СРЕДИ ЛЬДОВЪ.
править
Вторая нѣмецкая полярная экспедиція (1869—1870) отправилась въ море на двухъ хорошо организованныхъ корабляхъ «Ганзѣ» и «Германіи».[1] Счастіе неодинаково благопріятствовало имъ: «Германія» благополучно вернулась въ Бремергафенъ, съ богатыми для науки пріобрѣтеніями, а экипажъ «Ганзы» принужденъ былъ искать убѣжища и спасенія на какомъ то датскомъ суднѣ и покинуть свой корабль среди льдинъ, или, вѣрнѣе сказать, на днѣ моря, покрытаго ледяными глыбами.
Вотъ въ какихъ словахъ описываетъ несчастную экспедицію «Ганзы» Густавъ Лаубе, одинъ изъ членовъ экипажа этого корабля.
"….Уже 27 августа мы убѣдились какой сильный напоръ на корабль могутъ производить ледяныя глыбы, называемыя pack-ісе. Въ этотъ день къ «Ганзѣ» приблизилась одна изъ такихъ глыбъ и, напирая на лѣвый бокъ ея, согнула, какъ соломинки, толстыя желѣзныя полосы, выдававшіяся снаружи корабля. Грозившее намъ бѣдствіе, правда, миновало, но мы вполнѣ сознали всю его опасность. 5 сентября мы попробовали еще разъ добраться до берега, но ледяныя глыбы мѣшали этому. Теперь только мы могли видѣть, какія колоссальныя перемѣны и какое разрушбніе производитъ одна ледяная масса на другую при столкновеніяхъ. Каждый болѣе или менѣе сильный порывъ вѣтра значительно измѣнялъ очертанія льдинъ, окружавшихъ небольшую поверхность воды, на которой наша «Ганза» вертѣлась, какъ въ заколдованномъ кругу. Въ торчащихъ со всѣхъ сторонъ ледяныхъ массахъ образовывались мгновенно то заливы, то возвышенныя и покрытыя горами льдины. Спустя нѣсколько часовъ эти очертанія снова подвергались измѣненіямъ. Никакой корабль не могъ противостоять той страшной силѣ, съ которою производились эти измѣненія. Мы, однако, не теряли еще надежды прорваться сквозь массу льдовъ и только въ половинѣ сентября на всегда распростились съ этою надеждою, такъ какъ «Гаизъ со всѣхъ сторонъ была окружена льдинами.
Hansafeld или открытая среди льдовъ поверхность, на которой мы теперь находились, имѣла не болѣе 7 морскихъ миль въ окружности. Въ то время, когда выходъ для насъ былъ закрытъ со всѣхъ сторонъ, земля находилась отъ насъ на разстояніи 20 и не болѣе 25 морскихъ миль. Мы стояли въ той сторонѣ поверхности, которая была доступна вѣтрамъ, такъ что во время шквала „Ганза“ тогда только подвергалась напору льдовъ, когда ледяная поверхность измѣняла свое положеніе. Вообще не трудно было видѣть, что эта ледяная равнина, около которой находилась „Ганза“, хотя, какъ казалось, и подвигалась постоянно къ югу, но сохраняла всегда извѣстное опредѣленное положеніе, въ которое возвращалась всякій разъ, какъ временный напоръ другихъ ледяныхъ глыбъ сдвигалъ эту равнину съ этого положенія. Массы льда, громоздившіяся въ кормовой части корабля и увеличивавшіяся вновь подходящими льдинами, удерживали плавающія не далеко отъ насъ глыбы на значительномъ разстояніи; а такъ какъ кромѣ этого „Ганза“ лежала въ уступѣ ледяной равнины, походящемъ на портъ, то поэтому не было еще большой опасности. Предусмотрительность, однако, обязывала насъ быть приготовленными на всякій случай. Что дѣлать, если „Ганза“ будетъ затерта и уничтожена льдами? Гдѣ искать убѣжища, если несчастіе случится въ то время, когда нельзя будетъ и думать о спасеніи на лодкахъ? Принявъ все это во вниманіе и убѣдившись, что Hansafeld должно служить ближайшимъ для насъ убѣжищемъ, мы рѣшились построить на этой равнинѣ хижину, которая, въ случаѣ нужды, могла бы служить для насъ пристанищемъ.
