялся и благодарил небеса, что сохранили его от всех опасностей. Заиграй же королевич, пожив несколько в королевстве своего родителя, поехал в то королевство, в котором жила Прелонзора-королевна, и, управляя оным благоразумно, жил со своею супругою весьма благополучно.