СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ СѢВЕРНОЙ АМЕРИКИ.
правитьБорьба между штатами Сѣверной Америки обратила на себя общее вниманіе. Самая ожесточенность этой борьбы доказываетъ, что поводомъ къ ней послужили не капризъ партіи, не тщеславіе, а глубокозатронутые интересы враждующихъ сторонъ. Европейскіе толки объ этихъ интересахъ чрезвычайно разнообразны. Потому, то слышится сочувствіе Линкольну, какъ освободителю невольниковъ, то его обвиняютъ за недостаточно энергическое освобожденіе, главную цѣль президента видятъ въ стремленіи къ сохраненію государственнаго единства, и наиболѣе свободно мыслящіе люди одно время расположены были въ пользу Юга… Это разнообразіе мнѣній происходитъ, между прочимъ, отъ недостаточнаго изслѣдованія прошлой жизни страны. Въ немъ легко найти точное и полное разъясненіе причинъ совершающагося, а пониманіе этихъ причинъ дастъ возможность оцѣнить и значеніе военныхъ успѣховъ для борящихся сторонъ, и притязанія новыхъ кандидатовъ на президентство, и важность американскихъ событій для общей жизни человѣчества.
I.
правитьВъ правленіе короля англійскаго, Генриха VII, два венеціанца, Іоаннъ Каботъ и сынъ его Себастіанъ, отыскивая западный путь въ Азію, пристали къ американскому берегу на сѣверъ отъ Чизапикскаго залива. Вслѣдствіе этого обстоятельства Англія стала заявлять притязанія на восточный берегъ сѣверной Америки. Первыя попытки колонизаціи сдѣланы были Ралейемъ (Walter Raleigh) въ 1585 году, но отъ его колоній вскорѣ не осталось и слѣда; переселенцы частію вымерли, частію попались въ руки индѣйцамъ. Іаковъ I все пространство отъ мыса фиръ до Потомака отдалъ лондонскому обществу. Вслѣдствіе чего уже въ 1607 году сто пять человѣкъ, высадившись въ Чизаникскомъ заливѣ, основываютъ Джемстоунъ. Западной границей полагался Тихій океанъ. Прошло 125 лѣтъ (1607—1732) со дня основанія Джемстоуна, и Англія создала уже тринадцать колоній на западномъ берегу Атлантическаго океана. Франція, Голландія, Швеція тоже старались укрѣпиться въ этой странѣ, но должны были уступить Англіи. Возникли: Нью-Гемпширъ, Массачузетсъ, Родъ-Эйландъ, Коннектикутъ, Нью-Іоркъ, Нью-Джерсей, Пенсильванія, Делаваръ, Мериландъ, Виргинія, Сѣверная Каролина, Южная Каролиyа, Георгія.
Вопросъ о колоніяхъ принадлежитъ къ наименѣе разработаннымъ вопросамъ исторіи, хотя огромныя пространства, еще свободныя отъ европейскаго нашествія, дѣлаютъ его крайне интереснымъ не только для философа, но и для практическаго человѣка. До сихъ поръ остается неизслѣдованнымъ: нужно ли въ видахъ развитія человѣческаго благосостоянія уничтожать цѣлыя племена въ пользу европейцевъ? Необходимы ли отношенія европейскихъ правительствъ къ колоніямъ, не только какъ старшихъ къ младшимъ, по и какъ цѣлаго къ равноправной части? По отношенію къ первому изъ этихъ вопросовъ очень интересно сочиненіе лорда Грея, управлявшаго англійскими колоніями послѣ министерства Р. Пиля. Оставивъ свою должность, онъ издалъ книгу подъ заглавіемъ: «The colonial policy of lord J. Russell’s administration. London 1853», въ которой защищаетъ систему европейскаго владычества, прикрываясь благими намѣреніями и любовью къ человѣчеству, какъ Ж. де-Местръ, приглашавшій народы отдаться подъ власть римскаго двора для избавленія отъ своихъ притѣснителей. Хотя Грей, кажется, и не правъ, онъ все-таки поясняетъ многое. До какой степени не обслѣдованъ и второй вопросъ, легко видѣть, напримѣръ, изъ обзора отношеній Франціи къ своимъ колоніямъ съ 1789 года. Обзоръ этотъ сдѣланъ довольно подробно въ рапортѣ сенату объ органическомъ актѣ, по которому колоніи управляются настоящей имперіей. При всестороннемъ историческомъ изученіи прошлой жизни Америки, ближайшее ознакомленіе съ этими вопросами необходимо, по изученіе ихъ увлекло бы далеко за предѣлы журнальной статьи; потому напередъ извиняемся въ неполнотѣ нашего очерка въ отношеніи къ подобнымъ задачамъ. Указавъ на нихъ будущимъ изслѣдователямъ, перейдемъ къ вопросамъ болѣе неизбѣжнымъ для пониманія совершающихся событій, и сначала (опять ограничиваясь предѣлами необходимыми) разсмотримъ:
1) могутъ ли основываемыя колоніи удержаться за метрополіями;
2) какія политическія и экономическія данныя образуются въ колоніяхъ на случай ихъ отдѣленія?
Колонизація есть воздѣлываніе еще нетронутой или оставленной человѣкомъ земли («colere» terram) или хоть болѣе или менѣе прочное ея упользованіе. Отстраняя всѣ теоріи о правѣ и способахъ завладѣнія, ограничимся даннымъ опредѣленіемъ. Сообразно съ нимъ, всякое заселеніе, съ цѣлью упользовать нетронутую человѣкомъ или оставленную имъ землю, составитъ колонію, кто бы ни были поселенцы и гдѣ бы ни совершалось поселеніе. Потому колонизаціей) будетъ и заселеніе Англіею отдаленныхъ острововъ Океаніи и постепенное воздѣлываніе прилегающихъ къ штатамъ сѣверо-американскихъ территорій. Такъ колоніи вообще можно подраздѣлить на 1) отдаленныя и 2) внутреннія и пограничныя (смежныя). Вторыя при извѣстныхъ условіяхъ могутъ остаться соединенными съ метрополіей, первыя же… развѣ при всемірномъ соединеніи въ космополитическомъ смыслѣ. Условія, при которыхъ соединеніе метрополіи съ внутренними или пограничными колоніями возможно, — довольно хорошо поняты сѣверо-американскимъ правительствомъ, или лучше сказать, федеральное устройство штатовъ соединяетъ въ себѣ много условій, при которыхъ отпаденіе колоній не составляетъ естественной экономической необходимости. Въ 1823 году президентъ Монроэ объявилъ, что американскій континентъ впредь не подлежитъ колонизаціи. Въ 1803 году Франція продаетъ Луизіану за 80,000,000 франковъ; шестнадцать лѣтъ спустя штаты покупаютъ Флориду у Испаніи, затѣмъ правдой и неправдой заставляютъ Мексику продать себѣ 217,748,000 гектаровъ за 75,000,000 франковъ, наконецъ, разграничиваясь съ Англіей, прирѣзываютъ въ свою пользу 79,782,000 гектаровъ. Такимъ образомъ они теперь еще владѣютъ огромными, малозаселенными, неразработанными пространствами, составляющими около 1,450,000,000 акровъ, болѣе двухъ третей настоящаго протяженія штатовъ. Земли эти дѣятельно заселяются, но по кадастру 30 сентября 1860 года, изъ всего упомянутаго пространства 1,055,911,288 акровъ остаются еще не проданными, не уступленными. (При измѣреніи выключены озера, рѣки и проч.). Въ іюлѣ 1862 года Линкольнъ издалъ актъ, по которому 160 акровъ отводятся каждому совершеннолѣтнему желающему взять ихъ, съ условіемъ: стать гражданиномъ штатовъ и обработывать полученную землю въ теченіе пяти лѣтъ съ платою 10 долларовъ (12 р. 50 к.) за кадастръ и вводъ во владѣніе. Всѣ эти «территоріи» не принадлежатъ ни одному штату въ отдѣльности, а управляются федеральнымъ правительствомъ. Вотъ что пишетъ Робертъ Дж. Уокеръ, бывшій министръ финансовъ въ кабинетѣ президента Пайрса (Pierce), о территоріяхъ свободныхъ при объявлепіи акта 1862 года (Continental monthly magazine 1862 года). «Уступаемыя земли таковы, что переселенецъ можетъ выбрать себѣ всякую температуру отъ С.Петербургской до Кантонской. Онъ будетъ жить по желанію въ холодномъ, умѣренномъ или жаркомъ климатѣ, получитъ землю, удобную для фермерскаго или садоваго хозяйства, для воздѣлыванія луговъ или виноградниковъ, для охоты и рыбной ловли. Онъ можетъ разводить пшеницу, рожь, маисъ, овесъ, рисъ, индиго, хлопчатую бумагу, табакъ, сахарный тростникъ, патоки, шерсть, горохъ, бобы, всякаго рода картофель, ячмень, гречиху, вино, сыры, клеверъ, всякаго рода травы, ленъ, коноплю, хмѣль, шелкъ, медъ — ивсевъ огромныхъ количествахъ. Если онъ предпочитаетъ скотоводство, онъ заведетъ лошадей, ословъ, муловъ, верблюдовъ, коровъ, козъ, овецъ, свиней. Во многихъ мѣстностяхъ животныя во весь годъ не требуютъ ни крова, ни кормовыхъ запасовъ. Въ садахъ переселенца созрѣютъ не только всѣ европейскіе, но и тропическіе плоды. Онъ изберетъ въ сосѣди голландцевъ, нѣмцевъ, англичанъ, шотландцевъ, французовъ, швейцарцевъ, норвежцевъ — кого заблагоразсудитъ. Ему предоставлены берега моря, озеръ, рѣкъ, склоны океана, долины и горы». Дѣйствительно, изотермы этихъ территорій проходятъ: на сѣверѣ — по берегамъ Норвегіи, черезъ Россію и Манджурію къ азіатскому берегу Тихаго океана градуса три ниже устьевъ Амура; на югѣ — черезъ сѣверную Африку, Египетъ, около Ѳивъ, сѣверную Аравію, Персію, сѣверный Индустанъ, Китай, около Кантона (Etats-Unis en 1863 р. Bigelow). Какъ бы ни было мало вліяніе природы на человѣка (а все напротивъ доказываетъ, что это вліяніе громадно), невозможно представить себѣ одинаковыхъ экономическихъ условій на такомъ огромномъ пространствѣ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и невозможно предположить въ федеральномъ правительствѣ достаточной мудрости, чтобы оно подробно, точно знало нужды и потребности каждой мѣстности. Такая мудрость превышаетъ человѣческія способности. А между тѣмъ каждая мѣстность справедливо предъявляетъ право на возможное благосостояніе, желаетъ подобно штатамъ пользоваться удобствами жизни и промышленности, хочетъ дорогъ, каналовъ, училищъ, свободнаго распоряженія собственными средствами и проч. Всему этому удовлетворяютъ самымъ простымъ образомъ: какъ скоро населеніе извѣстнаго пространства достигнетъ извѣстной цифры, колонисты имѣютъ право просить о возведеніи территоріи на степень самостоятельнаго штата. Такъ образовалась большая часть штатовъ, возникшихъ послѣ освобожденія, что, какъ увидимъ, имѣло громадное вліяніе на современныя событія. Еслибы къ тому же, смотря по собственному характеру переселенцевъ, по природѣ страны, по ея средствамъ, короче, по требованіямъ возможности и общаго и частнаго благосостоянія, — новый Штатъ могъ устраиваться, какъ считаетъ удобнымъ, управляться вполнѣ автономически, только въ общихъ дѣлахъ подчиняясь федеральному правительству, въ которомъ есть имъ же избранные его представители, тогда можно бы было ожидать сохраненія единства. Въ самомъ дѣлѣ при такихъ условіяхъ изъ чего, кажется, стремиться къ отпаденію? Нѣтъ ни экономическихъ стѣсненій, ни стремленій къ національной независимости, невозможныхъ при извѣстныхъ условіяхъ, ни исканія убѣжища преслѣдуемымъ идеямъ… Настоящая распря съ югомъ не опровергаетъ сказаннаго; какъ увидимъ, причина распри лежитъ, между прочимъ, именно въ неуваженіи къ изложенному ученію и къ его прямымъ послѣдствіямъ: федеральное правительство не достаточно отказывается отъ централизаціи. Далѣе, когда въ странѣ живутъ два общества, изъ которыхъ одно угнетаетъ другое, слѣдовательно, если въ одной странѣ какъ бы двѣ страны, и одна изъ нихъ не пользуется ни политической, ни экономической, ни даже личной свободой, положеніе не подходитъ подъ начертанную выше картину, неестественно и требуетъ искусственныхъ мѣръ для своего поддержанія. Такой странѣ невозможно существовать подъ знаменемъ союза свободныхъ областей. Но громадность союза не исключаетъ ли, наконецъ, возможности удовлетворительнаго общаго правительства? Отвѣчать положительно на такой вопросъ, конечно, весьма трудно. Можетъ быть, придетъ день, когда союзныя силы будутъ служить единственно оплотомъ космополитическаго міра отъ міра національныхъ или государственныхъ интересовъ; тогда большое протяженіе границъ скорѣе благодать, чѣмъ несчастіе, такъ какъ, допуская далекія надежды, придется допустить и разширеніе космополитизма до уничтоженія разъединяющихъ границъ на землѣ. Тогда, при всемірномъ соединеніи, конечно, упадетъ всякое соединеніе отдѣльныхъ областей. Но мы успѣемъ переговорить о многомъ прежде, чѣмъ совершится что нибудь подобное; возвратимся же къ болѣе тѣснымъ рамкамъ своей задачи.
Отдаленныя колоніи удержать еще труднѣе; онѣ при извѣстной степени развитія должны отпасть отъ метрополіи. Не утѣшая послѣднихъ славой просвѣтительницъ, какъ французскіе писатели, никогда еще не утѣшившіе этимъ ни одной метрополіи, разберемъ: дѣйствительно ли удержаніе единства съ отдаленными колоніями невозможно? Нѣмцы увѣряютъ, что отпаденіе зрѣлаго плода отъ родной вѣтки — законъ природы, но такое поэтическое толкованіе врядъ ли убѣдитъ мыслящаго человѣка. Еще не было примѣра федераціи метрополіи съ отдаленною колоніей, да врядъ ли такой союзъ и удобенъ; федераціямъ, кажется, болѣе свойственно устраиваться между соприкасающимися странами, тѣмъ болѣе, что для нихъ историческое сродство союзниковъ, если не безразличное, то второстепенное дѣло. На практикѣ къ колоніямъ всего человѣчнѣе отнеслась Франція въ концѣ XVIII вѣка. Въ 1794 году конвентъ уничтожилъ рабство въ колоніяхъ; въ 1795 году имъ дарованы нрава совершенно равныя съ метрополіей. Но равноправная колонія, не принадлежа къ федераціи, принадлежитъ къ централизованному государству, въ управленіи котораго она имѣетъ или не имѣетъ представителей. Какъ бы то ни было, отдаленныя отъ центра части государства всегда находятся въ особенномъ пренебреженіи. Но и равноправность колоній покуда еще не осуществлялась нигдѣ на долгое время. Здѣсь не мѣсто указывать ошибки современнаго управленія колоніями Англіи, Франціи, Испаніи и др., скажемъ только, что въ безотрадныхъ фактахъ недостатка нѣтъ. Чтобы удовольствоваться такими условіями при возможности самобытнаго существованія, нужны люди особенно невзыскательные, недальнозоркіе, апатичные, люди слѣдовательно слабые разсудкомъ и волей. Не таковы бываютъ переселенцы, особенно въ отдаленныхъ колоніяхъ. Переселенцу безъ разсудка и воли можно только погибнуть. Уже для самой рѣшимости выйти изъ страдательнаго положенія, въ которое дома поставили обстоятельства, нужна энергія, предпріимчивость. Затѣмъ затрудненія, встрѣчаемыя переселенцами — необыкновенно велики. Колонисты нѣкоторыхъ странъ принимаютъ за положительный законъ, что «человѣкъ можетъ селиться только на человѣческихъ костяхъ». Климатъ, лишенія, — все противъ переселенца, за него только крѣпкая воля. Далѣе увидимъ, какіе политическіе элементы развиваются въ этихъ условіяхъ.
Прошлое вліяетъ на будущее. Опытъ исторіи конечно не можетъ уничтожить другихъ обстоятельствъ, созидающихъ явленіе человѣческой жизни, но въ числѣ ихъ онъ занимаетъ почетное мѣсто, значительно видоизмѣняетъ послѣдствія. Если же вліяніе его не достигло той силы, которой мы вправѣ ожидать, — то виноваты плохая разработка исторической науки, небреженіе къ отысканію историческихъ законовъ, господствовавшій до сихъ поръ взглядъ на исторію, какъ на орудіе партій, недостаточное распространеніе историческихъ знаній. Какъ ни переполнены недостатками современныя системы колоніальнаго управленія Англіи, Франціи, Испаніи и др., онѣ все-таки въ значительной степени если не совершеннѣе, то осторожнѣе прежнихъ. Прежнія ошибки и теперь еще часто не позволяютъ ввести управленіе, болѣе согласное съ общими выгодами метрополій, колоній и человѣколюбія. Въ XVII-мъ вѣкѣ и въ первой половинѣ XVIII-го вѣка, уроковъ исторіи въ этомъ отношеніи было еще мало, экономическіе взгляды были крайне тупы и близоруки, — потому и управленіе англійскими колоніями въ Сѣверной Америкѣ въ то время было не дальновидно. Хотя, какъ сказано, отпаденіе ихъ отъ Англіи должно было совершиться вслѣдствіе общаго историческаго закона, отдѣленіе это при другомъ управленіи могло бы быть отсрочено на многіе годы, и наконецъ совершено добровольнымъ согласіемъ Англіи, какъ скоро бы она увидала или услышала отъ колоній, что единство не соотвѣтствуетъ ихъ интересамъ. Но таковъ другой законъ исторіи: при извѣстной степени развитія (за которую человѣчество едва силится переступить), естественный ходъ событій остается непонятнымъ; люди и государства все еще думаютъ, что они могутъ вести жизнь человѣчества по своему усмотрѣнію, не замѣчая обстоятельствъ, стоящихъ выше ихъ, и потому требующихъ покорности своимъ указаніямъ. Не желая уступить естественному ходу событій и считая возможнымъ бороться съ ними, Англія ускорила и обагрила кровью неизбѣжное явленіе исторической жизни. Притѣсненія въ пользу метрополіи и ограниченія самобытной жизни объединили борьбой, приготовили къ возстанію и подняли колоніи, разъединенныя между собою, даже враждебныя другъ другу, едва пріобрѣтшія сознаніе собственной силы, потому еще нѣсколько дорожившія связью съ Англіей. Всему этому находимъ доказательства въ документахъ того времени. Такъ въ 1760 Франклинъ писалъ: «Берега американскаго континента уже раздѣлены между четырнадцатью различными правительствами; число ихъ конечно удвоится, какъ скоро наши поселенія распространятся внутрь страны. Но области раздроблены не только вслѣдствіе различія управленій; онѣ глубоко разнятся учрежденіями, законами, интересами, религіей, нравами. И ревность ихъ другъ къ другу такъ велика, что онѣ никогда не могли устроить союза между собой. Если же онѣ не въ состояніи соединиться противъ французовъ и индѣйцевъ, безпрестанно нападающихъ на ихъ постройки, жгущихъ деревни, убивающихъ жителей, какъ можно разумно думать, будто онѣ соединятся противъ единоплеменнаго народа, который всѣ онѣ любятъ несравненно болѣе, чѣмъ другъ друга? Противъ такого единодушія возникаетъ столько данныхъ, что я не колеблясь признаю его невѣроятнымъ, невозможнымъ… Говорю „невозможнымъ“ безъ особенно возбуждающей тиранніи и угнетенія. Доколѣ правительство будетъ кротко и справедливо, доколѣ гражданскія и религіозныя права будутъ обезпечены, американцы останутся почтительными и вѣрными подданными. Волны подымаются только, когда дуетъ вѣтеръ». (The interest of Great Britain considered with regard to her colonies and the acquisitions of Canada and Guadeloupe. Works of Franklin, t. IV, p. 41). Сознаніе собственной силы тоже стало пріобрѣтаться ко.юніями едва лѣтъ за двадцать до революціи. Западная граница ихъ долго оставалась опредѣленною только заносчивымъ указомъ Іакова I; въ дѣйствительности же переселенцы отодвигали ее шагъ за шагомъ, борясь съ индѣйцами; по уже въ концѣ XVII вѣка встрѣтили болѣе серьезнаго врага во французахъ, которые отъ Канады и великихъ озеръ распространились по Мисиссипи до самаго Мексиканскаго залива, окаймивъ такимъ образомъ англійскія колоніи цѣпью постовъ, числомъ до 60 отъ Монреаля до Новаго Орлеана. Это столкновеніе само по себѣ пожалуй могло бы разрядиться мирно, но войны стараго свѣта завлекли въ борьбу и колоніи. Ихъ заставили драться и по случаю восшествія Оранскаго дома на англійскій престолъ, и вслѣдствіе вопроса объ Испанскомъ и Австрійскомъ наслѣдствахъ. Онѣ и дрались, какъ будто каждый янки самъ надѣялся на испанскую или австрійскую корону; договоры, подписанные въ Рисвикѣ, Утрехтѣ и Ахенѣ ничего не измѣнили въ пограничныхъ отношеніяхъ колоній, за то колонисты начали пріобрѣтать нѣкоторую самоувѣренность, которая значительно усилилась во время войны, начавшейся вскорѣ послѣ Ахенскаго мира. Въ 1749 г. правительство Виргиніи уступило торговой компаніи большое пространство земли на берегахъ Огіо. Франція считала эту полосу своею. Произошли столкновенія. Виргинія отправила Вашингтона для переговоровъ съ французами, по переговоры оказались безплодными. Начались военныя дѣйствія. Въ этой борьбѣ, оконченной въ 1763 г. Парижскимъ миромъ и пріобрѣтеніемъ Канады Великобританіей), особенно замѣчательна вражда, оказавшаяся между надменными англійскими войсками и колоніальной милиціей. Самоувѣренные англійскіе генералы, не зная ни мѣстности, ни военныхъ пріемовъ индѣйцевъ, союзниковъ Франціи, не разъ были причиною значительныхъ пораженій; американцамъ же, особенно Вашингтону, часто удавалось выручать ихъ. Особенно знаменитъ походъ Бредокка. Вслѣдствіе такихъ обстоятельствъ у колонистовъ пропадаетъ суевѣрный страхъ передъ англійскими полками, возбуждается вѣра въ собственное могущество. Послѣ битвы при Мононгагелѣ (гдѣ убитъ Бредоккъ) Вашингтонъ пишетъ: «Насъ побила, постыдно побила горсть французовъ… Виргинцы показали большое мужество и почти истреблены. Подлое поведеніе такъ называемаго регулярнаго войска обрекло на вѣрную смерть каждаго, хотѣвшаго исполнить свою обязанность» (Washington’s writings t. II, p. 86, 99). Но, повторяю, этотъ оборотъ мыслей еще въ очень немногихъ возбудилъ идею о самостоятельности. Вотъ слова Джона Адамса: «Во мнѣ и нѣкоторыхъ другихъ стало пробуждаться желаніе вовсе развязаться съ Великобританіей; мы были увѣрены, что безъ помощи и безъ помѣхи англичанъ съумѣли бы защититься отъ французовъ и индѣйцевъ. Но то была мимолетная мысль немногихъ отдѣльныхъ личностей. Самъ я, послѣ завоеванія Канады, снова возгордился именемъ англичанина, и сохранилъ бы это чувство, не случись измѣна короля и парламента» (Work of J. Adams, t. X p. 394). Говоря о конгрессѣ 1774 года, вспомнимъ еще нѣсколько подобныхъ свидѣтельствъ. Съ такими данными Англія нѣкоторое время могла бы удержать колоніи за собою, но тѣ же данныя ясно обозначили и возникающую зрѣлость Америки для самостоятельной государственной жизни. Ея нельзя было не замѣтить. Повторяя или изобрѣтая вышеприведенное поэтическое изреченіе, Тюрго еще въ 1750 г. говорилъ: «колоніи подобно плодамъ держатся на деревѣ только до зрѣлости. Едва въ нихъ развивается способность удовлетворять собственнымъ потребностямъ, онѣ поступаютъ какъ поступилъ Карѳагенъ, какъ поступитъ Америка». Въ 1760 г. въ самой Англіи совѣтовали отдать Канаду Лудовику XV, чтобы поставить англійскія колоніи въ сосѣдство съ врагомъ, для борьбы съ которымъ нужна помощь метрополіи (Works of Franklin, t. IV p. 1). Въ 1761 г. герцогъ Шуазель развивалъ тотъ же взглядъ Станлею, британскому посланнику въ Парижѣ. Наконецъ и англійское правительство замѣчало возможность отдѣленія. Въ 1736 г. губернаторъ Нью-Іорка, Кларкъ, писалъ, что представители слишкомъ требовательны, смѣлы, и что въ колоніяхъ «возрождается стремленіе къ отдѣленію отъ метрополіи». Французскій резидентъ въ Лондонѣ, Дюранъ, въ письмахъ къ герцогу Шуазелю говоритъ, будто англійское правительство всячески старается посѣять раздоръ между колоніями. Не говоря о нравственномъ достоинствѣ такого средства удержать за собою американскія владѣнія, замѣтимъ только, что понимая угрожающую опасность, понимая, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, министерство тѣмъ болѣе принимало на себя отвѣтственность за будущее. Или оно, предвидя развязку, надѣялось по крайней мѣрѣ вытянуть изъ колоній хоть что нибудь въ настоящемъ? Трудно найти разсчетъ этотъ выгоднымъ. Или правительство надѣялось, что раздоръ между колоніями и военная сила Британіи достаточно обезпечиваютъ единство? Сила достойна только усѣять путь естественнаго явленія исторической жизни болѣе или менѣе тяжелыми эпизодами, но предотвратить логическое развитіе народа, вынужденное или хоть допущенное предшествовавшими обстоятельствами, она не въ состояніи. Надѣяться же на разъединеніе было еще менѣе дальновидно. Разъединеніе передъ врагомъ возможно только въ обществахъ неразвитыхъ, относительно слабыхъ, слѣдовательно не опасныхъ и въ борьбѣ. Не таковы были Сѣверо-Американскія колоніи. Дюранъ въ вышеприведенномъ письмѣ прибавляетъ: «Англійская политика разъединенія разумна, но менѣе сильна, чѣмъ интересы, связывающіе между собой американцевъ… Стремленіе къ независимости должно быть ихъ преобладающимъ чувствомъ». Дѣйствительно, рядомъ съ мыслью объ опасности, всегда возникала и мысль о соединеніи; чѣмъ сильнѣе была опасность, тѣмъ соединеніе являлось болѣе крѣпкимъ. Еще въ 1637 г. Коннектикутъ безуспѣшно предлагалъ сосѣднимъ колоніямъ единодушно отстаивать общіе интересы. Въ 1643 г. Массачузетсъ, Нью-Плимутъ, Коннектикутъ, Нью-Гавенъ соединились для отпора индѣйцамъ. Въ 1754 г. Франклинъ (на чрезвычайномъ собраніи колоніальныхъ коммиссаровъ, созванныхъ въ Альбани для совѣщанія о средствахъ отвратить индѣйцевъ отъ союза съ Франціей)) напрасно пытался устроить постоянный союзъ между колоніями, но мысли, выраженныя въ собраніи, доказывали, что при содѣйствіи англійскихъ притѣсненій союзъ этотъ составиться можетъ. Франклинъ убѣдился, что «подуй вѣтеръ — волны подымутся». Посмотримъ же, какъ усердно Англія раздувала огонь, мало по малу создавая враждебную силу. Духъ независимости, безпрестанно разжигаемый угнетеніемъ, возросталъ ежедневно, пока разразился возстаніемъ. Такъ обвалъ, катясь съ. снѣжной горы, растетъ въ страшную громаду, которая ломитъ и рушитъ все, лежащее на пути.
Говоря объ элементахъ, выработавшихся въ американской жизни для будущаго политическаго устройства, мы упомянемъ о характерѣ первоначальной колонизаціи; тогда еще болѣе уяснится, могла ли Америка молча переносить притѣсненія Англіи. А между тѣмъ они начались, какъ скоро колоніи стали сколько нибудь устраиваться. Метрополія видѣла въ нихъ единственно источникъ собственнаго обогащенія, боясь конкурренціи, столь опасной въ глазахъ меркантилистовъ того времени. Съ 1660 г. начинается рядъ законовъ о мореплаваніи, имѣющихъ цѣлью передать всю американскую торговлю въ руки англичанъ. Колонистамъ запрещено продавать что бы то ни было кому бы то ни было, кромѣ англичанъ, покупать все приказано тоже отъ англичанъ. Самая внутренняя торговля колоній между собою отдана англичанамъ. Колонистъ безъ посредства англійскаго купца не могъ провести табаку изъ Виргиніи въ Бостонъ. Съ 1719 г. начинаются законы, ограничивающіе и промышленность; нижняя палата объявляетъ, что «устроивъ мануфактуры у себя, колонисты пріучатся обходиться безъ Великобританіи», и спѣшитъ уничтожить всякую возможность существованія фабричной промышленности въ Америкѣ. Самъ знаменитый лордъ Чатамъ не стыдился сказать передъ цѣлымъ парламентомъ: «я ее въ силахъ буду уснуть покойно, зная, что въ Америкѣ выдѣланъ хоть гвоздь». Какъ на зло великому оратору, этотъ по видимому ничтожнѣйшій предметъ промышленности, этотъ въ его глазахъ послѣдній предѣлъ возможныхъ ограниченій — Штаты производятъ теперь въ громадныхъ размѣрахъ. Въ одномъ Массачузетсѣ въ 1810 г. вырабатано гвоздей руками на 366,945 франковъ, — машинами на 3,418,467 франковъ. Въ 1837 г. на 13,393,200 франковъ. Лондонскіе «шляпныхъ дѣлъ мастера» добились узаконенія, по которому никто въ колоніяхъ не имѣлъ права сдѣлать шляпы, не доказавъ, что онъ семь лѣтъ обучался шляпному мастерству; но и послѣ такого доказательства ему еще не позволялось имѣть въ мастерской болѣе одного ученика и одного негра. Изъ колоній вывозились только сырые матеріалы, и то единственно въ Англію, гдѣ на ввозъ хлѣба, напримѣръ, еще наложены были тяжелыя пошлины. Между самыми колоніями существовали таможни. Къ числу наиболѣе замѣчательныхъ стѣсненій относится принужденіе колоній со стороны Англіи допустить торгъ невольниками… Вотъ какъ американскій историкъ отзывается о слѣдствіяхъ поведенія метрополіи: «коммерческая монополія и ея ограниченія содержали въ себѣ основанія независимости; потому что системы угнетенія имѣютъ прямымъ послѣдствіемъ духъ глубоко вкореняющагося неудовольствія» (Macartney: the origin and progress of the United States, Philadelphia 1847). При такой безднѣ притѣсненій всякаго рода, они еще тяготѣли надъ людьми, привыкшими къ представительному правленію, привыкшими уважать полное самоуправленіе, слышавшими ежедневно объ его значеніи въ метрополіи. Хотя многовосхваляемая англійская нація и приняла за правило не давать представителей и защитниковъ людямъ, болѣе другихъ нуждающимся въ представительствѣ и защитѣ, — правила этого хвалить нельзя ни съ точки зрѣнія справедливости, ни съ точки зрѣнія политической мудрости. Не знаю, какъ отзовется неуступчивость палатъ скромнымъ требованіямъ Брайта, но постоянный отказъ колоніямъ въ правѣ избирать парламентскихъ представителей имѣлъ грустныя послѣдствія для Англіи. Колоніи упорно требовали этого права, напримѣръ въ упомянутомъ собраніи 1754 года, — и все напрасно. Это требованіе самоуправленія, которымъ Англія не допустила колоніи воспользоваться иначе, какъ посредствомъ отпаденія, сдѣлалось особенно настойчивымъ какъ скоро парламентъ для исправленія финансовыхъ дѣлъ Британіи рѣшился обложить американцевъ налогами. Требуемыя подати были не велики, по принципъ ихъ возмутителенъ. До чего не могли дойти благородные лорды и почтенные сэры, разъ признавъ за собою право распоряжаться судьбами Америки по усмотрѣнію? Колоніи уже тяготились повиновеніемъ королю, именемъ котораго вводились торговыя стѣсненія, а теперь приходилось склониться передъ новымъ владыкой. Несправедливость такихъ требованій чувствовалась даже въ самомъ парламентѣ. Рѣчь Питта въ пользу снятія гербоваго налога поразительна: «Налоги не входятъ въ область административной или законодательной власти. Подати составляютъ добровольный даръ и жертвованіе собственно общинъ; слѣдовательно, когда въ этой палатѣ мы даемъ и жертвуемъ что бы то ни было, мы даемъ и жертвуемъ свою собственность. Въ американскихъ же налогахъ что мы дѣлаемъ? мы, великобританскія общины вашего величества, даемъ и жертвуемъ вашему величеству собственность вашихъ американскихъ общинъ. Это нелѣпо въ самыхъ выраженіяхъ. — Америка почти открыто возстала. Я радуюсь ея сопротивленію. Трехмилліонное населеніе, убившее въ себѣ чувство свободы до степени добровольнаго подчиненія рабству, само можетъ послужить удобнымъ орудіемъ порабощенія». — Этотъ гербовый налогъ обыкновенно считается первымъ поводомъ давно подготовленнаго раздора; и какъ ясно изъ предъидущаго — это именно былъ поводъ, не причина. Недавніе случаи 1761 и 1763 годовъ еще могли бы предупредить Англію, что мѣра терпѣнія изсякаетъ. Парламентъ разрѣши.гь шерифамъ и таможеннымъ сборщикамъ обыскивать дома и магазины подозрѣваемыхъ въ контрабандѣ. Самъ генеральный адвокатъ Отисъ отказался отъ исполненія указа и произнесъ пламенную рѣчь противъ злоупотребленій метрополіи. «Отисъ дышалъ огнемъ, все исчезало передъ нимъ, — пишетъ Адамсъ, — въ этотъ день родилась американская независимость. Казалось, каждый изъ безчисленныхъ слушателей готовъ былъ, какъ и я самъ, броситься къ оружію для сопротивленія новымъ постановленіямъ». Сборщикамъ приказано было не пользоваться даннымъ разрѣшеніемъ. Два года спустя, такія же столкновенія произошли въ Виргиніи по поводу податей въ пользу духовенства. Наконецъ 22 марта 1765 г. англійскій парламентъ огромнымъ большинствомъ принялъ знаменитый актъ о введеніи гербовой пошлины въ колоніяхъ. Дѣйствіе его на умы въ Америкѣ было чрезвычайно, послѣдовали шумныя демонстраціи. Въ Бостонѣ народъ ворвался въ дома продавцовъ гербовой бумаги, въ церквахъ раздался похоронный благовѣстъ, суда спустили флаги; въ Филадельфіи жители заклепали пушки на укрѣпленіяхъ; въ Виргиніи, одной изъ колоній наиболѣе преданныхъ королю, — раздался угрожающій голосъ Патрика Генри: «Цезарь нашелъ себѣ Брута, Карлъ I Кромвеля»… «Измѣна! измѣна!» послышалось со всѣхъ сторонъ. «Георгъ III вѣроятно воспользуется ихъ примѣромъ», продолжалъ ораторъ. Предложенія его о сопротивленіи были приняты двадцатью голосами противъ девятнадцати. «Солнце свободы зашло», писалъ Франклинъ изъ Лондона, «зажигайте свѣчи промышленности и бережливости»… «Мы засвѣтимъ факелы иного рода!» отвѣчалъ ему Томсонъ. Повсюду составлялись общества «Сыновъ свободы» для противодѣйствія новому закону и охраненія колоніальныхъ правъ. Массачузетсъ созвалъ конгрессъ. Депутаты девяти колоній собрались въ Нью-Іоркъ, издали «изложеніе правъ», и прошеніе королю, въ которомъ писали, что налоги не могутъ быть назначены «чужеземнымъ парламентомъ». Цѣлые города согласились не покупать англійскихъ товаровъ. Спорный билль пришлось уничтожить. Странно было издавать его. Желая удалить отъ себя незначительный нужный или ненужный налогъ для помощи государственнымъ финансамъ, англійское мѣщанство рисковало опасною мѣрой, хотя и знало ея опасность, что доказывается одновременнымъ разрѣшеніемъ министерству послать въ Америку количество войска, которое оно сочтетъ необходимымъ для поддержанія закона. По крайней мѣрѣ пригодился ли Англіи полученный урокъ? Ни мало. На политику разъединенія очевидно разсчитывать уже было невозможно, разсчегъ на силу вѣроятно еще не поколебался. Уничтоженіе пошлины послѣдовало 18 марта 1766 г. Общая радость, взрывы англійскаго патріотизма въ колоніяхъ давали надежду на примиреніе. Въ восторгѣ колонисты не обратили даже особеннаго вниманія на декларацію (declaratory act) парламента, въ которомъ послѣдній объявлялъ колоніи подчиненными его рѣшеніямъ, слѣдовательно, разрушивъ фактъ, ее разрушалъ принципа. Англичане не воспользовались и этимъ настроеніемъ колоній, вѣроятно придали ему слишкомъ ложное значеніе, во всякомъ случаѣ не поняли своей роли, что ясно доказано во первыхъ деклараціей; затѣмъ въ 1767 г. послѣдовали новые налоги на бумагу, чай, стекло и проч. Колоніи ожесточились сильнѣе прежняго, въ Бостонѣ народъ прогналъ таможенныхъ чиновниковъ въ портовыя укрѣпленія. Англійскій генералъ Гэджъ (Gage) занялъ городъ войскомъ. 5-го марта 1770 года произошли столкновенія гражданъ съ солдатами, трое изъ первыхъ убиты, пятеро ранены. Волненіе, произведенное этими событіями, принудило снять назначенные сборы за смѣшнымъ исключеніемъ пошлины въ три пенса съ фунта чаю, которую король оставилъ, говоря: «какой пибудь налогъ долженъ существовать хоть для того, чтобы подтвердить наше право налоговъ». Онъ рѣшительно не понималъ, въ чемъ дѣло. Неудовлетворенные американцы сплотились крѣпче, устроили «комитеты корреспонденцій». Первый пришедшій грузъ чая былъ потопленъ жителями Бостона. Парламентъ закрылъ Бостонскій портъ, повсюду разослалъ гарнизоны и окончательно превысилъ свои права, приказавъ судить въ Англіи всякаго американца, противящагося закону. Колоніи со всѣхъ сторонъ стали посылать вознагражденія пострадавшему городу. Наконецъ 5 сентября 1774 г. депутаты колоній собрались въ Филадельфіи на совѣщаніе о трудномъ положеніи дѣлъ. Цѣль конгресса, какой она являлась въ глазахъ большинства, съ наибольшею ясностью выразилъ Вашингтонъ въ письмѣ къ Файрфаксу, которое писалъ отправляясь на конгрессъ: «не берусь точно опредѣлить, какую черту придется провести между нами и Великобританіей; но я твердо убѣжденъ, что пора провести ее и ясно опредѣлить наши права». Въ этомъ собраніи никто не думалъ объ отдѣленіи и систематической революціи, кромѣ Патрика Генри, прямо объявившаго, что «правительство въ Америкѣ больше не существуетъ». Другимъ такой результатъ казался возможнымъ, вѣроятнымъ, но никакъ не неизбѣжнымъ. Они, тоже не спрашивая совѣтовъ исторіи, еще разсчитывали на благоразуміе Англіи. Конгрессъ отправилъ прошеніе королю. Просмотрѣвъ его, Питтъ объявилъ: «сколько я ни читалъ… а я читалъ Ѳукидида, изучалъ великихъ писателей всѣхъ временъ и народовъ, дивился имъ… не знаю ничего выше актовъ Филадельфійскаго конгресса по достоинству мысли, по силѣ доводовъ и разумности заключеній, особенно если вспомнить, въ какомъ сочетаніи тяжелыхъ событій они составлены. Исторія Греціи и Рыма не представляетъ ничего равносильнаго… Благородные лорды поймутъ, что всѣ старанія поработить такихъ людей, подчинить такую націю деспотизму, — напрасны». Король думалъ иначе. Какъ странно послѣ того встрѣтить рѣчи въ родѣ слѣдующихъ: «до 19 апрѣля 1775 года (битва при Конкордѣ) я не слыхалъ и ропота, предвѣщавшаго отпаденія отъ Великобританіи» (Джефферсонъ). «Разумный американецъ менѣе всего желаетъ независимости» (Вашингтонъ въ октябрѣ 1774 г.). «Увѣрять, что кто нибудь вздыхаетъ по независимости, — значило бы клеветать на колоніи» (Рѣчь Джона Адамса въ Бостонѣ въ маѣ 1775 г.). Кто же спрашивалъ жителей, вздыхаютъ ли они, думаютъ ли объ отпаденіи, желаютъ ли его? Георгъ III безъ всякихъ распросовъ торопилъ развязку, давно подготовленную обстоятельствами. Патрикъ Генри лучше всѣхъ современниковъ понималъ дѣло: «приходится биться; повторяю: надо биться. Призовемте же Бога брани и къ оружію, — больше намъ дѣлать нечего». По его словамъ Виргинія набираетъ войско, надъ которымъ Вашингтонъ соглашается Припять начальство, «если представится надобность». Онъ и теперь на что-то надѣялся. Но, еще разъ, если такія надежды на мирную развязку и высказывались, всѣ предвидѣли вѣроятность кровавой борьбы. Мы уже упоминали о приготовленіяхъ въ Виргиніи; въ Масачузетсѣ способные граждане обучаются военному искусству, ихъ обязываютъ двинуться по первому призыву (и называютъ minute-men). Къ Гэджу съ другой стороны подоспѣли свѣжія силы, онъ сталъ укрѣпляться въ Бостонѣ и рѣшилъ овладѣть заготовленными у колоній оружіемъ и снарядами. Американцамъ разумѣется нельзя было остаться безъ средствъ къ послѣдней защитѣ противъ очевидной рѣшимости метрополіи отказывать имъ въ неоспоримыхъ правахъ, подавить ихъ хоть силой, держать хоть подъ военнымъ деспотизмомъ. Это англійское начальство конечно знало и понимало, потому, когда въ ночь на 18 апрѣля 1775 г. Гэджъ послалъ тайную экспедицію въ Ворчестеръ и Конкордъ для уничтоженія тамошнихъ колоніальныхъ магазиновъ, — начальникъ отряда маіоръ Пинкэрнъ (Pincairn) приказалъ солдатамъ стрѣлять противъ вооруженныхъ американцевъ, если такіе встрѣтятся по дорогѣ. При Лексингтонѣ дѣйствительно было убито восемь человѣкъ, нѣсколько другихъ ранено. Англичане дошли до Конкорда, уничтожили нѣсколько складовъ оружія, но вслѣдъ за тѣмъ встрѣтили горячее сопротивленіе и должны были отступить, потерявъ 173 человѣка убитыми и ранеными… Началась война освобожденія. Слѣдить за ея ходомъ не станемъ, результатъ ея былъ неизбѣженъ: трудно иноземцамъ бороться съ истинно-народнымъ возстаніемъ, особенно въ незнакомой странѣ, далеко отъ отечества, что доказано Америкой, Испаніей, Россіей, Греціей… Кромѣ того послѣ войнъ съ Испаніей (1739) и Франціей (1754) отношенія европейскихъ державъ къ Англіи совершенно измѣнились. Прежде метрополіи никакъ не стали бы помогать отпаденію чьихъ бы то ни было колоній, вѣроятно бы даже вступили въ союзъ другъ съ другомъ для подавленія «мятежа». Теперь же напротивъ Европа сочувствовала американцамъ, Франція дѣятельно помогала имъ. Помощь эта кромѣ отношеній къ Англіи въ значительной степени истекала конечно и изъ характера идей, развившихся въ концѣ XVIIІ-го вѣка. Повторяю — успѣхъ былъ неизбѣженъ. Расходясь въ 1774 г. Филадельфійскій конгрессъ рѣшилъ собраться снова къ 16 маю 1775 года. Онъ и управлялъ дѣлами возстанія подъ сильнымъ вліяніемъ Вашингтона, котораго позже онъ облекъ диктаторскою властью. Король, усиливъ свое войско наемщиками (ими въ то время промышляли нѣмецкіе «landesvater»), надѣялся парализировать непріятеля возбужденіемъ раздора въ его рядахъ и переговорами. «Если всѣ согласны со мною», пишетъ Вашингтонъ конгрессу въ февралѣ 1776 г., "нора въ короткихъ словахъ объяснить англійскимъ министрамъ, къ чему мы стремимся. Я объявилъ бы твердо, безъ обиняковъ, и наши требованія, и нашу рѣшимость добиться справедливости. Я сказалъ бы, что мы многое перенесли, долго и горячо желали честнаго примиренія, но что намъ отказали. Я бы прибавилъ, что мы вели себя какъ вѣрные подданные, но что свобода слишкомъ близка нашему сердцу, чтобы мы отдались въ рабство, что мы твердо рѣшились разорвать всякія связи съ несправедливымъ, безсовѣстнымъ правительствомъ, если одно рабство способно удовлетворить тирана и его сатанинскихъ министровъ (Сочин. Вашингт. t. III, р. 286). По предложенію Ричарда Генриха Ли, особой коммиссіи поручено было выработать объявленіе о независимости. 4 іюля 1776 г. конгрессъ обсудилъ предложенный коммиссіею текстъ Джефферсона, и издалъ его съ общаго согласія колоній. Актъ начинается слѣдующими словами: «когда въ жизни человѣчества, какому нибудь народу становится необходимымъ разорвать политическія узы, связывавшія его съ другимъ народомъ, и занять среди земныхъ державъ отдѣльное и равное съ ними мѣсто, на которое ему даютъ право какъ законы природы, такъ и законы Божества, — тогда уваженіе къ людскому мнѣнію налагаетъ обязанность объявить причины, вызывающія его на отдѣленіе». «Исторія настоящаго короля англійскаго есть исторія ряда несправедливостей и неоднократнаго превышенія власти, которыя всѣ имѣли прямою цѣлью утвержденіе абсолютной тираніи въ нашей странѣ. Для доказательства приведемъ факты на обсужденіе нелицепріятному міру»… Затѣмъ слѣдуютъ самыя доказательства. Въ концѣ поддержаніе объявленной свободы обезпечивается жизнью, имуществомъ и «святѣйшимъ изъ благъ — честью». Въ 1781 г. выработаны и постановленія о власти конгресса. 3 сентября 1783 г. Великобританія признала самостоятельность Соединенныхъ Штатовъ. 25 ноября очищенъ англичанами Нью-Іоркъ, послѣдній изъ запятыхъ ими пунктовъ прежнихъ колоній. 23 декабря Вашингтонъ передъ конгрессомъ снялъ съ себя званіе главнокомандующаго.