Мы имѣли запасъ briquettes (Kohlenziegel), которые оказались теперь отличнымъ строительнымъ матеріаломъ; вода и снѣгъ были хорошимъ цементомъ. Вскорѣ на ледяномъ основаніи было воздвигнуто причудливое зданіе, которое было окончено и готово въ послѣднихъ числахъ сентября. Съ ужасомъ, однако, мы думали о томъ, когда придется искать спасенія и убѣжища подъ крышей такой хижины, напоминавшей по своему внѣшнему виду — этрускую могилу. Когда все уже было готово, мы торопливо перенесли туда нѣкоторый запасъ провіанта и топлива, намѣреваясь въ началѣ нашего новаго житья заняться копченіемъ селедокъ, къ чему эта рыба оказалась весьма удобною.
7 октября 1869 года, около полудня, когда мы всѣ разчищали дорожку возлѣ корабля, вдругъ послышался подъ льдомъ какой-то страшный шумъ, похожій на шумъ вытекающей изъ бочки жидкости; вскорѣ послѣ этого ледъ, на которомъ мы стояли, бывшій недавно еще въ 2 фута толщиною, вздулся, подобно пузырю, и послѣ короткаго сопротивленія лопнулъ съ необыкновеннымъ трескомъ. Мы успѣли перебѣжать на болѣе крѣпкій ледъ ледяной равнины, гдѣ находилась построенная нами хижина.
Трескъ льда вскорѣ, однако, прекратился, но затѣмъ повторился снова; мы объяснили себѣ это явленіе, какъ предвѣстникъ прилива, такъ какъ уже приближалось время новолунія. Дорожка, служившая намъ мѣстомъ катанья на конькахъ, была теперь совершенно уничтожена и мы такимъ образомъ лишились единственнаго развлеченія. Не въ томъ, однако, дѣло, мы всѣ желали возможно скорѣе освободиться изъ ледяныхъ объятій, на что питали еще слабую надежду. Ночью разразилась страшная вьюга, которая продолжалась и весь слѣдующій день. Снѣгомъ засыпало корабль съ одной стороны выше палубы и намъ стоило немалаго труда освободить его отъ этого покрова.
Только 13 октября погода немного прояснилась и въ воздухѣ стихло. Оглянувшись вокругъ, мы замѣтили въ юго-западномъ направленіи, гораздо ближе чѣмъ то было прежде, берегъ земли, или лучше сказать очертанія темныхъ извилистыхъ скалъ, весьма непривлекательныхъ на видъ. Буря, вѣроятно, загнала насъ далеко къ югу и теперь продолжала гнать въ этомъ направленіи, такъ какъ уже на другой день мы двигались прямо къ устью канала Мурзая, который страшилъ насъ. Земля, показавшаяся намъ была открыта г. Скоресби и носила названіе Ливерпуля. Въ сущности это неболѣе какъ длинный островъ, окруженный другими меньшими, и вокругъ которыхъ собирается и нагромождается ледъ большими массами. Намъ стоило не малыхъ трудовъ устранить дурныя послѣдствія снѣжной вьюги и возвратить кораблю его нормальное положеніе. Чѣмъ больше мы приближались къ берегамъ земли Ливерпуля, тѣмъ значительнѣе, какъ это доказывалъ компасъ, измѣняла свое положеніе равнина, на которой находилась „Ганза“; она поворачивалась съ сѣвера то къ западу, то къ югу. 25 октября, опредѣливъ астрономически свое положеніе, мы узнали, что находились подъ 71°27' сѣв. шир. и 20°58' западной долготы относительно Гранича; поэтому были недалѣе какъ въ 10 или 12 миляхъ разстоянія отъ земли. Наша ледяная равнина продолжала постоянно вращаться, вслѣдствіе чего „Ганза“ подходила къ тому мѣсту, гдѣ могла быть подвержена самому сильному сжиманію льдинъ. Этого должно было опасаться тѣмъ болѣе, что мы находились недалеко отъ суши, гдѣ сопротивленіе ледянымъ массамъ, стремящимся къ югу становилось невозможнымъ и гдѣ затертый корабль непремѣнно долженъ былъ подвергнуться крушенію. Съ 5 по 16 октября насъ унесло на 76 морскихъ миль, такъ что равнина, на которой мы жили, двигалась со скоростію 7 миль въ сутки. Если такое быстрое движеніе — думали мы — продлится еще нѣсколько дней безъ особенныхъ непредвидѣнныхъ приключеній, то мы можемъ счастливо избѣгнуть опаснаго ливерпульскаго сосѣдства.
