Стамбулъ Гяуры нынче славятъ,
А завтра кованой пятой,
Какъ змія спящаго, раздавятъ,
И прочь пойдутъ — и такъ оставятъ:
Стамбулъ заснулъ передъ бѣдой.
Стамбулъ отрекся отъ Пророка.
Въ немъ правду древняго Востока
Лукавый Западъ омрачилъ;
Стамбулъ, для сладостей порока,
Мольбѣ и саблѣ измѣнилъ.
Стамбулъ отвыкъ отъ поту битвы,
И пьетъ вино въ часы молитвы.
Въ немъ вѣры чистой лучъ потухъ:
Въ немъ жены по базару ходятъ,
На перекрестки шлютъ старухъ,
А тѣ мущинъ въ Харемы вводятъ,
И спитъ подкупленный евнухъ.
Но не таковъ Арзрумъ нагорной,
Многодорожный нашъ Арзрумъ:
Не спимъ мы въ роскоши позорной,
Не черплемъ чашей непокорной
Въ винѣ развратъ, огонь и шумъ.
Постимся мы; струею трезвой
Одни фонтаны насъ поятъ;
Толпой неистовой и рѣзвой
Джигиты наши въ бой летятъ;
Мы къ женамъ, какъ орлы ревнивы,
Харемы наши молчаливы,
Непроницаемы стоятъ.
Алла великъ! Къ намъ отъ Стамбула
Пришелъ гонимый янычаръ.
И буря долу насъ погнула,
И палъ неслыханный ударъ.
Отъ Рущука до старой Смирны,
Отъ Трапезунда до Тульчи,
Скликая псовъ на праздникъ жирный,
Толпой ходили палачи:
Треща въ объятіяхъ пожаровъ,
Валились домы янычаровъ;
Окровавленные зубцы
Вездѣ торчали; угли тлѣли;
На кольяхъ, скорчась, мертвецы
Окоченѣлые чернѣли.
Алла великъ! Тогда Султанъ
Былъ духомъ гнѣва обуянъ.