II.
правитьОсвобожденіе восточнаго берега Атлантическаго Океана совершилось, и — какъ все на свѣтѣ — совершилось по требованіямъ историческихъ законовъ, вполнѣ естественнымъ ходомъ событій. Отпавшимъ колоніямъ предстоитъ задача: устроиться самобытно. Какіе же элементы выработаны ими для самобытной жизни? Приглядимся къ правамъ, понятіямъ, къ политическому и общественному строю колоніальнаго населенія, потомъ къ статьямъ американской конституціи, и научимся между прочимъ старой, но великой истицѣ: какъ ни страшна и ни трудна предстоящая задача, если разъ она поставлена исторіей, ее должно изслѣдовать, анатомировать до послѣдняго изгиба, не отворачиваясь ни передъ какой стороною явленія, потому что всякое рѣшеніе, выведенное не изъ суммы данныхъ — ложно. Скрытое и явное равно приноситъ плодъ, слѣдовательно подобный выводъ рано или поздно настойчиво потребуетъ исправленія. Какъ нельзя обходить непріятныхъ сторонъ вопроса, такъ точно нельзя и рѣшать его поверхностно, «компромиссами» изъ угожденія людямъ. Вопросъ, поставленный историческимъ развитіемъ, жизнью — рѣшается не для удовольствія извѣстнаго поколѣнія или партіи, а потому, что данныя, выработанныя прошедшимъ, требуютъ гармоническаго сочетанія. Принебрегите однимъ изъ нихъ; — оно само будетъ искать разрѣшенія, и подобно ключу, непремѣнно найдетъ истокъ и образуетъ себѣ ложе.
Западный берегъ Сѣверпой Америки колонизованъ былъ различными способами: феодальными пожалованіями компаніямъ и отдѣльнымъ лицамъ, или выходцами, искавшими убѣжища преслѣдуемымъ идеямъ. Какъ ни интересна и ни поучительна была бы подробная оцѣнка каждаго способа колонизаціи, мы должны оставить ее въ сторонѣ. Намъ важно только разобрать, какія политическія и общественныя понятія образовались въ колоніяхъ при данныхъ обстоятельствахъ. Первые переселенцы въ Виргиніи (отъ Лондонскаго общества), прибывъ на мѣсто, начали было устроиваться по предначертаніямъ компаніи, но предначертанія эти скоро оказались не практичными. Переселенцы потребовали измѣненій. Общество очевидно должно было уступать какъ потому, что только на бумагѣ владѣя дарованной землею, въ сущности находившейся въ рукахъ переселенцевъ, оно не имѣло средствъ держать ихъ въ повиновеніи; такъ и потому, что при дурной славѣ объ его обращеніи трудно было бы привлечь новыхъ поселенцевъ. Въ этихъ спорахъ представителемъ компаніи, слѣдовательно постояннымъ оппонентомъ населенія являлся чиновникъ, посланный обществомъ и соединявшій въ себѣ законодательную, административную и судебную власть. Въ 1619 г. пришлось допустить избраніе депутатовъ и раздѣлить управленіе съ ними. Въ 1621 колонія получила писанную конституцію, по которой общество назначало губернатора и его совѣтъ — родъ верхней палаты; народъ же выбиралъ ежегодно законодательное собраніе. Никакое распоряженіе не могло пройти безъ обоюднаго согласія совѣта и губернатора съ собраніемъ. Когда въ 1624 г. лондонское общество уничтожено, король Іаковъ вступилъ въ его права и оставилъ сложившееся управленіе. Споры собранія съ совѣтомъ велись постоянно. Въ 1640—50 г. Виргинцы, преслѣдуемые приверженцами англійской церкви, удалились къ югу (въ сѣверную Каролину) и устроились независимо, «не признавая надъ собою ничьей власти, кромѣ Божіей». Но Карлъ I, вѣроятно не зная о нихъ, даруетъ всю землю отъ 29° до 36° с. ш. восьми англичанамъ: лорду Кларендону (министру-историку), герцогу Альбемарлю (Монку), графу Шафтсбёри и другимъ. Эти владѣльцы приказали обслѣдовать страну, и затѣмъ просили короля вторично утвердить за ними земли, уже занятыя виргинскими выходцами. Король согласился. ГрафЪ Шафтсбёри, желая ввести образцовое управленіе, просилъ Локка заняться его устройствомъ. Знаменитый философъ произвелъ самое уродливое твореніе: какую-то амальгаму несовмѣстимыхъ данныхъ стараго и новаго времени. Власть отдавалась въ руки собственникамъ и дворянству совершенно феодальнаго характера; англиканской церкви обезпечивалось господство… Въ 1670 г. подписали этотъ бредъ и отправили его черезъ океанъ. Въ отвѣтъ переселенцы потребовали свободы. Благородные лорды удивились; они полагали, что, получивъ клочекъ бумаги и не имѣя собственно никакой силы, будутъ распоряжаться людьми, фактически владѣющими страной, защищающими ее, обработывающими ее тяжелыми пожертвованіями. За землю лорды требовали чистыхъ денегъ, за скотъ и жизненные припасы — мѣстныхъ произведеній. Имъ плохо платили и то и другое, да кромѣ того просили о перемѣнѣ управленія. Послѣ нѣсколькихъ попытокъ исправить сочиненіе Локка, его окончательно уничтожили въ 1693 г. Еще лѣтъ за 15 передъ тѣмъ все упомянутое пространство отъ 29° до 36° было раздѣлено для болѣе легкаго завѣдыванія дѣлами на 2 части: сѣверную и южную Каролину. Каждой изъ нихъ дано и отдѣльное устройство, на подобіе англійскаго. Получивъ самоуправленіе, колонисты вступили въ систематическій споръ съ своими притѣснителями. Наконецъ, въ 1729, правительство должно было вступиться въ ихъ распри, попросивъ лордовъ отказаться отъ полученныхъ правъ за извѣстную сумму денегъ. Одинъ лордъ Картеретъ предпочелъ остаться при своихъ притязаніяхъ, — и дѣйствительно остался только при нихъ. Голландскія колоніи (Нью-Іоркъ, Нью-Джерсей) только тѣмъ и привлечены на сторону Англіи, что имъ дано самоуправленіе, въ которомъ постоянно отказывали нидерландскіе промышленники. Пріобрѣтеннымъ такимъ образомъ землямъ конечно слѣдовало дать свободное устройство, что и долженъ былъ сдѣлать герцогъ Іоркскій (впослѣдствіи Іаковъ II), который получилъ ихъ отъ брата въ ленное владѣніе. Населеніе этихъ странъ увеличилось преимущественно выходцами изъ массачузетскихъ пуританъ, англійскихъ квакеровъ, голландскихъ кальвинистовъ и шотландскихъ республиканцевъ, — что конечно не убило духа самостоятельности. Голландцы еще разъ захватили было свои прежнія владѣнія. Изгнавъ ихъ силой въ 1674 г., представители герцога вздумали ограничить народъ, колоніи громко вступились за свои права, говоря: «всякаго разумнаго человѣка привлекаетъ къ мѣсту болѣе правительство, чѣмъ самая почва; — что проку въ хорошей почвѣ при дурныхъ законахъ? Что же заставило насъ бросить обработанныя поля и ѣхать въ эти пустыни — если не увѣренность найти здѣсь гражданскую и религіозную свободу? Что же бы мы выиграли, если бы на насъ — пожертвовавшихъ тысячи фунтовъ на обработку дикихъ пространствъ — стали налагать подати по волѣ и желанію одного лица? Не значитъ ли это, что народъ, дома свободный по закону, теряетъ свои права въ колоніяхъ?… Такое обращеніе разрушило многія правительства, а никогда еще не осчастливило страны». Споры продолжались долго. Когда колонисты требовали законодательнаго собранія, герцогъ Іоркскій наивно отвѣчалъ: «не могу понять, къ чему оно имъ нужно!» Послѣ революціи 1688 г. этимъ колоніямъ дана была наконецъ свободная конституція.
Въ 1632 г. Карлъ I даетъ Мэриландъ лорду Бальтимору (въ то время еще сэру Георгу Кальверу) съ позволеніемъ основать тамъ родъ вассальнаго владѣнія. Лордъ Бальтиморъ, оставивъ протестантскую церковь, обратился къ католицизму, за что лишенъ былъ всѣхъ должностей. Желая найти убѣжище притѣсняемымъ въ Англіи единовѣрцамъ, Кальверъ посѣтилъ сперва Нью-Фаундлендъ. Здѣсь ему не понравился климатъ. Въ Виргиніи его не приняли потому, что онъ, какъ католикъ, не могъ дать требуемой присяги. Собственныя похожденія, ужасы религіозныхъ распрей этого времени — вселили въ немъ глубокое уваженіе къ свободѣ мысли, потому онъ и даровалъ своему новому владѣнію конституцію, основанную на религіозной и политической терпимости.
Пенсильванія получила свое устройство отъ В. Пенна. Съ раннихъ лѣтъ преданный квакерству, онъ еще сильнѣе привязался къ теологическимъ теоріямъ, вслѣдствіе преслѣдованій со стороны отца и правительства. Въ Ньюгетской тюрьмѣ (въ Лондонѣ) онъ занимался сочиненіемъ брошюръ о вѣротерпимости, затѣмъ путешествовалъ по Голландіи и Германіи для распространенія тѣхъ же идей. Правительство должно было его отцу значительныя суммы. Наслѣдовавъ отцовскія права, онъ согласился принять въ уплату земли къ западу отъ Делавара и къ сѣверу отъ Мэриланда. «Любя миръ», родственникъ его Маркгамъ не отнимаетъ, а покупаетъ землю у индѣйцевъ. Споры ихъ съ бѣлыми рѣшаются совѣтомъ изъ шести депутатовъ съ каждой стороны. Въ этой странѣ Пеннъ рѣшился осуществить свой идеалъ: «страну братской любви». «Мы, говорилъ онъ, благоговѣя передъ Богомъ и съ чистою совѣстью передъ людьми, по крайнему разумѣнію начертали основанія правительства, имѣя въ виду великую цѣль всякаго закона: поддержать власть въ уваженіи у народа и оградить народъ отъ злоупотребленій власти». Пеннъ самъ жилъ преимущественно въ Лондонѣ и жилъ бѣдно, проводя большую часть времени въ ходатайствѣ о своихъ колонистахъ; въ 1708 онъ попалъ въ долговую тюрьму, изъ которой освободился только, заложивъ Пенсильванію. Онъ намѣревался продать ее правительству за 12,000 фунговъ стерлинговъ, но сошелъ съ ума. Дѣти его освободили поселенцевъ отъ всякой подати въ свою пользу уже во время войны за независимость. Въ Мэриландѣ, Пенсильваніи и въ Родъ-Эйландѣ очевидно прежде всего селились люди, бѣгущіе всякаго деспотизма.
Сѣверныя колоніи получили совершенно самобытный характеръ. Въ 1608 году горсть «индепендентовъ», оставивъ родину, переправилась въ Голландію, чтобы безпрепятственно исполнять свои религіозные догматы, но не удовлетворенные жизнію своихъ нидерландскихъ собратій, они переселились въ Америку въ надеждѣ основать тамъ убѣжище истинной церкви (1620). Большая часть историковъ видятъ въ нихъ насадителей республиканской добродѣтели въ Америкѣ. Вспомнивъ предъидущія страницы, можно найти такую исключительную славу нѣсколько преувеличенною. Между прочими и Банкрофтъ, говоря о нихъ, восклицаетъ своимъ напыщеннымъ слогомъ: «благодарное потомство замѣтило скалу, получившую первые отпечатки ихъ шаговъ. Послѣдствія этого счастливаго дня развиваются постоянно. Это было начало новой Англіи, насажденіе ея учрежденій. Серьезные историки нашли удовольствіе въ собираніи и передачѣ всѣхъ преданій пилигримовъ; благороднѣйшіе поэты воспѣли ихъ добродѣтели, величайшимъ геніямъ выпала честь описать ихъ достоинства и разсказать, каковы были слѣдствія смѣлаго предпріятія… Въ ту минуту, какъ пилигримы ступили на землю, учрежденія ихъ уже достигли полнаго совершенства. Съ перваго шага Америка одарена была демократической свободой и независимымъ христіанскимъ исповѣданіемъ». Но въ своемъ лирическомъ восторгѣ историкъ дошелъ до положительной ошибки. Ученія реформаціи вообще прославляются слишкомъ громко; въ нихъ видятъ зерно, корень независимости. Не вѣрнѣе ли то, что въ людяхъ XVI и XVII вѣка мысль, проснувшись, стала развиваться самобытно, и породила реформацію, но ею же и нанесла себѣ тяжелый ударъ. Само по себѣ реформаціонное ученіе, какъ всякій догматизмъ, не имѣетъ ничего живительнаго, свободнаго. Собственно въ суровости Кальвина столько же католицизма, сколько и въ римской церкви; нетерпимостью же женевскаго учителя превзошла развѣ святая инквизиція. Лютеръ вполнѣ раскрылъ ограниченность своего взгляда знаменитыми посланіями, въ которыхъ обѣщалъ царствіе небесное всякому убитому въ борьбѣ противъ возставшихъ крестьянъ. Не далеко отъ нихъ ушелъ и Цвингли, съ оружіемъ въ рукахъ проповѣдующій истину. Переселись въ Америку выходцы протестантскаго исповѣданія, съ младенчества принятаго на вѣру, исповѣданія давно признаннаго, непреслѣдуемаго — они бы внесли съ собою духъ не многимъ болѣе независимый, чѣмъ католики, но люди удалившіеся въ первобытныя страны для того только, чтобы жить согласно съ собственными убѣжденіями, какія бы они ни были, очевидно самостоятельны и не подчинятся чужому управленію. Въ этомъ духѣ самобытности и заключается зародышъ демократизма, никакъ не въ теократическомъ устройствѣ пуританскихъ колоній, напоминавшемъ Моисея и Женеву. Напротивъ, демократизмъ тогда только вырвался наружу, когда поколебались формы теократіи, что очевидно случилось въ непродолжительномъ времени. Разуму трудно выйти изъ застоя, созданныя же мыслію крайности падаютъ скоро, разрушаемыя самою мыслью. Потому ясно, пилигримы внесли съ собою духъ независимости, который еще болѣе усилился послѣдующими партіями выходцевъ того же характера.
Въ 1631 году прибылъ въ Бостонъ, преслѣдуемый въ Англіи за свои идеи, Рожеръ Вилльямсъ, проповѣдуя, что государственныя власти не имѣютъ никакого права вмѣшиваться въ дѣла совѣсти. Такая проповѣдь, конечно, пришлась не по душѣ бостонскимъ пуританамъ. Вилльямса изгнали. Онъ купилъ землю у индѣйцевъ (Родъ-Эйландъ), познакомился съ ихъ нарѣчіями и до конца жизни поучалъ и туземцевъ, и колонистовъ, что въ дѣлахъ вѣры человѣкъ отвѣчаетъ только передъ Богомъ. Мэриландъ принималъ всѣхъ христіанъ, а Родъ-Эйландъ — и евреевъ, и магометанъ, и язычниковъ. Все населеніе сѣвера образовалось вообще подъ вліяніемъ или пуританства или терпимости и свободной мысли Вилльямса, Пенна, Бальтимора и ихъ послѣдователей. Выше сказано, какъ это вліяніе распространилось на Нью-Іоркъ и Нью-Джерсей. Совершеннѣйшимъ типомъ сѣвера справедливо можетъ почитаться Массачузетсъ.
Мы привели характеристическія черты первоначальнаго населепія восточнаго атлантическаго берега. Его заселяли, во первыхъ, выходцы, искавшіе убѣжища самобытно принятымъ или выработаннымъ убѣжденіямъ, и во вторыхъ, переселенцы, водворившіеся на земляхъ, по актамъ имѣвшихъ феодальный характеръ, но собственники которыхъ лишены были всякой возможности поддержать свои притязанія, потому въ сущности не имѣли ни малѣйшей власти. Борьба съ ними только укрѣпляла въ колоніяхъ духъ самоуправленія и независимости естественными и легкими побѣдами надъ властью. Да и сами собственники были довольно уступчивы, принадлежа вѣку, въ которомъ свободныя начала возникли, но разъяснились еще недостаточно для того, чтобы обрисовать партіи рѣзкими, глубоко Разъединяющими оттѣнками, потому большая часть современниковъ либеральничала охотно. Нѣкоторые же изтэ собственниковъ именно искали средствъ строить родъ утопіи, идеальный міръ свободы и благосостоянія.
Мало по малу всѣ колоніи перешли къ правительству. Оно пожало посѣянное чужими руками, но вмѣстѣ съ быстро расцвѣтающей страной унаслѣдовало и населеніе, ненавидящее стороннюю власть. Какъ Іаковъ II, такъ и Оранскій домъ не поняли, что эта самобытность — естественный плодъ элементовъ, составившихъ населеніе, что съ нею бороться нельзя. Уже въ предъидущей главѣ разсказано, какъ метрополія должна была отступиться. Теперь ходъ раздора представляется еще яснѣе; большій свѣтъ проливается именно на борьбу за самоуправленіе.
Вмѣстѣ съ духомъ самораспоряженія въ колоніальномъ населеніи выработалось и стремленіе къ децентрализаціи. Каждая изъ колоній основана была въ особыхъ обстоятельствахъ и мало по малу очевидно привыкла къ отдѣльному управленію. Климатическія, хозяйственныя условія, характеръ переселенцевъ, старанія метрополіи содѣйствовали этому первоначальному дробленію. Мы привели свидѣтельство Франклина отъ 1760 года. То же раздѣленіе значительно затрудняло успѣхъ колоній въ войнѣ освобожденія. Еще во время самой борьбы находились значительныя партіи приверженцевъ "законности «. Далѣе найдемъ объясненіе этому факту. Когда же война кончилась признаніемъ американской независимости, когда опасность отъ общаго врага миновала, штаты снова возвратились къ прежнему, совершенно раздѣльному управленію. На конгрессъ смотрѣли какъ на временное учрежденіе, менѣе необходимое со дня мира. Изо всѣхъ правъ его нѣсколько (далеко не вполнѣ) уважались только тѣ, которыя приблизительно можно уподобить правамъ ликвидаціонныхъ коммиссій. Привыкнувъ жить но законамъ естественнаго распредѣленія силъ, штаты не понимали, какое право и какую возможность имѣетъ конгрессъ распоряжаться ихъ дѣлами. Каждый штатъ занимался своими финансами, своими произведеніями, каждый изъ нихъ завелъ свои таможни… Выгоды свободной торговли конечно еще не разъяснились, а общій тарифъ казался невозможнымъ: Пенсильванія и Нью-Іоркъ не хотѣли покровительствовать виргинскому табаку», Массачузетсъ и Мэриландъ отказываются отъ взиманія пошлинъ съ англійскаго желѣза; Нью-Іоркъ и Новая Англія покровительствовали колоніальной шерсти, — Каролины и Виргинія не хотѣли и слышать объ этомъ. Скучая такой недѣйствительной федераціей подъ управленіемъ конгресса, заговорили о прямомъ раздѣленіи на нѣсколько федерацій или на тринадцать независимыхъ республикъ. Штаты заключали союзы между собою, не обращая вниманія на конгрессъ: Георгія отъ себя начала войну съ индѣйцами; Нью-Іоркъ, Нью-Джерсей, Пенсильванія, Мэриландъ — въ своихъ законахъ о судоходствѣ гражданъ другихъ штатовъ уподобляли иностранцамъ. Вспомнивъ, что федерація 1781 г. дѣйствительно создана была среди смутъ, какъ бы на первый случай, правительствомъ, признаннымъ болѣе или менѣе но необходимости, — нечего и сказать противъ предположеній о реорганизаціи. Дѣло освобожденія было копчено, теперь слѣдовало серьезно заняться устройствомъ страны. Предлагались разные способы замѣнить скороспѣлый актъ 1781 г. другимъ, болѣе сообразнымъ съ естественными требованіями края — все это совершенно понятно. Но этотъ порядокъ не позволялъ и думать объ образованіи въ прежнихъ колоніяхъ централизованнаго государства. Соображая представляющіяся данныя, кажется, что изъ освобожденной Америки дѣйствительно выйдутъ или тринадцать независимыхъ республикъ, или нѣсколько отдѣльныхъ федерацій, по крайней мѣрѣ двѣ. Первое предположеніе понятно, второе требуетъ еще нѣкотораго поясненія.
Колоніи были разъединены, но однѣ болѣе, другія менѣе, между иными существовало извѣстное сродство, другія же только говорили общимъ языкомъ и одно время имѣли общаго врага, да и къ нему-то относились довольно не сходно. Наиболѣе рѣзко различались группы Сѣверныхъ и Южныхъ штатовъ. Типомъ первыхъ мы назвали Массачусетсъ; типъ вторыхъ — Виргинія. Виргинія, обѣ Каролины населены были, какъ разсказано выше, людьми болѣе или менѣе достаточными, купившими значительныя пространства у феодальныхъ собственниковъ, не изгнанниками, не учредителями свободныхъ утопій. Они руководствовались снисходительной нравственной философіей, уважали привычки предковъ, короля и англиканскую церковь, исполнены были предубѣжденій противъ католиковъ и новаторовъ. Пуританамъ, квакерамъ среди нихъ не было и мѣста. Для примѣра вотъ законъ: «Всякій хозяинъ судна или капитанъ корабля, который послѣ 1-го будущаго іюня (1663 г.) привезетъ квакеровъ на жительство, присужденъ будетъ къ штрафу въ 5000 фунтовъ табаку, штрафъ этотъ обезпечивается его товаромъ; кромѣ того, капитанъ обязанъ будетъ прибывшихъ квакеровъ вывезти обратно». Виргинія привлекала переселенцевъ, искавшихъ англійскаго общества на чужой сторонѣ. Въ дни долгаго парламента Виргинія осталась вѣрною престолу, въ нее стекались гонимые приверженцы короля, она съ трудомъ подчинилась одолѣвшей революціи. Конституціи этихъ аристократическихъ колоній конечно устроились по англійскому олигархическому образцу, даже маіораты пересажены были въ Америку. Конечно, такія колоніи, богатыя дворянствомъ, были бѣдны работниками. Привезли цѣлые корабли нищихъ, которые закабалились въ работу на нѣсколько лѣтъ; но узнавъ окружающій просторъ, узнавъ цѣну труда въ этой первобытной странѣ, вели себя непокорно или просто убѣгали въ лѣса, въ пустыни, за Аллеганскій хребетъ… вездѣ представлялась возможность прожить не хуже, чѣмъ у хозяевъ. Потому колоніальное правительство замѣтило, что бѣлые переселенцы — плохіе работники на чужихъ поляхъ, запретило ввозъ этихъ слугъ и стало поощрять торговлю неграми. — Такъ день это дня укрѣплялась первоначальныя аристократія богатства, благодаря англійскому устройству вскорѣ завладѣвшая и всѣмъ управленіемъ страны. Партія легитимистовъ въ войну освобожденія преимущественно принадлежала южнымъ колоніямъ. Распредѣленіе собственности да отчасти и самый климатъ способствовали произведенію сырыхъ матеріяловъ, слѣдовательно англійское промышленное стѣсненіе менѣе всего отзывалось на югѣ. Согласись только метрополія дать этимъ колоніямъ права самоуправленія, равныя съ англійскими, онѣ долго бы еще не подумали объ отпаденіи.
Не таковъ былъ Сѣверъ. Его заселили труженики, мелкіе собственники, люди, испытанные судьбою, показавшіе способность къ иниціативѣ, строгіе но нравамъ, изъ отечества принесшіе съ собою ненависть къ феодальнымъ привычкамъ, съ ужасомъ отвергавшіе идею рабства, какъ противную ихъ глубочайшимъ убѣжденіямъ. Въ спорахъ Карла I съ парламентомъ сѣверныя колоніи держали сторону послѣдняго, за что награждены снятіемъ съ нихъ пошлинъ. Протекторъ жилъ съ ними въ дружбѣ, предлагалъ имъ въ распоряженіе Ямайку, только что завоеванную отцомъ Пенна… Выходцы-индененденты всѣ приставали въ Новой Англіи. Вражда послѣдней съ правительствомъ метрополіи — непрерывна, Бостонъ — гнѣздо оппозиціи. Здѣсь и конституціонныя и промышленныя ограниченія равно близки сердцу населенія. Общественное устройство, распредѣленіе богатства, характеръ жителей, природа — все способствуетъ развитію промышленности и торговли, стѣсненія метрополіи гнетущи. Массачузетсъ — царство демократіи. "Я очень боюсь послѣдствій этого различія въ «нравахъ и учрежденіяхъ», писалъ Дж. Адамсъ 25 ноября 1775 г., "оно не пройдетъ даромъ, если съ обѣихъ сторонъ не употребятъ "большой осторожности, терпимости, уступчивости. Если раздоръ "продлится — нужно измѣнить южныя конституціи, — этимъ только «и возможно достигнуть сближенія» (W. of J. Adams; IX, 367.) Не знаю, пригодно ли выдуманное лекарство, намъ важно свидѣтельство. Оно не единственное. Такое различіе (и послѣ, какъ увидимъ, постоянно возроставшее подъ благопріятными обстоятельствами) могло бы объяснить и образованіе двухъ федерацій, но не случилось и этого: тринадцать республикъ слились въ одно полуцентральное, полуразрозненное цѣлое, которое до сихъ поръ существуетъ подъ именемъ Соединенныхъ Штатовъ Сѣверной Америки. Элементы, выработанные исторіею въ самой странѣ, казалось, не требовали его, — какъ же оно совершилось? Оно совершилось вліяніемъ обстоятельствъ внѣшнихъ и внутреннихъ. Первыя, менѣе важныя — давно оцѣнены, на вторыя до сихъ поръ не обращено достаточнаго вниманія.
Внѣшнія обстоятельства ясны: видя разъединеніе штатовъ, Англія будто бы снова сбиралась накинуться на потерянныя области; не очищала постовъ на большихъ озерахъ, не смотря на обязательства, принятыя въ договорѣ 1783 г.; съ крайнею небрежностію относилась къ Дж. Адамсу, американскому посланнику въ Лондонѣ. Джефферсонъ писалъ изъ Франціи, что вѣра въ силу Америки падаетъ. Не трудно было ожидать честолюбивыхъ попытокъ со стороны европейскихъ державъ. «Сѣверные штаты стоятъ, какъ на оси», писалъ Вашингтонъ: "достаточно малѣйшаго движенія, чтобы повернуть "ихъ въ любую сторону; и приди испанцы справа или англичане "слѣва съ предложеніями о союзѣ или о торговыхъ сношеніяхъ — «можно опасаться ихъ совершеннаго отдѣленія»… а противодѣйствовать было трудно. Штаты боялись внѣшняго врага; для оплота достаточно бы оборонительнаго союза, гораздо меньшей централизаціи, чѣмъ та, которая существуетъ. Сильнѣе было вліяніе внутреннихъ смятеній промышленнаго и общественнаго характера. Въ 1783 г. конгрессъ счелъ, что проценты общаго долга, сдѣланнаго во время войны, равняются 2 1/2 милліонамъ долларовъ. Чѣмъ платить эти проценты? Съ 1 ноября 1784 г. по I января 1786 въ союзную казну поступило только 480,000 долларовъ. Для уплаты долга конгрессъ напрасно просилъ мѣстныя правительства взимать въ теченіе 25 лѣтъ нѣсколько исключительныхъ пошлинъ съ заграничныхъ товаровъ. Новые выпуски ассигнацій, къ которымъ прибѣгли въ этомъ положеніи, конечно, не могли спасти ничего. Бумажки не имѣли цѣны: фунтъ мяса стоилъ 50 долларовъ, лошадь — 10,000 долларовъ и т. д. Внутренній, заграничный, государственный, частный кредитъ упали окончательно, а съ нимъ очевидно и торговля, и промышленность. Историки-моралисты замѣчаютъ: такъ страна приходитъ въ упадокъ отъ внутренняго раздора и близорукихъ, себялюбивыхъ разсчетовъ гражданъ. Великая ошибка конфедераціи состояла въ томъ, что поручая конгрессу опредѣлять расходы, назначеніе приходовъ она совершенно предоставляла мѣстнымъ правительствамъ. Но какъ же мѣстныя правительства не поняли, что, отказывая конгрессу въ деньгахъ для законной уплаты, подрывая общій кредитъ, они вредятъ собственнымъ интересамъ? Дѣло въ томъ, что правительства и не могли дать ничего. Внутри самыхъ республикъ начиналось движеніе, быстро дошедшее до совершеннаго пораженія капиталовъ и оборотовъ; народъ въ штатахъ "смѣялся надъ требованіями центральнаго «правительства, считалъ ихъ пустыми словами». Вскорѣ и частные должники отказались отъ уплаты кредиторамъ, толпы овладѣли улицами, требовали уничтоженія прежнихъ договоровъ и налоговъ, измѣненія въ распредѣленіи богатства, самовольно распоряжались судебною и административною властью. Во время коренныхъ переворотовъ въ какомъ либо краѣ рабочіе классы всегда естественно стремятся къ экономическимъ измѣненіямъ; собственно политическія реформы касаются ихъ только посредственно. Видя общую реорганизацію, принявъ дѣятельное участіе въ борьбѣ съ старымъ порядкомъ, они ждутъ переворота, конечно, тамъ именно, гдѣ особенно въ немъ нуждаются. Массы даже при нѣкоторомъ развитіи дѣйствуютъ, руководствуясь болѣе природнымъ соображеніемъ и порывами страсти, чѣмъ строгою логикой. Экономическое движеніе росло ежедневно; въ Массачузетсѣ стали собираться стройные ряды, возбуждая восторженное сочувствіе въ рабочихъ классахъ. "Скажи мнѣ кто нибудь три года тому «назадъ», писалъ Вашингтонъ, «что такое страшное возстаніе будетъ угрожать законамъ и конституціи, составленнымъ нами, я бы принялъ говорящаго за сумасшедшаго, достойнаго попасть въ Бедламъ.». «Послѣ видѣннаго, меня не удивитъ ничто. Во всѣхъ штатахъ есть горючіе матеріалы, готовые вспыхнуть отъ искры… Если къ веснѣ же не будутъ приняты самыя разумныя мѣры, передъ нами развернутся ужасающія картины» (Wash. Writ. IX, 226, 228. 231). Правительство Массачузетса, состоявшее все-таки изъ экономической аристократіи, конечно, поторопилось принять экономическія мѣры противъ бѣды. Остальныя мѣстныя правительства, конгрессъ — всѣ поняли опасность и рѣшились подавить безпорядокъ. Генералы Линкольнъ и Шепгартъ разогнали собравшіяся толпы. Усмиривъ это волненіе, восторжествовавшіе граждане могли содѣйствовать конгрессу, но уже не довольствовались его ликвидаціонной ролью; — начались переговоры о болѣе крѣпкомъ соединеніи. Нечего и говорить, что Виргинія особенно хлопотала о немъ. Въ 1787 г. депутаты штатовъ собрались въ Филадельфіи. Плодомъ совѣщаній была настоящая конституція Соединенныхъ Штатовъ Сѣверной Америки, — спѣшное произведеніе экономической партіи, часто несогласное съ элементами, въ данное время выработанными исторіей для политической жизни края.
Соединеніе, не вызванное внутренней жизнію цѣлой страны, а вынужденное боязнью общаго врага, цѣлями высшаго экономическаго сословія и, можетъ быть, мечтаніями людей, воспитанныхъ господствующими теоріями о государственномъ величіи, такое соединеніе не могло совершиться безъ затрудненій. Если многое побуждало къ нему, противныя историческія, географическія и экономическія условія тоже не могли быть забыты, они настоятельно требовали вниманія. Членамъ Филадельфійскаго собранія приходилось создать актъ, статьи котораго еще не выработались временемъ; жизнь не диктовала ихъ, напротивъ, ставила трудныя препятствія. Всѣ присутствующіе могли сказать, какъ одинъ изъ нихъ: «мнѣніе мое не составлено, разсудокъ открытъ свѣту, который пренія прольютъ на вопросъ»[1]. Потому споры и разсужденія были крайне оживлены и упорны. «Я почти отчаяваюсь въ благопріятномъ исходѣ преній въ нашемъ собраніи», писалъ Вашингтонъ; Моррисъ предлагалъ утвердить единство оружіемъ, Франклинъ — молитвой. Всѣ единогласно вопили противъ анархіи, о необходимости крѣпкой власти, но не могли сойтись въ средствахъ къ исполненію задачи — она слишкомъ глубоко противорѣчила всѣмъ готовымъ условіямъ. Сначала заговорили о прямой копіи съ Англіи. Это очевидно могъ предложить только человѣкъ, еще не сжившійся съ Америкой, слагавшій свои мечты по отвлеченностямъ или по стороннимъ формамъ, съ которыми познакомился, не изучивъ причинъ, вызвавшихъ эти формы. Таковъ дѣйствительно и былъ Гамильтонъ. «Чувствую», говорилъ онъ, «что предлагать что либо кромѣ республики было бы безсмысленно. Но согласно съ мнѣніемъ многихъ разумныхъ и прекрасныхъ людей, не колеблясь, объявляю англійское управленіе лучшимъ, не думаю, чтобы что нибудь другое удалось въ Америкѣ». Рандольфъ, одинъ изъ радикаловъ собранія, отвѣчалъ: «будь копія съ этого прекраснаго зданія только возможна, — я бы не противился ей». Умы, напуганные Массачузетскими событіями, безпрестанно возвращались къ монархической идеѣ, и только отступали передъ ея невозможностью. «Ограниченная монархія», говорилъ Диккинсонъ, «одна изъ лучшихъ формъ правленія: неизвѣстно, можно ли ожидать равныхъ благодѣяній отъ другаго устройства; республика же положительно никогда не даетъ такихъ великихъ результатовъ. Но ограниченная монархія внѣ вопроса… не надобно предаваться отчаянію, если совершеннѣйшее само по себѣ правительство невозможно… поищемъ, чѣмъ замѣнить его». Федеративному правительству надо дать «возможно большую власть», говорилъ Джей (Jay). Вашингтонъ полагалъ, что къ желаемому результату слѣдуетъ идти постепенно: «слѣдуетъ переработать настоящую систему. Если послѣ этой реформы, она еще окажется недѣйствительной, убѣжденіе въ необходимости перемѣны проникнетъ во всѣ классы народа. Тогда, и только тогда, можно будетъ подумать о монархіи, не возжигая междоусобной войны». Стремленіе къ монархіи имѣло слѣдствіемъ учрежденіе президентства; но учрежденіе это казалось недостаточнымъ для ограниченія демократіи. Законодательную власть хотѣли отдать въ руки мѣстныхъ правительствъ. Создали сенатъ, «по возможности сходный съ палатою лордовъ» (Диккинсонъ), «чтобы онъ, какъ представитель большой собственности, могъ стать ея защитникомъ противъ тѣхъ, которые, подъ гнетомъ жизненныхъ потребностей, тайно вздыхаютъ о равномъ распредѣленіи счастья» (Мадисонъ). «Сенатъ слѣдовательно долженъ состоять изъ людей, занимающихъ высокое мѣсто и положеніемъ, и состояніемъ» (Диккинсонъ). Заносчивый Моррисъ стѣснялся меньше всѣхъ, говоря: «не было и не будетъ образованнаго общества безъ аристократіи… Сенатъ долженъ быть богатъ, долженъ имѣть аристократическое направленіе и гордо выказывать его… Онъ долженъ быть независимымъ, а для этого членовъ его слѣдуетъ избирать пожизненно… Но, скажутъ, такъ онъ будетъ опасенъ… вѣрю, надѣюсь. Богатые постараются упрочить свое господство и подчинить себѣ остальное населеніе. Они всегда такъ поступали, такъ и будутъ поступать». Но подобный аристократизмъ былъ невозможенъ, потому рядомъ сдѣлана уступка демократическому духу страны. Законодательную власть свою сенатъ раздѣлилъ съ палатою представителей, избираемыхъ народомъ. «Надо надѣяться», писалъ Кондорсе, читая эти постановленія, «что оппозиція будетъ довольно сильна для того, чтобы спустя немного лѣтъ созвать новое собраніе. Съ грустью вижу водвореніе между вами духа аристократіи, наперекоръ столькимъ предостереженіямъ» (Franklin’s writ X. 353). Время этому перевороту не пришло, но постановленія, противъ которыхъ ратуетъ французскій философъ, уже произвели много смутъ, и теперь еще, какъ увидимъ, стоятъ сильной угрозой въ будущности штатовъ. При вопросѣ о количествѣ депутатовъ въ этихъ законодательныхъ собраніяхъ разоблачились всѣ поводы къ несогласію маленькихъ штатовъ съ большими, южныхъ съ сѣверными. Споры по этому поводу велись съ крайнимъ ожесточеніемъ, собраніе чуть не распалось, наконецъ кончили компромиссами, за которые теперь платятъ дорого. Штаты посылаютъ каждый по два сенатора, не смотря ни на величину, ни на количество населенія. Депутаты же въ палату представителей избираются пропорціонально населенію, при чемъ пять рабовъ считаются за одного бѣлаго. Больше ни о неграхъ, ни о туземцахъ не позаботились. Отношенія центральнаго правительства къ штатамъ представляли, можетъ быть, еще большія трудности. Сѣверные штаты того времени, и вслѣдствіе промышленнаго характера, и вслѣдствіе болѣе независимыхъ стремленій, очевидно менѣе склонные къ централизаціи, рѣшительно старались превратить соединеніе въ простой союзный актъ. Преніямъ не было конца, ихъ охладило только общее утомленіе. Вопросъ скорѣе обойденъ, чѣмъ рѣшенъ, что до сихъ поръ и отзывается почти во всѣхъ дѣлахъ союза безъ исключенія… Наконецъ 17-го сентября 1787 г. конституція была принята собраніемъ. Мечтательный Франклинъ видѣлъ въ ней: «Божьей милостью восходящее солнце». Болѣе разсудительный Вашингтонъ писалъ: «я желалъ бы видѣть ее болѣе совершенной, но чистосердечно вѣрую въ то, что она лучшая изъ возможныхъ въ наше время». 13 сентября 1788 г. конгрессъ издалъ распоряженіе о приведеніи въ дѣйствіе новаго управленія. 30 апрѣля 1789 г. президентъ Вашингтонъ присягалъ конституціи передъ нью-іоркскимъ народомъ. Водворенный политическій порядокъ является новымъ условіемъ въ дальнѣйшемъ развитіи страны, но и условія прежней жизни ея не изсякли. Обыденныя, но очевидно не искорененныя, они развиваются своимъ путемъ. Изъ столкновенія всѣхъ этихъ данныхъ слагаются эпизоды будущей исторіи Соединенныхъ Штатовъ.