Нашъ экипажъ давно уже желалъ осмотрѣть этотъ островъ, и теперь, пользуясь случаемъ, испросилъ дозволеніе посѣтить его. 17 октября мы выѣхали еще до зари, но около полудня принуждены были вернуться, такъ какъ поднявшаяся снѣжная буря положительно заграждала намъ дорогу.
На слѣдующій день намъ пришлось быть свидѣтелями одного чрезвычайнаго явленія: погода была прекрасная, и вдругъ, съ лазурнаго, безоблачнаго неба сталъ колючими иголками падать снѣгъ. Въ воздухѣ стояла какая-то адская музыка, вслѣдствіе поминутно раздававшагося страшнаго треска и шума отъ ледяныхъ обваловъ. Цѣлыя громадныя скалы льдовъ обрушивались и съ страшнымъ грохотомъ разсыпались въ водѣ. Все это происходило очень близко отъ нашего корабля, такъ что нашъ предохранительный ледъ отрывался частями, и стѣны „Ганзы“ начинали страдать отъ сильнаго напора льда; на палубѣ показались мѣстами трещины и вся она нѣсколько колыхалась. Къ полудню все снова утихло.
На другой день мы окончательно занялись устройствомъ своей зимней квартиры, съ цѣлью успокоить ту часть нашего экипажа, которая начинала слишкомъ мрачно смотрѣть на предстоящую будущность. Квартиру свою мы устроили въ одномъ изъ отдѣленій корабля, противъ каюты, которое до сихъ поръ служило намъ кладовой для склада провіанта. Эча предосторожность была далеко не лишняя, потому что опоздай мы приготовить квартиру, и я не писалъ бы теперь этого отчета о страшныхъ приключеніяхъ нашего путешествія.
Ночью небо такъ странно, что мы всѣ въ одинъ голосъ пророчили бурю на 19-е октября: оно такъ и случилось. Утромъ сталъ идти снѣгъ съ сильнымъ вихремъ; вскорѣ затрещалъ и ледъ. Жители умѣреннаго климата не могутъ себѣ представить полярной снѣжной вьюги. Снѣжная масса разсыпается такою частою пылью, что почти невозможно раскрыть глаза. Эта снѣговая пыль проникаетъ всюду, во всѣ трещины, во всѣ уголки и тотчасъ же замерзаетъ, такъ что скоро на всемъ образуется твердый покровъ снѣгу.
Мы почти не замѣтили, какъ рядомъ съ нашею „Ганзою“, со стороны руля, образовался высокій валъ ледяныхъ глыбъ. Около полудня онъ сталъ такъ сильно напирать на корабль, что даже послышалось нѣсколько ударовъ, но черезъ нѣсколько времени снова водворилось спокойствіе. Подумавъ, что опасность миновала, мы сошли въ каюту обѣдать; но не успѣли выйти изъ-за стола, какъ были оглушены страшнымъ трескомъ. Бросивъ обѣдъ, мы побѣжали на палубу и увидѣли, что передняя ея часть начала ломаться подъ напоромъ льда.
Нельзя было терять ни минуты времени, экипажъ засуетился и всѣ мы стали поспѣшно выносить на ледъ свои пожитки. Такимъ образомъ мы повыбрали все, что было возможно. Вскорѣ снова все успокоилось; только около 4-хъ часовъ пополудни напоръ возобновился съ большею силою; къ счастью, льдины вытѣсняли на верхъ весь корпусъ нашего судна и мы очутились какъ бы въ докѣ. Нечего и говорить, что „Ганза“ наша была сильно повреждена. Мы надѣялись, что въ такомъ положеніи намъ придется спокойно оставаться всю зиму. Но по тутъ-то было: нѣсколько дней хорошей погоды разнесли большой ледъ и „Ганза“ снова пошла въ свое прежнее ложе.
