Сочиненія Корнелія Тацита. Русскій переводъ съ примѣчаніями и со статьей о Тацитѣ и его сочиненіяхъ В. К. Модестова. Томъ 1. Агрикола. Германія. Исторій. Спб., 1886 г. Переводъ такого крупнаго писателя, какъ Корнелій Тацитъ, является не, только полезнымъ, съ научной точки зрѣнія, предпріятіемъ, но имѣетъ также великое культурное значеніе. Сдѣлать доступнымъ для обыкновеннаго русскаго читателя творенія знаменитаго римскаго историка — значитъ внести свой вкладъ въ общую сокровищницу, изъ которой всѣ могутъ черпать не только простыя фактическія знанія, но и матеріалъ для серьезныхъ размышленій, предметъ уроковъ нравственно-политической мудрости. Спеціалистъ-историкъ можетъ обличать Тацита въ невѣрномъ представленіи событій, упрекать за субъективную оцѣнку дѣятелей и, все-таки, знакомство съ сочиненіями великаго римлянина, проникнутыми ненавистью ко всѣмъ проявленіямъ деспотизма, глубокою скорбью, вызванною ничтожностью и безнравственностью общества, окружающаго историка, навсегда сохранитъ свое воспитательное этическое значеніе. Всякій, знакомый съ произведеніями Корнелія Тацита, знаетъ, какъ трудно передать на который-нибудь изъ новоевропейскихъ языковъ его сжатыя, проникнутыя субъективнымъ характеромъ и необыкновенно сильныя фразы. Нашъ извѣстный латинистъ В. И. Модестовъ еще въ 1864 году издалъ блестяще написанную книгу подъ заглавіемъ Тацитъ и его сочиненія. Съ тѣхъ поръ мысль дать русской публикѣ переводъ твореній этого величайшаго изъ историковъ древности никогда его не покидала; наконецъ, въ нынѣшнемъ году мы имѣемъ передъ собою первый томъ этого перевода. Г. Модестовъ отнесся въ задачѣ своей весьма добросовѣстно; онъ старался передать не только духъ сочиненій знаменитаго автора, но и самые оттѣнки его выраженія, даже манеру писать. Отдавая полную справедливость кропотливому труду и серьезному отношенію переводчика къ своему дѣлу, мы должны указать на одинъ крупный и существенный недостатокъ, который въ значительной степени умаляетъ полезность работы г. Модестова. Стремленіе не только въ общемъ, но и въ мельчайшихъ подробностяхъ передать все сказанное своеобразнымъ писателемъ, вслѣдствіе излишней щепетильности переводчика, дѣлаетъ сочиненія Тацита въ русской передачѣ нашего латиниста тяжеловѣсными. Латинская конструкція перенесена переводчикомъ въ русскую рѣчь, и русскій языкъ поставленъ въ рабскую зависимость отъ языка подлинника. Работа г. Модестова окажется во всякомъ случаѣ полезною для филологовъ и учащихся, которые найдутъ въ ней разъясненіе многихъ недоумѣній, встрѣчающихся при чтеніи столь труднаго древняго писателя. Переводъ снабженъ примѣчаніями, впрочемъ, не вездѣ равномѣрно обильными: такъ, трактатъ о Германіи, по свойству своего содержанія нуждающійся во многихъ разъясненіяхъ, почта нигдѣ не комментируется переводчикомъ. Краткое введеніе о жизни и сочиненіяхъ Тацита могло бы быть написано нѣсколько подробнѣе; правда, авторъ предлагаетъ за подробностями обратиться къ его историко литературной монографіи о Тацитѣ, но не всякій читатель можетъ имѣть эту давно вышедшую книгу подъ руками, — ему придется ограничиться очеркомъ, предпосланнымъ къ переводу и занимающимъ всего 14 страницъ. Несмотря на сдѣланныя замѣчанія, мы считаемъ своею обязанностью признать, что солидный, хотя и непопулярный, трудъ г. Модестова облагаетъ вѣскими достоинствами, и русская классическая филологія обязала нашему извѣстному латинисту первымъ научнымъ переводомъ жизни Агриколы, Германіи и Исторіи. Второй томъ будетъ содержать лѣтопись и дастъ возможность сравнить работу г. Модестова съ существующимъ уже у насъ прекраснымъ переводомъ лѣтописи, сдѣланнымъ г. Кронебергомъ.