III.
правитьНовая конституція создана изъ желанія противодѣйствовать экономической демократіи и разрозненности штатовъ. Ни одинъ народъ, конечно, не измѣнитъ своего глубоко выработаннаго характера единственно потому, что сильная партія сплотилась и создала противодѣйствующіе ему элементы. Въ подобныхъ столкновеніяхъ слѣдуетъ ожидать борьбы; развязка ея неизвѣстна, хотя, сравнивая силы противниковъ, и можно предполагать, что побѣда рано или поздно останется за народомъ. Въ Америкѣ борьба дѣйствительно произошла, и до сихъ поръ не окончена, потому что разнообразныя обстоятельства жизни быстро развивающейся націи, сталкиваясь съ интересами первоначальныхъ партій, нѣсколько разъ видоизмѣняютъ ихъ притязанія и характеръ, и наконецъ превращаютъ оживленную гражданскую борьбу въ кровавый разрывъ, изумляющій современниковъ, но, конечно, не составляющій еще послѣдней страницы раздора.
Конституція вообще могла нравиться однимъ штатамъ болѣе, чѣмъ другимъ; различные пункты ея въ глазахъ дальновидныхъ людей могли угрожать большею или меньшею опасностью будущности отдѣльныхъ штатовъ, но покуда внутреннія частныя потребности ихъ еще не обрисовались съ достаточной ясностью и отодвигаются на второй плант, — одинъ вопросъ поражаетъ все населеніе, не принадлежащее партіи, создавшей конституцію, именно: аристократическій, централизаторскій характеръ новаго управленія. Когда какое нибудь обстоятельство становится прямо въ разрѣзъ съ установившимися данными внутренней жизни края, ряды оппозиціи смыкаются изъ всѣхъ гражданъ, интересы которыхъ затронуты нововведеніемъ. Интересы эти разнообразны, часто сами противорѣчатъ другъ другу, но дѣло въ извѣстную минуту идетъ единственно о началѣ, равно отвергаемомъ каждымъ изъ союзниковъ. Болѣе частныя выгоды становятся причиной размолвки, и партіи дробятся все больше и больше только позже, обыкновенно только тогда, когда побѣда одержана и рѣчь идетъ о точномъ опредѣленіи притязаній каждаго. Потому съ перваго времени дѣйствительность, преувеличенія напряженнаго вниманія, а спустя нѣсколько лѣтъ еще и волненіе образовавшихся партій, — все оживляло борьбу противъ вышеизложеннаго характера конституціи — не болѣе.
Аристократія, централизація очевидно пытались и пытаются водвориться. Конечно, аристократія едва, едва по воспоминаніямъ, и то не повсемѣстно и на короткое время, сохранила оттѣнокъ средневѣковаго европейскаго характера; дѣло преимущественно шло объ экономической аристократіи, объ аристократіи собственности, о владычествѣ капитала надъ трудомъ. Централизація имѣла двоякій характеръ стремленія къ государственному величію и союза экономической аристократіи всѣхъ областей.
Кромѣ законныхъ опасеній, оправдываемыхъ дѣйствительностью, демократы еще видѣли и множество несуществующихъ бѣдъ, въ малѣйшемъ обстоятельствѣ подозрительно отыскивая стремленіе къ ограниченію свободы. Намъ въ Европѣ трудно найти примѣры такой демократической подозрительности. Слишкомъ страстный, не ограждающій, а разрушающій характеръ революціи 1789 г. не поясняетъ положенія американцевъ. Но ту же робкую предусмотрительность, тѣ же опасенія, ту же ежеминутную готовность видѣть врага вездѣ и во всемъ, въ каждой мелочи, — легко найдемъ въ консервативныхъ лагеряхъ Европы. Какъ для нихъ, такъ и для американцевъ, революція есть совершенное разрушеніе создавшагося бытія, разница только въ направленіи угрожающей перемѣны. Потому напряженное, преувеличенное вниманіе при оборонѣ у тѣхъ и другихъ одинаково. Силу его каждый можетъ испытать на себѣ. Вообразите, что вы предупреждены, будто сегодня въ васъ выстрѣлитъ какой нибудь тайный врагъ, будто въ ночь васъ обокрадутъ, подожгутъ вашъ домъ. Съ какой анекдотической недовѣрчивостью вы смотрите на самыя невинныя движенія перваго встрѣчнаго; какъ бдительно прислушиваетесь къ малѣйшему шороху, къ шуму вѣтра, къ собственнымъ шагамъ; какъ бы вы накинулись на запоздалаго юношу, который послѣ счастливаго свиданія, въ упоеніи любви, готовъ обнять цѣлый міръ, идетъ беззаботно, и… о злодѣй, едва зная, что дѣлаетъ, вздумалъ зажечь спичку о вашъ заборъ!
По мѣткому сравненію Добролюбова, великіе люди сильно дѣйствуютъ на страну, какъ дождь на почву, но какъ дождь не могъ бы образоваться безъ испареній самой земли, такъ и великихъ людей создаютъ время и общество. Они, слѣдовательно, всегда отражаютъ собою современную имъ эпоху. Сказанное о людяхъ, конечно, съ еще большею точностью можно примѣнить къ партіямъ. Партіи собираются изъ людей, на интересы которыхъ данныя обстоятельства вліяютъ одинаково. Какъ скоро условія развивающейся жизни видоизмѣняютъ интересы, видоизмѣняются и партіи. Стремясь къ благосостоянію, каждая изъ нихъ старается устранить лежащія на пути препятствія. Происходятъ столкновенія, борьба тѣмъ болѣе жестокая, чѣмъ противорѣчія въ условіяхъ счастія рѣзче. Если бы въ человѣческомъ предвидѣніи, вслѣдствіе богатства знанія, можно было разсчитать вѣроятности съ такою вѣрностью, что изъ вѣроятностей онѣ бы превратились въ достовѣрныя пророчества, — партіи, которымъ суждено погибнуть, могли бы уступить добровольно, довольствуясь великодушіемъ противника, которое всегда въ началѣ борьбы значительно больше, чѣмъ послѣ побѣды. Но такая предусмотрительность невозможна, какъ по дѣйствительной трудности предсказать будущее и по крайне недостаточному распространенію историческихъ знаній, такъ и по свойствамъ человѣческой природы, еще недостаточно выработанной, чтобы подчиняться единственно выводамъ науки и разума. Ни одна партія не рѣшается на самоубійство, потому каждая борется до послѣдней возможности…. Но подробный анализъ дѣйствія партіи завлекъ бы насъ далеко; потому лучше вглядимся, какъ эти явленія воспроизвелись въ Америкѣ.
Уже въ прошлой главѣ приведены были доказательства монархическихъ стремленій Филадельфійскаго собранія. Они оказались вполнѣ невозможными въ примѣненіи вслѣдствіе выработавшихся взглядовъ и характера штатовъ. Какъ скрытно ни велись пренія, общія черты ихъ не могли остаться неизвѣстными, а кто не знаетъ, какъ всякая таинственная мелочь ростетъ въ горы, особенно въ глазахъ людей, глубоко заинтересованныхъ тайной и непосвящаемыхъ въ нее. Вашингтонъ не описывалъ преній даже друзьямъ, Мадисонъ рѣшился сохранить ихъ для потомства, остальные же члены вѣроятно не вполнѣ скрывались и отъ современниковъ. Какъ бы то ни было, «fama crescit cundo», и вскорѣ опасенія превзошли дѣйствительность. Ихъ, во первыхъ, поддерживалъ самый характеръ новыхъ учрежденій; затѣмъ стороннія обстоятельства возбуждали недовѣріе. Войско, недавно сражавшееся за независимость, рѣшительно склонно было въ монархіи. За нѣсколько времени до распущенія арміи, въ 1783 г. Вашингтону предлагали корону. Мысль эта была общею въ лагерѣ; одинъ изъ наиболѣе приближенныхъ къ главнокомандующему, полковникъ Левисъ Никола, прямо изложилъ ее Вашингтону, какъ желаніе лучшей части войска (Wash. Writ. t. VIII). Полковникъ Гамильтонъ, постоянно раздѣлявшій мнѣніе о превосходствѣ англійскаго устройства, тоже находился въ арміи и долгое время въ должности адъютанта главнокомандующаго. Онъ не только глубоко уважалъ Вашингтона за личныя качества, но еще «считалъ популярность его спасительною для отечества» (W. of Alexander Hamilton; t. 1, р. 211). Въ концѣ войны офицеры составили изъ себя общество «цинциннатовъ» съ слѣдующею программой: защита правъ, за которыя бились, укрѣпленіе единства между штатами и національнаго чувства, столь необходимыхъ благосостоянію и будущему достоинству американскаго государства (american empire); поддержаніе между офицерами соединяющихъ узъ дружбы, помощь нуждающимся офицерамъ. Званіе члена наслѣдовалось по праву первородства. Вашингтонъ сначала принялъ было званіе предсѣдателя общества, но уже годъ спустя (1785) отказался отъ него, видя ненависть народа къ военно-аристократическому учрежденію. Второе годичное собраніе общества именно созвано было въ Филадельфію въ то же время, какъ туда собирались создатели новой конституціи. Цинциннаты впослѣдствіи избрала Гамильтона своимъ предсѣдателемъ. Въ первое президентство основанъ національный банкъ, возбудившій общее волненіе въ штатахъ. Въ немъ видѣли первый шагъ къ финансовой централизаціи, къ монополіи. Джефферсонъ, на этотъ разъ поддавшійся вліянію Гамильтона, сначала помогъ устройству банка, но уже въ 1791 г. писалъ: "Теорія можетъ быть права или «ошибочна, но слѣдовало бы обратить большее вниманіе на общественное мнѣніе» (W. of Jefferson III, 198). Онъ совѣтовалъ правительству уступить. Мы еще встрѣтимся съ этой ненавистью къ центральной финансовой силѣ въ вопросѣ о банкѣ въ тридцатыхъ годахъ. Самая внѣшняя обстановка президента пугала демократовъ: вице-президентъ Дж. Адамсъ въ блистательной коляскѣ шестерней; салютъ въ 13 пушечныхъ выстрѣловъ при въѣздѣ въ Нью-Норкъ жены Вашингтона; дворецъ президента, его роскошь, этикетъ, ливрейная прислуга, церемоніальный костюмъ приглашенныхъ; всѣ встаютъ передъ президентомъ; на какомъ-то балѣ онъ съ женой сидѣлъ на возвышеніи, «подобномъ трону»; сенатъ предлагалъ ему титулъ высочества и протектора. Короче, въ 1792 г. Вашингтонъ изъ Виргиніи писалъ къ Гамильтону: «Всѣ, кого я встрѣчаю здѣсь, счастливы и благополучны; но большая часть, между прочимъ и друзья правительства, страшатся принятой политической системы, какъ будто клонящейся къ уничтоженію республиканскаго правительства». Если такая недовѣрчивость проявлялась въ виргинскомъ населеніи, что же думали въ другихъ штатахъ? Вашингтонъ и Гамильтонъ — люди прямого, честнаго характера, сокрушались такимъ настроеніемъ края. — «Противъ такихъ нелѣпостей возможенъ одинъ отвѣтъ: прямое, ясное отреченіе отъ приписываемыхъ намъ идей», писалъ Гамильтонъ (W. of Ham. IV, 272). «Изъ всѣхъ, чье мнѣніе стоитъ малѣйшаго вниманія», говорилъ Вашингтонъ, «не найдется десятка людей, думающихъ о „введеніи монархіи“ (W. of Jefferson IX, 122). Но и тотъ и другой и всѣ единомышленники ихъ должны бы согласиться, что оттого только никто и не смѣлъ помышлять о монархіи, что общественное мнѣніе энергическаго населенія не допускало этой мысли.
Съ другой стороны вопросъ былъ поставленъ менѣе просто. Рѣчь шла не только о монархическомъ или республиканскомъ образѣ правленія, а еще и особенно о характерѣ республиканскихъ учрежденій. И Аѳины, и Спарта, и Римъ Гракховъ, и Римъ Цезаря, и средневѣковыя итальянскія республики, и Голландія при штатгальтерахъ и при братьяхъ де-Витте, и Франція временъ террора и консульства и даже первыхъ годовъ имперіи — считались республиками. До сихъ поръ попадаются монеты съ юмористической надписью: „République franèaise, Napoléon empereur“. Республика можетъ быть государственною, централизованною, болѣе или менѣе строго федеральною, аристократическою, демократическою, хозяйственно-демократическою и т. д. Конституція очевидно создавала аристократическую, государственную республику съ аристократіей хозяйственнаго характера. Ни то, ни другое не соотвѣтствовало духу страны. Въ ней прямо высказались демократическія и автономически-федеральныя стремленія, и демократія, явно водворясь политически, уже стремилась къ пріобрѣтенію себѣ экономической основы; но сознаніе въ необходимости такой основы проникло въ массы еще недостаточно для того, чтобы вызвать самостоятельный переворотъ въ ея пользу. Легкая побѣда надъ массачузетскимъ движеніемъ можетъ служить доказательствомъ. Въ Америкѣ кромѣ того это движеніе проходитъ черезъ разнообразную, замедляющую обстановку, удаляется возможностью для энергическихъ людей перебираться въ незаселенныя пространства… но все-таки виситъ дамоклесовымъ мечомъ въ будущности Америки, и народъ постоянно вступаетъ въ союзъ съ партіями, которыя для достиженія собственныхъ цѣлей, по его мнѣнію, подвигаютъ народное дѣло; причемъ, конечно, не употребляетъ всѣхъ своихъ средствъ и силъ, ограничиваясь то сочувствіемъ, то благопріятною подачею голосовъ въ пользу союзника, то демонстраціями и т. д. Союзникъ, едва водворившись, покидаетъ народъ и отдаетъ его въ руки собственнымъ прогрессивнымъ врагамъ… „Порядочные“ люди кричатъ о мятежныхъ свойствахъ пролетаріата. Но съ дальнѣйшей картиной этихъ отношеній мы встрѣтимся позже, покуда же удовольствуемся тѣмъ, что вывели данныя, создавшіяся для переворота, котораго очевидно требовала конституція 1789 года. Ея ненормальности были слишкомъ ясны, борьба въ пользу авгономически-федеральной, политически-демократической республики должна была родиться немедленно, но самая легкость и неполнота задачи не обѣщала глубины въ быстромъ переворотѣ; какъ орудія, ему достаточно было дипломатической интриги. Переворотъ этотъ окончательно произошелъ въ 1801 году и дѣйствительно былъ не болѣе, какъ переходомъ исполнительной власти въ руки американскихъ собственниковъ, сохранившихъ или снова принявшихъ характеръ, выработанный въ нихъ исторіею и временно не нормально измѣненный паникой массачузетскаго движенія. Если при томъ рѣчь шла о массахъ, представителями послѣднихъ являются Джефферсопъ или ему подобные „друзья младшей братіи“ изъ золоченаго дворца, сытые судьи голодныхъ тружениковъ. Джефферсонъ занималъ мѣсто генеральнаго секретаря въ кабинетѣ президента. Американцы говорятъ: въ революціяхъ 1776 и 1789 г. преимуществепое участіе принималъ Вашингтонъ; революція же 1801 г. вполнѣ принадлежитъ Джефферсону. Результатомъ послѣдней было преобладаніе такъ называемой „демократической партіи“. Изъ предъидущаго ясно, что названіе это невѣрно. Оно дано было антифедералистамъ въ насмѣшку, изъ преувеличенія, — какъ они окрестили федералистовъ именемъ „монархистовъ“, — но позже оно незамѣтно осталось за ними. Джефферсонъ сталъ во главѣ партіи, благодаря болѣе обстоятельствамъ, чѣмъ личнымъ качествамъ. Онъ болѣе, чѣмъ кто нибудь, воплощалъ въ себѣ общія поверхностныя стремленія времени, онъ никогда не вглядывался въ окружающіе вопросы глубже другихъ. Вѣчный баловень судьбы, онъ создалъ себѣ не полное, но всегда послѣдовательное міросозерцаніе, сложивъ его изъ первыхъ впечатлѣній жизни, богатой встрѣчами и случайностями. Какъ и всѣ люди, онъ воспитался окружающей средой, но принялъ изъ поя — что и какъ принялось, никогда не тревожась сомнѣніемъ, никогда не любя, даже никогда и не вѣруя глубоко. Ни одной изъ навѣянныхъ мыслей не пришлось ему провѣрить настойчивымъ анализомъ, ни одной изъ нихъ не пришлось претворить въ убѣжденіе, не случилось ему выдержать и сколько нибудь упорной борьбы за свою мысль, ни разу, кажется, видъ общечеловѣческихъ страданій не сжалъ его безпечнаго сердца, не вырвалъ у него глубокаго стона. Оптимистъ по темпераменту, богатству, положенію и воспитанію, онъ на все глядитъ слегка, говоритъ легко, рѣшаетъ не замысловато, за то скоро, идетъ объ руку съ большинствомъ не потому, что раздѣляетъ его взгляды, а потому, что съ нимъ идти легче. Всякій разъ, когда случай наталкиваетъ его на болѣе сильную, выработанную натуру, онъ подчиняется ея вліянію, хотя и считаетъ себя независимымъ… вѣроятно потому, что и это подчиненіе людямъ и обстоятельствамъ не проникаетъ его бытія ни до убѣжденія, ни до страсти. Онъ нисколько не принадлежалъ народу ни по рожденію, ни по жизни, ни по любви къ человѣчеству. Пробывъ въ Америкѣ во время ея революціоннаго энтузіазма, онъ попалъ во Францію въ насмѣшливые салоны и многорѣчивые клубы послѣдней четверти XVIII вѣка. Въ его отсутствіе произошли въ Америкѣ безпорядки, испугавшіе соотечественниковъ. Мадисонъ и Вашингтонъ единогласно увѣряютъ, что нельзя вообразить себѣ ничего подобнаго этимъ безпорядкамъ, что не пережившій ихъ не можетъ и говорить о нихъ. Джефферсонъ издалека, подъ вліяніемъ легкомысленныхъ французовъ, смотритъ на нихъ смѣясь, и по собственному сознанію возвращается въ отечество „американцемъ 1784 года“. Въ неспокойныя минуты и отдѣльные люди, и собранія, и народы дѣлаютъ слишкомъ далекіе шаги, но устанавливаются, какъ скоро кризисъ минуетъ. Тоже случилось и въ Соединенныхъ Штатахъ. Испугъ продиктовалъ конституцію, слѣдовало уничтожить ея неестественные плоды. Джефферсонъ, занимая первое мѣсто въ кабинетѣ, ее переживъ общей тревоги, еще понабравшись демократическихъ „декларацій“ во Франціи, привыкнувъ къ политической интригѣ, не стѣсняясь строгимъ нравственнымъ кодексомъ — былъ очень пригоденъ для совершенія готоваго переворота, и охотно пошелъ легкой дорогой къ собственному возвышенію. Какъ ни торопливо выработана была конституція 1789 года, депутаты Филадельфійскаго собранія все-таки приняли въ соображеніе нѣкоторыя черты національнаго характера, потому демократамъ мѣщанскихъ салоновъ пришлось измѣнить немногое, ихъ дѣло было не глубоко, да и его-то они, какъ увидимъ, выполнили поверхностно, не внесли коренныхъ измѣненій въ конституцію, а только упрочили за своей партіей монополію исполненія Филадельфійскихъ статей, что при неопредѣленности послѣднихъ, впрочемъ, не маловажно; этимъ путемъ еще можно было достигнуть многаго, но демократы, или правильнѣе антифедералисты стремились, собственно только къ удаленію отъ владычества партіи, пугавшей призраками ненавистныхъ началъ. Впослѣдствіи лжедемократы иногда даже пользуются не искорененной централизаціей для достиженія цѣлей, возникшихъ изъ новыхъ условій. Правда, больше такого захвата исполнительной власти въ руки своей партіи невозможно было достигнуть мирнымъ путемъ. Для открытой же войны нужно было поднять народъ; а его сила не мила людямъ, подобнымъ Джефферсону. Когда переворотъ совершается не по глубокой потребности цѣлой націи, не трогаетъ всѣхъ струнъ собственно народной жизни, когда дѣятели его могутъ, хотятъ или еще должны остановиться на политическомъ либерализмѣ, на полудорогѣ къ истинной демократіи, оппозиція обыкновенно имѣетъ непривлекательный характеръ придирчиваго униженія противника въ глазахъ непросвѣщеннаго населенія. Она желаетъ водвориться на мѣстѣ врага, но идти немногимъ дальше его, потому ей пріятнѣе указывать на пользу разрушенія, чѣмъ на заготовляемое ею зданіе. Обѣщаній она не даетъ, зная, что никто не удовольствуется ея ничтожными обѣщаніями, или же она не сдерживаетъ своихъ обѣщаній. Джефферсонъ избралъ своимъ органомъ газету Френо, которой оказывалъ всякое покровительство. Ему удалось возбудить несправедливыя подозрѣнія въ корыстолюбіи противъ министра финансовъ Гамильтона; при выборахъ Дж. Адамса въ вице-президенты на второй срокъ, 53 члена конгресса объявили „республику въ опасности“. Генеральный секретарь съ какой-то мелочной злобой собиралъ нелѣпѣйшіе слухи о своихъ противникахъ: Гамильтонъ защищалъ подкупъ при выборахъ, говорилъ Джефферсонъ, призывая въ свидѣтели „Создателя Бога“, въ котораго не вѣрилъ… Гамильтонъ публично выразилъ свое отвращеніе къ французской революціи. Вотъ отрывокъ изъ письма министра финансовъ къ Лафайету: „какъ другъ человѣчества и свободы, радуюсь вашимъ усиліямъ, хотя въ то же время боюсь за конечный результатъ предпріятія и судьбу участвующихъ въ немъ лицъ… Если въ день полученія этого письма дѣла ваши еще будутъ идти хорошо, вы спросите: откуда такія мрачныя мысли, когда всѣ признаки обѣщаютъ успѣхъ. Вотъ откуда: я боюсь разъединенія между теперешними союзниками, боюсь необузданнаго характера вашего народа… боюсь упрямства вашего дворянства… боюсь мечтаній вашихъ политическихъ философовъ“. (W. of Hamilton; 6 октября 1789 г.). Между заботливымъ опасеніемъ честнаго человѣка и отвращеніемъ большая разница… На какомъ-то обѣдѣ Гамильтонъ пилъ за здоровье Георга 111 съ большимъ энтузіазмомъ, чѣмъ за здоровье президента… Всѣ федералисты-слуги Питта, „они даже обезпечили себѣ пенсіоны въ Англіи“. Перечитывая собственноручно собранныя клеветы, Джефферсонъ на поляхъ отмѣтилъ: „невозможно для Гамильтона, онъ несравненно выше всего подобнаго!“ (W. of Jefferson t. IX), однако не потрудился измѣнить сказаннаго. Напротивъ, почти одновременно съ этимъ сознаніемъ онъ убѣждалъ Барлова (Joel Barlow) написать родъ исторіи демократовъ въ видѣ „антидота“ къ біографіи Вашингтона, книгѣ Маршалля, очень неблагопріятной демократамъ (16 апрѣля 1811 года). Барловъ прославился въ то время пѣснію въ честь гильотины. Такая брань замѣняла серьезныя нападки на федералистовъ, точнаго же разъясненія ошибокъ конституціи и управленія не было, преслѣдованія противъ того и другаго оставались неопредѣленными. Но въ антифедеральныхъ стремленіяхъ схвачена была черта, свойственная общему духу населенія; программа демократовъ, ограниченная наиболѣе громкимъ, общепринятымъ протестомъ, самой своей ограниченностью группировала вокругъ себя на первое время всѣ оттѣнки оппозиціи, потому въ успѣхѣ сомнѣваться было невозможно. Скоро прекратились и личныя дружескія сношенія Джефферсона съ президентомъ. Во французскомъ „Монитерѣ“ 25-го января 1797 года противъ воли автора напечатано было письмо генеральнаго секретаря къ итальянцу Мадзеи. Вотъ оно: „нашъ политическій бытъ много измѣнился съ вашего отъѣзда. Вмѣсто благородной любви къ свободѣ, вмѣсто республиканскаго правительства, которыя помогли намъ побѣдоносно выйти изъ опасностей войны, возникла англійская, аристократическая партія. Ея открытая цѣль — дать намъ сущность британскаго управленія, какъ она уже дала намъ его формы; впрочемъ большинство гражданъ остается вѣрнымъ республиканскимъ началамъ. Всѣ поземельные собственники, значительное число талантливыхъ людей — стоятъ за эти начала. Противъ насъ исполнительная власть, судебная власть, двѣ изъ трехъ отраслей управленія, всѣ служащіе или искатели мѣстъ, всѣ робкіе люди, предпочитающіе деспотическую тишину бурному морю свободы, британскіе купцы и американцы, торгующіе британскими капиталами, спекуляторы, люди банка и государственныхъ фондовъ (учрежденій, выдуманныхъ съ цѣлью развратить насъ и уподобить гнилымъ сторонамъ британскаго организма). Я бы бросилъ васъ въ лихорадку, если бы назвалъ отступниковъ, принявшихъ ересь, людей, бывшихъ Соломонами въ совѣтѣ, Самсонами въ битвѣ, но которымъ непотребная Англія обрѣзала волосы“. Не ожидавши встрѣтить этого письма въ печати, Джефферсонъ былъ въ крайнемъ затрудненіи: отказаться отъ него не было возможности, сознаться значило возстановить противъ Себя друзей Вашингтона, т. е. „девять десятыхъ Сѣверо-американскаго народа“. Съ этихъ поръ президентъ не видался съ Джефферсономъ. Связь послѣдняго съ демократическими газетами, переполненными грязною бранью, стала очевидна; въ этихъ газетахъ о Вашингтонѣ говорили „въ выраженіяхъ, едва пригодныхъ для Нерона, для извѣстнаго злодѣя, для послѣдняго плута“. (Wash, writings, XI, 139). Вскорѣ за тѣмъ послѣдовали новые выборы. Только случайныя неудовольствія противъ Франціи, которую поддерживали демократы, дали Адамсу незначительный перевѣсъ (3 голоса) надъ Джсфферсономъ. Первый избранъ президентомъ, второй вице-президентомъ. Вашингтонъ сошелъ со сцены. „Нынѣ отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу Твоему, съ миромъ, яко видѣста очи моя спасеніе Твое“, печатаетъ демократическая Аврора: — „таково было благочестивое восклицаніе человѣка, увидавшаго, что потокъ счастія нисходитъ на человѣчество. Если когда нибудь подобное восклицаніе еще позволено, то конечно оно умѣстно сегодня; сегодня человѣкъ, бывшій источникомъ всѣхъ бѣдствій страны, сходитъ на уровень прочихъ согражданъ и теряетъ возможность возводить новыя печали на Соединенные Штаты“. (Richard Hildreth: History of the United States, second series. И, p. 43). Удаленіе прежняго главнокомандующаго удалило отъ федералистовъ всѣхъ несогласныхъ съ ихъ принципомъ, но не противодѣйствовавшихъ ему изъ уваженія и привязанности къ Вашингтону. Адамсъ окончательно повредилъ популярности своей партіи попыткою стѣснить свободу слова и печати. Предвидя свое естественное паденіе, федералисты стали обвинять другъ друга. Адамсъ ссорился съ Гамильтономъ. При выборахъ 1801 г. имъ нечего было и думать о побѣдѣ. Демократы представили двухъ кандидатовъ: Джефферсона и полковника Бурра (Burr), надѣясь поставить перваго президентомъ, втораго вице-президентомъ. Голоса распредѣлились поровну между обоими. Конгрессу предстояло опредѣлить, кому изъ нихъ занимать первое мѣсто. Федералисты, зная, чего желаютъ противники, хотѣли было дать президентство Бурру… „ради Бога не примемъ на себя отвѣтственности за его возвышеніе“, писалъ Гамильтонъ: „если есть кто нибудь, кого я имѣю право ненавидѣть — это Джефферсосъ; я напротивъ всегда стоялъ въ хорошихъ личныхъ отношеніяхъ къ Бурру; но общественное благо должно быть на первомъ планѣ. Никогда совершеннѣйшій Катилина не собиралъ полунощной конклавы заговорщиковъ… Если наша партія сдѣлаетъ его президентомъ и приметъ оффиціальною своей главой, я обязанъ буду уединиться. Честь и политическія убѣжденія не позволятъ мнѣ остаться въ партіи, которая до того унизилась и унизила страну. Впрочемъ, недостатки Джефферсона очень преувеличены. Я, кажется, одинъ изъ первыхъ раскрылъ его истинный характеръ цѣною собственной популярности, и не могу сдѣлаться его панегиристомъ. Согласенъ, его политика испорчена фанатизмомъ, опъ слишкомъ преклоняется передъ своими демократическими стремленіями, онъ какъ лютый врагъ опровергалъ главныя мѣры нашего управленія; опъ хитеръ и упрямъ въ преслѣдованіи своихъ намѣреній, онъ не строгъ въ выборѣ средствъ, мало заботится объ истинѣ, опъ презрѣнный лицемѣръ. Все это правда; но невѣрна мысль, будто онъ довольно ревностный другъ своихъ принциповъ, чтобы для ихъ примѣненія рисковать выгодой пли популярностью. Я думаю, что его характеръ обѣщаетъ намъ систему выжиданія, а не насилія“. Джефферсонъ былъ избранъ послѣ долгихъ колебаній. Федералисты отжили свою ненормальную для Америки жизнь. Бурръ не могъ простить Гамильтону. Личность вице-президента очень не привлекательна. Развратный, нахальный интригантъ, беззаботный къ общественному благу, онъ вселялъ отвращеніе въ честныхъ людяхъ. Въ 1804 г. Гамильтонъ еще разъ помѣшалъ его успѣху при выборахъ въ должность губернатора Виргиніи. Бурръ три мѣсяца сряду упражнялся въ стрѣльбѣ изъ пистолета; наконецъ вызвалъ врага на поединокъ. Гамильтонъ только что потерялъ сына въ политической дуэли и ненавидѣлъ этотъ варварскій обычай. Онъ предложилъ Бурру объясниться, но получилъ отказъ, и отправился на мѣсто свиданія, давъ предварительно письменпое обѣщаніе не отвѣчать на выстрѣлы противника. Бурръ первымъ выстрѣломъ смертельно ранилъ его въ правый бокъ. Негодованіе населенія было всеобщее, Бурръ же явился на какую-то попойку и весело извинился передъ друзьями,, что не попалъ прямо въ сердце своей несчастной жертвѣ. Съ этой утратой пропала послѣдняя поддержка федералистовъ.
Демократы водворились съ полною силой. До Линкольна эта безцвѣтная партія почти исключительно держитъ власть въ своихъ рукахъ п на опытѣ доказываетъ полную неосновательность даннаго ей названія. Трудно вообще окрестить се по праву какимъ бы то ни было что нибудь значущимъ словомъ, развѣ назвать се либеральною; подъ этимъ именемъ наблюдающая публика привыкла понимать ничтожество. Мало по малу вы роста ютъ обстоятельства, требующія отъ нея рѣшительныхъ дѣйствій, и чѣмъ болѣе эти требованія становятся настойчивыми, тѣмъ болѣе слабость ея началъ становится очевидною. Просмотримъ теперь, какія явленія возникли изъ самобытной жизни Америки, затѣмъ намъ легко будетъ понять и дѣятельность демократовъ и происхожденіе новыхъ партій.
IV.
правитьВо второй главѣ этого очерка указано было на глубокое различіе Южныхъ и Сѣверныхъ Штатовъ. Уже первые выходцы не сходны ни образомъ мыслей, ни богатствомъ, ни происхожденіемъ. Первоначальное различіе не ослабло, напротивъ возрасло до вражды, нѣсколько видоизмѣнивъ спой характеръ. Странно сказать, что происхожденіе еще оставило хоть слабые слѣды; въ дѣйствительности же кавалеры и пуритане временъ Стюартовъ сохранили нѣкоторыя отличительныя черты до настоящихъ поколѣній; не потому ли между прочимъ, что въ Америку переселились крайніе люди обоихъ сторонъ? Гостепріимный виргинецъ любитъ отечество, а до сихъ поръ самодовольно показываетъ заѣзжему иностранцу родовое серебро съ полустертыми гербами, доказывающее, что онъ прямой потомокъ первоначальныхъ выходцевъ, которые и въ Англіи принадлежали къ „порядочному“ дому. Но о такомъ явленіи очевидно можно упомянуть только, какъ о любопытномъ фактѣ живучести предразсудковъ, политическое же значеніе подобныхъ воспоминаній ничтожно. Съ гораздо большею силой удержались религіозныя предубѣжденія. Виргинецъ по прежнему снисходительнѣй къ отвлеченной философіи, создаваемой отдѣльными лицами, потому немного смягчилъ свою богословскую исключительность; массачузетскій же пуританинъ до сихъ поръ нетерпимъ до крайности. Вы въ воскресный день въ Бостонѣ не имѣете права угостить нѣсколькихъ пріятелей даже у себя дома. Вѣротерпимость на словахъ, т. е. по буквѣ закона, едва допущена въ 1832 г., въ сущности же ея вовсе нѣтъ. Въ 1834 г. Фанатики подожгли женскій католическій монастырь, Пожарная команда хотѣла тушить огонь, и ее не допустили. Абнеръ Книландъ написалъ что-то въ защиту пантеизма, былъ судимъ и не осужденъ только потому, что изъ 12 присяжныхъ одинъ считалъ его невиннымъ, а для обвиненія единогласіе необходимо. Вообще много хвалимая сѣверная свобода очень условна, она чуть ли не пустое слово, такъ какъ изъ многихъ проявленій деспотизма самое тяжелое — деспотизмъ предразсудковъ. Сильнѣе различаютъ Сѣверъ отъ Юга географическія и хозяйственныя условія. Болѣе суровый климатъ Новой Англіи укрѣпилъ прилежаніе, настойчивость въ наслѣдникахъ пуританъ. Многочисленныя бухты, огромное протяженіе береговъ сравнительно съ пространствомъ, сблизили ихъ съ моремъ. Каменистая почва требовала работы, не допускала изнѣженности. На Югѣ горячее, почти тропическое солнце грѣетъ безграничныя пространства болѣе плодотворной земли; но вмѣстѣ и прямолинейный, плоскій берегъ безъ гаваней. Жители его не любятъ моря, склонны къ роскоши и не только къ удобству, но къ лѣнивому покою. Гакъ самая природа развиваетъ врожденныя демократическія наклонности пуританъ и аристократизмъ кавалеровъ. Еще значительнѣй вліянія хозяйственныхъ условій. Тѣже географическія обстоятельства между прочимъ способствуютъ развитію мануфактурной и торговой промышленности на сѣверѣ, и земледѣльческой на югѣ. Но заселеніе сѣвера еще не такъ густо, а почва его не такъ плоха, чтобы земледѣліе могло потерять всякое значеніе даже въ Новой Англіи; средніе штаты уже плодороднѣе; кромѣ того, янки распространились далеко на Западъ въ прекрасныя страны, очень способныя къ земледѣлію. Если всѣ пятнадцать штатовъ, которые причислялись къ сѣверу въ 1850 году, подраздѣлить на 3 группы по ихъ настоящему развитію, они распадутся такъ:
4-я группа: Коннектикутъ, Массачузетсъ, Нью-Гемиширъ, Родъ-Айландъ.
2-я группа: Мэнъ, Вермонтъ, Нью-Йоркъ, Нью-Джерсей, Пенсильванія.
3-я группа: Огейо, Индіана, Иллинойсъ, Джова, Мичиганъ, Висконсинъ.
Въ 1-й группѣ на 3,962,253 гектара земли придется 1,830,827 жителей.
Во 2-й» "« 37,109,771» "" "" "« 6,726,024» «
Въ 3-й» "« 75,181,800» "" "" "« 4,715,474» "
Т. е. на каждые 10,000 гектаровъ въ 1-й группѣ 3072 ж. во 2-й; 1831 ж., въ 3-й 627 ж.[2]. Слѣдовательно въ нихъ земледѣліе должно занять видное мѣсто. Штаты третьей группы начинаютъ пріобрѣтать огромное значеніе, но покуда еще, можно сказать, они живутъ понятіями, внесенными ихъ основателями — преимущественно выходцами изъ первой группы. Жители Новой Англіи, населивъ въ своихъ границахъ Мэнъ и Вермонтъ, пошли параллельно берегамъ великихъ озеръ къ странамъ между Огейо и верхнимъ Миссисипи, и расчистили новые штаты: Огейо, Индіану, Иллинойсъ и т. д., пока Нью-Йоркъ и Пенсильванія заселялись сами и помогали имъ немного. Также Виргинія, Каролины и Георгія спѣшили занимать югъ: Кентуки, Тенессе, Алабаму, Миссисипи, Миссури, Арканзасъ, внося туда свои начала и взгляды. Сѣверянинъ, захвативъ «плугъ, бочку солонины, необходимый запасъ чаю и патоки, библію да жену, — отправлялся на Западъ съ топоромъ на плечѣ, безъ слугъ, безъ помощниковъ, часто безъ товарища, миль за шестьсотъ отъ дому построить лачугу и расчистить ферму въ первобытныхъ лѣсахъ». Въ то же время виргинецъ перебирался за Аллеганы какъ древній патріархъ, окруженный стадами и рабами, занимая огромныя пространства, «тѣшась охотой на звѣрей, а подъ часъ на индѣйцевъ, нерѣдко ставя цѣлую жатву на пари за любимаго коня, которымъ гордился, и генеалогію котораго хранилъ тщательнѣе, чѣмъ свою собственную». (М. Chevalier. Lettres sur l’Amer du Nord.) Такъ поземельная собственность въ сѣверныхъ штатахъ распредѣлилась между мелкими собственниками, большая часть фермъ состоитъ изъ 80—160 акровъ (32—63 гектаровъ); на югѣ напротивъ все хозяйство основано на крупной поземельной собственности. Напримѣръ, въ Виргиніи въ 1850 г. на 77,013 фермъ и плантацій приходилось 10,582,780 гектаровъ, въ то же время какъ въ Огейо на 3,985,000 гектаровъ считалось 143,807 фермъ. Различіе въ позехмельной собственности на Югѣ и въ Новой Англіи съ самыхъ первыхъ дней колонизаціи до первыхъ годовъ освобожденія, поддерживается еще законахми о наслѣдствѣ. Токвиль (de la Démocratie en Amérique I, 57 и сл.) справедливо замѣчаетъ, что законы эти должны бы стоять въ главѣ всѣхъ политическихъ построеній, такъ какъ они болѣе чего бы то ни было вліяютъ на общественный строй народовъ, которому политическія учрежденія служатъ простымъ выраженіемъ. Потому въ его книгѣ различіе законовъ о наслѣдствѣ въ южныхъ и сѣверныхъ колоніяхъ англійской Америки строго оцѣнено. Англійскій законъ майората въ южныхъ колоніяхъ (см. гл. I) уничтоженъ былъ только при освобожденіи, дополнявшіе же ихъ законы о субститутахъ измѣнены такъ, что едва стѣсняютъ свободное обращеніе имуществъ. Но долгое существованіе майората на югѣ конечно много содѣйствовало тому, что съ первыхъ же лѣтъ самобытной жизни Америки размѣръ поземельной собственности на Сѣверѣ и на Югѣ чрезвычайно различенъ. На Югѣ богатство отдѣльныхъ лицъ болѣе, чѣмъ на Сѣверѣ; вотъ для примѣра параллель личнаго богатства въ пяти штатахъ.
Южная Каролина-- 6,694 франка.
Массачузетсъ — 3,079 " "
Нью-Йоркъ — 1,863 " "
Пенсильванія — 1,684 " "
Огейо — 1,604 " «
Въ 1840 году 380,282 свободныхъ жителей Мэриланда имѣли податнаго имущества на 202,272,650 долларовъ. Въ 1847 г. въ Массачузетсѣ 737,699 ж. имѣли имущества на 300,000,000 д.; слѣдовательно въ Мэриландѣ 531 д. на человѣка, въ Массачузетсѣ 406 д. (25 % менѣе). Въ Виргиніи: 790,810 ж.; имущества на 600,000,000 д. Въ Нью-Йоркѣ: 2,428,921 ж.: имущества на 632,699,933 д. Слѣдовательно въ Виргиніи на человѣка 758 д.; въ Нью-Йоркѣ 260 д. Въ Кентукки: 597,570 ж.; имущества на 272,847,696 д. Въ Огейо: 1,519,467 ж.; имущества на 421,067,991 д. Слѣд., въ Кентукки на человѣка 456 д., въ Огейо 276 доларовъ. (De Bow’s Commercial review of the South and West; августъ 1849 г.). Замѣтимъ, что въ приведенной оцѣнкѣ на сѣверѣ въ значительномъ количествѣ встрѣчается мануфактурное имущество, а на югѣ почти исключительно поземельная собственность. Мануфактуры конечно особенно сосредоточены въ городахъ, а члены управленія отдѣльныхъ штатовъ принадлежатъ большею частью къ сельскому населенію, потому городское имущество стараются обложить болѣе, чѣмъ сельское, слѣдовательно и оцѣнка мануфакгуръ выше, чѣмъ оцѣнка земли. — Земли кромѣ того на югѣ дешевле, чѣмъ на сѣверѣ, именно въ приведенныхъ штатахъ гектаръ стоилъ съ 1850 г.
