Сон во сне (Ясинский)/ДО
| Сонъ во снѣ |
| Дата созданія: іюль 1886 года. Источникъ: Ясинскій І. І. Сиреневая поэма. — К: Типографія Г. Л. Фронцкевича, 1886. — С. 40. |
Мнѣ снился сонъ.
Я стоялъ на невысокой горѣ, и по мягкимъ склонамъ ея волновалась рожь, кругомъ шумѣли тамъ и сямъ деревья — цвѣтущія липы, перистыя акаціи, стройные тополи, волнуемые предзакатнымъ вѣтеркомъ. Онъ стихъ — молчаніе смѣнило шелестъ листьевъ.
Здоровый ароматъ подымался съ поля — цвѣты благоухали и смѣшивали свой запахъ съ дыханіемъ ржи, налившейся тяжелымъ золотымъ зерномъ.
Двуцвѣтнымъ куполомъ казалось блѣдное, огромное небо. Тамъ, гдѣ зашло солнце, потухали неяркія красныя тучи и, расплываясь и вытягиваясь надъ горизонтомъ, онѣ мнѣ представлялись гигантскими птицами съ тонкими и длинными крыльями, окаймленными тусклымъ золотомъ. Медленно и безшумно одна за другой улетали воздушныя птицы въ какую-то далекую, далекую страну, лежащую за чертой кругозора.
На противоположной сторонѣ купола темнѣла безоблачная лазурь. Въ травѣ лиловые цвѣты казались ярче вечеромъ, чѣмъ днемъ.
Кусты у подошвы горы, узкія, темныя метелки тополей, чуть видныя крыши домовъ и далекіе сады — все приняло особый, мѣдный цвѣтъ, какъ-будто то была не живая природа, а вылитая изъ бронзы.
Я молча глядѣлъ кругомъ. Но я не чувствовалъ себя, не сознавалъ, что вижу сонъ. Въ душѣ была сладостная грусть и сердце надрывалось отъ слезъ — незримыхъ, невыплаканныхъ, странныхъ, чудесныхъ слезъ, которыми я плакалъ только въ ранней молодости. Онѣ проснулись — эти слезы, однѣ. Я тщетно силился вызвать въ умѣ своемъ погибшіе образы былого.
Однако, мнѣ чудилось, что подлѣ меня стоитъ и дышетъ крылатый призракъ юности — онъ былъ неуловимъ, не могъ я разглядѣть его. Не потому-ли такъ билось мое сердце? Не потому-ли я ощутилъ въ себѣ приливъ могучей силы? Я слышалъ шелестъ его крылъ, таинственный сумракъ словно пронизывали лучи его большихъ прекрасныхъ, гордыхъ глазъ…
То былъ какой-то сонъ во снѣ.
По межѣ я спустился съ горы. Высокія травы били меня по ногамъ — я нарушалъ ихъ сонъ. Вспорхнула и спряталась во ржи маленькая птичка. Руками раздвинулъ я кусты. Я шелъ по равнинѣ, и шелъ со мною рядомъ крылатый призракъ юности. И все бодрѣе, и бодрѣе билось мое сердце.
Какъ лунатикъ, двигался я, покорный непонятной силѣ, которая вела меня впередъ. Сгущались тѣни, но было еще ясно, и ни одна звѣзда не загоралась въ небѣ. Въ груди моей росъ сладостный восторгъ. Я былъ одинъ, царила тишина. Не въ силахъ будучи сопротивляться чарамъ крылатаго призрака, я остановился и закричалъ: «Марія!»
«Марія!» — повторило эхо; тотъ-же звукъ послышался на горѣ; и, наконецъ, чуть слышнымъ шопотомъ: «Марія!» — донесся онъ ко мнѣ оттуда, гдѣ надъ рѣкой клубился туманъ.
Но когда замеръ послѣдній отголосокъ волшебнаго слова, я увидѣлъ вдали сѣрое облако пыли. То была стая собакъ. Онѣ бѣжали на меня съ хриплымъ лаемъ. Мой голосъ привлекъ ихъ съ живодерни: туда сбирались онѣ со всего города, чтобъ совершать тризны надъ трупами животныхъ.
Мгновенно окружили меня псы. Ихъ было много, большихъ и маленькихъ — разныхъ породъ. Ихъ лай былъ дикъ, слѣпая ярость налила глаза ихъ кровью. Я видѣлъ, какъ блестѣли ихъ зубы. И глупый страхъ закрался въ мое сердце.
Мой страхъ усилился, когда я различилъ среди остервенѣлыхъ псовъ своихъ четвероногихъ знакомыхъ и друзей.
Вотъ этотъ черный песъ съ мохнатой шерстью, который прыгаетъ, какъ-будто на цѣпи — Полканъ. Я самъ бросалъ ему когда-то лакомые куски и гладилъ его по головѣ, и говорилъ ему: «Го-го, Полканъ! О, славный песъ!»
Вотъ породистый Пріятель, который встрѣчалъ всегда приходъ мой къ его госпожѣ ласковымъ визгомъ.
Что сталось съ нимъ?
Вотъ рыжій Нарцизъ, неуклюжій, съ глупыми ушами и обрубленнымъ хвостомъ… Не я-ли нашелъ его на улицѣ и раздѣлилъ съ нимъ послѣдній кусокъ?
А жирный, бѣлый Шарикъ, съ свиными глазками, подобострастно лизавшій мнѣ ноги и такъ громко стучавшій по полу своимъ твердымъ хвостикомъ, что вызывалъ всеобщій смѣхъ, не узнаетъ меня?
Какъ! И Старушка здѣсь? Когда-то я тоже былъ ласковъ съ нею. Она прибѣгала ко мнѣ за завтракомъ и обѣдомъ, изъ сосѣдняго двора, ложилась у ногъ и выразительно смотрѣла на меня своими ясными и умными глазами.
Всѣ здѣсь! Друзья съ врагами за одно… Да, мнѣ страшно стало. Но призракъ мой коснулся моего плеча — и страхъ пропалъ. «Впередъ, впередъ! Тебѣ-ль смущаться?.. Ты ступишь, и лай обратится въ визгъ»… И я почувствовалъ, что весь я преобразился: окрѣпли мои мышцы и грудь одѣлась стальнымъ панцыремъ.
Съ презрѣньемъ глянулъ я внизъ, гдѣ лаяла песья дружба, ползая въ пыли. Я пошелъ — въ разсыпную бросились псы. Темнѣе становился вечеръ и скоро въ сумракѣ изчезли послѣдніе докучные друзья.
Межъ-тѣмъ вдали горѣли огни. Сады благоухали. Спустилась ночь и замигали звѣзды. Я двигался, какъ лунатикъ, покорный непонятной силѣ, которая вела меня впередъ — въ царство красоты и счастья. Марія! Марія! Мой рай, блаженный сонъ моей души!