Июнь, июль, и август — три месяца мои,
Я в пьянственности Солнца, среди родной семьи.
Среди стеблей, деревьев, колосьев и цветов,
В незнании полнейшем, что есть возможность льдов.
5 В прозрачности апреля, влюблённый в ласки Лель,
Для песни сладкогласной измыслил я свирель.
Я с Ладой забавлялся во весь цветистый май,
К июньским изумрудам ушёл — и спел: «Прощай».
И Лада затерялась, но долго меж ветвей
10 Кукушка куковала о нежности моей.
Но жалобы — в возвратность вернут ли беглеца?
И жаворонки Солнца звенели без конца.
Заслушавшись их песен, июнь я промечтал,
Очнулся лишь, заметив какой-то цветик ал.
15 Гляжу — ну, да, гвоздики июльские цветут,
Багряностью покрылся июньский изумруд.
И меж колосьев жёлтых зарделись огоньки,
То пламенные маки, и с ними васильки.
Тепло так было, жарко, высок был небосвод.
20 Ну, кто это сказал мне, что есть на свете лёд?
Не может быть, безумно, о, цветики, зачем?
В цветении и влюблении так лучезарно всем.
Цветёт Земля и Небо, поёт Любовь, горя.
И я с своей свирелью дождался сентября.
25 Он золотом венчает, качает он листы,
Качая, расцвечает, баюкает мечты.
И спать мне захотелось, альков мой — небосклон,
Я тихо погружаюсь в свой золотистый сон.
Как девушки снимают пред сном цветистость бус,
30 Я цветиков касаюсь: «Я снова к вам вернусь».
Июнь, июль, и август, я в сладком забытьи.
Прощайте — до апреля — любимые мои.
См. также одноимённые страницы.
Индекс в Викитеке 