Въ Виргиніи — 276 франковъ.
— Нью-Йоркѣ — 580» " «
— Кентукки — 343» " «
— Огейо — 481» " "
Такое различіе въ поземельной собственности, конечно, влечетъ за собою и значительное различіе въ пользованіи ею. Ферма Сѣверныхъ Штатовъ слишкомъ незначительна для того, чтобы прокормить неработающаго хозяина, самъ собственникъ долженъ обработывать свою собственность. Въ Южныхъ Штатахъ, на оборотъ, владѣя большимъ количествомъ земли, собственникъ является только направителемъ чужаго труда въ свою пользу, потому нуждается въ работникахъ. Такъ указанное нами историческое различіе сѣвернаго и южнаго населенія поддерживается климатомъ, географическимъ очертаніемъ страны, занятіями жителей, свойствами поземельной собственности, образомъ пользованія ею. Тому же результату и его развитію много содѣйствуютъ переселенія въ Америку изъ другихъ частей свѣта. Начнемъ съ бѣлыхъ переселенцевъ.
Бѣлое населеніе тридцати четырехъ штатовъ, и восьми территорій сѣверной Америки (со включеніемъ Аризоны и Колумбіи) въ 1860 г. равнялось 26.975,579 и. Пестрота его извѣстна: въ нѣсколькихъ отдаленныхъ деревняхъ Нью-Йорка еще недавно слышался голландскій языкъ; Пенсильванія — нѣмецкая колонія; Луизіана въ началѣ XIX вѣка почти исключительно заселена была французами; въ Техасѣ и Калифорніи встрѣчается испанскій элементъ, въ Калифорніи 23,000 китайцевъ; ирландцевъ вездѣ очень много… Въ первые пять мѣсяцевъ 1849 года въ нью-йоркской гавани высадились бѣлые переселенцы изъ Англіи, Ирлапдіи, Шотландіи, германіи, Швейцаріи, Франціи, Голландіи, Бельгіи, Италіи, Испаніи, Полыни, Россіи, Швеціи, Даніи, Норвегіи, Остъ-Индіи, Вестъ-Индіи, Канады, новой-Шотландіи, Мехики, Южной Америки, Африки, Сициліи, Сардиніи, Турціи. — Переписи эмигрантамъ ведутся съ 30 сентября 1819 г. Милль въ своей политической экономіи (переводъ съ примѣчаніями Чернышевскаго, стр. 372 и сл.) указываетъ на многія ошибки и неполноту въ этихъ переписяхъ, по упомянутыя ошибки менѣе важны для насъ, чѣмъ для вычисленій, которыя нужны были Миллю при изслѣдованіи Мальтусова закона. По этимъ документамъ съ 30 сентября 1819 г. по 31 декабря 1859 г. въ Соединенные Американскіе Штаты прибыло на жительство 4.762,624 бѣлыхъ обоего пола. Вотъ таблица переселеній съ 1840 по 1858 годъ (Bigelow; Etats-Unis en 1863):
|
|
|
|
| ||
| 1840 |
|
|
|
|
|
| 1841 |
|
|
|
|
|
| 1842 |
|
|
|
|
|
| 1843 |
|
|
|
|
|
| 1844 |
|
|
|
|
|
| 1845 |
|
|
|
|
|
| 1846 |
|
|
|
|
|
| 1847 |
|
|
|
|
|
| 1848 |
|
|
|
|
|
| 1849 |
|
|
Интересно, что въ переписяхъ значится, будто около 1000 человѣкъ прибыло изъ Россіи… Вѣроятно изъ Польши въ тридцатыхъ годахъ. Адамъ Сейбертъ считаетъ, что между 1790 и 1810 г. ежегодно бѣлыхъ переселялось приблизительно 6000 человѣкъ. Съ 1806 г. по 1816 г. успѣху переселеній мѣшала война съ Англіей; за то въ 1817 году прибыло около 20,000 человѣкъ; — короче, все количество переселенцевъ съ 1784—1819 г. обыкновенно считается въ 150,000 человѣкъ. Слѣдовательно, всего со времени независимости американскихъ штатовъ бѣлое населеніе увеличилось эмиграціей круглымъ числомъ на 5.000,000, причемъ разумѣется не принято въ соображеніе содѣйствіе переселенцевъ естественному приращенію населенія'. О разницѣ, происходящей отъ этого упущенія, можно судить по слѣдующимъ цифрамъ: вычислено, что 2.500,000 переселившихся съ 1784 по 1850 г. въ этотъ же періодъ времени возросли до 4.000,000, включая притомъ родившихся въ Америкѣ. Если разсчетъ не ошибоченъ, въ 1860 году можно полагать, что населеніе штатовъ вслѣдствіе эмиграціи увеличилось на 7.000,000 (болѣе 1/4 всего настоящаго населенія). Около 1.000,000 или болѣе прибавилось въ штатахъ отъ населенія, перешедшаго къ нимъ съ пріобрѣтеніемъ Луизіаны, Флориды, Техаса, Калифорніи. Переселенцы, принадлежа большею частію къ бѣднымъ классамъ, не могли и думать о системѣ южнаго хозяйства. Человѣкъ, которому средства позволятъ завести порядочную плантацію, рабовъ и стада, задумаетъ оставить родину только въ крайнихъ случаяхъ, обыкновенно изгоняющихъ изъ отечества людей, не приверженныхъ къ рабскому труду. А рабочимъ классамъ европейскихъ переселенцевъ естественно было селиться на сѣверѣ во первыхъ потому, что югъ и не очень нуждался въ нихъ. Негры, какъ собственность, казались плантаторамъ лучшимъ орудіемъ труда. Такой взглядъ не можетъ удивлять насъ, еще до сихъ поръ не отвыкшихъ отъ сожалѣній о крѣпостной работѣ. Съ другой стороны и сами бѣлые переселенцы не охотно подчинятся участи южныхъ рабочихъ классовъ; они не могутъ полюбить отношеній юга, его презрѣнія къ труду; даже возникаетъ вопросъ: вполнѣ ли имъ доступенъ климатъ нѣкоторыхъ собственно плантаторскихъ штатовъ при земледѣльческой дѣятельности? Большая часть переселенцевъ принадлежитъ Ирландіи и Германіи, слѣдовательно не подготовлена къ палящему солнцу. Изъ упомянутыхъ пяти милліоновъ эмигрантовъ Великобританія доставила 2.600,000, Германія 1.600,000. Ирландцы обыкновенно начинаютъ работать въ большихъ приморскихъ городахъ и, набравъ на что купить порядочную ферму, отправляются въ сѣверо-западные штаты. — Не исключительно вслѣдствіе этого направленія переселенцевъ на сѣверъ, но въ значительной степени благодаря ему, пропорція въ возрастаніи бѣлаго населенія на сѣверѣ и на югѣ чрезвычайно различна. Вотъ таблица бѣлаго населенія 12 первоначальныхъ штатовъ въ 1800 и въ 1850—1860 годахъ. Упомянутая разница очевидна:
|
|
|
| |
| Массачузетсъ |
|
|
|
| Нью-Гемпширъ |
|
|
|
| Коннектикутъ |
|
|
|
| Нью-Йоркъ |
|
|
|
| Нью-Джерсей |
|
|
|
| Пенсильванія |
|
|
|
| Родъ-Айландъ |
|
|
|
| + Виргинія |
|
|
|
| + Делаваръ |
|
|
|
| + Мэриландъ |
|
|
|
| + Сѣв. Каролина |
|
|
|
| + Юж. Каролина |
|
|
|
Въ этой таблицѣ есть небольшія точности; именно въ цифрахъ 1800 года, напечатанныхъ курсивомъ выставлено число не одного бѣлаго населенія, а сумма свободныхъ негровъ и бѣлыхъ. Отъ этого происходитъ разница, очевидно не усиливающая, а ослабляющая выводъ, потому погрѣшность болѣе простительна. Для того, чтобы читатель могъ судить объ ея значеніи, въ видѣ примѣра укажемъ на число свободныхъ негровъ въ Мэриландѣ въ 1800 году: ихъ насчитывалось 18,073. Такъ выставленное число 216,326 съ упомянутою неточностью превратилось бы въ 234,399. Обозначенныя цифры смѣло могутъ быть уменьшены по крайней мѣрѣ въ этой пропорціи. — Въ послѣднее время бѣлое населеніе особенно быстро увеличивается въ Индіанѣ, Иллинойсѣ, Мичиганѣ, Висконсинѣ, Джовѣ, Миннесотѣ и Канзасѣ, слѣдовательно опять на сѣверо-западѣ; особенно въ Иллинойсѣ, гдѣ
Въ 1830 г . — было 157,445 бѣлыхъ
" 1840 " — " — 476,183
" 1850 " — " — 851,470
" 1860 " — « — 1,711,951
Вспомнивъ вышеприведенное дѣленіе сѣверныхъ штатовъ на 3 группы, просмотримъ еще слѣдующія цифры: на 100,000 жителей ежегодно прибывало (въ общей сложности за 50 лѣтъ съ 1800—1850 г.
Въ 1-й группѣ 1400 чел.
2- й» 2800 «
3- й» 9500 "
Такимъ образомъ приращеніе первой группы почты равно приращенію населенія въ Англіи; со 2-й можетъ сравниться только Ланкаширъ (вслѣдствіе исключительнаго накопленія бумагопрядильныхъ фабрикъ); съ 3-й не можетъ быть сравненія. Такая разница очевидна, если вспомнимъ что первая группа — древнѣйшая, третья — новѣйшая, потому мало заселенная. Кромѣ того третья группа въ значительной степени заселилась на счетъ двухъ первыхъ. Такъ увеличеніе бѣлаго населенія на сѣверѣ и югѣ довольно хорошо изображается отношеніемъ 25 къ 40; т. е. на югѣ прибываетъ 25 бѣлыхъ въ то же время, какъ 40 на сѣверѣ; — и вотъ какъ наконецъ распредѣлилось бѣлое населеніе штатовъ:
Въ 1850 году.
Всѣхъ бѣлыхъ въ С. А. штатахъ было 19,553,056.
Изъ нихъ: въ 15 сѣверныхъ штатахъ 13,146,829.
Въ сѣверн. территоріяхъ 30,453.
Въ 16 южныхъ штатахъ 6,375,874.
Въ 1860 г.
Всего бѣлыхъ въ С. А. штатахъ было 26,975,579.
Изъ нихъ: въ 19 сѣверныхъ штатахъ 18,691,304.
Въ территоріяхъ 170,195.
Въ 16 южныхъ штатахъ 8,114,080.
При этомъ эмиграція играла слѣдующую роль: въ 1850 г. на каждые 100,000 жителей въ сѣверныхъ штатахъ насчитывалось:
Въ 1-й группѣ эмигрантовъ не ирландцевъ 3692, ирландцевъ 9141, всего 12 833,
" 2-й " "« „ 7687,“ 8135,» 13,822.
" 3-й " "« „ 6252,“ 1726,» 7,978.
Въ южныхъ штатахъ нѣтъ ничего подобнаго.
Напримѣръ въ 1850 г.
Въ Кентукки на 761,413 бѣлыхъ считалось 29,189 иностранцевъ.
« с. Каролинѣ 553,028» " 58,364 "
« ю. Каролинѣ 274,563» " менѣе 3 % "
« Георгіи 521,572» " 5,097 «
Струве въ своей книгѣ Diesseits und Ienseits des Oceans считаетъ, будто все бѣлое населеніе въ 9 съ половиною разъ, на югѣ же въ 4 раза, при чемъ на сѣверѣ изъ 19 милліоновъ 14 принадлежатъ эмиграціи, на югѣ же переселеніе дало нѣсколько болѣе половины бѣлыхъ жителей. Изъ предъидущаго ясно, что намъ этотъ разсчетъ кажется не вполнѣ вѣрнымъ.
Распредѣленіе бѣлыхъ имѣетъ значительное вліяніе какъ на административную и вообще на политическую, такъ и на хозяйственную жизнь страны.
Этотъ процессъ приращенія и распредѣленія народонаселенія долго оставался безъ надлежащаго вниманія. Экономическое и политическое значеніе этихъ вопросовъ не бросалось прямо въ глаза, потому оставалось не замѣченнымъ, правительствами, даже историками прежней школы. Успѣхи науки съ одной стороны, представительная система съ другой, — много способствовали къ болѣе точной оцѣнкѣ вопроса о населеніи. Въ Америкѣ эти наблюденія трудны по крайнему разнообразію дѣйствующихъ обстоятельствъ, за то они особенно назидательны. Климатъ, географическія условія, характеръ первыхъ выходцевъ — имѣли вліяніе на свойства южной и сѣверной поземельной собственности, роды собственности обусловили способы пользованія ею: на югѣ возникло населеніе почти поголовно принадлежащее къ аристократіи капитала, на сѣверѣ же преобладающимъ типомъ сталъ хозяинъ-работникъ. Переселеніе и распредѣленіе бѣлыхъ по штатамъ, послѣ освобожденія, содѣйствовали еще большей рѣзкости въ различіи штатовъ. Чуть ли не всего важнѣе вліяніе этихъ данныхъ на образъ мыслей, на взгляды населенія, на симпатіи и антипатіи массъ. Эмиграція демократична, въ ней демократизмъ выработанъ жизнью, глубоко вкоренился, эмиграція одинъ изъ самыхъ энергическихъ протестовъ противъ экономическихъ системъ Европы. Просмотрите вышеприведенныя таблицы, какое страшное увеличеніе эмиграціи около 1848 г. Причиной его были: политическіе безпорядки и голодъ, отъ котораго страдали и мерли труженики почти въ то же время, какъ составленныя по хозяйственному цензу палаты разсуждали о томъ, продавать ли хлѣбъ по дешевой цѣнѣ, которая возможна, но невыгодна капиталистамъ? Помощь, оказанная ирландцамъ въ эту тяжкую эпоху, заслужила хвалебные гимны отъ многихъ близорукихъ людей; имя Роберта Пиля внесли въ списокъ благотворителей человѣчества. Вошедшая въ пословицу благотворительность англійскихъ аристократовъ — верхъ іезуитизма, и, признаться, очень ловкаго іезуитизма. Какъ скоро гдѣ бы то ни было массы нуждою дойдутъ до сознанія своего положенія — аристократія помогаетъ имъ; каждый грошъ ставится ей въ добродѣтель, она же знаетъ, что дѣлаетъ: не окажи она помощи, массы бы потребовали не палліативнаго, а радикальнаго улучшенія своего быта, а подобныя требованія полезно предупреждать. Люди, бѣжавшіе отъ такихъ благодѣтелей, съ помощью этихъ же благодѣтелей, только и хлопотавшихъ, какъ бы сбыть съ рукъ докучливыхъ страдальцевъ, какъ послѣднимъ зрѣлищемъ въ отечественныхъ докахъ наслаждались видомъ „обширныхъ житницъ, величественныхъ складовъ, гдѣ подъ стражей аристократіи какъ горы навалены были жизненные припасы, прибывшіе изъ Америки; — все, зачѣмъ съ глубокою грустью изгнанникъ перебирался за океанъ“ (Кобденъ). Такіе люди не могли не быть демократами. Переполнивъ собою сѣверъ, они очевидно усилили его демократизмъ. Переселенцы, пріѣхавшіе большею частью единственно съ готовностью на трудъ, образовали населеніе, глубоко уважающее трудъ и смотрящее на правильное его соотношеніе съ наслажденіемъ, какъ на право, а слѣдовательно, и какъ на идеалъ справедливости. Сѣверный работникъ ненавидитъ южнаго плантатора; плантаторъ очевидно еще болѣе ненавидитъ сѣверянина. Послѣдній не терпитъ владычества большой наслѣдственной собственности и, если прислушаться къ угрозамъ сѣверныхъ массъ, онѣ тотчасъ бы рады убить ее. Южанинъ конечно не можетъ равнодушно глядѣть на врага, который по созданнымъ себѣ понятіямъ, готовъ отнять у него все благосостояніе во имя справедливости. Вражда, основанная на полномъ разладѣ двухъ философскихъ системъ, очевидна, и трудно найти два населенія, въ которыхъ внѣшній міръ создалъ бы идеи, болѣе противоречащія, чѣмъ идеи, сложившіяся въ мозгу сѣверныхъ и южныхъ жителей Америки. Понятія, сами возникшія изъ прошлой исторической и хозяйственной жизни, вдохновляютъ распри, рѣшающія экономическія и политическія столкновенія настоящагo.
Характеръ переселенцевъ и распредѣленіе бѣлаго населенія тоже не мало содѣйствовали развитію на сѣверѣ мануфактурной промышленности, уже обусловленной географическими данными. Это очевидно. Въ тоже время бѣлое населеніе юга остается преимущественно земледѣльческимъ населеніемъ. При господствующихъ (хотя и спорныхъ) понятіяхъ объ условіяхъ промышленности и ея процвѣтанія, между мануфактурной и земледѣльческой дѣятельностью не можетъ быть дружбы. Дальше мы разъяснимъ послѣдствія такого столкновенія, покуда же замѣтимъ только, что сѣверный аристократъ точно также не любитъ южанина, какъ и бѣлые рабочіе классы, и что причиною этого разлада преимущественно служитъ различіе въ преобладающихъ занятіяхъ сѣвера и юга. Сѣверъ создалъ себѣ аристократію капитала въ мануфактурномъ и банковомъ мірѣ, и это созданіе повлекло и еще повлечетъ за собою многія послѣдствія. Уже теперь ясно его вліяніе на политическій и административный порядокъ, уже теперь начинаетъ выясняться и недовѣріе массъ къ возникающимъ промышленнымъ гигантамъ. „Но“, спроситъ читатель, „это зарождающееся нерасположеніе демократіи къ экономической аристократіи сѣвера не сплотитъ ли противъ себя, какъ противъ общаго врага, аристократовъ сѣвера и юга?“ Можетъ быть сплотитъ, но еще не сплотило; покуда между ними поводы къ враждѣ сильнѣе поводовъ къ союзу, хотя и послѣдніе не остались безъ вліянія. Капиталисты бьютъ южанъ осторожнѣе, не радикально, щадя. Мы это увидимъ далѣе. Недовѣріе, возбужденное въ массахъ сѣверною аристократіей, не можетъ еще сравниться съ ненавистью хозяйственной демократіи къ южнымъ плантаторамъ. Мы уже указывали борьбу массъ съ банками; ни одинъ путешественникъ не упускаетъ случая пожаловаться на притѣсненіе роскоши массами Сѣверныхъ Штатовъ, но
1) Враждѣ противъ мануфактуръ ма сѣверѣ еще некогда было сложиться съ тою же силой, какъ противъ большой поземельной собственности. Мануфактурная промышленность — произведеніе самобытной жизни американскихъ штатовъ, слѣдовательно возникла недавно. Южное же владычество капитала надъ трудомъ развилось еще во времена англійскаго господства.
2) Вліяніе наслѣдственнаго богатства еще не такъ рѣзко бросается въ глаза на сѣверѣ, какъ на югѣ, потому что значительнѣйшія мануфактуры принадлежатъ компаніямъ, а не отдѣльнымъ личностямъ, потому что великія предпріятія, въ которыхъ участвуютъ банковые капиталы, тоже составляютъ собственность юридическихъ, собирательныхъ лицъ, потому что на сѣверѣ случаи личнаго обогащенія болѣе часты, богатство нерѣдко является слѣдствіемъ всѣмъ извѣстнаго труда, въ этомъ богатствѣ нѣтъ аристократической неподвижности южнаго наслѣдственнаго богатства.
3) Рабочіе сѣверныхъ капиталистовъ сами не испытали рабскаго труда, но достаточно сознаютъ его тяжесть, чтобы ненавидѣть плантаторовъ. Въ нихъ есть опытное пониманіе разницы между добровольнымъ и обязательнымъ дѣйствіемъ, есть естественное, инстинктивное сочувствіе, если не къ неграмъ, то къ трудящемуся вообще. Рабство кромѣ того противоречитъ глубокому религіозному чувству сѣверянъ. Сѣверный хозяинъ выигрываетъ отъ сравненія съ южнымъ.
4) Сѣверные рабочіе видятъ въ своемъ трудѣ путь къ личной экономической независимости и къ благосостоянію. Хозяинъ, доставляющій этотъ трудъ, легко можетъ казаться благодѣтелемъ, особенно въ глазахъ новыхъ переселенцевъ, составляющихъ значительный процентъ пролетаріата, и помнящихъ европейскія мануфактуры.
5) Сѣверный капиталистъ, имѣя дѣло съ народомъ, твердо убѣжденнымъ въ правѣ труда, имѣющимъ права собранія, слова и печати, дорожа руками въ малонаселенномъ краѣ, представляющемъ многіе пути къ личной единичной дѣятельности, не смѣетъ притѣснять работника, напротивъ часто подчиненъ ему. Для примѣра достаточно привести мануфактуры, построенныя на Мерримакѣ (Lorrell, Lawrence), Коннектикутѣ (Holyone) и др.
Выше упомянуто о томъ, какъ избираются члены конгресса. Число членовъ палаты обусловливается количествомъ населенія. Южане особенно желали обладать большинствомъ хоть въ сенатѣ, гдѣ каждый штатъ, не взирая ни на какія условія, имѣетъ двухъ представителей. Для достиженія такого результата слѣдуетъ стараться объ увеличеніи числа рабовладѣльческихъ штатовъ. Этимъ способомъ можно бы нѣсколько усилить и количество палатскихъ представителей юга. Въ первой главѣ объяснено, что при извѣстномъ населеніи территоріи возводятся на степень штатовъ, Далѣе мы увидимъ, какъ разрѣшаются столкновенія, возникающія изъ этихъ данныхъ, теперь же намъ важно только указать на административное значеніе распредѣленія бѣлаго населенія. Кромѣ этого, такъ сказать, конституціоннаго орудія партій, успѣху или пораженію ихъ много содѣйствуетъ сочувствіе народа. Партія, возникающая изъ какихъ бы то ни было побужденій, находитъ себѣ сильную поддержку и быстро ростетъ въ силѣ и значеніи, какъ скоро экономическая демократія принимаетъ ея сторону. Очевидно, и эта сила чаще клонится въ пользу сѣвера, чѣмъ въ пользу юга. Таково въ главныхъ чертахъ посредственное и непосредственное вліяніе бѣлаго переселенія на внутреннюю жизнь штатовъ. Теперь обратимся къ переселившимся, или лучше, къ переселеннымъ въ Америку неграмъ.
V.
правитьНамъ предстоитъ заняться явленіемъ, слѣдствія котораго мало по малу, какъ разлагающій ядъ, проникли всѣ части общественнаго организма Штатовъ, и могутъ быть уничтожены развѣ съ большимъ трудомъ послѣ многихъ коренныхъ измѣненій, послѣ настойчивой работы общества надъ собою. Явленіе это — переселеніе негровъ въ Америку.
Продажа африканскихъ рабовъ и въ древніе и въ средніе вѣка была незначительна, однако существовала. Съ 1492 года испанцы стараются поработить себѣ индѣйцевъ, по независимый характеръ и слабый организмъ этого племени внушили христолюбивому Ласъ-Казасу мысль замѣнить его неграми. Джонъ Гаукинсъ (Hawkins) первый изъ англичанъ открыто привелъ въ Гаити судно, нагруженное этими людьми, какъ товаромъ. Говорятъ, королева Елизавета раздѣляла выгоды предпріятія. Можетъ быть. Когда при Стюартахъ устроилось четыре общества для подобнаго торга, Карлъ II и Яковъ I приняли въ нихъ участіе. До открытія пути въ Индію черезъ мысъ Доброй Надежды торгъ неграми въ Андалузіи производился законно. Венеціанскіе патриціи продавали арабамъ нехристіанъ и единовѣрцевъ, не обращая вниманія на папскія запретительныя буллы. Военноплѣнные, взятые именемъ короля въ битвѣ при Ворчестрѣ, посланы въ кабалу американскимъ колонистамъ (гл. I). Когда въ 1685 году около 1000 человѣкъ мятежниковъ приговорено было къ переселенію, придворные (между прочими Мульгравъ) выпросили ихъ себѣ въ подарокъ и продали въ рабство. Короче, Америка главной своей язвой обязана сильнымъ и богатымъ представителямъ Европы, пролетаріатъ которой далъ лучшія силы новому свѣту. Врядъ ли можно удивляться этому факту, особенно вспомнивъ прежніе годы. Вспомнимъ господствовавшія въ Европѣ понятія о правѣ завоеванія и его послѣдствіяхъ, положеніе рабочихъ классовъ въ феодальный періодъ, вспомнимъ, что и позже либеральный французскій парламентъ объявлялъ, будто народъ справедливо подлежитъ произвольнымъ налогамъ и повинностямъ (le peuple est taillable et corvéable à volonté), что право свободной купли окончательно пріобрѣтено французскими поселянами только въ 1779 году, что и тогда еще многія феодальныя учрежденія остались ненрикосновеяными, что во время американской войны за освобожденіе крѣпостное право существовало еще во Франціи, Германіи, Венгріи и т. д.
Въ 1620 году въ Чизапикскій заливъ, къ рѣкѣ Джемсъ, вошло военное (слѣдовательно опять правительственное) голландское судно и высадило 20 негровъ. Съ тѣхъ поръ привозъ былъ ежегодный. Поддерживали его преимущественно тѣ же виргинскіе аристократы, которые прежде болѣе другихъ колонистовъ принимали бѣлыхъ слугъ въ кабалу за 50—60 фунтовъ стерл. Въ тридцать лѣтъ пятидесятая часть виргинскаго населенія состояла изъ негровъ. Между тѣмъ демократъ-сѣверянинъ, вслѣдствіе своего происхожденія о по крайне строгимъ религіознымъ убѣжденіямъ, ненавидѣлъ рабство, дало объему свой собственности и не нуждался въ немъ. Когда Кейзеръ и Смитъ отправились изъ Бостона въ Гвинею за грузомъ негровъ, ихъ во всемъ Массачузетсѣ преслѣдовали именемъ „злодѣевъ, убійцъ“ (malefactors, murderers), а представители колоніи приказали возвратить привезенныхъ негровъ въ отечество. Въ суммѣ однако въ теченіе 90 лѣтъ привозъ былъ незначителенъ. По окончаніи войны за испанское наслѣдство, при утрехтскомъ мирѣ (11 апрѣля 1713 года) Англія выговорила себѣ исключительное право ввозить негровъ въ испанскіе Антиллы и вообще въ Америку. Монополія эта держалась тридцать лѣтъ; ради нея образовались компаніи въ Лондонѣ и Ливерпулѣ. Послѣдній, благодаря постыдной торговлѣ, въ короткое время изъ незначительнаго мѣстечка поднялся до громаднаго города. Привозъ негровъ въ колоніи возросъ неимовѣрно. Но если привозъ возрасталъ, значитъ, колонисты охотно покупали невольниковъ? Да; нѣкоторые, и кромѣ упомянутыхъ собственниковъ юга еще нѣсколько спекулятоновъ, нарочно переселились, чтобы, не стѣсняясь совѣстью, разбогатѣть при новыхъ условіяхъ. Очевидно, они охотнѣе селились на югѣ. На сѣверѣ тоже нашлись немногочисленные покупатели. Но вообще рабство привилось не сразу. Вездѣ были люди, достаточно разумные, понявшіе, что если даже часть населенія несвободна въ странѣ, процвѣтаніе ея ограничено, — люди достаточно дальновидные, чтобы предусмотрѣть бѣдствія, которыхъ должно было ожидать отъ тлетворнаго условія, входившаго въ жизнь страны, люди, наконецъ, нравственный міръ которыхъ глубоко противоречилъ рабству. Такихъ людей нашлось даже много, а изъ нихъ южане, болѣе образованные, ближе видѣвшіе зло, сумѣвшіе у стоять въ средѣ менѣе здоровой по пониманію рабства, чѣмъ среди новой Англіи, боролись съ особеннымъ краснорѣчіемъ и силой. Такъ Оглеторпъ (Oglethorpe), основавшій Георгію, 1732 года, преимущественно съ филантропической цѣлью, громко возставалъ противъ введенія невольничества въ молодую колонію. Очень энергическіе протесты послышались и изъ южной Каролины. Пенсильванія дѣлала всевозможныя усилія, чтобы удалить заразу; утопистамъ горько было видѣть, какъ корыстолюбіе уничтожаетъ послѣднее пристанище свободы. Они хорошо поняли, что братства, о которомъ мечталъ Пеннъ, не можетъ быть въ краѣ, заселенномъ рабами: они бѣжали изъ дому, надѣясь найти пріютъ отъ историческихъ завѣщаній, старый Свѣтъ хотѣлъ привить имъ свою болѣзнь во что бы то ни стало. Квакеры напоминали, что всѣ люди равны передъ Богомъ, пуритане же торговлю „подобіемъ Божіимъ“ называли непростительнымъ „святотатствомъ“. Колонисты не однократно молили короля, прекратить провозъ негровъ, — все напрасно. Англія, узко понимая свои выгоды, болѣе слушалась ложнаго своекорыстія, поддерживала людей, богатѣвшихъ подневольнымъ трудомъ» и развивала зародышъ гнуснаго характера аристократіи современнаго юга, Еще въ 1777 году ораторъ верхней палаты громко призывалъ англійское правительство «во что бы то ни стало поддерживать выгодную торговлю неграми въ цвѣтущемъ состояніи». Признавъ необходимость такой поддержки, король мастерски умѣлъ тѣснить своихъ американскихъ подданныхъ ради метрополіи. Кромѣ того, онъ справедливо разсуждалъ, что рабу трудно стать республиканцемъ, а въ случаѣ нужды надѣялся поднять черное населеніе противъ непокорныхъ колоній, и примѣнилъ свое разсужденіе на практикѣ при войнѣ за освобожденіе.
Настойчивость метрополіи и личныя выгоды (соблазнъ, которому рѣдко противустоятъ даже лучшіе люди) скоро стали мало но малу отвлекать поборниковъ свободы въ ряды рабовладѣльцевъ. При первой ревизіи (1790 г.) только въ Массачузетсѣ, съ Меномъ, не оказалось невольниковъ, въ Вермонтѣ ихъ было не болѣе 17-ти, въ Нью-Гемиширѣ — 158. Послѣ этого очерка нельзя возразить ни слова на обвиненіе, вписанное Джефферсономъ въ объявленіе объ отдѣленіи колоніи отъ Англіи: «скорой волъ жестокую войну противъ человѣчества, нарушая его святѣйшія права, — права жизни и свободы, въ лицѣ представителей народа, ничѣмъ его не обидѣвшаго, которыхъ онъ изъ отечества перевозилъ на другое полушаріе для того, чтобы продать въ рабство или страдальчески уморить въ переѣздѣ. Рѣшась поддержать рынокъ, на которомъ бы можно было покупать и продавать людей, онъ обезчестилъ свое veto, подавляя всякую законную попытку прекращенія или ограниченія унизительной торговли». Изъ угожденія плантаторамъ эти строки пропущены въ фффиціальномъ текстѣ союза. Невольники — самое памятное наслѣдство, оставленное метрополіей освободившимся колоніямъ. Въ 1775 году изъ числа 2,803,000 жителей восточнаго берега было около 500,000 рабовъ, слѣдовательно уже образовалась партія рабовладѣльцевъ, невольничество глубоко связалось съ частными интересами, съ жизнью Америки. Конгрессъ, руководившій дѣлами возстанія (на сколько можетъ руководить ими революціонное правительство особенно въ огромной, скудно населенной странѣ), состоялъ изъ лучшихъ представителей Америки. Они чувствовали всю несообразность рабства съ исканіемъ свободы; одушевленные любовью къ новому автономическому обществу, для созданія котораго собрались, — они понимали, сколько затрудненій готовитъ ему рабство. Въ оставленныхъ ими бумагахъ часто выражаются опасенія этого рода. Но многіе изъ нихъ сами имѣли рабовъ; и конгрессъ щадилъ корыстолюбивыхъ рабовладѣльцевъ. Онъ въ 1776 году едва рѣшается на манифестъ о прекращеніи подвоза негровъ изъ Африки, для освобожденія же сдѣланы въ то время только нѣкоторыя, частныя усилія. Было общество аболиціонистовъ въ Пенсильваніи, первымъ президентомъ котораго былъ Франклинъ (1775 г.), Нью-Йоркское общество (1785 г.), подъ предсѣдательствомъ Джея и Гамильтона, общества въ Коннектикутѣ, Родъ-Эйландѣ, Делаварѣ, Мэриландѣ, даже въ Виргиніи. Правда, члены конгресса были въ главѣ аболиціонистовъ, но рядомъ съ этими людьми сидѣли: Вашингтонъ, отпустившій своихъ рабовъ только по завѣщанію, предоставивши ихъ даже въ пожизненное пользованіе женѣ; Джефферсонъ, имѣвшій 200 невольниковъ. Онъ, правда, говорятъ, обращался съ ними, какъ отецъ, былъ обожаемъ ими, но… Имѣніе его продано съ молотка, дочь его осталась безъ пріюта, кто знаетъ, что сталось съ невольниками? И это были лучшіе рабовладѣльцы. Конгрессъ былъ не силенъ, предписанія его вообще исполнялись плохо, законъ же о прекращеніи привоза негровъ исполнялся хуже всякаго другаго. Конечно, привозъ пріостановился на время войны, но снова воскресъ съ 1783 года, такъ что при первой ревизіи въ Штатахъ (1790 г.) рабовъ оказалось 697,897, изъ числа которыхъ на сѣверъ приходилось 40,280, всѣ остальные принадлежали югу. Еще менѣе можно было ожидать рѣшительныхъ мѣръ отъ Филадельфійскаго собранія. Освободить негровъ какъ бы ни было значило сдѣлать покушеніе на собственность, о которомъ не могли и думать умы, испуганные соціальнымъ движеніемъ, собранные иниціативой юга и содѣйствіемъ сродной ему сѣверной экономической аристократіи. Отъ этого собранія скорѣе должно было опасаться поработительныхъ мѣръ, и дѣйствительно — оно самый конгрессъ нашло слишкомъ либеральнымъ. Принимая въ соображеніе, что новымъ Штатамъ еще слѣдуетъ обзавестись руками, что глубокіе перевороты дѣлаются постепенно и пр., запрещеніе привоза отсрочили еще на 20 лѣтъ (до 1808 года), да и на будущее время усилили рабовладѣльцевъ, давъ пяти невольникамъ голосъ, равный голосу трехъ бѣлыхъ. Ясно — этими голосами располагали хозяева. Объ освобожденіи нечего было и думать; ядъ въѣлся въ общественный организмъ и былъ глубоко укорененъ въ немъ самими строителями конституціи. Зло, преимущественно сосредоточенное въ извѣстныхъ географическихъ границахъ, получило возможность распространить свое вліяніе на цѣлый союзъ. Пагубное вліяніе это съ полною силой оказалось только во время самобытной жизни Америки, именно благодаря конституціи. Но разберемъ сначала, какъ установились границы рабства.
Сѣверъ не воспользовался данной отсрочкой. Причины этого явленія уже были разъяснены: демократическій характеръ населенія, распредѣленіе трудолюбивыхъ бѣлыхъ переселенцевъ, мелкая собственность, законы о наслѣдствѣ, наконецъ и природа. Сѣверъ мало по малу отпускалъ рабовъ, и это не было даже особенной заслугой. Невольники оказались ненужными, а между тѣмъ законъ о прекращеніи привоза поднялъ цѣпу на живую собственность; введеніе хлопчатобумажныхъ плантацій, которыхъ не могли разводить Сѣверные Штаты, — еще возвысило стоимость невольниковъ; при постоянномъ развитіи промышленности, особенно послѣ 1820 г., деньги стали давать хорошій доходъ, и вотъ сѣверные рабовладѣльцы мало по малу, вовсе не торопясь, стали ликвидировать свои черныя дѣла, перепродавая рабовъ на Югъ, рѣдко отпуская ихъ на волю. Пенсильванія приняла мѣры къ постепенному освобожденію, и постепенность соблюдалась такъ добросовѣстно, что изъ 3,737 негровъ 1780 года 64 существовало еще въ 1840 году. Родъ-Эйландъ, Коннектикутъ и Нью-Джерсей держались той же системы и первые два еще въ 1840 могли показать въ своихъ переписяхъ одинъ 5, другой 17 рабовъ; послѣдній въ 1850 г. имѣлъ ихъ 236. Нью-Норкъ началъ было постепенностью въ 1790 г., но его 20,000 невольниковъ сбывались медленно; потому въ 1817 г. изданъ законъ, по которому всѣ негры освобождены къ 4 іюля того же года. Вновь учреждаемые Сѣверо-Западные Штаты и не заводилось рабами. Вообще вотъ въ какой мѣрѣ происходило освобожденіе:
Въ 1790 въ С. Штатахъ рабовъ было 40,280
« 1810» "" "" 27,510
« 1820» "" " 19,108
« 1830» "" "" 3,559
« 1840» "" "" 1,128
« 1850» "" "" 236
Такимъ образомъ все рабское населеніе вселяютъ въ себѣ Южные Штаты. Они удержали за своими гражданами право пріобрѣтенія невольниковъ и старались о распространеніи своего міросозерцанія на вновь разработываемыя территоріи. Рабство стало ихъ отличительной чертой, они называютъ его «имъ свойственнымъ учрежденіемъ» (peculiar institution). Но очевидно между Южными и Сѣверными Штатами переходъ не чрезвычайно рѣзокъ; главныя причины, породившія различіе между ними, болѣе или менѣе сталкивались въ Делаварѣ, въ Мэриландѣ, даже въ части Виргиніи. Рабство на Сѣверѣ долѣе всего удержалось въ Нью-Джерсеѣ; въ Мэриландѣ и Делаварѣ сѣверныя условія вези къ ежегодному уменьшенію числа невольниковъ. Потому они справедливо могутъ быть названы переходными Штатами. На собственно плантаторскомъ Югѣ число рабовъ быстро возрастаетъ. Все это ясно изъ слѣдующей таблицы:
|
|
|
|
|
|
|
|
| Делаваръ |
|
|
|
|
|
|
| Мэриландъ |
|
|
|
|
|
|
| Виргинія |
|
|
|
|
|
|
| Кентуки (1792) |
|
|
|
|
|
|
| Тенесси (1796) |
|
|
|
|
|
|
| Сѣверная Каролина |
|
|
|
|
|
|
| Южная Каролина |
|
|
|
|
|
|
| Георгія |
|
|
|
|
|
|
| Флорида (1845) |
|
|
|
|
|
|
| Алабама (1819) |
|
|
|
|
|
|
| Мисиссиппи (1817) |
|
|
|
|
|
|
| Миссури (1820) |
|
|
|
|
|
|
| Арканзасъ (1836) |
|
|
|
|
|
|
| Луизіана (1812) |
|
|
|
|
|
|
| Техасъ (1845) |
|
|
|
|
|
Предвидя запрещеніе, плантаторы спѣшили запастись дорогою собственностью. Въ послѣдніе годы своего оффиціальнаго существованія торговля неграми приняла значительные размѣры. Вотъ средняя прогрессія возрастанія рабскаго населенія. Просимъ читателя замѣтить въ ней цифру 1800—1810 г.
1790—1800 — 27,97
1800—1810 —33,40
1810—1820 — 28,79
1820—1830 — 30,61
1830—1840 — 23,81
1840—1850 — 28,82
1850—1860 — 23,39
Въ 1808 г. привозъ невольниковъ оффиціально запрещенъ. Говоримъ опредѣленно «привозъ» — не продажа. Торговля продолжалась въ формахъ, если возможно еще болѣе грубыхъ и безнравственныхъ, чѣмъ привозъ негровъ изъ Африки. Первобытныя племена стараго свѣта продавали плѣнныхъ, захваченныхъ въ безпрестанныхъ распряхъ дикарей между coбoю. Американцы же учредили невольничьи заводы, какъ у насъ учреждаютъ заводы конскіе и т. п. Торгаши, спокойные капиталисты, выкармливали негра какъ лошадь, осла, корову, барышничали имъ, какъ ломовымъ или бойнымъ скотомъ. Въ послѣднее время и эта промышленность процвѣтаетъ еще въ извѣстныхъ мѣстностяхъ, преимущественно въ Виргиніи, Мэриландѣ и сѣверной Каролинѣ. Но тайная доставка никогда не прекращалась: такъ она неоспоримо существовала еще въ президентство Буканана (1857—1861).
Какъ бы то ни было, на югѣ характеръ первоначальнаго населенія имѣлъ послѣдствіемъ крупную собственность, она поощрила рабство, и наконецъ южное населеніе въ значительной степени составилось изъ лѣнивыхъ аристократовъ и рабовъ. Говоримъ «въ значительной степени», потому что около 4,000,000 бѣлаго населенія Южныхъ Штатовъ не имѣютъ рабовъ, но эти 4,000,000 принадлежатъ преимущественно Делавару, Мэрилапду, городскому населенію прочихъ штатовъ и вообще но причинамъ, которыя будутъ объяснены, мало вліяютъ на общественную и политическую жизнь. Такимъ образомъ — сказавъ, что «населеніе юга состоитъ изъ рабовъ и хозяевъ», — мы выразимся не точно, но слова: «рабовладѣльцы и невольники составляютъ исключительныя условія жизни юга» — будутъ безспорно справедливы. Слѣдствія такихъ условій и на самый югъ и на весь союзъ гибельны въ высшей степени.