Ледъ все еще шелъ мимо насъ, но какъ только на горизонтѣ показалась луна, мы ясно увидѣли сушу. Температура значительно понизилась.
Утомленные работой и тревогою мы пошли въ каюту отдохнуть, но это намъ не удалось: не прошло и четверти часа, какъ къ намъ прибѣжалъ шкиперъ и сказалъ, что въ корабль нахлынуло воды на 1½ стопы. Мы перепугались, и всѣ принялись выкачивать. Но работа, не смотря на все наше рвеніе, не приводила къ желаемымъ результатамъ; мы выкачивали, а вода снова откуда-то набиралась. Къ довершенію ужаса, насъ окружала страшная темнота, потому что масло въ лампѣ замерзло и она не горѣла. Цѣлая ночь была проведена нами въ выкачиваніи воды. Въ то время, какъ люди были заняты этимъ, я съ капитаномъ Гегеманномъ отправились къ нашей избушкѣ посмотрѣть, въ какомъ она находится состояніи. На льду было тихо, какъ въ могилѣ, только съ корабля доносились глухія всхлипыванія насоса, и расходились далеко по замерзлой равнинѣ. Возвратившись на судно, мы были встрѣчены непріятною вѣстью: насосы, не смотря на непрерывную дѣятельность, стали замерзать, а вода въ кораблѣ подымалась все выше и выше. Тогда рѣшилась судьба нашей „Ганзы“: намъ приходилось бросать ее и думать только о своемъ спасеніи. Мы обратились къ имуществу и стали забирать съ судна все, что можно было захватить, даже вынесли изъ каюты печь. Было уже два часа пополудни; мы такъ торопились, что, не смотря на температуру 20° Р.; положительно не чувствовали холода; сухой воздухъ возбудилъ въ насъ необыкновенную жажду. Штурманъ, стоя по колѣна въ водѣ, доставалъ все, что могъ изъ погреба. Онъ вручилъ мнѣ бутылку вина, которою я хотѣлъ подѣлиться съ капитаномъ, но пока мы ее раскупоривали, вино въ ней уже замерзло; намъ пришлось разбить бутылку и ѣсть вино кусками. Тѣмъ временемъ поваръ, примостившись на льду съ своей импровизированной кухней, приготовилъ намъ по чашкѣ теплаго кофс. Къ вечеру мы отнесли печь въ палатку, но, не смотря на усердную топку, она плохо грѣла, такъ какъ въ стѣнахъ было много дыръ и щелей. Когда мы ложились спать, закутанные въ постели мѣхами и обложенные досками, въ палаткѣ температура дошла до 14° холоду. Нѣтъ словъ, чтобы передать то, что мы перечувствовали въ ту ночь въ своемъ холодномъ гробу!
Наконецъ просвѣтлѣло. За ночь мы такъ окоченѣли, что едва могли подняться на ноги, но, по мѣрѣ движенія, къ намъ снова возвращалась жизнь. „Ганза“ была уже наполнена водой. Мы бросились еще на палубу, чтобы изрубить въ куски стѣны и мачты, и такимъ образомъ запастись топливомъ на болѣе продолжительное время. Бѣдный корабль, какой грустный видъ имѣлъ онъ теперь!» (См. рис. въ № 39).
На этомъ оканчиваемъ описаніе полнаго страшныхъ приключеній, путешествія. Прибавимъ развѣ еще только то, что экипажъ, въ числѣ 14-ти лицъ, въ продолженіе трехъ недѣль жилъ на ледяной глыбѣ, послѣ чего ему удалось на одной лодкѣ, оставшейся послѣ разбитой «Ганзы», доплыть до суши. Болѣе пространное описаніе всего этого путешествія желающіе могутъ найти въ нѣмецкомъ изданіи Брокгауза.
- ↑ Въ одномъ изъ предъидущихъ нумеровъ «Живоп. Обозр.» въ статьѣ: «Новыя полярныя экспедиціи» мы обѣщали познакомить читателей въ подробностяхъ съ несчастною 2-ю нѣмецкою экспедиціею. Въ настоящей статьѣ читатели найдутъ исполненіе нашего обѣщанія.