Разъ усыпивъ совѣсть, человѣкъ легко погружается въ наслажденіе выгодами рабства, но эта безобразная жизнь убиваетъ всякую иниціативу, всякое исканіе лучшаго, дѣлаетъ упрямымъ въ отстаиваніи личнаго интереса, поборникомъ застоя и предразсудковъ. Объяснять этотъ психическій процессъ здѣсь не мѣсто, да врядъ ли онъ и требуетъ поясненія. Еще менѣе можно ожидать иниціативы и прогресса отъ раба, отъ несчастнаго существа, самыми противоестественными средствами превращаемаго въ механическій аппаратъ. Обыкновенно югъ извиняютъ климатомъ, родомъ его промышленности, и т. д., говорятъ, они вынудили рабство. Изъ предъидущаго ясно, что и мы не отвергаемъ вліяніе географическихъ условій, но полагаемъ, что дѣйствіе понятій жителей края несравненно сильнѣе. Климатъ въ Южныхъ Штатахъ оказалъ менѣе вліянія на рабство, чѣмъ распредѣленіе собственности и законы о наслѣдствѣ; родъ же промышленности прямо опредѣлился элементами населенія. Мануфактурная, торговая промышленность требуютъ постоянной дѣятельности, послѣдовательнаго вниманія, которыхъ нѣтъ ни у лѣниваго аристократа, ни у раба. Между тѣмъ земледѣльческіе продукты худо ли, хорошо ли добываются по рутинѣ, и добытое съ имущества, способнаго дать втрое, кое какъ продается, доставляя средства къ наслажденію, хотя конечно забота, пытливость увеличиваютъ плоды земледѣльческаго труда. Такимъ образомъ фабрики и торговля слабо развиваются на югѣ, земледѣліе обширно, но плохо. Вотъ что даетъ тотъ же акръ земли на сѣверѣ и на югѣ:
|
|
| |
| Рожь |
|
|
| Овесъ |
|
|
| Ячмень |
|
|
| Маисъ |
|
|
| Картофель |
|
|
Разъ возникнувъ, родъ промышленности конечно самъ становится причиной многихъ послѣдствій. Владѣя большими пространствами и руками для ихъ обработки, южане затѣяли огромныя плантаціи хлопка, сахарнаго тростника, риса, табаку. Разъ заведя ихъ, и плохо вѣря въ выгоды вольнонаемнаго труда, они страстно привязались къ рабству, какъ къ самому дешевому средству добыванія рабочихъ силъ. Вотъ что хозяинъ ежегодно обязанъ давать рабу по закону (black code) Луизіаны, существующему съ 1805 года: въ мѣсяцъ бочку (barrel) муки и кружку (pint) соли, въ лѣто — рубашку и пару бумажныхъ штановъ, зимой — шерстяную рубашку, пару шерстяныхъ штановъ и шайку. Кромѣ того клочокъ земли для собственнаго хозяйства. Въ воскресенье невольникъ не работаетъ, развѣ хозяинъ заплатитъ ему 4 шиллинга. Плантаторъ, не исполняющій этихъ скромныхъ обязанностей, даже въ случаѣ если рабъ по слѣпотѣ, старости, вообще по немощи не въ состояніи работать, — платитъ но закону 25 долларовъ штрафу; по конечно рабу съ хозяиномъ тягаться нечего. Что слѣдствіемъ всѣхъ этихъ условій является совершенное паденіе юга — ясно. Путешественники единогласно разсказываютъ, что достаточно проѣхаться но Мисиссипи и Огейо, тамъ гдѣ рѣки эти составляютъ границу между штатами, чтобы судить о разницѣ въ благосостояніи сѣвера и юга. Нравственная сила янки выказывается даже въ плантаторскихъ краяхъ, если же на югѣ встрѣтите опрятное, заботливо построенное жилище, окруженное внимательно воздѣланнымъ полемъ, спросите, кому принадлежитъ оно?.. „Хозяинъ изъ Новой Англіи, ловкій человѣкъ“, (а smart man)», отвѣтятъ вамъ непремѣнно. Еще болѣе опредѣлительныя показанія встрѣчаемъ въ знаменитой книгѣ Гельпера (Helper) о вліяніи рабства на Штаты. Въ 1850 году[3]
|
|
| |
| Добыто землед. произвед. на |
|
|
| Стоимость фермъ и домашнихъ животныхъ |
|
|
| Мануфактурныхъ произведеній добыто |
|
|
| Капиталовъ въ мануфакт. затрачено |
|
|
| Капиталъ банковъ |
|
|
| Почтовыхъ доходовъ |
|
|
| Каналовъ миль |
|
|
| Желѣзныхъ дорогъ |
|
|
| Школъ |
|
|
| Въ нихъ; преподавателей |
|
|
| » " учениковъ |
|
|
| Библіотекъ общихъ |
|
|
| Въ нихъ томовъ |
|
|
| Періодич. изданій |
|
|
| Годичное число экземпляр. періодич. изд. |
|
|
| Привилегій взято |
|
|
Если сравнить отдѣльные штаты сѣвера и юга между собою получимъ тѣ же результаты.
Но эти послѣдствія рабства вліяютъ непосредственно на югъ; какъ же рабство отражается на цѣломъ союзѣ? — Какъ объяснить себѣ ненависть сѣвера къ этому учрежденію, и ея постоянное возрастаніе? Не любовью же къ югу, паденіе котораго тяжело сѣверу, да и не однимъ же человѣколюбіемъ. Его вообще мало въ характерѣ янки, особенно же въ отношеніи къ негру, какъ увидимъ ниже. Приверженцевъ государственнаго величія и силы союза смущаетъ громадная утрата въ возможной производительности штатовъ. При рабской работѣ, при плантаторской тупости высшаго населенія, и его презрѣніи къ труду, развивается и дѣйствуетъ только незначительная часть органическихъ способностей населенія. Хозяинъ бездѣйствуетъ умственно и физически, рабъ не примѣняетъ всѣхъ своихъ физическихъ силъ, умственныя же способности забиваются въ немъ по системѣ. Вотъ примѣръ изъ исторіи Луизіаны. «Около 1830 года оказалось, что нѣкоторыя лица разъѣзжаютъ по югу и подстрекаютъ негровъ къ возстанію. Законодательное собраніе вслѣдствіе того издало законъ, которымъ приговаривался къ смерти каждый возбуждающій негра противъ бѣлаго печатными сочиненіями, проповѣдями, рѣчами передъ судомъ, или театральными представленіями, также всякій распространяющій подобныя сочиненія. Но запрещеніе послѣднихъ казалось еще недостаточной мѣрой; ихъ вздумали сдѣлать безопасными. Потому каждый, преподающій чтеніе негру, подвергался тюремному заключенію» (Bunner, History of Louisiana. N. York. 1846). Но и эти соображенія приходятъ въ голову не многимъ сѣверянамъ. Гораздо важнѣе прямое дѣйствіе рабовладѣльцевъ на союзъ; «онъ, — по справедливому выраженію Коппа (Kopp, Die Sklavenfrage. New-York u. Göttingen 1854), — совершенно находится подъ господствомъ рабовладѣльцевъ». Съ ходомъ ихъ овладѣнія штатами и съ противодѣйствіемъ, которое они встрѣтили, познакомимся позже, занимаясь политическими партіями союза; покуда же мы укажемъ на способы дѣйствія рабовладѣльцевъ и на общій результатъ ихъ дѣятельности. Орудія неправыхъ вездѣ тѣ же; стѣсненіе мысли, интриги, подкупъ — все противное честной разумной жизни человѣка. Мы уже видѣли, какъ мѣшаютъ развитію негровъ. Отрицательнаго орудія мало, мысль невольниковъ забиваютъ еще тяжелой работой и авторитетомъ; то же насиліе мысли дѣйствуетъ и на бѣлыхъ южанъ, не имѣющихъ рабовъ, и но возможности на сѣверянъ. Дѣятельными союзниками плантаторовъ являются купленныя ими: духовенство и школа. — Негры обыкновенно очень богобоязненны, какъ большая часть страдающихъ. Для нихъ южное духовенство сочинило катихизисъ, о которомъ можно судить но слѣдующему отрывку;
Вопросъ.. Кто отстраняетъ отъ васъ змѣй и всякое зло? Отвѣтъ. Господь Богъ.
В. Кто далъ вамъ господина и госпожу? О. Богъ.
В. Какая книга научаетъ васъ этому? О. Библія.
В. Какъ Богъ производитъ всѣ свои работы? О. Всегда исправно.
В. Охотно ли Господь работаетъ? О. Да, Господь постоянно работаетъ,
В. Работаютъ ли святые ангелы? О. Да, они исполняютъ приказанія Божіи.
В. Охотно ли они работаютъ? О. Да, они любятъ угождать Господу.
В. Что Господь говоритъ о вашей работѣ? О. Кто не работаетъ, не долженъ ѣсть.
В. Трудились ли Адамъ и Ева? О. Да, они обработывали садъ.
В. Трудна ли была ихъ работа? О. Нѣтъ, она была легка.
В. Отчего же теперь полевыя работы стали такъ трудны? О. Отъ грѣха.
В. Отчего вы лѣнивы? О. Отъ злобы собственнаго сердца.
В. Кто сказалъ вамъ, что ваше сердце злобно? О. Я самъ ежедневно чувствую это.
В. Кто же научаетъ васъ злу? О. Дьяволъ… и т. д., все въ томъ же родѣ. — (The Southern Episcopalian).
Послѣ этого не удивительно, что всѣ поученія южныхъ проповѣдниковъ служатъ интересамъ рабовладѣльцевъ, и основаны приблизительно на подобныхъ извращеніяхъ смысла библейскихъ событій: Ангелъ Господень призывалъ Агарь, рабыню Авраамову, возвратиться къ господину своему, и тѣмъ выразилъ волю свою, чтобы бѣглые рабы возвращались господамъ. Гораздо поразительнѣе, что плантаторы и сѣверное духовенство почти цѣликомъ закупили въ свою пользу. «Въ Соединенныхъ Штатахъ 28,000 священниковъ, говорилъ Паркеръ въ 1855 году (Daily Tribune 21 февраля), а я бы могъ по нальцамъ перечесть тѣхъ, которые смѣютъ открыто возставать противъ рабства». Методисто-епископальная церковь имѣетъ 10,000 воскресныхъ школъ, полмилліона учениковъ, и ни одна изъ этихъ школъ, ни одинъ учитель въ нихъ не смѣютъ возстать противъ рабства. Одинъ докторъ теологіи въ Бостонѣ считалъ рабство средствомъ распространенія христіанства въ Африкѣ. А вліяніе духовенства въ Америкѣ очень значительно; не думаю даже, чтобы я преувеличилъ что нибудь, сказавъ, что преобладаніе духовенства раздѣляетъ съ экономической аристократіей право стать послѣ невольничества первой язвой страны. — Школа тоже въ рукахъ плантаторовъ (уже потому, что его въ значительной степени завладѣло духовенство разнообразныхъ американскихъ сектъ), и не только южная, но часто и сѣверная школа. Въ упомянутой рѣчи Паркера наприм. есть интересные факты. "Врядъ ли, говоритъ онъ, на сѣверѣ наберется пять высшихъ школъ (colleges)[4], «въ которыя проникъ духъ освобожденія». Общество школъ (School union) въ 1853 г. истратило четверть милліона, и ничего въ защиту невольниковъ. Его изданія вообще легко проходятъ на югъ. Прочитавъ одно изъ нихъ, исторію Іосифа, какой-то дѣвочкѣ вздумалось спросить: не такъ же ли дурно продавать негровъ, какъ и Іосифа? Книгу немедленно запретили, уничтожили самый наборъ; теперь невинный разсказъ этотъ библіографическая рѣдкость! Общество поучительныхъ книгъ (Tracts society) въ Нью-Йоркѣ въ томъ же году истратило 800.000 долларовъ, посѣтило 568.000 семействъ, напечатало брошюры на одиннадцати языкахъ и не заикнулось о рабствѣ; когда же въ сочиненіяхъ, приходящихъ изъ Англіи, встрѣчается слово "рабство, " — оно замѣняется словами «безбожіе» или «невоздержность», Стоитъ ли разъяснять, что школа, способная распространять плантаторскія воззрѣнія, вообще должна быть очень неудовлетворительна? Если она на сѣверѣ и не всегда умѣетъ или даже не всегда хочетъ защищать рабство, — она по крайней мѣрѣ теологически, исторически, юридически доказываетъ превосходство кавказскаго племени надъ африканскимъ, недостаточно объясняя его причины и слишкомъ торопясь выводами, — которые всѣ въ сущности учатъ презирать негра. Невольно представляется вопросъ; какимъ образомъ рабовладѣльцы могли въ такой степени завладѣть дѣятельнѣйшими источниками міросозерцанія на сѣверѣ. Во первыхъ, дѣйствуетъ непосредственный подкупъ, очень распространенный въ Штатахъ; затѣмъ — господство рабовладѣльцевъ въ союзномъ управленіи, тоже достигаемое интригой и подкупомъ. Въ продажности многихъ членовъ самого конгресса нѣтъ сомнѣнія; она оказалась еще во времена Джефферсона и обнаруживалась не разъ. Не помню, въ послѣдній ли годъ президентства Пайрса или уже при Букананѣ злоупотребленія стали такъ явпы, что пришлось судить трехъ сенаторовъ, продавшихъ свой голосъ въ рѣшеніи весьма важнаго дѣла. Ихъ уличили безъ труда, да они и не очень скрывались, говоря; «всѣ наши товарищи поступаютъ также». Упреки въ этомъ смыслѣ дѣлаются конгрессу прямо, безъ обиняковъ, во всеуслышаніе. Только деньгами и можно добиться отъ него чего бы то ни было. Всѣ открыто говорятъ, что знаменитый Вебстеръ — когда-то горячо возстававшій противъ рабства — положительно за деньги пропустилъ компромиссъ 1850 г., благопріятный плантаторамъ. Еще болѣе явны были подкупы ради билля о Небраскѣ въ 1854 г.; они положительно стали «обычнымъ рычагомъ законодательства». «Въ Вашингтонѣ задыхаешься въ продажномъ воздухѣ», пишетъ корреспондентъ Daily Tribune въ 1855, «завтра уѣду. Останься я дольше — продадутъ и меня. Честность считается скучною оригинальностью». На подкупъ ежегодно тратятся милліоны; онъ вошелъ въ ремесло, конгрессъ окруженъ цѣлымъ роемъ агентовъ, такъ называемыми lobby-members, которые даютъ обѣды и праздники своимъ пріятелямъ — членамъ сената и палаты, окружаютъ ихъ продажными женщинами и добиваются голоса даже отъ тѣхъ, на кого прямой подкупъ не дѣйствуетъ. Разъ принявъ подарокъ, членъ конгресса совершенно подпадаетъ власти агентовъ. Особенно сенатъ вошелъ въ пословицу, какъ самый безнравственный слуга рабовладѣльцевъ. Президентъ и конгрессъ составляютъ законы для цѣлаго союза, и вообще держатъ судьбу его въ своихъ рукахъ, на сколько административная и законодательная власть могутъ составлять условіе жизни въ странѣ, можетъ быть довольно свободной отъ правительственнаго гнета, по управляемой самой неопредѣленной конституціей. Между прочимъ отъ президента же посредственно или непосредственно зависитъ назначеніе 40,000 чиновниковъ. Рѣдкій президентъ, наслѣдуя президенту другой партіи, не смѣняетъ всѣхъ чиновниковъ союза съ высшаго до низшаго; раздачу мѣстъ партіи возвели въ право, которое называютъ «правомъ добычи». Оно очевидно даетъ разъ восторжествовавшимъ рабовладѣльцамъ средство Долго держаться въ силѣ и служитъ постоянной приманкой всякой нравственной мелочи, особенно способной къ интригѣ и которою плантаторы пользуются мастерски. До 1861 г. добыча постоянно доставалась имъ, потому что президенты всѣ или принадлежали къ югу, или выбирались изъ гражданъ сѣвера, снисходительныхъ къ рабству, или совершенно ничтожныхъ по своимъ способностямъ. Такъ плантаторы владѣютъ управленіемъ союза; при выборахъ сила ихъ также значительна. До какой степени интрига возможна при выборахъ, давно извѣстно въ Европѣ: стоитъ только вспомнить англійскую торговлю голосами, продѣлки французскаго правительства при смѣнѣ законодательнаго корпуса, присоединеніе Савойи и Ниццы и пр. Плантаторамъ такъ хорошо извѣстны всѣ пружины этого дѣла, что Букананъ могъ занять должность президента только обѣщавъ имъ прочное содѣйствіе, которое, извращенно примѣняя библію, онъ выразилъ словами Руѳи къ Ноеміи: «куда ты пойдешь — пойду и я, гдѣ ты изберешь жилище — тамъ поселюсь и я, твой народъ будетъ моимъ народомъ, твой Богъ — моимъ Богомъ». Такъ весь союзъ деморализованъ, развращенъ рабовладѣльцами. Кромѣ интриги, подкупа и всѣхъ тлетворныхъ средствъ, заразившихъ союзъ, плантаторы не отступаютъ гдѣ возможно и передъ употребленіемъ открытой силы. Въ сессіи 1856 г. 60-ти лѣтній сенаторъ, депутатъ Массачузетса, произнесъ колкую рѣчь противъ рабства. Палатскій представитель южной Каролины, встрѣтивъ его въ зданіи конгресса, сломалъ трость ударомъ о голову старика, за что въ самомъ конгрессѣ заслужилъ имя «Брута». Кусочки трости продавались дорогою цѣной, и жены плантаторовъ южной Каролины носили ихъ оправленными въ браслеты и брошки. Въ Канзасъ посылались цѣлые вооруженные отряды, чтобы принудить жителей вновь образующагося штата просить себѣ конституцію, допускающую рабство.
Но въ Штатахъ съ 1850 г. было 23,200,000 жителей, 20,000,000 однихъ бѣлыхъ, на самомъ югѣ изъ шести съ небольшимъ милліоновъ американцевъ около четырехъ милліоновъ не владѣютъ рабами. 3,200,000 невольниковъ принадлежали 347,525 лицамъ, которыя съ своими семействами составляли не болѣе 2-хъ, 2¼ милліоновъ населенія. Изъ нихъ болѣе 300.000 мелкихъ рабовладѣльцевъ, которые имѣютъ не болѣе 20 невольниковъ, и не оказываютъ большаго самостоятельнаго вліянія на политическую и общественную жизнь. Собственно повелителей союза можно насчитать съ небольшимъ 40,000. Рабовладѣльцы достигаютъ своей цѣли и вслѣдствіе благопріятной обстановки, созданной для нихъ конституціею и личными средствами, или безнравственными въ сущности и въ примѣненіи, или прекрасными по сущности, но гибельными въ приложеніи къ недостойной цѣли.
Благодаря правилу конституціи, уравнивающему пять рабовъ тремъ бѣлымъ, 6-ть милліоновъ южанъ посылаютъ 90 представителей противъ 144-хъ депутатовъ сѣвера (13-ть милліоновъ), такъ что каждый южанинъ въ палатѣ представляетъ собою 68,725 человѣкъ, между тѣмъ какъ нужно 91,935 сѣверянъ для избранія такого же депутата. Вспомнивъ сказанное выше, мы дойдемъ до еще болѣе поразительнаго разсчета. Всѣ рабовладѣльцы сами по себѣ едва имѣютъ право послать 22 или 23 члена въ палату; 40,000 вліятельнѣйшихъ между ними, заправляющіе собственно всѣми дѣлами вопроса о невольникахъ, могли бы имѣть не болѣе 4-хъ представителей, но одни рабы даютъ имъ право на 30 депутатовъ. Такимъ образомъ 53 представителя (на 234) прямо принадлежатъ незначительному количеству рабовладѣльцевъ. Мѣстныя конституціи тоже въ высшей степени поощряютъ эту неправду. Но это ошибки конституцій, служащія исключительно плантаторскому дѣлу; личныя же ихъ орудія побѣды равно возможны всѣмъ партіямъ, отчего же не всѣ пользовались ими? Однѣ изъ этихъ орудій уже исчислены выше; ими кромѣ рабовладѣльцевъ пользуются и другія консервативныя партіи, да еще спекуляторы разнаго рода. Такимъ примѣровъ много, но не эти люди противудѣйствуютъ рабству, честнымъ же гражданамъ недоступны низкія средства, они справедливо находятъ ложь и торговлю совѣстью и довѣріемъ недоступными благородныхъ цѣлей, несовмѣстными съ исканіемъ правды и свободы, и если употребляютъ ихъ иногда, то съ отвращеніемъ, на сколько вынуждены бываютъ плантаторами. Иниціатива политической подлости по крайней мѣрѣ никогда не принадлежитъ имъ. Это ясно. Кромѣ того грязныя средства — плохія средства. Сила обмана постоянно падаетъ, сила же истины непрестанно ростетъ. Настоящая побѣда аболиціонистовъ можетъ служить однимъ изъ доказательствъ общему правилу. Другое, личное же орудіе плантаторовъ, хотя примѣняемое ими къ низкой пѣли, — само по себѣ достойно подражанія. Преимущественно благодаря ему незначительная числомъ партія держалась до сихъ поръ непоколебимо и крѣпко. Это орудіе — глубокое единство рабовладѣльцевъ, ихъ согласіе между собою, ихъ неусыпное вниманіе къ своему дѣлу, ихъ послѣдовательность въ отношеніяхъ къ малѣйшему явленію, ихъ дружная организація, до которой долго не могли дойти сѣверяне. Можетъ быть самая немногочисленность плантаторовъ въ этомъ случаѣ пришлась имъ на пользу; сколько нибудь замѣчательные крупные собственники юга хоть по наслышкамъ знаютъ другъ друга на перечетъ. Далѣе, они же много старались о разъединеніи противныхъ партій. Примѣровъ ихъ бдительности можно привести тысячи. Возьмемъ хоть исторію Дредъ Скотта. Негръ этотъ былъ купленъ въ С. Луи (Миссури), ѣздилъ съ хозяиномъ своимъ, какимъ-то цырюльникомъ, въ Родъ-Эйландъ, въ фортъ Снеллингъ и другія мѣста за черту, которая въ то время считалась границею рабства. Возвратясь изъ путешествія, Скоттъ предлагалъ хозяину откупиться, но получилъ отказъ и рѣшился искать свободы передъ судомъ, основываясь на томъ, что жилъ въ свободномъ краѣ. Затянулся безконечный процессъ. Рабовладѣльцы немедленно сплотились, и такъ энергически повели дѣло, что въ 1857 г. добились отъ федеральнаго суда рѣшенія, далеко распространяющагося за предѣлы, нужные для рѣшенія частнаго случая, и дающаго плантаторамъ права, которыхъ они никогда не имѣли ни по конституціи, ни отъ конгресса. Именно вотъ что положено судомъ: 1) негры — не граждане по федеральному закону. Если же отдѣльные штаты могутъ давать права гражданства кому заблагоразсудятъ, права эти но могутъ быть признаны внѣ ихъ предѣловъ. 2) Негры — собственность, которую хозяинъ имѣетъ право удержать или отпустить отъ себя, какъ пожелаетъ. 3) Пребываніе на свободной почвѣ не имѣетъ послѣдствій. Конгрессъ не имѣетъ права ни запрещать введеніе невольничества, ни уничтожать его тамъ, гдѣ оно уже существуетъ. А правъ, которыхъ конгрессъ самъ не имѣетъ, онъ не можетъ и даровать никому. 4) Каждый гражданинъ союза имѣетъ право селиться съ cвoeю собственностью гдѣ ему угодно; слѣдовательно онъ и съ своими неграми можетъ избирать себѣ произвольное мѣсто жительства. — Этимъ рѣшеніемъ плантаторы получили основаніе не только для того, чтобы требовать отъ Сѣверныхъ Штатовъ выдачи бѣглыхъ невольниковъ, но и чтобы поселяться тамъ съ своими рабами. Вмѣстѣ съ тѣмъ федеральное правительство отказывалось отъ нрава запрещать введеніе рабства въ управляемыя имъ территоріи, изъ которыхъ впослѣдствіи образуются штаты (гл. 1-я), и въ первый разъ высказало, что не считаетъ негра способнымъ къ гражданству.
Кромѣ того рабовладѣльцы располагаютъ большими матеріальными средствами.
«Но», еще могутъ спросить насъ, «какъ же такой горсти людей въ открытомъ полѣ бороться съ многолюднымъ сѣверомъ?» Это борьба на жизнь или на смерть для рабовладѣльцевъ, потому они положительно раззоряются на пожертвованія ради арміи. Джефферсонъ-Девисъ для поддержанія дисциплины давно принужденъ дѣйствовать съ крайнею жестокостью; не всѣ въ его войскахъ дерутся охотно; солдатъ разстрѣливаютъ безпрестанно, а побѣги не прекращаются; окопы и вообще работы, не требующія оружія, производятся неграми, имъ лично даже обѣщали свободу. Наконецъ теперь лучше чѣмъ когда нибудь обнаруживаются услуги, оказанныя плантаторамъ школою, прессой и проповѣдниками относительно развитія ихъ южныхъ согражданъ… За что они дерутся?…
VI.
правитьРазобравъ съ нѣкоторой подробностью вопросы, уже близкіе къ разрѣшенію, мы разсмотримъ теперь вкратцѣ еще назрѣвающіе плоды американской жизни и ограничимся главными изъ нихъ. Вовсе пройти молчаніемъ эти вопросы нельзя потому, что они необходимы для болѣе яснаго пониманія дѣла, и читатель, который пожелаетъ ближе ознакомиться съ великой республикой, вправѣ потребовать по крайней мѣрѣ указаній на стороны ея жизни, особенно достойныя изученія. Укажемъ поэтому на диктатуру политиковъ, на авторитеты, мѣняющіе развитію страны, и на экономическую аристократію.
Большая часть штатовъ, входящихъ въ составъ Сѣверо-американскаго союза, пользуются самымъ широкимъ примѣненіемъ выборнаго начала — принципомъ общей подачи голосовъ. «Онъ, говоритъ Прудонъ, „по своей идеѣ представляетъ общественное могущество или сумму національной силы въ ея иниціативной дѣятельности, въ совершеннѣйшемъ развитіи ея отправленій, т. с. въ полномъ примѣненіи ея господства. Общая подача голосовъ служитъ какъ бы корнемъ всѣхъ обнаруженій свободы, правъ, гарантій, прогресса, — всего, что составляетъ непремѣнную принадлежность развитаго и образованнаго общества“. Она но закону существуетъ въ довольно сносныхъ размѣрахъ, если исключить нарушенія, обусловленныя униженіемъ африканскаго племени. Кромѣ не разъ нами указаннаго уравненія пяти рабовъ тремъ бѣлымъ, конституціи невольничьихъ штатовъ часто стараются проводить законы, благопріятные плантаторамъ, и доходятъ до безобразныхъ постановленій южной Каролины. Въ Сѣверныхъ Штатахъ политическія нрава свободныхъ негровъ крайне ограничены, а общественное презрѣніе мѣшаетъ несчастнымъ пользоваться даже правами, вполнѣ имъ принадлежащими. Для бѣлыхъ же ценза не существуетъ. Виргинія въ этомъ отношеніи стоитъ на ряду съ Сѣверными штатами. Въ ней хотѣли было ввести цензъ по имуществу, но билль упалъ послѣ вопроса Вашингтона: „Сегодня у меня былъ оселъ — и было право голоса, завтра оселъ сдохъ — и я лишенъ своего права. Значитъ, голосъ принадлежалъ не мнѣ, а ослу?“
Какъ всякая органическая, такъ и всякая общественная сила, для своего совершеннѣйшаго обнаруженія требуетъ извѣстныхъ условій, и безъ нихъ не даетъ всѣхъ результатовъ, на которые способна. Общему правилу подлежитъ и начало плебисцита. Прекрасное по самому своему существу, оно способно возрастать въ благодѣтельной силѣ и могуществѣ, обезпечиваетъ за обществомъ счастіе, соразмѣрное съ его развитіемъ, слѣдовательно и съ его требованіями. Потому, чѣмъ болѣе массы понимаютъ отношенія жизненныхъ силъ общества между собою и къ плебисциту, чѣмъ болѣе массы пользуются своимъ правомъ, тѣмъ болѣе оно плодотворно и обезпечиваетъ счастье человѣчества. Но даже для пользованія правомъ нужно время, еще болѣе его нужно для думъ и для пріобрѣтенія знаній. Не всякое время можетъ считаться годнымъ для этихъ занятій, а только время, свободное отъ заботъ объ удовлетвореніи такъ называемымъ „первымъ“, насущнымъ потребностямъ. Забота о хлѣбѣ отвлекаетъ человѣка отъ гражданской заботы и въ Америкѣ. Въ Соединенныхъ Штатахъ своеобразное препятствіе, мѣшающее даже болѣе или менѣе обезпеченными» людямъ принимать участіе въ общественной жизни, составляетъ промышленный характеръ американцевъ, подъ вліяніемъ экономическихъ законовъ выработанный какъ природой, такъ и элементами населенія. Безконечное пространство, щедро одаренное природой, при небольшихъ пожертвованіяхъ открытое пользованію каждаго желающаго, даетъ возможность легкаго обогащенія. Рядомъ съ этимъ населеніе, отъ отцовъ унаслѣдовавшее духъ промышленности. При довольно равномѣрномъ, но низкомъ уровнѣ образованія въ штатахъ, наслажденіе внѣ богатства понимается плохо. Для того, чтобы, дойдя до извѣстнаго обезпеченія, остановиться и предаться изученію внутренняго и окружающаго міра, надобно предварительно имѣть потребность въ этомъ изученіи. Она еще мало выработалась въ Америкѣ. Или надобно, чтобы самое изученіе могло, какъ средство обезпеченія, соперничать съ окружающей природой, что въ нѣкоторой степени встрѣчаемъ въ Германіи, Природа штатовъ не допускаетъ соперниковъ, — дѣятельно обращаетъ человѣка къ заботѣ объ обогащеніи и отвлекаетъ даже достаточныхъ отъ гражданской жизни и общественныхъ интересовъ. Имѣя ее передъ собою, американецъ ненасытимо, лихорадочно спѣшитъ захватить, что можетъ, запахиваетъ полосы, которыхъ порядочно обработать не въ состояніи, трудится съ утра до вечера, набираетъ, пока можетъ. Въ жизни американца нѣтъ ни развлеченій, ни отдыха, ни разнообразія, онъ черствѣетъ въ трудѣ, и часто доходитъ до сознанія, что «будь ему возможность работать столько же въ Европѣ, онъ бы и тамъ заработалъ не меньше». Переселенцу ознакомленіе съ страною составляетъ еще большую трудность, а обогащеніе еще болѣе насущную потребность. Онъ чаще всего бѣжалъ изъ родины для того только, чтобы избавиться нищеты, рѣдко по другимъ побужденіямъ, потому прежде всего ищетъ обогащенія, и отъ него конечно менѣе, чѣмъ отъ кого бы то ни было, можно требовать умѣренности ради высшихъ потребностей. Промышленныя дѣла (business) — самая яркая черта американской жизни, она обнимаетъ все, занимаетъ всѣхъ, составляетъ главную цѣль воспитанія. Нашей молодежи съ не ограниченнымъ, здоровымъ взглядомъ, съ мыслью, открытой для вопросовъ науки и жизни, жадно вникающей въ нихъ, горячо любящей человѣчество, готовой послужить ему словомъ и дѣломъ — въ Америкѣ нѣтъ. Жители штатовъ сами не разъ повторяютъ, что дѣтство, юность — возрасты у нихъ не существующіе. Уже лѣтъ шести, семи ребятишки безъ нужды начинаютъ привыкать «къ дѣламъ», продавая афиши или даже поступая на фабрики. Дѣти вполнѣ обезпеченныхъ родителей въ 12, въ 13 лѣтъ отдаются въ ученье по какой либо отдѣльной части. Нѣтъ занятія, которое бы американцы не превратили въ промыселъ; духовенство, политики, чиновники — всѣ справедливо могутъ назваться промышленниками. Въ этой промышленной горячкѣ человѣку некогда самобытно вникать въ общественныя дѣла. Намъ могутъ возразить: «а газеты, выходящія въ такомъ неисчислимомъ количествѣ?» Кажется, при внимательномъ чтеніи ихъ можно бы слѣдить, не теряя много времени, за всѣми событіями, и составить себѣ ясное понятіе о положеніи дѣлъ въ отечествѣ. Но и газеты давно обратились въ промыселъ и въ довольно недобросовѣстное орудіе партій; въ нихъ очень трудно добраться до истины. Притомъ, чтобы самобытно пользоваться даже и менѣе запутанной прессой, нужна извѣстная степень образованности, нѣсколько выработанное міросозерцаніе, котораго не встрѣчаемъ не только въ американскомъ обществѣ, но и въ самой американской литературѣ; взглядъ же, цѣликомъ извлеченный изъ той или другой газеты, конечно не можетъ назваться самостоятельнымъ. Потому нація самобытно мало участвуетъ въ гражданской жизни страны, и уступила руководство его политикамъ-спеціалистамъ, людямъ, промыселъ которыхъ составляетъ политика. По объясненнымъ причинамъ это явленіе естественно. Политики стоятъ въ главѣ каждой партіи и совершенно господствуютъ въ политическомъ мірѣ. Такая передача гражданской заботы извѣстному классу людей содѣйствуетъ индифферентизму гражданъ. Исключенія бываютъ, по они рѣдки и очевидно принадлежатъ преимущественно прогрессивнымъ партіямъ, которыя употребляютъ средства, изложенныя въ прошлой главѣ, и выборныя уловки, о которыхъ будетъ упомянуто ниже, — только тогда, когда бываютъ вынуждены на то противниками.
Дѣятельность политиковъ проявляется преимущественно въ безпрестанныхъ выборахъ. Чтобы не отвращать вниманія читателей отъ главнаго предмета предыдущей главы, мы въ ней едва упомянули объ этомъ предметѣ. Теперь же разскажемъ о немъ нѣсколько подробностей, которыя преимущественно заимствуемъ у Струве (Die Union vor dem Richterstuhle des gesunden Menschenverstandes), такъ какъ онъ изложилъ ихъ съ большою ясностью, и его разсказъ подтверждается многочисленными сочиненіями объ Америкѣ. Вся выборная операція распадается на четыре акта: 1) избраніе кандидата, 2) подготовленіе голосовъ; 3) ихъ подачу; 4) счетъ голосовъ. Ничто не дѣлается честно, нигдѣ не участвуетъ самобытная національная сила. Избраніе кандидата обыкновенно происходитъ втайнѣ. Вожди партіи собираются и выбираютъ того, кто въ случаѣ удачи можетъ быть наиболѣе полезенъ ихъ цѣлямъ. Часто въ соображеніе принимаются чисто личные интересы. Какъ скоро кандидатъ избранъ, начинаютъ «обработывать» массы въ его пользу. Являются статьи, брошюры, цѣлыя книги, которыя, не упоминая о выборахъ, стараются расположить народъ къ избранному. Послѣдній рисуется образцомъ гражданской добродѣтели, характера, ума; восхваляютъ его отца, дѣда, разсказываютъ самые трогательные случаи его дѣтства. Этимъ краснорѣчіемъ подготавливаются не только массы вообще, но и члены партіи, къ которой принадлежатъ политики-спеціалисты. День выборовъ приближается, партія должна утвердить своего кандидата; этого утвержденія достигнуть не трудно, вожди держатъ партію въ рукахъ и легко заглушаютъ противорѣчія; средства примѣняются безъ особенной разборчивости, хотя бы въ случаѣ крайности пришлось употребить въ дѣло какой нибудь rowdy, loafer или dandy (см. ниже), обыкновенно же оппозиція прекращается обѣщаніемъ двумъ-тремъ лицамъ какого нибудь мѣста въ вѣдомствѣ кандидата. Когда согласіе партіи получено, начинается война съ противниками. Лица, превознесенныя одними, унижаются другими, опять съ необыкновенной недобросовѣстностью. Мало того, что пресса и ораторы толкуютъ о самыхъ сокровенныхъ домашнихъ дѣлахъ кандидатовъ, они къ своимъ толкамъ и разсказамъ примѣшиваютъ больше лжи, чѣмъ правды. Процессовъ за оскорбленіе заводить некогда, они бы не окончились ко дню выбора, да ихъ бы и набралось слишкомъ много. Кандидатамъ нѣтъ свободной минуты. Они сами разъѣзжаютъ по общинамъ и хлопочутъ о голосахъ; говорятъ рѣчи, подкупаютъ проповѣдниковъ, чтобы политическія поученія въ ихъ пользу раздавались въ церквахъ, дѣлаютъ общинамъ разныя пожертвованія: строятъ храмы, школы, пріюты, подсылаютъ крикуновъ и краснобаевъ всюду, гдѣ собирается народъ; наконецъ, если нужно пріобрѣсти расположеніе могущественной секты, они принимаютъ ея ученіе; тотъ становится методистомъ, этотъ перекрещенцемъ, какъ придется. Денегъ тратится множество. Въ рѣчахъ своихъ и кандидаты, и защитники ихъ перемѣнчивы, какъ Протей. Генералъ Скоттъ, одинъ изъ самыхъ горячихъ противниковъ эмиграціи и католицизма, произносилъ самыя заманчивыя рѣчи ирландцамъ, когда въ 1852 г. сбирался въ президенты. Наконецъ приближается день но дачи голосовъ. Афиши, манифесты, прокламаціи наполняютъ газеты, наклеены на всѣхъ углахъ. Имена кандидатовъ печатаются на карточкахъ и раздаются въ толпу; между этими карточками множество бываетъ фальшивыхъ; иногда слугу, которому поручено отдать пакетъ карточекъ такому-то, подкупаютъ, и онъ опаздываетъ или отдаетъ пакетъ другому и т. д. При самомъ сборѣ бюллетеней дѣйствуетъ открытая сила; тутъ особенною дѣятельностью отличаются нанятые rowdies и loafers. Эти люди употребляются не только для того, чтобы въ выборные дни кулаками отстранять отъ урны лицъ, подающихъ голосъ не въ пользу кандидата нанявшей ихъ партіи, а и въ другіе дни ищутъ ссоры и драки съ указанными личностями. Въ 1854 или 1855 г. умеръ одинъ изъ такихъ rowdies американской національной партія, нѣкто Биль Пуль (Bill Poole). Весь Нью-Йоркъ присутствовалъ на его похоронахъ; Альбани, Филадельфія, Балтимора прислали депутатовъ. Цѣлое общество, носившее имя Пуля, нѣсколько батальоновъ милиціи и сотня каретъ сопровождали гробъ до кладбища. Бойцы дѣйствуютъ довольно свободно подъ покровительствомъ чиновниковъ, избранныхъ съ ихъ помощью или получившихъ свое мѣсто отъ поддержаннаго ими кандидата, и живутъ недурно на заработываемыя деньги. Rowdy охотно рискуетъ жизнью въ кулачной схваткѣ долларовъ за 500. Еще болѣе противны и безнравственны такъ называемые «dandy», они тоже за извѣстную плату принуждаютъ къ дуэли и убиваютъ кого придется. Великосвѣтское прозвище дано имъ за презрѣніе къ болѣе дикому, кулачному праву: они пользуются орудіями цивилизаціи. Когда голоса уже собраны и пересчитываются, плутовство не можетъ быть такъ крупно, а ограничивается придирчивостью къ ошибкамъ или формальностямъ бюллетеней противника, снисходительностью къ бюллетенямъ собственной партіи и т. д. Нечего и говорить, что при такихъ выборахъ возвышаются люди краснорѣчивые, изворотливые, но совершенно обязанные какой нибудь партіи; добросовѣстность, честность бываютъ здѣсь рѣдкими качествами. Такъ до сихъ поръ бывало въ наибольшемъ числѣ случаевъ. Еще яснѣе, что избираетъ не воля націи, а воля нѣсколькихъ диктаторовъ, и что край управляется не народомъ, а тѣми же диктаторами, не вполнѣ искренними даже въ изложеніи своего ученія. Благодаря свободѣ конституціи, рядомъ съ зломъ лежитъ и лекарство. Правда, излеченія нельзя ожидать немедленно, такъ какъ ни отношенія человѣка къ природѣ, ни самый характеръ населенія не измѣняется вдругъ. Для полнаго исцѣленія слѣдовало бы желать коренной перемѣны экономическихъ законовъ, но какое нибудь улучшеніе могло бы произойти, если бы хоть сколько нибудь пробудилась критика. Мысль работаетъ" легко, если только не стѣснять ее, и улучшенія ожидать бы можно скоро, но, къ сожалѣнію, мысль и въ Америкѣ забита авторитетами, сильно препятствующими развитію страны…
Въ Америкѣ промыселъ ограниченіемъ мысли развитъ въ высокой степени, и преимущественно основанъ на ученіяхъ разныхъ религіозныхъ сектъ. Собственно религіи въ американцахъ нѣтъ, ханжество безмѣрно. «Америка — страна сектъ, въ ней религія встрѣчается на всякомъ перекресткѣ, глядитъ изъ-за каждаго угла, служитъ основаніемъ безчисленнымъ дѣйствіямъ, и нигдѣ не одушевлена меньшею искренностію (Locher, Geschichte u. Zustände d. Deutschen in America. Cincinnati 1857). Всѣ сектаторы, лжепророки нашли здѣсь широкую почву. Нѣтъ обмана, который бы не имѣлъ приверженцевъ. Миллеръ основалъ секту „воскресенія“. Послѣдній день, два раза былъ предсказанъ имъ, и конечно оба раза прошелъ безъ всякихъ приключеній, какъ и другіе дни. Секта же все существуетъ. Смитъ увѣрялъ, будто ангелъ съ небеси принесъ ему законъ Мормоновъ, написанный египетскимъ нарѣчіемъ на мѣдныхъ доскахъ, что онъ, Смитъ, непосредственно перевелъ небесный оригиналъ и нашелъ послѣдователей, которые увѣряютъ, будто видѣли, какъ учитель ихъ взятъ былъ живымъ на небо, именно въѣхалъ въ него на бѣломъ конѣ. Между тѣмъ Смитъ застрѣленъ въ присутствіи цѣлой толпы въ ту минуту, какъ выскочилъ изъ окна тюрьмы, въ которой былъ заключенъ. Собралось цѣлое общество спиритистовъ для основанія секты на откровеніяхъ такъ называемыхъ медіумовъ. Ученію этому съ 1860 года посвящено было восемь повременныхъ изданій. Редакторъ одного изъ нихъ (Вѣстника Прогресса!) Андрей Девисъ (Andrew J. Davis), горячій поклонникъ духовъ, 4 іюля 1860 года насчитывалъ 4 милліона такихъ же духопочитателей, изъ нихъ 147 медіумовъ, дающихъ медицинскіе совѣты, около 200 экстатиковъ, и по крайней мѣрѣ 38,000 медіумовъ низшаго разряда. Это притупленіе разсудка въ значительной степени можно считать наслѣдствомъ отъ многохвалимыхъ пуританъ и квакеровъ. Американскіе есктаторы еще въ значительной степени опираются на ограниченность народа. Конечно, власть ихъ начинаетъ шататься, благодаря преимущественно злоупотребленіямъ самихъ сектаторовъ, но она еще очень сильна. Особенно отличаются разныя протестантскія секты, возбуждая фанатизмъ, напоминающій тридцати лѣтнюю войну, преслѣдованія евреевъ въ средніе вѣка и т. п. Таковъ былъ фактъ поджога католическаго монастыря въ 1834 году. Процессъ поджигателей съ особенною силой подтверждаетъ, до какой степени фанатизмъ сектъ — общая зараза. Судъ, боясь народа, подстрекаемаго духовенствомъ, не посмѣлъ наказать виновныхъ. Только одинъ изъ нихъ былъ осужденъ, и того губернаторъ долженъ былъ вскорѣ выпустить изъ заключенія по требованію массъ. Спустя годъ во многихъ мѣстахъ праздновали годовщину пожара, и въ Чарлстоунѣ вмѣсто мишени при стрѣльбѣ поставили портретъ настоятельницы сожженнаго монастыря. Просьба пострадавшихъ о вознагражденія была отвергнута палатою депутатовъ. Двое изъ поджигагелей тоже предъявили претензію на вознагражденіе за убытки, причиненные процессомъ. Мѣстное управленіе Массачузетса приказало разсмотрѣть просьбу и не безъ колебаній отвергло предложеніе ко и миссіи: выдать по 500 долларовъ каждому изъ просителей. Большая часть рабовладѣльцевъ принадлежитъ къ методистамъ, потому что методисты особенно благопріятны рабству; рѣдкій проповѣдникъ этой секты допускаетъ негровъ въ общія собранія: обыкновенно несчастныхъ собираютъ отдѣльно и читаютъ имъ проповѣди извѣстнаго уже содержанія. Средства, которыми преимущественно пользуется партія духовенства, тѣ же, какъ и средства другихъ партій. Кромѣ того она сильно дѣйствуетъ на женщинъ, которыхъ конституція и предразсудки отдали ей на жертву, удаливъ отъ гражданской жизни и общественной заботы. Освободительными элементами могли бы подѣйствовать, хотя отчасти школа и пресса, потому на ихъ стѣсненіе обращено особенное вниманіе. Школа вся въ рукахъ духовенства, пресса сильно порабощена его вліянію. Таковъ былъ процессъ Книланда, и мы могли бы привести еще многіе примѣры. Правда, законы о прессѣ либеральны, но свобода ея очень условна» Свободная по закону, она подвержена страшному въ Америкѣ контролю общественнаго мнѣнія, тѣмъ болѣе произвольному, что оно направляется политиками-диктаторами. Вліяніе сектаторскаго духовенства еще болѣе выясняется при ознакомленіи съ партіями, дѣйствующими въ Америкѣ; послѣ рабовладѣльцевъ оно представляетъ наиболѣе единодушную, плотную, организованную массу и наиболѣе стѣсняетъ свободу страны, потому борьба съ нимъ стоитъ на очереди, какъ скоро распря съ Южными Штатами будетъ рѣшена и отношенія къ неграмъ установлены. Будемъ надѣяться, что борьба эта разрѣшится съ меньшимъ кровопролитіемъ, такъ какъ конституція даетъ возможность употребить болѣе разумныя орудія, и представители сектъ не сосредоточены въ такихъ рѣзкихъ географическихъ границахъ, какъ плантаторы.
Наконецъ упомянемъ еще объ экономической аристократіи. Уничтоженіемъ рабства она ее уничтожится на югѣ; тѣ же плантаторы, такъ упорно защищающіе неволю, будутъ защищать свое экономическое значеніе, постараются извлечь изъ него всевозможныя выгоды и занять положеніе, довольно сходное съ положеніемъ англійскихъ лордовъ и капиталистовъ. Тогда вѣроятно и сѣверные аристократы будутъ помогать имъ не пощадой, не компромиссами, а положительно вступятъ съ ними въ союзъ. Тогда только со всею силой обнаружится и зло, накопившееся на сѣверѣ, преимущественно въ мануфактурномъ и банковомъ мірѣ. Партія соединенныхъ капиталистовъ союза чуть ли но будетъ сильнѣе и плотнѣе партіи рабовладѣльцевъ… Я разговаривалъ со многими американцами и встрѣчалъ глубокое опасеніе за подобную будущность у каждаго изъ нихъ, который не надѣется самъ быть представителемъ грозящей бѣды. Южане часто указывали на западную Европу, и преимущественно на Англію; спрашивается: велика ли разница между положеніемъ негра и судьбою манчестерскаго работника. На этотъ вопросъ отвѣчать не трудно, за то и не весело. Разница одна: отъ рабства отдѣлаться трудно, но все-таки легче, чѣмъ отъ экономической неволи. Если бы сѣверъ въ теченіе самобытной жизни союза не образовалъ у себя аристократіи, онъ бы снова составилъ оплотъ противъ южныхъ плантаторовъ, но зло, смущающее всю Европу, какъ самая тяжелая задача, завѣщанная исторіей, не избѣжало и Америки, хотя оно еще и не тяготѣетъ надъ нею съ тою же силой, какъ надъ старымъ свѣтомъ. За то въ американскихъ массахъ не найдется и того терпѣнія, той сносливости, которою отличается европейскій пролетаріатъ. Вслѣдствіе вышеприведенныхъ причинъ (гл. IV) онѣ говорятъ еще не очень громко, но большая часть этихъ причинъ исчезнетъ послѣ уничтоженія рабства. А между тѣмъ экономическая демократія уже при Массачузетскомъ возстаніи выказала созданіе своей силы и правъ, и никогда не забывала своихъ притязаніи. Она еще не развилась до самостоятельной партіи, однако во всѣ экономическіе вопросы вмѣшивается съ характеромъ самобытной силы; такъ наприм. въ возобновлявшійся нѣсколько разъ вопросъ о федеральномъ банкѣ. Въ немъ массы видѣли опору-ненавистной монополіи капитала. Самое веденіе банковыхъ операцій много содѣйствовало развитію такой ненависти. Американцы еще до освобожденія пользовались и даже злоупотребляли кредитными учрежденіями. Впослѣдствіи они стали еще смѣлѣй и предпріимчивѣе въ своихъ спекуляціяхъ, кредитъ сталъ еще необходимѣе, число банковъ значительно возрасло. Правительства отдѣльныхъ штатовъ не препятствовали этому движенію. Байки скоро стали выпускать билеты на суммы, совершенно несоразмѣрныя; съ размѣннымъ капиталомъ. Иногда учредители, избирая себя директорами, не эсконтировали никакихъ бумагъ, кромѣ собственныхъ, слѣдовательно какъ бы чеканили ходячую монету безъ золота и серебра. Нерѣдко служащіе при банкахъ произвольно открывали счеты себѣ и друзьямъ. Такъ однажды въ городскомъ банкѣ (City Bank) въ Балтиморѣ оказалось, что кассиръ далъ себѣ въ займы 166,548 долларовъ, да какому-то пріятелю 185,382 доллара. Также поступали всѣ служащіе въ банкѣ, кромѣ одного прикащика и одного изъ помощниковъ кассира. Банки злоупотребляли возможностью выпускать билеты, публика же возможностью занимать. Отсюда безумныя спекуляціи, потери. Ихъ стараются прикрыть новыми выпусками и займами, по этимъ удаленіемъ кризиса, кризисъ только усиливается. Пошли банкротства, напомнившія времена конгресса, пострадали преимущественно рабочіе классы, земледѣльцы и мастеровые. Знаменитая banking-system сдѣлалась предметомъ ненависти массъ. «Къ этой спеціальной причинѣ ненависти присоединилось еще и отвращеніе людей, медленно и трудно заработывающихъ хлѣбъ, къ собирателямъ скороспѣлаго богатства, не разбирающимъ средствъ обогащенія, быстро тратящимъ собранное въ безумной роскоши и безразсудныхъ предпріятіяхъ. Тутъ же дѣйствовало и нерасположеніе простоты къ изворотливости, простодушія къ хитрости, медленнаго, тяжелаго разсчета къ быстрой сметкѣ. Тутъ же наконецъ выражалось и подозрительное недовѣріе противъ всякаго возникающаго вліянія, противъ всякой укореняющейся власти; недовѣріе, сродное Американцу, создавшее, объясняющее, охраняющее его республиканскія учрежденія» (М. Chevalier Lettres sur l’Amérique, du Nord). Короче, когда въ 1811 г. государственный банкъ, основанный Гамильтономъ, потребовалъ возобновленія своего устава, призракъ «новой денежной аристократіи, худшей изъ аристократій», возсталъ въ массахъ. Онѣ поддержали отказъ въ возобновленіи. Антифедералисты, менѣе нерасположенные къ банкамъ вообще, не допускали мысли о государственномъ банкѣ, видя въ немъ централизатора, «родъ Монка или Бонапарта, давящаго золотомъ, вмѣсто оружія». Кромѣ того они эксплуатировали ненависть массъ къ представителямъ капитала для поддержанія своей популярности. Эта ненависть — испытанное средство, ее шевелитъ всякій интригантъ; даже пароходныя общества привлекаютъ публику крупными надписями вверху объявленія: «No monopoly!» Джефферсонъ своими системами промышленнаго разрыва (embargo и non-intercourse.) временно поколебалъ возникающую торговлю, при чемъ еще разъ подтвердилъ свои псевдо-демократическія стремленія стѣснительными мѣрами, возбудившими сильное неудовольствіе, и завѣщалъ Мадисону войну съ Англіей, которая окончилась миромъ 1815 года, но снова подавила торговлю и остановила дѣла. Мѣстные банки, дѣйствовавшіе очень неразсчетливо, не смогли удовлетворять учащеннымъ требованіямъ наличныхъ денегъ, и во время войны просили у мѣстныхъ правительствъ соотвѣтствующихъ штатовъ позволенія прекратить размѣнъ. Бумажки получили насильственный курсъ. Въ 1815 году это положеніе продолжалось. Векселя 246 различныхъ банковъ ходили съ различнымъ успѣхомъ, теряя одни 20, другіе 30, 40, 50 %. Въ 1816 г. такихъ цѣнностей (или лучше безцѣнностей) обращалось, на номинальную сумму, больше, чѣмъ въ кризисъ 1834 г., когда торговля и промышленность уже развились въ значительномъ размѣрѣ. Къ нимъ прибавились облигаціи частныхъ лицъ, тоже кое какъ обращавшіяся въ ближайшемъ сосѣдствѣ. Чтобы выйди изъ такого положенія, грозившаго общимъ разореніемъ, 1 января 1817 г. демократы должны были уступить и открыть настоящій баекъ Сѣверо-Американскихъ Штаговъ съ капиталомъ въ 35 милліоновъ долларовъ (около 47 милліоновъ рублей). При его содѣйствіи съ 20 февраля 1817 г. металлическія уплаты начались въ банкахъ Нью-Норка, Филадельфіи, Балтиморы, Ричмонда и Норфолька. Мало по малу всѣмъ банкамъ слѣдовало сдѣлать тоже, короче, пришлось ликвидировать прошлое. Значительное число банковъ закрылось или объявило банкротство (его шестьдесятъ пять банковъ въ 1811—1830 г.). Кризисъ продолжался года три, и своими послѣдствіями, долго жившими въ памяти народа, превратилъ прежнюю ненависть къ банкамъ въ ожесточеніе, которое проявилось во всей силѣ въ президентство Джексона (1829—1837), когда рѣчь пошла о возобновленіи или невозобновленіи устава банка, основаннаго въ 1817 году. Срокъ его существованія по первоначальному разрѣшенію оканчивался въ 1836 году. Джаксомъ, или лучше, дѣйствовавшій его именемъ и запальчивымъ характеромъ Ванъ-Бюрель, старался уничтожить это учрежденіе. Массы оказали самую энергическую поддержку президенту, и хотя сенатъ прямо стоялъ за абикъ, побѣда колебалась между двумя лагерями. Но слушая ничего, народъ кричалъ: «Hurrah for Jackson, Jackson for ever». Часто враги должны были молчать, боясь его грозной силы. Новый кризисъ, возникшій вслѣдствіе этой войны съ банкомъ, былъ причиною новыхъ раззореній, массы банкротствъ, и наконецъ имѣлъ послѣдствіемъ временную побѣду антидемократической оппозиціи. Банкъ возобновленъ, чему преимущественно способствовали интриги мѣстнаго управленія Пенсильваніи. Не станемъ судить, кто правъ и виноватъ въ данномъ спорѣ. Намъ важно было показать на самобытную силу экономической демократіи, на то, что она не забывала ни своей силы, ни характера своихъ требованій. Это сознаніе силы и права въ экономической демократіи конечно не затихаетъ, а растетъ. Мы уже упоминали о границахъ, въ которыхъ массы допускаютъ пользованіе богатствомъ (гл. IV). Были даже опыты нѣкоторой организаціи массъ въ стройную партію.
VII.
правитьСоединенные Штаты Сѣверной Америки, по освобожденіи отъ Англіи, послѣ нѣсколькихъ колебаній устроились въ политической формѣ, несоотвѣтственной духу и потребностямъ населенія. Эта неестественность конституціи была причиной паденія партіи, ее создавшей, на мѣсто которой выдвинулись люди, сильные только слабостью противника, не твердые и не радикальные въ своихъ стремленіяхъ. Вновь возникшей силѣ приходилось отвѣчать за будущія судьбы Америки, встрѣтить и разрѣшить ея жизненные вопросы.
Лже-демократы обвиняли федералистовъ въ централизаціи, аристократизмѣ и т. д. Мы видѣли, что коренныхъ принциповъ этого рода открыто не смѣло признать само Филадельфійское собраніе, но подозрительное населеніе испугалось даже людей, выказавшихъ наклонность къ подобнымъ идеямъ. Демократы поддержали выгодное для нихъ настроеніе умовъ, и Джефферсонъ занялъ кресло президента. Федералисты не оставили точнаго изложенія своихъ мыслей, во онѣ достаточно изобличены преніями о конституціи и первыми рѣшительными мѣрами Вашингтона и Адамса. Демократы тоже не исповѣдали своихъ убѣжденій ни въ какомъ актѣ, на который бы можно указать. Почти все, противъ чего они ратовали, уничтожилось еще до нихъ, потому что не могло держаться; имъ оставалось переработать конституцію, созданную подъ вліяніемъ упавшихъ идей. Спи до нея почти не дотронулись. Разрушеніе досталось имъ легко, но до созданія они не поднялись. Строить прогрессивныя учрежденія въ консервативной рамкѣ конституціи трудно, а между тѣмъ демократы господствовали полвѣка. Что же они дѣлали? Вотъ, какъ одинъ изъ самыхъ восторженныхъ поклонниковъ Джефферсона очертилъ ихъ дѣятельность, сравнительно съ дѣятельностью федералистовъ; виги (позднѣйшее названіе федералистовъ) стояли за ограниченіе выборнаго права, за косвенные налоги, высокіе тарифы, банки, за содѣйствіе внутреннимъ улучшеніямъ изъ союзной казны, за ограниченіе эмиграціи. Демократы проповѣдывали: общую подачу голосовъ, прямые налоги (по имуществу), пониженіе тарифа, ограниченіе банковъ, совершенное предоставленіе каждому штату заботы о внутреннихъ дѣлахъ, поощреніе эмиграціи (Albert Gloss. Das Leben in den Vereinigten Staaten; Leipzig 1864). Параллель эта составлена въ 1860—1864 г., когда демократическая партія уже отжила лучшіе дни и дала возможность своему приверженцу вывести изъ ея прошлаго очень пристрастную программу, которой демократы не разъ противорѣчьи своею дѣятельностью, и которая все-таки болѣе касается частностей, чѣмъ принциповъ. Судя но ней, демократы, конечно, сравнительно съ вигами, являются передовыми людьми, по вмѣстѣ обнаруживаютъ и свою непослѣдовательность. Они поверхностно понимаютъ дѣло, не имѣютъ твердаго, систематическняспаго взгляда ни на одинъ вопросъ, не вникаютъ въ корень окружающаго, потому не вправѣ считаться прогрессивной партіей, тѣмъ менѣе могутъ служить средоточіемъ спеціальнымъ партіямъ прогрессивнаго характера, возникающимъ изъ вопросовъ американской жизни.
Лучшимъ представителемъ партіи виговъ является Генри Клей (Clay). Его любимою мечтою былъ миръ, основанный на взаимной уступчивости въ требованіяхъ, возникшихъ изъ противорѣчащихъ интересовъ сельской и мануфактурной промышленности, рабовладѣльческихъ и свободныхъ штатовъ, приверженцевъ тѣснаго союза и децентрализаціи и т. д. Дѣятельность Клея можно ставить въ примѣръ негодности системы "компромиссовъ. Клей дѣйствовалъ съ честностью, рѣдкою въ штатахъ, съ искреннимъ желаніемъ общаго блага, стоялъ выше служенія отдѣльнымъ партіямъ… и не успѣлъ сдѣлать ничего, удалилъ на время трудныя столкновенія, но не разрѣшилъ, не предупредилъ ни одного. Эта уступчивость, встрѣчаясь съ совершенною безцвѣтностью демократовъ, мало по малу сглаживаетъ различіе обѣихъ партій: вопросы когда-то ихъ раздѣлявшіе, давно перестали существовать и на первый планъ выступилъ рядъ интересовъ, къ которому ни та, ни другая изъ первоначальныхъ партій не хотѣла отнестись рѣшительно. Вскорѣ партіи эти оставались раздѣльными преимущественно потому, что диктаторамъ (гл. VI) и сотнямъ ихъ мелкихъ агентовъ выгодно было сохранить свое положеніе. До какой степени единогласіе между вигами и демократами было {*} возможно, лучше всѣхъ доказалъ президентъ Тайлеръ, который, избѣгая раздора, нашелъ возможность помирить нерадикальныя требованія обѣихъ сторонъ, и управлялъ страною, «двигая корабль виговъ демократическими парусами». Виги естественно тоже не могли служить средоточіемъ партій, встрѣчавшихъ возникающіе вопросы опредѣленно-консервативными или прогрессивными взглядами. Какъ либералы-демократы, такъ и либералы-виги гибнутъ въ бездѣйствіи среди радикальныхъ партій обоихъ оттѣнковъ, гибнутъ, не давъ ни одного прочнаго результата, какъ всѣ либералы.
Когда въ странѣ, еще ее устроившейся прогрессивно, дѣйствуютъ, или лучше, бездѣйствуютъ двѣ безцвѣтныя партіи: уступчивые консерваторы и пустые либералы, между которыми наконецъ трудно становится найти какое либо различіе, гибель и тѣхъ и другихъ среди радикальныхъ партій консервативнаго и прогрессивнаго характера неизбѣжна. Дѣйствительные, коренные вопросы жизни конечно не разрѣшаются палліативами, корни безпрестанно даютъ новые отпрыски, принципы постоянно находятъ новое выраженіе, и какъ бы поклонники компромиссовъ ни отдаляли кризисы, вопросъ о существованіи или уничтоженіи принципа наконецъ долженъ быть опредѣленно поставленъ и разрѣшенъ. Какъ скоро эта необходимость созрѣетъ, радикальныя партіи должны образоваться и вытѣснить недальновидныхъ политиковъ примиренія, только усилившихъ разрушительную силу кризиса его отдаленіемъ.
- Для удобства читателей, мало знакомыхъ съ исторіею Сѣверо-Американскихъ Штативъ, вотъ списокъ всѣхъ президентовъ республики.
1) Георгъ Вашингтонъ изъ Виргиніи съ 1789 г.
2) Джонъ Адамсъ " Массачус. " 1797 "
3) Томасъ Джефферсонъ " Виргиніи " 1801 "
4) Джемсъ Мадисонъ " id. " 1809 "
3) Джемсъ Монроэ " id. " 1817 "
6) Дж. Квенси Адамсъ " Массачуз. " 1823 "
7) Андрей Джаксонъ " Тенессе " 1829 "
8) Мартинъ ванъ-Бюренъ " Нью-Йорка " 1837 г.
9) В. Г. Гаррисонъ (+ 1841) " Огіо " 1841 "
10) Дж. Тайлоръ (Tylor) " Виргиніи " 1841 "
11) Джонъ Кноксъ Полькъ " Тенессе " 1843 "
12) Зах. Тайлеръ (+ 1830) " Луизіаны " 1849 "
13) Мильлрдъ Фильморъ " Нью-Йорка " 1850 "
14) Франклинъ Пайеръ " ? " 1853 "
15) Джемсъ Букананъ " Пенсильв. " 1857 "
16) Авраамъ Линкольнъ " Иллинойса " 1851 «
VIII.
правитьКромѣ вопроса о большей или меньшей центральной власти, партіи группируются еще по своимъ взглядамъ на переселеніе бѣлыхъ, на рабство, на стѣсненіе мысли, на хозяйственный вопросъ, и т. д. Но въ Америкѣ слово „партія“ не есть только собирательное имя, обозначающее всѣхъ лицъ, имѣющихъ извѣстные интересы, оно еще свидѣтельствуетъ, что лица эти устроились въ систематическое цѣлое, исключительно направленное къ достиженію выгоднаго для себя положенія дѣлъ, короче, въ Америкѣ партіею называется тоже, что въ Европѣ назвали бы „политическимъ обществомъ“. Рабовладѣльцы, духовенство, капиталисты, бюрократы, вообще консерваторы такъ хорошо сгруппированы исторіей, такъ близко сопоставлены другъ съ другомъ, программы ихъ опредѣляются такъ естественно, что имъ не зачѣмъ и прибѣгать къ искусственнымъ организаціямъ.
Прежде всего союзники рѣшились завладѣть господствующими партіями. Въ первые годы послѣ демократическаго переворота замѣтныхъ столкновеній по поводу невольничества не было. Они начались собственно съ 1818—1819 года и пріобрѣли особенную силу въ тридцатыхъ годахъ. При первыхъ же спорахъ югъ началъ грозить отпаденіемъ, представляя всякую попытку къ ограниченію рабства покушеніемъ на его самостоятельность. На этомъ основаніи плантаторы могли подчинить себѣ виговъ и въ особенности демократовъ. Послѣдніе, прежде всего боясь централизаціи, считали преступленіемъ всякое аболиціонное стремленіе со стороны федеральнаго правительства и всякое препятствіе, оказанное штату въ самовольномъ распоряженіи своей судьбою, — вслѣдствіе чего, но еще болѣе вслѣдствіе денегъ, интригъ и т. п., демократы въ скоромъ времени совершенно отдались въ руки диктаторовъ плантаторскаго направленія. Виги держались дольше, даже никогда не унижались до степени преимущественно плантаторской партіи; но и они не совершенно избѣгли тлетворнаго вліянія. Интриги съ одной стороны, съ другой — опасеніе, какъ бы рабовладѣльцы не привели въ исполненіе своей угрозы объ отпаденіи, — все это имѣло послѣдствіемъ большую снисходительность къ югу, выраженную въ постоянныхъ уступкахъ. Такое завладѣніе либеральными партіями было не безплодно; они нераздѣльно царствовали въ союзѣ до 1850—55 г. Но радикальнымъ консерваторамъ не трудно было замѣтить, что на горизонтѣ встаютъ опасные враги: партіи, возникавшія изъ радикально-прогрессивнаго взгляда на вопросы американской жизни. Противъ нихъ рабовладѣльцы съ своими друзьями напрягли всѣ силы, завязали жестокую борьбу, въ которой такъ или иначе вѣроятно погибнутъ. Но прежде чѣмъ вступить въ открытую войну, они истощили цѣлый запасъ интригъ, уловокъ, всякаго обмана. Не говоря болѣе о проповѣдяхъ, о насиліи, о завладѣніи демократами и вигами, а съ ними и цѣлой администраціей, о безчисленныхъ обществахъ большею частью клерикальнаго характера, отъ обществъ распространенія безполезныхъ книгъ и притупленія юношества, располагающихъ милліонами, до какого нибудь anti-before-the-church-door-standing-yomg-men-society, — упомянемъ только о главнѣйшихъ партіяхъ, противупоставленныхъ прогрессивнымъ врагамъ, о партіяхъ, непосредственно участвовавшихъ въ политическихъ переворотахъ, представлявшихъ своихъ кандидатовъ на мѣстные, даже на союзные выборы и т. п., именно о защитникахъ американской національности и воздержанія.
Стремленія къ разграниченію по національностямъ въ послѣднее время сильно волнуютъ Европу. Нѣкоторые политики видятъ въ національностяхъ самобытный принципъ, по которому должно произойти размежеваніе земнаго шара. Въ этомъ отношеніи націоналисты ушли немногимъ далѣе школъ, проповѣдующихъ разграниченіе обществъ но „праву завоеванія“ или въ силу „политическаго равновѣсія“. Еще болѣе странно встрѣтить національныя партіи (Native American party и Know-nothings) въ Америкѣ, не обремененной въ этомъ вопросѣ историческими завѣщаніями. Но европейская идея только заимствована для совершенно своеобразныхъ цѣлей; только форма нѣсколько напоминаетъ Европу, содержаніе вполнѣ соотвѣтствуетъ характеру новаго свѣта. Четвертая глаза этого очерка достаточно объясняетъ вражду южанъ къ европейскимъ переселенцамъ. Вражда духовенства къ послѣднимъ тоже вполнѣ понятна; во первыхъ, по нераздѣльности консервативныхъ интересовъ между собою; во вторыхъ, въ частности потому, что наплывъ свѣжихъ силъ, еще не подавленныхъ клерикальнымъ авторитетомъ или подчиненныхъ авторитету другаго исповѣданія — можетъ пошатнуть владычество царящей касты. Протестанты къ крику нативистовъ: „Beware of foreign influence“, прибавили еще: „по catholics“. Къ соединенію именно съ протестантами, нативистовъ преимущественно влекла надежда парализировать переселеніе ирландцевъ, чѣмъ сразу парафинировалась бы почти половина эмиграціи. Примѣровъ, доказывающихъ, что именно рабовладѣльцы и фанатическіе протестанты составляютъ зерно нативистовъ — много. Вспомните пожаръ католическаго монастыря. Джонъ Хедлей (Headlay), одинъ изъ пасторовъ партіи know-nothings, не постыдился открыто объявить, что всѣ сотоварищи его по обществу, которые подадутъ голосъ за Сьюарда (противника рабства), почтутся клятвопреступниками. Многіе не побоялись угрозы и на влекла на себя мщеніе общества, „достойное испанской инквизиціи“ (Daily Tribune; 1855 г., 19 февр.). Кромѣ того, далѣе мы увидимъ, что основаніе нативистовъ составляютъ виги-плантаторы. Конечно, не смотря на всю ловкость рабовладѣльцевъ и на нравственный гнетъ пасторовъ, въ Америкѣ трудно поднять населеніе исключительно идеей національности, а между тѣмъ необходимо отвлечь силы отъ прогрессистовъ, парализировать ихъ самихъ хоть косвенными путями, необходимо привлечь на свою сторону и болѣе легковѣрныя массы. Нативисты облекли свои стремленія въ возможно благовидную форму:
1) Духъ и сущность конституціи, за немногими исключеніями, недоступны людямъ, воспитаннымъ среди иныхъ учрежденій.
2) Большая часть новѣйшихъ переселенцевъ вышла изъ богадѣленъ и исправительныхъ домовъ или по крайней мѣрѣ достойна была поступить въ нихъ. Потому слѣдуетъ;
1) Увеличить число лѣтъ, требуемое для натурализаціи (5 лѣтъ), до 21 года.
2) Удалить пролетаріевъ введеніемъ налога за переселеніе, а преступниковъ требованіемъ отъ выходцевъ свидѣтельства о благонравіи. Кромѣ того, предвидя, что президентское мѣсто легко можетъ ускользнуть изъ ихъ рукъ, консерваторы къ своей программѣ прибавляли требованіе объ ограниченіи власти президента въ назначеніи высшихъ сановниковъ, подчинивъ его контролю сената, консервативнаго по самому своему составу[5].
Идеи эти до нѣкоторой степени справедливы, но зло не такъ велико, какъ увѣряютъ нативисты. Для предупрежденія его, Дж. Адамсъ, напримѣръ, считалъ вполнѣ достаточнымъ законъ о дозволеніи президенту изгонять вредныхъ переселенцевъ. Ясно, такой законъ, изданный Дж. Адамсомъ, долженъ былъ возбудить вопли со стороны демократовъ. Джефферсонъ отмѣнилъ его. Какъ всякое значительное явленіе, эмиграція имѣетъ свою слабую сторону, но недостатки ея ничтожны сравнительно съ оказываемыми ею услугами. Главный изъ этихъ недостатковъ — легковѣріе, съ которымъ переселенцы увлекаются рѣчами политическихъ агитаторовъ, но помочь этому злу легко можно средствами, менѣе разорительными для штатовъ, чѣмъ прекращеніе или крайнее затрудненіе переселенія. Это лучше всего доказывается тѣмъ, что нативисты въ своихъ доводахъ противъ европейцевъ прибѣгаютъ къ преувеличеніямъ и лжи. Гарднеръ, губернаторъ Массачусетса, не смотря на свое положеніе, внушающее нѣкоторое довѣріе, публично говорилъ: „Почти четыре пятыхъ нищихъ, двѣ трети пролетаріевъ и болѣе трехъ пятыхъ преступниковъ принадлежатъ эмиграціи. Болѣе половины суммъ, даруемыхъ общественной благотворительностью, болѣе половины поремъ и богадѣленъ, болѣе половины расходовъ на полицію и судопроизводство — тратится на иностранцевъ“ (Struve; die Union. Politische Parteien). Документы, представленные конгрессу не задолго передъ этой рѣчью, и конечно извѣстные ея автору, даютъ слѣдующія цифры. Въ исправительныхъ домахъ было:
|
|
|
|
| |
| Въ Виргиніи |
|
32править |
|
11править |
| „ Миссиссиппи |
|
76править |
|
5править |
| “ Мэриландѣ |
|
37править |
|
35править |
| „ Миссури |
|
103править |
|
50править |
| “ Индіанѣ |
|
105править |
|
27править |
Въ исправительныхъ домахъ Калифорніи, Делавара, Іовы, Арканзаса, Колумбіи не оказалось ни одного иностранца. Только въ этихъ штатахъ да въ Массачузетсѣ (см. ниже) и обозначено мѣсто рожденія заключенныхъ.
Въ богадѣльняхъ мѣсто рожденія содержимыхъ обозначено въ штатахъ: Массачузетсѣ, Мэриландѣ, Виргиніи, Миссиссипи, Миссури, Индіанѣ, Сѣверной Каролинѣ. Въ нихъ содержится американцевъ 6,240; иностранцевъ 1,518. Наконецъ цифры Массачузетса конечно извѣстны губернатору этого штата. Сравните ихъ съ его рѣчью. Въ Массачусетсѣ 1 іюня 1850 г. было:
|
|
| |
| Пролетаріевъ |
|
989править |
| Въ исправит. домѣ |
300править |
130править |
| » тюрьмахъ |
896править |
679править |
Но всякому ли придетъ въ голову и есть время пересматривать ревизскіе документы и сопоставлять ихъ числа! Ложь производитъ свое дѣйствіе, и проходить незамѣченною. Наглость нативистовъ только усиливалась удачей. «Иноземцы», говорятъ они, «завладѣли самымъ управленіемъ страны», и въ доказательство приводятъ слѣдующую таблицу:
|
|
| |
| Въ государственномъ управленіи |
12править |
26править |
| « финансовомъ „ |
138править |
279править |
| “ внутреннемъ „ |
338править |
500править |
| “ палатѣ представителей |
10править |
40править |
| „ почтовомъ вѣдомствѣ |
11править |
80править |
| Посланниковъ и консуловъ |
151править |
106править |
| При маякахъ |
31править |
392править |
| Въ таможняхъ |
215править |
|
Эта таблица произвела такое впечатлѣніе, что пришлось сдѣлать оффиціальную провѣрку данныхъ цифръ. Оказалось:
|
|
| |
| Въ государственномъ управленіи |
30править |
5править |
| “ финансовомъ „ |
430править |
26править |
| “ внутреннемъ „ |
286править |
35править |
| “ палатѣ представителей |
53править |
1править |
| » почтовомъ вѣдомствѣ |
88править |
12править |
| Посланниковъ и консуловъ |
208править |
54править |
| При маякахъ |
238править |
32править |
| Въ таможняхъ |
|
227править |
Не довольствуясь ложью, возбужденіемъ фанатической ненависти и т. п. средствами, нативисты, чтобы привлечь къ себѣ массы, рѣшились еще напугать ихъ конкурренціею. Переселенцы прежнихъ годовъ никогда не любили вновь прибывающихъ выходцевъ, понижающихъ заработную плату. Это ясное чувство непросвѣщеннаго народа нативисты превратили въ страсть. Они были особенно сильны на югѣ, потому въ торговыхъ центрахъ юга; въ Новомъ Орлеанѣ, Виксбургѣ, Сенъ-Луи, Луисвилѣ и Балтиморѣ въ 50-хъ годахъ произошли страшные безпорядки, дошедшіе до кровавыхъ дракъ, которыя еще разъ доказали, на сколько рабовладѣльцы заинтересованы въ нативизмѣ. Общій голосъ назвалъ главными виновниками смуты городскихъ рабовладѣльцевъ, которымъ конкурренція бѣлыхъ городскихъ работниковъ мѣшала извлекать достаточныя выгоды изъ отдаваемыхъ на заработки негровъ. Но плантаторы и духовенство показали бы слишкомъ малое знаніе человѣчества, если бы не воспользовались и политическими предразсудками своихъ согражданъ. Здравому смыслу почти непонятно, какое дѣйствіе могутъ имѣть манифесты въ родѣ слѣдующаго (1839 г.):
«Мы, урожденные граждане Соединенныхъ Штатовъ, не признающіе надъ собою никакой власти, кромѣ собственнаго желанія, заявившіе это въ нашей конституціи, мы дворянство, мы королевская кровь Америки, и намъ слѣдовало бы считать измѣной и даже цѣною жизни искоренять чью бы то ни было попытку раздѣлить съ нами наслѣдіе американскихъ нравъ, свободы и преимуществъ, даже всякое притязаніе на такое дѣленіе, обыкновенно предъявляемое подъ мятежнымъ и плебейскимъ (анархическимъ и аграрнымъ) предлогомъ — что мы, американцы, обязаны нашими правами единственно случайности рожденія. Иностранцы могутъ быть полезны Соединеннымъ Штатамъ только работой рукъ своихъ и ограничить ихъ этимъ занятіемъ, какъ единственнымъ, приличнымъ для нихъ въ нашемъ отечествѣ, — есть право и обязанность американскаго народа».
Эти плантаторскія строки, кажется, не требуютъ комментарія; и что же? увлекаясь изложенными въ нихъ идеями, многіе аболиціонисты становятся на сторону національной партіи, не замѣчая, что принадлежать къ двумъ лагерямъ совершенно различнаго характера логически невозможно. Объяснить такую аномалію понятій здравомыслящему человѣку, очень трудно. Нужно ли распространяться и о нравственной высотѣ этихъ національныхъ партій?… Настойчивость, вниманіе къ малѣйшимъ слабостямъ противника, неусыпная заботливость о достиженіи своихъ цѣлей — достойны подражанія. Благодаря этимъ качествамъ, нативисты могли дѣйствовать не только на югѣ, но и на сѣверѣ. Партія ихъ, не достаточно сильная, чтобы, напримѣръ, вывести собственнаго кандидата въ президенты, не лишена была вліянія, поселяя раздоръ въ прогрессистахъ, усиливая ту сторону, которую поддерживала въ спорѣ. Бигелау (Etats-Unis en 1863) полагаетъ даже, что она въ значительной степени содѣйствовала уменьшенію числа эмигрантовъ съ 1854 г. Уничтоженіе рабства и возрожденіе мысли, котораго слѣдуетъ ожидать послѣ настоящей войны, конечно убьютъ нативистовъ, тѣмъ болѣе, что и югъ вынужденъ будетъ заботиться о большемъ накопленіи свободныхъ рабочихъ силъ.
Жизнь въ постоянныхъ заботахъ, въ непрерывность трудѣ, безъ всякихъ развлеченій — крайне тяжела человѣку; — такова жизнь въ Америкѣ. Потому въ ней пьянство развито въ сильной степени. Вопросъ общественной гигіены есть вмѣстѣ и вопросъ общественнаго благосостоянія. Невоздержность въ употребленіи крѣпкихъ напитковъ, можетъ быть, особенно вредна, потому должна обратить на себя преимущественное вниманіе. Въ Америкѣ за леченіе принялось духовенство, и воздержаніе предписывается подъ клятвой и поддерживается насильственными полицейскими мѣрами. Прогрессисты, признавъ зло, должны бы проповѣдывать другой принципъ излеченія: «дайте массамъ способность и средства высшаго наслажденія, онѣ обратятся къ нему». Этимъ бы они приглашали къ возбужденію мысли, къ дѣятельности, вполнѣ сообразной съ своей цѣлью, и тѣмъ самымъ одновременно содѣйствовало бы гибели основныхъ элементовъ консерватизма. Но энергія прогрессистовъ никогда не равнялась энергіи консерваторовъ… Какъ бы то ни было, прогрессисты не оказали должнаго противодѣйствія; еще менѣе можно было ожидать его отъ либераловъ. Поверхностное большинство рѣдко съ надлежащею строгостью взвѣшиваетъ средства, употребляемыя противъ всѣми признаннаго зла. По крайней мѣрѣ когда американское духовенство всѣми средствами принялось преслѣдовать излишнее потребленіе водки, благочестивые граждане республики исполнились умиленія, раскаялись въ мысляхъ, противныхъ духовенству, которыя передъ тѣмъ начали было бродить въ головахъ, и съ горячимъ усердіемъ отдались лицемѣрнымъ руководителямъ движенія. Силу послѣдняго можно измѣрить слѣдующими постановленіями, внесенными въ мѣстныя законодательства отдѣльныхъ штатовъ (въ 1853 г. изъ 16 свободныхъ штатовъ 11 издали законы въ этомъ смыслѣ):
1) Продажа крѣпкихъ напитковъ запрещается подъ страхомъ строгаго наказанія; для медицинскаго, промышленнаго и церковнаго употребленія напитки эти съ надлежащими ограниченіями продаются только у лицъ, поставленныхъ отъ правительства,
2) Не взирая на установленныя закономъ формы слѣдствія, у лицъ уличенныхъ или даже подозрѣваемыхъ въ преступленіи противъ предъидущей статьи могутъ быть производимы домашніе обыски.
3) Крѣпкіе напитки отбираются и уничтожаются даже безъ полнаго доказательства въ преступленіи буквы закона.
Не говоря уже о томъ, на сколько подобное законодательство возмущаетъ общія нравственныя понятія человѣка, оно прямо противорѣчитъ конституціи: статья 4 дополненій прямо говоритъ:
«Неприкосновенность лица, дома, бумагъ и вещей отъ обысковъ и конфискацій составляетъ право гражданъ, и не можетъ быть произвольно нарушено. Потому не можетъ быть издано никакого распоряженія объ обыскѣ безъ доказанной необходимости, подтвержденной присягой и торжественнымъ заявленіемъ; и въ каждомъ отдѣльномъ случаѣ при такомъ распоряженіи должны быть точно указаны: мѣсто, подлежащее обыску, лица и бумаги, подлежащія аресту».
Сами проповѣдники воздержанія не смѣютъ отказаться отъ упрека, что именно ихъ вліяніемъ уголовные расходы ежегодно возрастали въ пятидесятыхъ годахъ, именно;
въ 1849 г. они равнялись 14,920 долларамъ.
" 1850 " " 23,578 "
" 1851 " " 26,877
" 1852 " " 33,356 "
" 1853 " " 35,333
" 1854 " « 35,549
(Syracuse-Journal; february 1855). Съ этихъ поръ партія воздержанія мало по малу теряетъ свою силу; прогрессисты лучше отличаютъ друзей и недруговъ. Къ выборамъ 1856 г. республиканская партія уже является грознымъ соперникомъ консерваторовъ, до тѣхъ же поръ — происхожденіе зла отъ угрюмой американской жизни, въ значительной степени поддерживаемой духовенствомъ; способъ леченія, открывавшій въ страхѣ наказанія единственное побужденіе къ исполненію предписаннаго закона; нарушеніе прямыхъ правъ личной и конституціонной свободы, все осталось незамеченнымъ за агитаціей духовенства. Многіе поверхностные прогрессисты съ восторгомъ принимали сторону проповѣдниковъ, не замѣчая, что дѣйствуютъ противъ себя. Это движеніе имѣло послѣдствіемъ усиленіе клерикальнаго преобладанія, и преимущественно распространяясь на фанатически-протестантскомъ сѣверѣ, парализировало ненависть послѣдняго къ невольничеству, подчиняя его самымъ естественнымъ союзникамъ рабовладѣльцевъ, — хотя, конечно, не искоренило пьянства, такъ какъ никакого зла нельзя искоренить страхомъ передъ авторитетомъ. Исправленіе прочно только тогда, когда оно совершается возбужденіемъ внутренняго сознанія въ страждущемъ. Перейдемъ къ прогрессистамъ.
Уже выше замѣчено, что до сихъ поръ не было партіи, дѣйствовавшей по основному началу прогресса, что напротивъ всѣ онѣ были болѣе ила менѣе спеціальны, направлены противъ сокрушенія консервативныхъ принциповъ, которые хотя лежатъ въ основаніи цѣлаго рода фактовъ, но сами нодчипепы общему началу консерватизма. Самое разрушеніе этихъ подчиненныхъ принциповъ идетъ въ логическомъ, естественномъ порядкѣ. Прогрессъ прежде всего заботится объ уравненіи какъ гражданскихъ, такъ и личныхъ правъ между людьми. Ставъ разъ хозяиномъ собственной личности, ставъ независимымъ до извѣстной степени — и только тогда, человѣкъ позаботится о самоосвобожденіи отъ нравственнаго ограниченія и нужды. Первая работа едва совершается въ Европѣ; вторая и особенно третья едва начаты, потому и въ американской партіи прогресса, еще нельзя искать глубокаго пониманія своей задачи, противупоставленія своего основнаго принципа принципу консерваторовъ-„Республиканцевъ“ можно назвать прогрессистами потому, что они хоть къ одному явленію отечественной жизни отнеслись радикально, именно къ рабству, стремившемуся задавить своими послѣдствіями все развитіе, всю свободу страны. Потому и говоря объ элементахъ образованія республиканской партіи, обратимъ преимущественное вниманіе на аболиціонистовъ. Въ 1844 году горсть аболиціонистовъ, руководимыхъ Гаррисономъ, возстала противъ всякихъ сдѣлокъ съ плантаторами, объявляя „безнравственными“ какія бы то ни было уступки по дѣлу уничтоженія рабства. Спи проповѣдывали также распаденіе союза, освобожденіе отъ церкви, измѣненіе положенія женщины и т. д. Не смотря на талантъ Гаррисона, Филипса и др., число единомышленниковъ ихъ возрасло до нѣсколькихъ сотенъ и не нашло опоры въ массахъ. Опыты правильной организаціи для экономической реформы были многочисленнѣе, но ни при одномъ изъ нихъ не было представлено всесторонне разработаннаго плана для разрѣшенія экономической задачи. Все, что говорилось и дѣлалось въ этомъ отношеніи, было даже еще менѣе закопчено и примѣнимо и несравненно менѣе обдумано, чѣмъ подобныя сисіемы и ученія Европы. Въ то время, какъ филадельфійское собраніе составляло конституцію, противную всѣмъ стремленіямъ американцевъ, — обойщикъ В. Муней (Mooney) составилъ для противодѣйствія имъ „Общество Тамани“, по имени индѣйскаго вождя, „которому свобода была дороже жизни“. Это общество быстро возрастало и навлекло на себя преслѣдованія со стороны Вашингтона, вслѣдствіе которыхъ вскорѣ ослабло и жило весьма скромно до побѣды Джефферсона. Лже-демократы воскресили его и даже совершенно завладѣли дѣлами общества. Только горсть болѣе радикальныхъ членовъ образовала отдѣльную группу собиравшуюся въ гостинницѣ „Оловянной Кружки“ (Pewter Mug). Въ ихъ средѣ мало по малу выработались стремленія къ преобразованію поземельной собственности (Agrarians), также такъ называемая Working Men’s party, имѣвшая цѣлью противодѣйствіе монополіямъ вообще и банкамъ въ особенности. Та же партія впослѣдствіи стала называться Equal-Rights party и сильно поддерживала ли аксона въ войнѣ съ банкомъ. Въ 1835 она усилилась до того, что при мѣстныхъ выборахъ въ Нью-Йоркѣ выставила собственнаго кандидата, и рѣшилась состязаться съ самими лже-демократами. 29 октября 1835 г., подъ предлогомъ своего сродства съ обществомъ Тамани, Equal-Rights-men сошлись въ зданіи общества, которое между тѣмъ сдѣлалось центромъ псевдо-демокрагичеекихъ собраній. Въ этотъ день слѣдовало избрать демократическаго кандидата. Equal-Rights-men надѣялись провести собственнаго избранника, и представить его такимъ образомъ при окончательныхъ выборахъ и кандидатомъ господствующей партіи. — Демократы, видя что дѣйствительно вся зала наполнена пришельцами и не зная какъ выжить ихъ, заперли газовые рожки; но Equal-Rightsmen предвидѣли возможность этого случая вынули изъ кармановъ заготовленныя спички (locofцcos matches) и свѣчи и продолжали засѣданіе. Съ тѣхъ поръ Equal-Rights-men переименованы въ Locofocosdemocrats. Раздоръ, поселенный такимъ образомъ въ ряды псевдо-демократіи, послужилъ на пользу вигамъ, потому Locofocos слились съ господствующей партіей для противодѣйствія общему врагу (около 1837 г.), но въ этой средѣ вскорѣ совершенно утратили свою самостоятельность. Въ 1845 г. на ремесленномъ конгрессѣ въ Нью-Йоркѣ американская молодежь составила „партію свободной почвы“ (Ereesoilers также National reformers), съ цѣлью образовать „политическую организацію рабочаго класса противъ партій, взятыхъ на откупъ капиталистами“, и „освободить землю“ устройствомъ равномѣрныхъ участковъ, не подлежащихъ отчужденію или раздробленію. Также требовалось ограниченіе рабочаго времени десятью часами въ сутки. Партія эта соединила въ себѣ стремленіе вышеупомянутыхъ экономическихъ обществъ (Agrarians, Working-men, Equal-Rights-men и пр.), заимствовала кое-что изъ соціальныхъ и экономическихъ теорій стараго свѣта и рѣзко высказалась противъ распространенія рабства въ территоріяхъ. Она цѣликомъ вступила въ составъ республиканской партіи, образовавшейся въ 1850—1855 годахъ и тамъ не забыла своихъ стремленій, что ясно изъ акта 1862 г. о надѣленіи землею каждаго переселенца, желающаго стать гражданиномъ Штатовъ. Но на сколько эти стремленія сохранили свой характеръ? Вотъ вопросъ, за рѣшеніе котораго не берусь. Настоящая война поглощаетъ все вниманіе республиканцевъ и отвлекаетъ ихъ отъ вопросовъ, требующихъ меньшей торопливости, потому они еще не высказали опредѣленно своихъ экономическихъ взглядовъ… Но прогрессивное движеніе прежде всего должно было выразиться противодѣйствіемъ рабству, и потому, что, какъ выше указано, прогрессъ вездѣ начинаетъ равномѣрнымъ распредѣленіемъ какъ гражданскихъ, такъ и личныхъ нравъ между населеніемъ страны, и потому въ особенности, что въ Америкѣ невольничество окружено обстоятельствами, ставящими плантаторовъ властителями союза; все въ великой республикѣ начинается и кончается вопросомъ о рабствѣ. Съ паденіемъ рабовладѣльцевъ между прочимъ падетъ и сильнѣйшій оплотъ консервативныхъ партій, растлѣвшихъ общественную жизнь Америки; потому первой радикальной силой прогресса должны были явиться аболиціонисты.
Тринадцать колоній, возставшихъ противъ англійскаго владычества, еще во время войны за независимость передали конгрессу незаселенныя пространства за аллеганскимъ хребтомъ (принадлежавшія имъ по актамъ англійскаго правительства) для распоряженія ими какъ общею собственностью. Конгрессъ, получивъ упомянутыя земли, немедленно занялся ихъ устройствомъ, именно поручилъ его особой коммиссіи, составленной изъ Джефферсооа, Чеза (изъ Мэриланда) и Хоуэля (Howell, изъ Родъ-Эйланда). Коммиссія составила проэктъ, по которому южною границей территорій считался 31° сѣв. шир., восточная же граница оставалась неопредѣленною; земли, уже уступленныя конгрессу или объ уступкѣ которыхъ шла рѣчь, предполагалось готовить къ образованію изъ нихъ семнадцати новымъ штатовъ: восьми къ югу отъ параллели Дуневиля и девяти къ сѣверу отъ нея. Между прочимъ Джефферсонъ ввелъ въ проэктъ слѣдующую статью:
„Съ 1800 г. христіанской эры въ упомянутыхъ штатахъ не будетъ ни рабства, ни вообще невольнаго служенія, развѣ въ видѣ наказанія за преступленія, въ которыхъ обвиняемые будутъ законно уличены“.
Проэктъ былъ читанъ въ конгрессѣ 10 апрѣля 1784 г. Депутаты сѣверной и южной Королины потребовали уничтоженія приведенной статьи. Собраны голоса на вопросъ: „удержать ли спорный пунктъ проэкта“? Шесть штатовъ рѣшили „удержать“, три штата требовали уничтоженія; 16-ть членовъ отвѣчали утвердительно, семеро отрицательно. Статья была вычеркнута вслѣдствіе основнаго постановленія конгресса, что для рѣшенія всякаго вопроса необходимо собрать голоса девяти штатовъ въ пользу одного мнѣнія. Кромѣ того оказалось, что Южные Штаты не думали уступать всѣхъ своихъ территорій, упомянутыхъ въ проектѣ. Потому въ 1787 г. послѣдній конгрессъ, засѣдавшій въ Нью-Йоркѣ одновременно съ Филадельфійскимъ собраніемъ, поручилъ Депу (Nathan Dane) изъ Массачусетса пересмотрѣть еще разъ вопросъ о территоріяхъ. Проэктъ Дена касался уже однихъ земель „къ востоку отъ Огайо“ и очень мало разнился отъ проэкта Джефферсона. Статья о рабствѣ повторена сперва слѣдующими словами; — „въ территоріяхъ не будетъ ни рабства, ни вообще невольнаго служенія, развѣ въ наказаніе за доказанныя должнымъ образомъ преступленія“. При чтеніи статья единогласно принята конгрессомъ, хотя съ дополненіемъ, по которому граждане обязывались выдавать бѣглыхъ невольниковъ. Съ этихъ лоръ союзное правительство постоянно старалось о возведеніи въ штаты равнаго числа невольничьихъ и свободныхъ территорій; такъ Вермонтъ и Кентукки, Тенесси и Огейо, Луизіана и Индіана, Иллинойсъ и Миссисипи возводились въ штаты почти одновременно. Разницы въ числѣ сенатскихъ представителей рабства и свободы почти не было; переселенцы еще не у множились до того, чтобы превратить законъ о выборѣ депутатовъ по количеству населенія въ учрежденіе, стѣснительное для юга. Дѣло шло мирно. — Въ сессію 1818—19 года Алабама призвана была штатомъ съ плантаторской конституціей. Вслѣдъ за тѣмъ предложено было признать и Миссури съ такою же конституціей. — Тальмэджъ (James Tallmadge) изъ Нью-Йорка, напоминая, что такимъ образомъ нарушается строго наблюдавшееся до сихъ поръ равновѣсіе, предложилъ запретить дальнѣйшій ввозъ рабовъ въ Миссури и издать законъ объ освобожденіи всѣхъ дѣтей настоящихъ невольниковъ немедленно по достиженіи имя 25-ти лѣтняго возраста, что послѣ долгихъ, горячихъ споровъ и принято было въ палатѣ депутатовъ 87-ю голосами противъ 76-ы. Коббъ, представитель Георгіи, воскликнулъ, обращаясь къ Тальмэджу: „сегодня зажженъ пожаръ, на погашеніе котораго недостаточно всѣхъ водъ океана, потушитъ его можетъ развѣ море крови“. Другіе ораторы юга заговорили объ отпаденіи своихъ штатовъ отъ Союза. Тальмэджъ отвѣчалъ: „намъ грозятъ. разъединеніемъ, гражданской войною! Что дѣлать. Моя жизнь конечно не застрахована, также какъ и жизнь всѣхъ здѣсь присутствующихъ гражданъ, но пока лживъ, всѣ дни свои посвящу дѣлу освобожденія. Если нужна кровь для прекращенія пожара, невольно зажженнаго мною, отдаю сбою кровь не колеблясь!“ Сенатъ отвергъ предложеніе Тальмэджа. Въ то же время шла рѣчь объ устройствѣ Арканзаса. Тайлоръ (Taylor), желая избѣжать новыхъ распрей между сѣверомъ и югомъ, и вспоминая рѣшеніе конгресса принятое въ 1787 г., предложилъ въ видѣ компромисса, чтобы впредь 36° 30' постановленъ былъ границею рабства. — И сѣверъ и югъ одинаково воспротивились атому предложенію. Южане въ проведеніи границы видѣли нарушеніе конституціоннаго права, по которому каждый гражданинъ можетъ пользоваться своею собственностью во всѣхъ мѣстностяхъ республики подъ покровительствомъ Союзнаго правительства. — Сѣверъ возражалъ, что въ глазахъ союзныхъ властей человѣкъ не есть собственность, хотя бы правительства отдѣльныхъ штатовъ и признавали противное, а что о границахъ рабства есть ясное постановленіе 1787 г., по которому все пространство къ сѣверо-востоку отъ параллели Огейо должно быть свободно и что всѣ уступки плантаторамъ излишни. Тай лоръ взялъ свое предложеніе обратно, но мыслью его воспользовались, когда въ слѣдующую сессію (1820 г.) пришлось снова говорить о конституціи Миссури, неопредѣленной въ 1819 г. за разногласіемъ между депутатами и сенатомъ. Послѣдній послалъ въ палату предложеніе уничтожить билль Тэйлора, надѣясь такимъ образомъ помирить всѣ несогласія. Мѣра о рабахъ Миссури оказывалась тѣмъ болѣе безосновательною, что во время приведенныхъ споровъ возникъ свободный Монъ. Предложеніе сената о биллѣ Тальмэджа принято было очень неохотно только большинствомъ трехъ голосовъ; почти ни одинъ изъ представителей сѣвера не отказался отъ своего прошлогодняго мнѣнія; предложеніе же о признаніи 36° 30' границею рабства прошло болѣе единогласно (132 гол. противъ 42), благодаря желанію сѣвера не нарушать мира и союза.
Коббъ былъ правъ въ своемъ пророчествѣ; рано или поздно долженъ былъ возникнуть поводъ къ распрѣ, причины же ея уже были накоплены во время Филадельфійскаго собранія и только желаніе во что бы то ни стало создать государство, какъ нибудь связать штаты въ одно цѣлое — могло заставить отцовъ конституціи поверхностно упомянуть о вопросѣ, уже выказавшемъ всю свою важность въ преніяхъ перваго конгресса и особенно въ жизни. Мы видѣли, что многіе изъ членовъ собранія сами составляли общества освобожденія, — не надѣялись ли они пустыми средствами этихъ обществъ мирно искоренить невольничество? Такое заблужденіе развѣ могло придти въ голову добродушному Франклину. Общества эти не произвели ничего. Между тѣмъ плоды рабства выказывались ежедневно. Споръ о Миссури снова привлекъ общее вниманіе къ трудному вопросу. Южанамъ уже изъ цифръ того времени легко было замѣтить, какъ возростастъ сѣверъ. Они разочли, что югъ, пользуясь тѣми же конституціонными правами, какъ и свободные штаты, мало по малу долженъ придти въ совершенный упадокъ. Отказаться отъ рабства они не могли, хотя свободная система хозяйства и обѣщала впослѣдствіи выгоды и величіе штатамъ, но при введеніи ея цѣлымъ поколѣніямъ плантаторовъ пришлось бы отказаться отъ лѣниваго наслажденія чужимъ трудомъ, на что они не были способны ни по воспитанію, ни по образу жизни. Перемѣна въ пользованіи поземельною собственностью стала еще менѣе возможна въ двадцатыхъ годахъ при возроптавшемъ разведеніи хлопка. Плантаторы прибѣгли къ единственному средству, оставшемуся въ ихъ рукахъ: — къ тѣмъ тысячамъ уловокъ, интригъ и плутней, которыя далеко не вполнѣ описаны въ пятой главѣ нашего очерка. Пользуясь незаконченностью и неточностью конституціи, они шагъ за шагомъ увеличивали свое вліяніе, систематически растлѣвая управленіе и отравляя весь организмъ Союза. Скоро каждому ясно стало, что рабовладѣльцы становятся диктаторами Америки. — 1-го января 1831 г. появляется журналъ Гаррисона „the Liberator“; въ 1832—33 г. Артуръ Таппанъ съ нѣсколькими товарищами начинаетъ заводить общества освобожденія, вскорѣ сильно распространившіяся на сѣверѣ. Общества эти требовали уничтоженія рабства въ территоріяхъ и въ Колумбіи, короче, во всѣхъ земляхъ, подлежащихъ федеральному управленію, но рѣшительно гте признавали за послѣднимъ права вмѣшиваться въ дѣла отдѣльныхъ штатовъ, въ которыхъ но ихъ ученію „не слѣдовало употреблять матеріальнаго оружія ради свободы“. Послѣднія слова вѣроятно прибавлены были изъ робости передъ общественнымъ мнѣніемъ, въ противномъ случаѣ они свидѣтельствуютъ о крайней недальновидности первыхъ аболиціонистовъ. Они намѣревались проповѣдывать незаконность рабства, увѣщевать хозяевъ переселять негровъ въ Африку и т. д.; но какъ же сдѣлать все это, не возбудивъ въ самихъ неграхъ мысли о незаконности рабства, о свободѣ… а разъ возбудивъ подобныя мысли, какъ же запретить возстаніе? Южане ясно поняли, что та часть программы аболиціонистовъ, которая казалось ограждала ихъ отъ насилія со стороны федеральнаго правительства — непримѣнима, что борьбу волей-неволей должно вести радикально, на жизнь и смерть. Потому они сдѣлали все возможное для уничтоженія возникшей силы: въ 1834—40 г. въ Нью-Норкѣ, Филадельфіи, Бостонѣ, Цинциннати, Альтонѣ и др. городахъ произошли кровавыя драки, Виргинія, южная и сѣверная Каролины, Георгія, Алабама послали адресы къ свободнымъ штатамъ, прекратить аболиціонное движеніе. Президентъ Джэксонъ, предложилъ конгрессу запретитъ распространеніе аболиціонныхъ брошюръ по почтѣ, по послѣ долгихъ преній предложеніе его отвергнуто. Въ томъ же году (1835) палата рѣшила не подымать преній ни но какому вопросу, касающемуся рабства. Депутатъ Массачузетса, бывшій президентъ Дж. Кв. Адамсъ, краснорѣчиво защищалъ право предложеній, но принятое рѣшеніе уничтожено только въ 1845 г. Югъ у себя не только запретилъ распространеніе брошюръ противъ рабства, но еще лишилъ невольниковъ возможности учиться грамотѣ и употребилъ всѣ старанія, чтобы окончательно завладѣть либеральными партіями въ свою пользу. Мы уже знаемъ, что эти старанія не были безплодны. Особенно скоро подались демократы, видя въ притѣсненіяхъ рабства нарушеніе своего принципа о независимости штатовъ отъ центральнаго правительства. Всѣ усилія Васъ-Бюрена противодѣйствовать плантаторскому вліянію въ демократической партіи были напрасны. Президенты: Тайлеръ, Полькъ, Фильморъ, Пайрсъ, Букананъ — всѣ съ величайшею преданностію служили рабству, распоряжаясь въ пользу юга всѣми силами союза. Въ ихъ управленіе оба лагеря и дошли наконецъ въ своихъ убѣжденіяхъ и дѣйствіяхъ до радикализма, причинившаго рѣшительную распрю нашего времени и подающаго надежду на окончательное рѣшеніе спорнаго вопроса, который такъ долго думали уничтожить тѣмъ, что его обходили. Въ долгихъ преніяхъ, предшествовавшихъ настоящей войнѣ, либеральныя партіи потеряли все значеніе; политическая арена рѣшительно раздѣлилась между рабовладѣльцами и аболиціонистами.
Начатый споръ болѣе не прекращался. Пользуясь плантаторскими идеями президентовъ и помня компромиссъ о 36°, рабовладѣльцы хлопочутъ о распространеніи территоріи на югѣ. Въ президентство Тайлера занятъ Техасъ. Подробности этого воровскаго занятія слишкомъ извѣстны, потому разсказывать о немъ не стоитъ. Когда въ 1813—44 году Тайлеръ предложилъ сенату присоединить къ союзу принадлежащій Мексикѣ, но заселенный англо-американцами Техасъ, предложеніе его было отвергнуто, „такъ какъ это присоединеніе можетъ имѣть послѣдствіемъ распространеніе рабства и войну съ Мексикой“. Плантаторы, не унывая, стали интриговать въ пользу присоединенія, и когда оно еще разъ было предложено конгрессу въ 1845 г., предложеніе принято въ палатѣ 120 голосами противъ 08 и въ сенатѣ 27 противъ 25. Въ то же время шли выборы новаго президента. Мартинъ ванъ-Бюренъ, рѣзко высказавшійся противъ пріобрѣтенія Техаса, не былъ допущенъ въ кандидаты и президентомъ назначенъ Полькъ, который немедленно и началъ войну съ Мексикой; кончилась она завоеваніемъ не только Техаса, но еще и Новой-Мексики, и Калифорніи. Глядя на энергію плантаторовъ, и аболиціонисты поняли, что одними филантропическими проповѣдями нельзя достигнуть дѣльнаго результата. Имъ не оставалось никакой надежды пріобрѣсти вліяніе ни между вигами, ни между демократами, потому они сдѣлали опытъ самобытной организаціи (партія свободы „the liberty“) и уже въ 1840 г. пытались поставить собственнаго президента, Джемса Бирней (Birney), но число голосовъ, собранное въ его пользу, было незначительно. Въ 1844 г. они еще разъ представили Бирнея и съ гораздо большимъ успѣхомъ. Благодаря ихъ вліянію, во время спора о Техасѣ четырнадцать свободныхъ штатовъ протестовали противъ всякаго увеличенія невольничьихъ территорій. Около 1845—46 г. почти всѣ члены этой партіи присоединились къ партіи свободной почвы. Въ 1846 г., во время войны съ Мексикой, Давидъ Вильмотъ предложилъ „запретить введеніе рабства въ земляхъ, вновь пріобрѣтаемыхъ союзомъ“. Билль этотъ, возвращавшійся и въ слѣдующую сессію два раза, былъ принятъ палатой и два раза отвергнуть въ сенатѣ; наконецъ палата уступила; но вопросъ о томъ, „будетъ или не будетъ допущено рабство въ завоеванномъ краѣ“ — стадъ спорнымъ пунктомъ, по взглядамъ на который избирались кандидаты на президентство въ 1848 году. „Свобода“ не появлялась болѣе на политической аренѣ, аболиціонисты же распредѣлились между вигами и демократами. Аболиціонисты-демократы представили своимъ кандидатомъ вамъ-Бюрена, по интриги рабовладѣльцевъ не допустили ихъ даже до преній, а лже-демократическимъ кандидатомъ представленъ былъ Левисъ Кассъ. Аболиціонисты-виги потребовали, чтобы къ программѣ виговъ прибавлена была статья слѣдующаго содержанія; „Хотя по конституціи конгрессъ и по имѣетъ права мѣшать рабству въ штатахъ. гдѣ оно уже разъ существуетъ, по его право и его обязанность — не допускать рабства въ территоріяхъ и во вновь пріобрѣтаемыхъ странахъ“. Этотъ кружокъ аболиціонистовъ-виговъ преимущественно состоялъ изъ членовъ партіи свободной почвы; потому, когда собраніе отказалось внести предложенную статью въ свою программу, онъ быстро рѣшился избрать собственнаго кандидата, и чтобы привлечь на свою сторону и аболиціонистовъ-демократовъ, избралъ того же ванъ-Бюрена, въ пользу котораго дѣйствительно собралось значительное количество голосовъ. Выборъ палъ однако на кандидата виговъ Тайлора. Уже въ сессіи 1849 г. начались горячія распри; дѣло шло о принятіи Калифорніи въ число штатовъ. Колонисты Калифорніи просили себѣ свободной конституціи. Это привело плантаторовъ въ ярость: они снова подняли крики объ отпаденіи отъ союза. Южные представители конгресса почти всѣ подписали манифестъ, призывающій рабскіе штаты къ образованію» Соединенныхъ Штатовъ Юга". Депутаты сессіонистовъ собрались въ Нашвилѣ. Сѣверъ рѣшился уступить; въ большихъ городахъ сдѣланы были демонстраціи, при которыхъ заявлено требованіе, чтобы впредь и не подымать вопроса о рабствѣ. Тайлоръ объявилъ сенату, что самъ совѣтовалъ жителямъ Калифорніи составить себѣ конституцію по ихъ желанію. Ничто не помогало; пренія въ конгрессѣ велись съ небывалымъ ожесточеніемъ; Кэльгунъ (Calhoun), главный представитель плантаторскихъ интересовъ, требовалъ не только отказа Калифорніи, но еще хотѣлъ, чтобы для политическаго равновѣсія между сѣверомъ и югомъ впредь избиралось по два президента, и чтобы каждое рѣшеніе конгресса получало силу закона только по утвержденіи его обоими президентами. Вопросъ еще усложнился просьбою Новой Мексики принять ее въ число штатовъ. Наконецъ Клею, послѣ долгихъ усилій, удалось согласовать конгрессъ на компромиссѣ, главныя постановленія котораго слѣдующія:
1) Калифорнія признается свободнымъ штатомъ.
2) Жителямъ Новой Мексики и Уты предоставляется самимъ допустить или запретить у себя рабство,
3) Выдача бѣглыхъ невольниковъ еще разъ обезпечивается югу.
Десять сенаторовъ, между прочими и Джефферсонъ Девисъ, послѣ принятія компромисса еще разъ протестовали противъ причисленія Калифорніи къ штатамъ. Съ другой стороны, сѣверяне недовольны были неопредѣленностью рѣшенія о рабствѣ въ Новой Мексикѣ и въ Утѣ и жестокостью закона о выдачѣ невольниковъ; по большая часть радовалась, что междоусобная война снова отдалена на неопредѣленное время. Въ 1850 г. мѣсто умершаго Тайлора занялъ вице-президентъ Филльморъ. Онъ всю свою энергію употребилъ на поддержаніе во всей силѣ постановленій компромисса. Плантаторы спѣшили вознаградить потерю Калифорніи завоеваніемъ Кубы, но флибустьерская экспедиція генерала Лопеца не удалась. Компромиссъ Клея очевидно примирилъ враговъ только на время; всѣ чувствовали что малѣйшаго повода достаточно, чтобы снова зажечь распрю. При выборахъ 1850 года и демократы и виги въ своихъ программахъ прежде всего объявили, что кандидатъ ихъ будетъ всячески избѣгать вопроса о рабствѣ и строго придерживаться постановленій компромисса. И тѣ и другіе боялись выбрать энергическую личность, способную на рѣшительныя мѣры. Выборъ палъ на Нейрса, человѣка, никогда не заявившаго ни одного самостоятельнаго мнѣнія… но вѣдь и искали личность или, лучше, существо, лишенное личности, способное олицетворить компромиссъ. Такое избраніе было нелѣпо; безхарактерный президентъ очевидно становился игрушкою рабовладѣльцевъ. Начали пріобрѣтеніемъ Аризоны отъ Мексики. Представители республики при европейскихъ дворахъ: Букананъ, Масонъ и Сулё, собралась въ Остенде на совѣщаніе о средствахъ захватить Кубу деньгами или насиліемъ. И ъ то же время Уокеръ завладѣлъ Никарагуа, надѣясь вѣроятно сдѣлать удачное нападеніе на Кубу. Президентъ явно покровительствовалъ ему и даже призналъ его посланника въ Вашингтонѣ. Волненіе ежедневно возрастало на сѣверѣ; рабовладѣльцы явно управляли страной. Сенаторъ Дугласъ, надѣясь попасть въ президенты, работалъ въ пользу плантаторовъ, и самъ владѣлъ рабами, несмотря на свое сѣверное происхожденіе. Онъ въ январѣ 1854 г. предложилъ устроить двѣ новыя территорія, Канзасъ и Небраску, съ допущеніемъ въ нихъ рабства; между тѣмъ земли эти находились къ востоку отъ Миссури и къ сѣверу отъ 36° 30'. Сѣверные сенаторы: Чезъ, Ведъ, Эверетъ, Сумнеръ, Сьюардъ, Фессенденъ, даже Густонъ изъ Техаса и Белль изъ Тенесси горячо воспротивились этому нарушенію всякой справедливости. Не смотря на ихъ пламенныя рѣчи, билль прошелъ большинствомъ 37 голосовъ противъ 14. Дугласъ напередъ былъ увѣренъ въ этомъ большинствѣ, представителей громко обвиняли въ продажности. Въ палатѣ въ пользу Дугласа собрали 113 голосовъ, 100 голосовъ было подано противъ него. Законъ, принятый такинъ образомъ, полагалъ именно предоставить бѣлымъ жителямъ территорій выборъ между свободной и рабской конституціей. Плантаторы отправили въ Канзасъ вооруженныя толпы, принуждавшія жителей подавать голосъ въ пользу невольничества. Произошли цѣлыя сраженія. Въ это-то время и случилось то грустное событіе, о которомъ упомянуто въ У главѣ: сенаторъ Сумнеръ съ ужасомъ упрекалъ южанъ за ихъ разбойничье поведеніе. Представитель Южной Каролины, Престонъ Бруксъ, черезъ два дня подстерегъ его въ корридорахъ зданія конгресса и билъ до полусмерти (25 мая 1856 г.). Можно вообразить себѣ, какими глазами аболиціонисты глядѣли на всѣ эти злодѣйства. Имъ слѣдовало принять рѣшительныя мѣры, чтобы освободить отечество отъ разврата и насилія.
Въ такихъ обстоятельствахъ естественно должна была возникнуть республиканская партія (1850—1855). Все обѣщало ей быстрое достиженіе могущества; въ президенство Пайрса сѣверъ убѣдился, что уступки ведутъ за собою только порабощеніе союза плантаторами, потому появленіе радикальной партіи, призывающей энергически выступить противъ зла, разъѣдающаго страну, встрѣчено было благопріятно. Къ республиканцамъ прежде всего конечно примкнула партія свободной почвы, а кромѣ того и всѣ сѣверные виги и небольшая часть демократовъ. Программа новой партіи не много рознилась отъ программы приверженцевъ «свободной почвы», она составлена была какими же аболиціонистами, сознавшими необходимость преобразоваться изъ филантроповъ въ политиковъ, только республиканцы въ своихъ манифестахъ не говорили ни слова о хозяйственномъ вопросѣ, Отчего же имъ такъ посчастливилось, отчего Free-soilers не пріобрѣли того же значенія? Оттого во первыхъ, что республиканская партія образовалась какъ нельзя болѣе во время, когда проповѣдуемыя ею мысли изъ убѣжденій меньшинства перешли въ убѣжденія массъ, отчасти и потому именно, что она не выказывала соціальныхъ стремленій, которыя находятъ еще болѣе враговъ, чѣмъ приверженцевъ, потому наконецъ, что она яснѣе и громче выразила твердую рѣшимость поддержать союзъ, слѣдовательно уничтожала возможность новыхъ уступокъ передъ вѣчною угрозой плантаторовъ объ отпаденіи, считая всякаго сессіониста мятежникомъ. Чего проситъ югъ? Озъ бы конечно прежде всего желалъ остаться въ союзѣ, но подъ условіемъ, чтобы вся федерація шла согласно съ его узкимъ пониманіемъ собственныхъ выгодъ, развивалась также медленно, какъ и онъ; иначе сѣверъ подавитъ его своимъ преобладаніемъ въ конгрессѣ и развитіемъ свободныхъ массъ. Чтобы не убить консервативныхъ основаніи жизни, дорогихъ рабовладѣльцу, весь союзъ долженъ одерживать овладѣвающій прогрессъ, отравлять свой организмъ распространеніямъ рабства, насилія, и т, д., Если Унія должна существовать, прогрессивные принципы сѣвера не могутъ стоять рядомъ съ рабскими, консервативными принципами юга. Ихъ идеи несовмѣстны. Это болѣе чѣмъ ясно. Но видя невозможность достигнуть желаемаго, югъ хотѣлъ хоть бы только отдѣлиться, жить самобытно. Кажется, въ послѣднемъ случаѣ онъ правъ, и республиканцы являются партіею грубаго насилія. Многіе европейскіе журналы одно время придерживались этого мнѣнія.
И плантаторы съ особенною охотой ставятъ вопросъ въ этомъ свѣтѣ. Плантаторамъ почти не стоитъ и отвѣчать. Все основанное на силѣ, слѣдовательно признающее силу правомъ или закономъ, должно признавать справедливымъ и насиліе надъ собою. Потому, если бы сѣверъ захотѣлъ и могъ удержать югъ открытою силой, плантаторы не имѣли бы права возражать противъ его поступка, такъ какъ, дѣйствуя насиліемъ, сѣверъ дѣйствовалъ бы собственнымъ принципомъ рабовладѣльцевъ. Всѣ же, требующіе, чтобы югъ отдѣлили отъ союза единственно вслѣдствіе заявленнаго имъ желанія, обязаны помнить, что желаніе это должно быть свободно заявлено не частью, а цѣлымъ населеніемъ, по крайней мѣрѣ значительнымъ большинствомъ, что безпрекословно уважать можно только желаніе, выраженное честнымъ плебисцитомъ. Пусть югъ позволитъ разъяснить своимъ безгласнымъ гражданамъ, загнаннымъ плеткой, церковью, школой, прессой и т. д. — всю прелесть южныхъ учрежденій, пусть онъ допуститъ честно собрать голоса всего населенія своихъ штатовъ безъ ценза но кожѣ и богатству, — что-то это населеніе отвѣтитъ на вопросъ: желаетъ ли оно отдѣлиться отъ союза немедленно, до совершеннаго искорененія рабства? Когда населеніе это будетъ свободно, равноправно и пожелаетъ отдѣлиться, тогда никто не помѣшаетъ ему, не возбудивъ общаго отвращенія къ своему насилію…
Корреспондентъ «National-Zeitung» (1864 г. сентября 1—8), говоря о томъ, какъ въ послѣднее время политическіе дилеттанты занимаются отысканіемъ условій, на которыхъ бы можно заключить миръ между югомъ и сѣверомъ, предлагаетъ устройство конвента, на которомъ представители штатовъ объявили бы, какую программу желаютъ принять для Уніи: южную или сѣверную. По его вычисленію 15 изъ 34 штатовъ подали бы голосъ въ пользу юга. Въ такомъ случаѣ, прибавляетъ корреспондентъ, пожалуй свободные штаты захотѣли бы отдѣлиться и «югъ не возмѣритъ пуританамъ тою же мѣрой, которою пуритане воя мѣрили югу!» Да, плантаторы бы и не имѣли на это никакого права, такъ какъ съ полною увѣренностью можно сказать, что сѣверъ отдѣлится силою вполнѣ свободнаго плебисцита. Всякая попытка удержать сѣверъ въ Союзѣ была бы дѣйствительно насиліемъ не касты, а населенія. Джефферсонъ Девисъ самъ сознаетъ, что не можетъ сказать того же о югѣ. Полковникъ Джаксъ и литераторъ Джильморъ, одни изъ дѣятельнѣйшихъ дилеттантовъ въ мирныхъ переговорахъ, доѣхали до самаго Ричмоида и лично предложили президенту конфедераціи хлопотать о мирѣ на слѣдующемъ условіи", пусть въ теченіи 60 дней перемирія собраны будутъ голоса всего союзнаго населенія на вопросъ: желаютъ ли они 1) признать независимость юга или 2) Унію съ полнымъ, повсемѣстнымъ уничтоженіемъ рабства? Затѣмъ обѣ воюющія стороны должны покориться рѣшенію большинства. «Мы для того и хотимъ отдѣлиться, чтобы избѣжать тираніи большинства», отвѣчалъ Девисъ… Такимъ образомъ право сѣвера на удержаніе Уніи несомнѣнно. «Но, говорятъ многіе, особенно мечтательные люди, въ глазахъ сѣвера на первомъ планѣ стоитъ не человѣколюбивое желаніе освободить угнетенныхъ; республиканцы домогаются преобладанія своихъ принциповъ, а уніи желаютъ болѣе для международнаго могущества страны». Противъ перваго домогательства сѣвера болѣе и говорить нечего; онъ знаетъ, что прогрессъ и консерватизмъ вмѣстѣ ужиться не могутъ по самымъ своимъ основнымъ началамъ, и хочетъ убить рабство свободой. Лучше ли было бы дѣйствовать въ пользу рабства къ заглушенію свободы, предоставляю каждому судить по своему. Что же касается до желанія удержать унію болѣе изъ идеи о могуществѣ, чѣмъ изъ чистаго человѣколюбія, — то идея могущества можетъ быть конечно источникомъ самыхъ горькихъ событій, но въ Америкѣ она полезна прогрессу, благодаря". 1) совершенно исключительному «совпаденію географической границы съ границей нравственныхъ и политическихъ мнѣній» населенія и 2) тому обстоятельству, что завоевателями являются прогрессисты. Можно сожалѣть о вредѣ, причиненномъ идеей государственной силы, но изъ-за нея отказывать республиканцамъ въ пожеланіяхъ блистательнаго успѣха — на этотъ разъ невозможно. Сѣверъ въ суммѣ своей дѣятельности все-таки является поборникомъ развитія. Нѣтъ сомнѣнія, что и республиканская партія разширитъ свои взгляды и мало по малу очистится отъ консервативныхъ помѣсей. Она начала требованіемъ объ уничтоженіи рабства въ территоріяхъ; теперь уже дошла до сознанія въ необходимости достичь совершеннаго искорененія неволи. Разъ ставъ свободными, негры потребуютъ устройства; придется смягчить отвращеніе отъ нихъ бѣлыхъ на сѣверѣ, чтобы избѣжать племенной войны или судьбы плантаторовъ Сенъ-Доминго; и т. д. Струве разсказываетъ, что многіе сѣверяне, между прочимъ Грантъ (побѣдитель при фортѣ Доинсльсонѣ, Виксбургѣ и пр.), откровенно признаются, что не могли и представить себѣ ужасовъ невольничества. Многіе изъ нихъ въ началѣ войны съ презрѣніемъ говорили: «Мы не идемъ освобождать негровъ, мы хотимъ удержать союзъ, что намъ до негровъ!» теперь тѣ же люди — лучшіе помощники бѣгущихъ рабовъ и раскаяваются въ прежнихъ словахъ.
Теперь читателю конечно понятно, почему сѣверные виги вошли въ составъ республиканской партіи. Ихъ плѣнила идея удержанія государственнаго единства. Виги Юга, для которыхъ очевидно плантаторскіе интересы стояли по крайней мѣрѣ на ряду съ государственной идеей, старались служить тому и другому, образовавъ партію «Know-nothings», которая объявляла, что «ни о чемъ знать не хочетъ кромѣ уніи, конституціи и уваженія къ законамъ». Почитая переселенцевъ виновниками зла, она, какъ мы видѣли, преслѣдовала ихъ съ особенною яростью. Демократы, перешедшіе къ республиканцамъ, были сѣверяне, потерявшіе всякое терпѣніе отъ безчинствъ, совершавшихся при Пайрсѣ. Очищенная отъ нихъ лже-демократическая партія стала плантаторской партіей по преимуществу. Кромѣ горсти людей, искренно предубѣжденныхъ противъ централизаціи, въ которой они недальновидно обвиняли республиканцевъ, — въ демократическомъ лагерѣ остались еще шайки честолюбцевъ, интригантовъ, продажныхъ агентовъ, духовенства (преимущественно епископальныхъ сектъ) и т. д. Всѣ роды измѣны, проявившіеся на сѣверѣ въ настоящую войну, все тайное и явное потворство югу имѣло средоточіемъ партію такъ называемыхъ демократовъ…
Послѣ всѣхъ предъидущихъ страницъ этого очерка, кажется, нечего указывать на особенность американскихъ радикальный партій, — на географическое разграниченіе, выработанное для нихъ цѣлой исторіей края. Старикъ Джефферсонъ жилъ въ своемъ имѣніи (Монтичелло) и хлопоталъ объ устройствѣ Виргинскаго университета, когда до него дошла вѣсть о компромиссѣ по поводу Миссури (о 36°). «Я поставилъ себѣ за правило не думать, не разсуждать, не писать о политикѣ», говоритъ онъ Шорту (13 апр. 1820 г.) «но вопросъ о Миссури разбудилъ и встревожилъ меня. Старые раздоры между федералистами и демократами не грозили бѣдой, такъ какъ они существовали въ, каждомъ штатѣ; но совпаденіе нравственной и политической границы партій съ границей географической — наводитъ на мысль, которая, разъ запавъ въ голову, врядъ ли изгладится. Она будетъ возвращаться по всякому поводу, возбудитъ столько злобы и ненависти, что разъединеніе придется предпочесть вѣчному разногласію. Я былъ изъ тѣхъ, которые наиболѣе вѣрили въ долговѣчность союза. Начинаю крѣпко сомнѣваться въ ней» (W. of Jefferson; VII, 158).
IX.
правитьКогда на политической аренѣ остались двѣ партіи, равныя силой, энергіей и твердостью убѣжденій, — время рѣшительной борьбы между консерваторами и прогрессистами настало. Борьба не обѣщала мирнаго исхода. Напрасно республиканцы лицемѣрно, робко или съ крайнею близорукостью выставляли цѣлью своихъ стремленій только уничтоженіе рабства въ территоріяхъ, или, что то же, признаніе свободы господствующимъ принципомъ союза, а рабство частнымъ, мѣстнымъ учрежденіемъ. Они должны были понять, что плантаторы не дадутъ заколоть себя безъ сопротивленія, что сопротивленіе это можетъ быть прекращено только искорененіемъ неволи, что эта связь обстоятельствъ неминуемо должна повести къ кровавому разрыву, что въ Штатахъ возникло два лагеря, между которыми вражда можетъ прекратиться только совершеннымъ уничтоженіемъ одного изъ нихъ. Уже изъ вышеприведенныхъ разсказовъ о консервативныхъ партіяхъ видно, какъ появленіе радикальнаго врага сильно озаботило рабовладѣльцевъ. Республиканцы сразу выказали громадную силу. Уже въ 1855—1856 г. имъ удалось провести своего кандидата Банкса въ предсѣдатели (speaker) палаты депутатовъ. Напрасно Пайрсъ отдалъ весь административный механизмъ въ распоряженіе противникамъ этого избранія, напрасно южане грозили отпаденіемъ.
Банксъ былъ избранъ. Баллотировка въ конгрессѣ продолжалась два мѣсяца! Настали президентскіе выборы (1856 г.). Демократы, почти совершенно освобожденные отъ анти-плантаторскихъ элементовъ, собрались въ Цинциннати и составили программу по самымъ заносчивымъ стремленіямъ юга, — они отъ своего кандидата требовали: удержанія союза и права каждаго штата самобытно заботиться о своемъ внутреннемъ устройствѣ, признанія билля о Канзасѣ и Небраскѣ и рѣшеній Остендской конференціи на счетъ Кубы. Въ переводѣ эта программа значитъ: удержаніе союза съ полнѣйшимъ преобладаніемъ южныхъ консервативныхъ принциповъ. Исполненіе ея было поручено Буканану. Республиканцы съѣхались въ Филадельфіи. Они рѣшительно объявили, что считаютъ правомъ федеральнаго правительства и его конституціонною обязанностію поддержать Унію, оставить отдѣльнымъ штатамъ право внутренняго самоуправленія, но изгнать изъ всѣхъ территоріи «варварское учрежденіе рабства». Кандидатомъ былъ избранъ Фремонъ. Букананъ собралъ голоса плантаторскихъ штатовъ (кромѣ Мэриланда) и среднихъ штатовъ, еще надѣявшихся избѣжать междоусобія; именно голоса: Нью-Джерсея, Пенсильваніи, Индіаны, Иллинойса и Калифорніи (174 голоса). За Фремона стали остальные одиннадцать свободныхъ штатовъ (114 гол.). Этотъ результатъ долженъ былъ послужить предостереженіемъ Буканану, доказывая, что Сѣверъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе понимаетъ положеніе дѣлъ и готовъ на борьбу, что плантаторамъ слѣдуетъ дѣйствовать осторожнѣе, чтобы удержать по крайней мѣрѣ за собою приверженцевъ мора. Но надѣясь вѣроятно, что никакія консервативныя мѣры не въ состояніи уничтожить миролюбіе среднихъ штатовъ, или разсчитывая, что плантаторамъ посредствомъ интригъ всегда удастся завладѣть голосами двухъ, трехъ пограничныхъ штатовъ, — новый президентъ открыто принялъ сторону Юга и (если возможно) превзошелъ Пайрса своими мѣрами. Палатѣ представлена была конституція для Канзаса (1857—1858). Республиканцы краснорѣчиво доказали, что она составлена вопреки желанію населенія Канзаса, и что нѣкоторыя статьи ея обманчивыми путями прямо ведутъ къ водворенію рабства, Не смотря за то, демократы подъ руководствомъ Стефенса въ палатѣ и Джофферсона Девиса, Масона и Слайделя (Slidell) въ сенатѣ одержали верхъ, конституція принята. Президентъ всѣми мѣрами старался объ этомъ; — обнаружилось даже, что онъ искали, средствъ не только допустить рабство, о сдѣлать его однимъ изъ основныхъ учрежденій въ новомъ штатѣ. Кромѣ того союзное правительство, конечно подъ видомъ національной гордости, возстало противъ права англійскихъ крейсеровъ свидѣтельствовать суда, подозрѣваемыя въ торговлѣ африканскими неграми. Великобританія отказалась отъ свидѣтельствованія судовъ, ходящихъ подъ американскимъ флагомъ; потому въ 1857 и 1858 г. постыдная торговля почти открыто велась въ южныхъ портахъ. Въ 1860 г. должны были начаться новые выборы. Если до Бука папа еще оставались люди, сомнѣвающіеся въ стремленіяхъ юга, его президентство должно было открыть глаза самымъ закоренѣлымъ оптимистамъ. Потому республиканскій кандидатъ Линкольнъ почти единогласно избранъ былъ сѣверомъ (180 гол.), не смотря на интриги консерваторовъ. Имъ удалось только отвоевать 3 голоса Нью-Джерсея. Видя общій энтузіазмъ сѣверянъ, югъ рѣшился сосредоточить свои силы ль Нью-Йоркѣ, чтобы отдать его многочисленные голоса (35) Брекенриджу, самому серьезному противнику Линкольна. Оправдывая сказанное выше о естественномъ союзѣ консервативныхъ элементовъ, торговые дома всячески помогали югу. Но всѣ усилія были тщетны; городъ Нью-Йоркъ дѣйствительно оказался на сторонѣ плантаторовъ, сельское же населеніе неудержимо призывало республиканцевъ къ правленію. Вотъ въ сокращеніи прогрессивная программа 1860 г.
1) Принципы, обнародованные въ объявленіи о независимости и въ конституціи необходимы для сохраненія республиканскихъ учрежденій, потому конституціи, Союзъ и права отдѣльныхъ Штатовъ должны быть сохранены.
2) Новый же догматъ, учащій, будто конституція сама установляетъ рабство въ территоріяхъ республики, есть опасная политическая ересь и ни конгрессъ, ни мѣстныя правительства, ни правительственныя лица не имѣютъ права дать рабству законное существованіе въ территоріяхъ.
Линкольнъ не былъ ультра-аболиціонистомъ, страстнымъ ненавистникомъ юга; онъ находилъ, что рабство унизительно, вредно, надѣялся обойтись безъ насилія. Но развѣ югъ не понималъ, что одного безпристрастія достаточно для того, чтобы помѣщать дальнѣйшему успѣху его принциповъ, что нечего больше и думать ни о флибустьерскихъ экспедиціяхъ, ни о господствѣ въ административномъ мірѣ, ни о потворствѣ африканскому торгу и т. п. Согласиться на такую жизнь не значило ли плантаторамъ рѣшиться на медленную смерть?
10 ноября, узнавъ о выборѣ Линкольна, правительство Южной Каролины приказало разсмотрѣть вопросъ объ отпаденіи и въ декабрѣ объявило, что «союзъ, существовавшій между Южной Каролиной и государствами подъ именемъ Соединенныхъ Штатовъ Сѣверной Америки, расторгнутъ». Друзья юга, опираясь на исторіи первоначальнаго заселенія колоній, на различіи занятій преобладающихъ на сѣверѣ о на югѣ, на происходившихъ вслѣдствіе того неоднократныхъ спорахъ на счетъ пониженія или повышенія таможеннаго тарифа, старались доказать, что рабство никакъ не главный вопросъ, защищаемый конфедераціей, что всѣ условія ея существованія совершенно различны отъ быта сѣвера. Но всѣ говорившіе такимъ образомъ не потрудились вѣроятно подумать что главнѣйшія изъ этихъ условій именно основаны на рабствѣ. Югу, для того чтобы привлечь на свою сторону все образованное человѣчество, очень было бы пріятно скрыть настоящую причину конфедераціи, однако вотъ что читаемъ въ первомъ манифестѣ Южной Каролины: «Мы утверждаемъ, что 14 Штатовъ въ теченіе долгихъ лѣтъ положительно отказывались исполнять свои конституціонныя обязанности., во многихъ изъ этихъ Штатовъ бѣглый негръ освобождается отъ работы и ни въ одномъ мѣстное правительство не вчинало преслѣдованій, предписанныхъ конституціей… Такъ конституціонный союзъ рѣшительно уничтожается и презирается аболиціонистами; слѣдовательно южная Каролина свободна отъ своихъ обязательствъ». Исчисляя поводы къ раздору съ сѣверомъ, рабовладѣльцы ни слова не говорятъ о тарифѣ, а не понимаютъ "избранія въ высокую должность президента человѣка, мнѣнія и намѣренія котораго враждебны рабству л. Но самымъ лучшимъ и самымъ искреннимъ изложеніемъ южныхъ идей можетъ служить рѣчь Александра Стефенса (изъ Георгіи), настоящаго вице-президента конфедераціи, произнесенная въ Миледжвиллѣ недѣлю спустя послѣ выбора Линкольна.
«Я не изъ тѣхъ, которые полагаютъ, что союзъ былъ намъ вреденъ. Гдѣ въ Европѣ, въ Азіи, въ остальной Америкѣ вы найдете правительство, съ такимъ постоянствомъ всегда и во всѣхъ обстоятельствахъ уважавшее народную свободу? Сказку даже, что мы, кажется, слишкомъ свободны и недостойны окружающихъ насъ благъ… Мой другъ Томбсъ въ числѣ второстепенныхъ причинъ, вынуждающихъ югъ къ отпаденію, называетъ, тарифъ. Нѣсколькихъ словъ достаточно, чтобы отвѣтить на это. Когда я въ 1832 году вошелъ въ политическую жизнь, Южная Каролина грозила отдѣленіемъ но поводу вопроса о тарифѣ. Но на ея требованія обращено вниманіе и съ 1833 года мы не имѣли случая жаловаться по поводу тарифа. Настоящій же тарифъ (1857 года) принятъ былъ также Южной Каролиной, какъ и Массачузетсомъ. Потому несправедливо говорятъ, будто югъ долженъ платить произвольные налоги, установленные сѣверомъ. Представители Массачузетса единогласно понизили пошлины, насколько требовалъ югъ. Нельзя ли надѣяться, что граждане Массачузетса, которые въ 1857 году пришли къ убѣжденіямъ, сходнымъ съ убѣжденіями Южпой Каролины по поводу тарифа, и въ 1861 году примутъ мысли Каролины и Георгіи по другимъ вопросамъ, волнующимъ страну? Я, лично, увѣренъ въ побѣдѣ нашихъ идей. Но если политика г. Линкольна и его партіи должна стать программой дѣятельности новаго правительства, тогда… о, тогда мы должны единодушно, во что бы то ни стало, всѣми средствами защищать наши права, наши выгоды, нашу честь. Какова политика г. Линкольна? Вотъ она въ двухъ словахъ: актомъ конгресса изгнать нашу собственность — рабовъ изъ территорій и всѣми силами препятствовать распространено рабства. Если такимъ образомъ конгрессъ воспользуется своею властью противъ насъ, мы должны будемъ признать политику, изложенную въ программѣ Георгіи 1850 года: мы должны выйти изъ Союза, и нѣтъ націи въ мірѣ, когорая бы не одобрила нашего поведенія».
Нѣсколько дней спустя послѣ рѣшенія, принятаго Южной Каролиной, милиція штата завладѣла таможней, почтамтомъ, арсеналомъ Чарльстоуна, фортами Пикней и Мультри. Комендантъ этихъ фортовъ, маіоръ Андерсонъ съ гарнизономъ въ 80 человѣкъ заперся въ фортѣ Сумтерѣ. 9 января отпалъ Миссиссипи, 10 Флорида, 11 Алабама, 19 Георгія, 20 Луизіана, 1 февраля Техасъ. Во всѣхъ возставшихъ штатахъ захвачены таможни, арсеналы и проч. Кромѣ форта Сумтера въ рукахъ союза остались только фортъ Пикенсъ (во Флоридѣ] и позиціи южной оконечности Флориды,
Въ Вашингтонѣ, между тѣмъ, собирался конгрессъ (3 декабря 1860 года). Отъ него очевидно нечего было и ждать умиротворенія; за отсутствіемъ членовъ отпавшихъ штатовъ, республиканцы царили въ палатѣ и сенатѣ, рядомъ съ ними представителями плантаторовъ засѣдали нѣсколько старинныхъ виговъ изъ партіи Know-nothings. Президентъ и его министры частью надѣялись возстановить союзъ съ владычествомъ консерватизма, частью видѣли въ отпаденіи послѣднее спасеніе юга и дѣйствовали сообразно съ своими убѣжденіями, одни умоляя конгрессъ внести уступки плантаторамъ въ основные законы конституціи, другіе спѣша ограбить союзную казну въ пользу мятежниковъ и задерживая всякую энергическую мѣру къ подавленію возстанія. 4-го марта 1861 года Линкольнъ занималъ «бѣлый домъ». Консервативная шайка хотѣла уступить ему мѣсто, только давъ югу окрѣпнуть и систематически приготовиться къ долгой борьбѣ, или еще лучше передать ему союзъ съ конституціей, по которой и въ будущемъ невозможно было бы устранить консервативное растлѣніе. Начнемъ съ разсказа о плантаторахъ — уніонистахъ. Президентъ открылъ конгрессъ рѣчью, въ ко горой признавался, что знамя конфедераціи нодпяго безъ всякаго повода со стороны союзнаго правительства и безъ того, чтобы кто нибудь посягнулъ на права юга; но любя миръ, онъ предлагалъ представителямъ страны внести въ самую конституцію три пункта:
1) Положительное признаніе права владѣть рабами въ Штатахъ, гдѣ право это существуетъ или будетъ существовать.
2) Обязанность покровительствовать этому праву во всѣхъ территоріяхъ, доколѣ онѣ существуютъ, какъ территоріи, и впредь до принятія ихъ въ союзъ платами рабскими или свободными, смотря по ихъ спеціальной конституціи.
3) Признаніе, во первыхъ, за каждымъ хозяиномъ права требовать выдачи и доставленія ему рабовъ, которые бы убѣжали изъ одного штата въ другой; во вторыхъ, поставить преслѣдованіе рабовъ непремѣннымъ закономъ. независимымъ отъ того, предъявитъ хозяинъ свои нрава, или нѣтъ. О томъ и другомъ должно быть прибавлено, что мѣстныя узаконенія, направленныя къ измѣненію приведенныхъ постановленій, будутъ считаться противными конституціи, потому недѣйствительными.
Криттенденъ (Crittenden) изъ Кентукки, одинъ изъ главныхъ представителей Know-nothings, вполнѣ оправдывая вышеизложенное намѣреніе этой партіи «не взирая ни на что» спасти союзъ съ консервативнымъ преобладаніемъ, предложилъ 18 декабря возобновить уничтоженную биллемъ о Небраскѣ границу рабства (36°); запретить рабство къ сѣверу отъ нея, допустить его къ югу отъ 36°; принимать въ Союзъ новые штаты рабскіе и свободные, смотря но ихъ мѣстной конституціи, не допускать отмѣну рабства въ Колумбіи, пока оно существуетъ въ Виргиніи и Мэриландѣ, дозволить привозъ негровъ въ штаты съ суши и съ моря, выплачивать цѣнность каждаго бѣглаго раба, снова убѣжавшаго послѣ ареста, уничтожить мѣстныя узаконенія, по которымъ бѣглый рабъ подлежалъ суду присяжныхъ такъ же, какъ и прочія лица, обвиняемыя въ преступленіи. Всѣ эти учрежденія тоже должны были войти въ самую конституцію.
Эти документы прекрасно объясняютъ положеніе дѣла. Конгрессъ очевидно отвергъ оба предложенія. Изъ всѣхъ предложеній для примиренія враждующихъ сторонъ палата приняла одно (133 голоса противъ 65): двѣ трети членовъ ея соглашалась внести въ конституцію запрещеніе конгрессу уничтожать рабство въ штатахъ, гдѣ оно есть. Всѣ усилія склонить республиканцевъ на уступки были напрасны. Президенту-плантатору (Буканану) и его министрамъ оставалось только содѣйствовать мятежу. Нѣкоторые изъ нихъ давно думали объ этомъ. Армія Союза состояла только изъ 10,000 человѣкъ. Военный министръ Флойдъ разсѣялъ ихъ по самымъ отдаленнымъ угламъ республики. Флотъ тоже разбросанъ былъ по иностраннымъ гаванямъ. По приказанію Флойда цѣлые запасы оружія еще до отдѣленія Южной Каролины перевезены были изъ сѣверныхъ арсеналовъ въ южные. Однимъ приказомъ переслано такимъ образомъ 115,000 ружей. Также переправлены были мятежникамъ и пушки и всякіе военные снаряды. Генералъ Кассъ (министръ иностранныхъ дѣлъ) напоминалъ президенту о необходимости подкрѣпить союзныя силы Чарльстоуна, но Букананъ и Флойдъ настойчиво отказывалась отъ этой мѣры. Кассъ былъ порядочный человѣкъ — онъ вышелъ въ отставку. Довольно честно поступилъ и Коббъ (министръ финансовъ); онъ прямо признался въ симпатіяхъ къ югу и уѣхалъ въ свои помѣстья въ Георгію, гдѣ много содѣйствовалъ мятежу. Флойдь потребовалъ совершеннаго очищенія Чарльстоуна отъ союзныхъ войскъ. Букананъ посовѣстился такъ открыто пользоваться своимъ положеніемъ противъ уніи. Флойдъ вышелъ въ отставку и отправился на югъ, гдѣ занялъ значительное мѣсто въ арміи. Оказалось, что при помощи министра внутреннихъ дѣлъ, Іакова Томпсона, онъ увезъ съ собою 870,000 долларовъ (около 1,100,000 р. сср.). Кромѣ того Томпсонъ, еще будучи министромъ, получилъ отъ революціоннаго правительства приказаніе съѣздить въ Сѣверную Каролину попытаться поднять этотъ штатъ, что онъ и исполнилъ съ крайнею добросовѣстностью и съ особеннымъ раченіемъ. 29 декабря въ Вашингтонъ пріѣхали депутаты Южной Каролины для переговоровъ съ президентомъ о сдачѣ отдѣлившемуся штату касающихся до него дѣлъ. Букананъ, храня приличіе, не принялъ депутаціи, даже допустилъ отправить въ Чарльстоунъ пароходъ съ войсками на помощь Андерсону. Пароходъ этотъ, конечно, встрѣтили выстрѣлами, и онъ отошелъ, не высадивъ ни одного человѣка. Томпсонъ и Томасъ (министръ финансовъ, замѣнившій Кобба) противодѣйствовали отправленію подкрѣпленій въ фортъ Сумтеръ. Подъ предлогомъ обиженнаго самолюбія они тоже вышли въ отставку. Мѣстныя правительства Нью-Йорка, Огейо и Массачузетса предложили президенту свои милиціи. Южная Каролина объявила, что всякую присылку подкрѣпленій въ фортъ Сумтеръ сочтетъ за объявленіе войны. Букананъ бездѣйствовалъ до конца, хотя еще при открытіи конгресса (3 декабря) сказалъ предъ всѣми представителями свободныхъ штатовъ, что «не зачѣмъ обманывать себя, что наступило великое междоусобіе». Въ февралѣ Линкольнь выѣхалъ изъ Спрингфильда, гдѣ обыкновенно жилъ въ послѣдніе годы. Путешествіе его было рядомъ восторженныхъ пріемовъ, всѣ чувствовали, что нуженъ рѣшительный шагъ, и надѣялись на новаго избранника. И онъ сознавалъ тяжелую необходимость междоусобія, хотя, какъ видно изъ первыхъ распоряженій 1861 года, не ожидалъ его настоящихъ размѣровъ. «Я болѣе чѣмъ кто нибудь люблю миръ», сказалъ онъ въ Трентонѣ собравшемуся народу, «но иногда необходимо дѣйствовать съ твердостью: если я исполню свою обязанность, поддержите ли вы меня?» Ему отвѣтили взрывомъ громкихъ обѣщаній. Такъ президентъ доѣхалъ до Филадельфіи, гдѣ былъ предупрежденъ, будто въ Балтиморѣ сдѣлаютъ покушеніе на его жизнь. Линкольнъ перемѣнилъ назначенную дорогу и совершенно неожиданно явился въ Вашингтонѣ. Встрѣча поѣзда, на которомъ ожидали президента въ Балтиморѣ, подтвердила неизслѣдованныя, впрочемъ, до ситъ поръ подозрѣнія. Вѣроятно югъ хотѣлъ испытать послѣднее средство. 4 марта наслѣдникъ Буканана явился въ Капитоліи. Рѣчь его была темна, мечтательна, полна колебаніи. Онъ боялся высказаться рѣшительно и вѣроятно самъ недоумѣвалъ передъ совершающимся фактомъ, который превзошелъ его ожиданія. Еще разъ: Линкольнъ не былъ радикальнымъ аболиціонистомъ, необходимость радикализма въ данномъ вопросѣ онъ понялъ только на второй годъ войны. Выборъ республиканцевъ былъ неудаченъ. «У меня и помысла нѣтъ посредственно или непосредственно вмѣшиваться въ дѣло рабства въ штатахъ, гдѣ оно существуетъ», сказалъ президентъ, «я думаю, что не имѣю права на такое вмѣшательство. Избравшіе меня знаютъ, что я не разъ заявлялъ это и никогда не отказывался отъ своихъ словъ». Онъ говорилъ искренно, правдиво: онъ не хотѣлъ вмѣшиваться даже въ тѣ мѣстные законы, которые противорѣчили его убѣжденіямъ, но забывалъ, что гнусныя учрежденія и всѣ основанныя на нихъ блага касты падутъ уже единственно отъ того, что союзное правительство не задержитъ развитія свободной страны, и до какой степени каста можетъ притупить, уничтожить, превратить въ механизмъ цѣлое населеніе. Онъ — да и большая часть сѣвера, надѣялись потушить мятежъ безъ большихъ усиліи; между тѣмъ возстаніе юга грозило страшными размѣрами. Авраамъ Линкольнъ — истый сынъ свободной Америки — родился въ грудѣ, началъ дровосѣкомъ, лѣтъ восьми уже съ утра до вечера ходилъ около топора да вязанки, 18-ти лѣтъ попалъ въ матросы, потомъ въ какіе-то писцы. Въ 1832 году поступилъ охотникомъ въ армію, дрался съ индѣйцами, дослужился до капитана, вышелъ въ отставку, попробовалъ торговать, потерпѣлъ неудачи, взялъ мѣсто почтмейстера въ маленькомъ городишкѣ, работалъ землемѣромъ, въ 1834 году избранъ въ законодательное собраніе Иллинойса, наконецъ сталъ адвокатомъ въ Спрингфильдѣ, откуда и попалъ въ конгрессъ въ 1846 году. Хватаясь за всѣ отрасли житейской практики, онъ никогда не имѣлъ времени остановиться, одуматься, отдать себѣ отчетъ въ связи всего окружающаго, раскрыть законы, двигающіе человѣчествомъ. Не подготовленный слѣдовательно ни наукой, ни мыслью, онъ изъ безчисленныхъ теорій, которыя слышалъ въ суетѣ ежедневныхъ хлопотъ, не сосредоточивая на нихъ особенно вниманія, принялъ тѣ, которыя сразу представлялись ясными здравому смыслу, Онъ свое міросозерцаніе не выработалъ самобытно, и принялъ его отъ того, что не былъ въ средѣ, способной на другое міросозерцаніе. Задача настоящаго была ему не по плечу. Онъ не могъ понять, въ чемъ дѣло, какъ глубоко вкоренились въ югѣ затронутыя убѣжденія, какимъ образомъ возникающая распря становится послѣднимъ безпощаднымъ боемъ, боемъ на жизнь и смерть двухъ силъ несовмѣстимыхъ, несоединнныхъ, не мыслимыхъ одна возлѣ другой, боемъ консерватизма и прогресса, которымъ рабство и личная свобода служатъ только частными проявленіями. На мѣсто Линкольна нуженъ былъ человѣкъ, кромѣ высшей энергіи, одаренный самобытно выработанными взглядами, привыкшій вникать въ смыслъ явленій, разгадывать ихъ источникъ и силу.
Между тѣмъ сессіонисты спѣшили устроить правительство. 4 февраля 1861 года конгрессъ депутатовъ Южной Каролины, Георгіи, Флориды, Алабамы, Миссиссигш и Луизіаны собрался въ Монгомери и избралъ бывшаго министра Кобба въ президенты. Тутъ же составлена была конституція (принятая 11 марта), и назначены (18 февраля) на 6 лѣтъ Джефферсонъ Девисъ президентомъ и Александръ Стефенсъ вице-президентомъ «американской конфедераціи». Въ рѣчи произнесенной въ Саваннѣ, послѣдній такъ изложилъ основанія новаго правительства:
«Новая конституція на вѣки удалила причину распри, признавъ рабство африканскихъ негровъ, настоящее положеніе негра въ нашемъ обществѣ. Этотъ вопросъ былъ непосредственной причиной нашего отпаденія, настоящаго переворота. Джефферсонъ, по своей мудрости, чувствовалъ, что рабство будетъ камнемъ преткновенія союза (см. гл. VIII)… Онъ былъ убѣжденъ (и политическіе вожди времени составленія прежней конституціи раздѣляли его убѣжденіе), что неволя африканцевъ есть постыдное нарушеніе естественныхъ законовъ; что его нельзя допустить ни съ точки зрѣнія нравственности, ни съ точки зрѣнія политики и народнаго хозяйства… Наше новое правительство основало на совершенно противоположныхъ идеяхъ: его краеугольный камень покоится на великой истицѣ, что негръ не можетъ сравниться съ бѣлымъ, и что неволя — подчиненіе высшему племени — составляетъ нормальное, естественное положеніе негра. Наше правительство первое въ исторіи міра приняло за основаніе этотъ фактъ, вѣрный по физіологіи, философія и морали».
Доказать невѣрность указаннаго факта, напротивъ, очень легко и съ точки зрѣнія физіологіи, и съ точки зрѣнія философіи и морали; но въ конфедераціи нашли его справедливымъ… Образовали южную армію, и 3 марта генералу Борегару приказано было принять подъ свое канальство силы, собранныя въ Чарльстоунѣ. Въ Англію, Францію, Россію и Бельгію посланы были представители домогаться признанія новой республики. Три депутата отправилось и въ Вашингтонъ (5 марта); Линкольнъ не призналъ и не принялъ ихъ.
Наконецъ 8 апрѣля вашингтонское правительство извѣстило Борегара, что желаетъ подкрѣпить гарнизонъ форта Сумтера, Девисъ съ своей стороны приказалъ взять фортъ. 12-го открытъ огонь; послѣ 34 часоваго бомбардированія Андерсонъ сдался со всѣми военными почестями и съ своимъ, очень мало пострадавшимъ отрядомъ, отправился въ Нью-Йоркъ. На слѣдующій день Линкольнъ издалъ манифестъ, которымъ призывалъ къ оружію 75,000 человѣкъ для возвращенія союзу фортовъ, арсеналовъ и прочаго имущества, захваченнаго мятежниками. Весь сѣверъ поднялся, какъ одинъ человѣкъ. Онъ давно былъ готовъ и только ждалъ призыва. Массачузетсъ въ тотъ же день отправилъ первый транспортъ своего войска, Виргинія, Сѣверная Каролина, Тенесси, Кентукки и Миссури отказали въ своемъ содѣйствіи; но другіе штаты прислали число войскъ, падавшее на ихъ долю. 77,000 человѣкъ стояло подъ знаменемъ… но уже было поздно. Силъ этихъ было далеко недостаточно. «Зажегся пожаръ, на погашеніе котораго недостаточно всѣхъ водъ океана, который можно залить развѣ моремъ крови!»
X.
правитьСѣверъ далъ врагу вырости, собрать стройные полки; не сразу разгадалъ крѣпость воли противника и силу ея возбужденія; не удалилъ отъ вліянія на борьбу гражданъ, на которыхъ успѣла подѣйствовать такъ долго жившая между ними зараза, или которые по самому положенію, по личной обстановкѣ принадлежать къ консервативному лагерю; поручилъ армію людямъ мало свѣдущимъ и способнымъ… Самая ожесточенная борьба продолжается до сихъ поръ. Югъ съ другой стороны, не обладая средствами сѣвера, поставилъ въ главѣ движенія людей знающихъ и полныхъ энергіи, напрягаетъ всѣ силы, принимаетъ всѣ возможныя мѣры войны и разбоя, чтобы противустоять непріятелю. Частныя письма, перехватываемыя сѣверными отрядами, разсказы плѣнныхъ и дезертировъ давно рисуютъ положеніе конфедераціи самыми мрачными красками. Она очевидно держится послѣдними усиліями военнаго деспотизма и потворствомъ грабежу въ своихъ защитникахъ. Когда подошло время президентскихъ выборовъ (1864), дѣло юга значительно облегчилось тѣмъ, что сѣверные военачальники, и безъ того не отличающіеся геніальностью соображеній, кромѣ стратегическихъ походовъ, вздумали предпринимать экспедиціи для пріобрѣтенія лишнихъ голосовъ въ пользу Линкольна къ 2 ноября. Президентъ явно покровительствуетъ имъ. Между тѣмъ всѣ старанія юга направлены къ тому, чтобы продержаться до вступленія въ управленіе новаго президента. Если Линкольнъ сначала и не былъ ревностнымъ аболиціонистомъ, ходъ событіи и составъ республиканской партіи, принявшей въ себя всѣхъ аболиціонистовъ, скоро заставили его признать уничтоженіе рабства необходимымъ. Слѣдствіемъ этого — уже слишкомъ поздняго — сознанія была прокламація 1 января 1863 года объ освобожденіи невольниковъ въ мятежныхъ штатахъ и о принятіи негровъ во флотъ и въ армію союза. Въ рабовладѣльческихъ штатахъ, оставшихся вѣрными федераціи, началась разработка проэктовъ объ освобожденіи. Требованія сѣвера сначала ограничивались, какъ мы знаемъ, удержаніемъ уніи и признаніемъ рабства мѣстнымъ, не общимъ учрежденіемъ; теперь же онъ не соглашается на миръ иначе, какъ подъ условіемъ союза и совершеннаго уничтоженія неволи. Этого радикализма очевидно слѣдовало ожидать; плантаторы поняли его неизбѣжность и не предвидѣли благопріятнаго для себя исхода, пока республиканцы останутся во главѣ управленія. Потому рядомъ съ военными дѣйствіями (которыхъ описывать не станемъ) они на самомъ сѣверѣ вели интриги черезъ духовенство, черезъ экономическую аристократію, черезъ тѣ негодные остатки демократической партіи, которые изъ личныхъ разсчетовъ не отстаютъ отъ своего знамени, хотя оно уже давно стало знаменемъ консерватизма вообще и рабства въ особенности. Силою этого сброда плантаторы надѣются выбрать въ должность президента или вполнѣ преданнаго южнымъ интересамъ, или безхарактернаго, слабаго человѣка, на котораго выбравшей его партіи легко будетъ имѣть безпрекословное вліяніе. Къ завидной роли «Монка плантаторской династіи» демократы вотъ уже два съ половиною года готовятъ генерала Макъ-Клеллана. Выше встрѣчалось имя сенатора Дугласа, предложившаго билль о Канзасѣ и Небраскѣ. Билль этотъ очевидно составленъ былъ изъ благосклонности къ рабовладѣльцамъ, но Дугласъ облекъ его въ либеральную форму, предоставивъ выборъ плантаторской или свободной конституціи самимъ жителямъ территорій. Мы видѣли, что значилъ этотъ свободный выборъ. Но Дугласъ, мечтая о званіи президента, надѣялся поставить на свою сторону и сѣверъ, и югъ. Замѣчая однако, что угодилъ только югу, онъ въ спорѣ о принятіи ложной конституціи Канзаса поддержалъ республиканцевъ. Короче, скоро двуличность его вошла въ пословицу. Макъ-Клеллана называютъ «Дугласомъ въ эполетахъ». Онъ не могъ не привлечь на себя вниманія демократовъ, когда цѣлые полгода удерживалъ 200,000 армію отъ нападенія на 30,000 южанъ, и въ оправданіе говорилъ: «Я въ одной рукѣ держу мечъ, а въ другой оливковую вѣтвь, и надѣюсь, что „заблуждающіеся братья юга“ возвратятся въ благодатное лоно союза». Кромѣ этихъ плантаторскихъ симпатій, въ немъ скоро примѣтили и другія качества, прямо указывавшія на него какъ на видную куклу, которую легко поставить на демократическія пружины. Качества эти были: крайнее неразвитіе въ политическомъ отношеніи, совершенная безхарактерность, честолюбіе, и почти болѣзненное тщеславіе, Когда самоувѣренный Макъ-Довель проигралъ первую битву при Булльсъ-Рукѣ (Bull’s Huh), Макъ-Клелланъ сдѣланъ былъ главнокомандующимъ потомакской арміей. Неизвѣстно, что возбудило довѣріе къ его военнымъ способностямъ. Прежде Макъ-Клелланъ служилъ при желѣзной дорогѣ… Побѣда, одержанная имъ 12 іюля при Беверли, еще ничего не доказывала. Какъ бы то ни было, американцы, не умѣренные ни въ порицаніи, ни въ хвалѣ, сразу произвели иго въ «подобіе Наполеона» и опьянили похвалой. Тщеславіе окончательно склонило Макъ-Клеллана къ измѣнѣ. Боясь потерять славу, доставшуюся такъ дешево, онъ не двигался съ мѣста, пока не пропустилъ время, удобное для осенняго похода. Республиканцы громко возставали противъ такого бездѣйствія; демократы же называли его мудростью государственнаго человѣка. Наслаждаясь лестью, Макъ-Клелланъ мало по малу совершенно поддался демократамъ и далъ втянуть себя въ оппозицію противъ настоящаго правительства. Плантаторскіе инстинкты, которые вѣроятно никогда бы не высказались рѣшительно, выработались въ немъ въ сознательное противодѣйствіе заявленной Линкольномъ цѣли войны. Уже въ августѣ 1862 г., отступая послѣ своего неудачнаго похода на Ричмондъ, Макъ-Клелланъ изъ Гаррисонъ-Ландинга писалъ президенту заносчивое, высокомѣрное письмо, въ которомъ давалъ совѣты объ управленіи страной въ случаѣ счастливаго окончанія войны. Вскорѣ онъ рѣшительно отказался отъ дисциплины… Между тѣмъ приближалась смѣна части конгресса передъ выборами. Линкольнъ рѣшился твердо высказать свои намѣренія насчетъ юга, 22 сентября онъ объявилъ, что «въ штатахъ или въ частяхъ штатовъ, которые не отпадутъ отъ мятежа къ 1-му января 1863 года, рабы будутъ освобождены». 24-го издана прокламація о преданіи военному суду лицъ, препятствующихъ наборамъ и обвиненныхъ въ предательскихъ сношеніяхъ съ непріятелемъ, Въ отношеніи къ нимъ временно уничтожался самый законъ личной неприкосновенности (habeas corpus). Демократы спѣшили напугать массы диктатурой и уничтоженіемъ конституціонной свободы. 23 августа они въ первый разъ въ продолженіе двухъ лѣтъ рѣшились собрать митингъ въ Филадельфіи; по митингъ этотъ не удался. Послѣ приведенныхъ распоряженій обстоятельства измѣнились. 13 октября демократы собрались въ Нью-Йоркѣ и громко вопили противъ нарушенія гражданской свободы, противъ деспотизма, противъ невозможности примиренія послѣ прокламаціи 22 сентября. Джонъ ванъ-Бюренъ насмѣшливо очертилъ характеръ дѣятельности руководителей прогрессивной партіи и спѣшилъ противопоставить мудрость Макъ-Клеллана. Ему отвѣтили взрывомъ рукоплесканій. Ораторъ кончилъ объявленіемъ, что генералъ будетъ кандидатомъ демократической партіи въ 1864 году, и произнесъ громкое «ура!» въ честь форта Лафлйета, въ которомъ заключались политическіе преступники, съ которыми уже успѣлъ познакомиться и самъ вамъ-Бюренъ. Возникла тайныя политическія общества (Knights of the golden Circle). Финансовая аристократія прямо стала на сторону оппозиціи… Успѣхъ демократовъ въ выборахъ для конгресса дѣлался очень вѣроятнымъ. Блистательная побѣда надъ непріятелемъ еще могла бы спасти дѣло республиканцевъ, по Макъ-Клелланъ рѣшительно отказывался выйти изъ наблюдательнаго положенія на Потомакѣ. Наконецъ 14 октября Иллинойсъ, Индіана, Пенсильванія, Огейо и Миннесота избрали представителями 36 демократовъ и только 24 республиканца. 5 ноября Массачузетсъ, Нью-Йоркъ, Мичиганъ, Нью-Джсрсей, Канзасъ, Делаваръ, Висконсинъ и Миссури тоже дали перевѣсъ демократамъ. Наконецъ Нью-Йоркъ и въ губернаторы себѣ выбралъ демократа (Горація Сеймура). Рядомъ съ возраставшей оппозиціей финансы союза видимо истощались; индійцы, пользуясь тяжелымъ положеніемъ притѣснителей, возстали съ давно забытой энергіей. Въ виду такихъ обстоятельствъ, Линкольнъ хотѣлъ добиться чего побудь рѣшительнаго до вступленія новыхъ членовъ въ конгрессъ (въ мартѣ 1863 г.). Онъ приказалъ Макъ-Клеллану двинуться впередъ. Генералъ снова отказался. Убѣдясь наконецъ, что этотъ человѣкъ болѣе расположенъ къ непріятелю, чѣмъ къ союзу, президентъ отозвалъ его (7 ноября). Макъ-Клелланъ открыто принялъ роль соперника Линкольна при будущихъ выборахъ. Демократы раздѣлялись на «мирныхъ» и е воинственныхъ". Первые, напримѣръ Валландингтонъ, Фернагдо Вудъ и др., желали мира, какой бы цѣной ни пришлось купить его, т. е. готовы сейчасъ же признать конфедерацію; вторые, тоже «моля Всевышняго объ умиротвореніи отечества», но рѣшаются однако дать согласія на раздѣленіе союза, а приглашаютъ южанъ возвратиться къ уніи приблизительно на основаніяхъ, предложенныхъ Букананомъ и Криттенденомъ (гл. IX), т. е. для полнаго владычества. «Если же», прибавляютъ они (чего ожидать невозможно), югъ не приметъ и этихъ условій, надо продолжать войну пока хватитъ силъ". Въ этихъ патріотическихъ чувствахъ воспитали и Макъ-Клеллана. Наступило время выборовъ будущаго президента. Демократы собрались въ Чикаго. Ричмондскіе журналы единогласно увѣщевали ихъ не отступать отъ кандидатуры бывшаго главнокомандующаго потомакской арміей. «Демократамъ мира» и онъ, правда, еще казался не довольно сговорчивымъ, но съ одной стороны мнѣнія ихъ очень непопулярны на сѣверѣ; съ другой — ричмондскія газеты утѣшали ихъ, говоря, что съ Макъ-Клелланомъ ладить можно, что слѣдуетъ только вывести его въ президенты, а тамъ онъ дастъ повернуть себя куда угодно… Подумали, и 29 августа 1864 г. окончательно согласились съ мнѣніемъ юга. Программа ихъ: «миръ, подъ условіемъ возстановленія федераціи, и сопротивленіе всякому вмѣшательству солдатъ въ дѣло выборовъ». Демократическая агитація не измѣнила своего характера, но приняла огромные размѣры. Сознательные консерваторы нашли ревностныхъ союзниковъ въ цѣлой массѣ близорукихъ филантроповъ, ищущихъ прекращенія кровопролитія и не понимающихъ, что миръ при извѣстныхъ условіяхъ, именно предлагаемыхъ демократами, можетъ быть только перемиріемъ, за которымъ послѣдуетъ непрерывный рядъ войнъ вплоть до рѣшенія спора въ пользу одной изъ борющихся сторонъ; въ мелкихъ торгашахъ, подвластныхъ финансовымъ кумирамъ; въ пустыхъ либералахъ, испуганныхъ вынужденнымъ ненормальными обстоятельствами временнымъ (хотя, можетъ быть, дѣйствительно напраснымъ) ограниченіемъ личной свободы, и готовыхъ возвратиться къ рабству, не понимая, что въ немъ лежитъ корень еще большихъ и постоянныхъ ограниченій. Кромѣ того, какъ отдѣльные люди, также точно и цѣлые народы обладаютъ способностью ненормальнаго возбужденія, причемъ стимуломъ можетъ служить и гнетущее зло, возбуждая силы къ его искорененію. Когда возбужденіе ослабѣваетъ, желаніе покоя такъ велико, что всякая тревога становится ненавистнѣе зла, служившаго первоначальнымъ стимуломъ. Нервы утомлены напряженіемъ, и народъ враждебно встрѣчаетъ каждаго, требующаго новыхъ усилій ради чего бы то ни было. Онъ проситъ «мира, мира»; во что бы то ни стало… это эпоха реакціи, которая очевидно легко можетъ быть приближена и удалена искусственными мѣрами. Демократы воспользовались также этимъ физіологическимъ закономъ. Они знаютъ, что массы еще не утомлены до того, чтобы согласиться на раздробленіе федераціи, но что-свобода африканскаго племени не особенно дорога ихъ сердцу; массы не могли еще уяснить себѣ, какъ республиканцы, ближе слѣдящіе за связью событій, что полная свобода негровъ — краеугольный камень свободы всего населенія и цѣлости союза. Демократы въ ловко составленныхъ рѣчахъ убѣждаютъ народъ, что плантаторы возвратятся къ общему отечеству подъ единственнымъ условіемъ удержанія рабства; раскрываютъ ему ужасы войны, скрываютъ ужасы консерватизма и привлекаютъ его на свою сторону; увѣряютъ, что моръ былъ возможенъ, и представляютъ Линкольна виновникомъ бѣдствій и раздора. Противоположнымъ ему другомъ законности и мира, конечно, выставляютъ Макъ-Клеллана. Реакція ежедневно все болѣе и болѣе деморализируетъ народъ. Если настроеніе сѣверныхъ массъ будетъ идти этимъ путемъ до 2 ноября, дѣло демократовъ выиграно. Развѣ взятіе Ричмонда и полное согласіе спасетъ республиканцевъ. Грантъ проситъ еще 100,000 человѣкъ, «чтобы нанести послѣдній ударъ мятежникамъ». Министерство хлопочетъ объ исполненіи его просьбы. Посмотримъ, что будетъ…
Возстановленіе республики на плантаторскихъ основаніяхъ безъ сомнѣнія повлечетъ за собою рядъ новыхъ междоусобій; ея раздѣленіе образуетъ два сосѣднія государства, глубоко ненавистныя другъ другу. Въ этихъ случаяхъ рабство останется неприкосновеннымъ впредь до неминуемаго возстанія самыхъ рабовъ, для которыхъ послѣдніе годы превратили свободу въ сознательную потребность. И того и другаго можно ожидать отъ успѣха Макъ-Клеллана. Республиканскій же президентъ, кто бы онъ ни былъ, конечно не покончитъ войны, не добившись условій, изложенныхъ въ письмѣ Линкольна къ Грили. Если выборы и не удадутся демократамъ — война не можетъ быть продолжительна. Югу нечего мечтать о томъ, чтобы держаться еще четыре года, развѣ прогрессисты положительно будутъ покровительствовать консерваторамъ сѣвера… Но окончаніе войны — еще одна изъ самыхъ легкихъ задачъ, предстоящихъ прогрессивному президенту… Труднѣе найти средства къ искорененію псевдо-демократической заразы, къ предотвращенію ея отъ заговоровъ и мятежей, которые хотя уже и не въ состояніи будутъ принять размѣровъ настоящей войны, однако еще долго способны нарушать миръ и благосостояніе республики. Выше упомянуто объ образованіи тайныхъ политическихъ обществъ. Агентамъ союзнаго правительства удалось раскрыть ихъ планы, направленные къ насильственному перевороту, къ уничтоженію настоящаго правительства и къ искорененію республиканцевъ по образованіи союза восточныхъ областей, для поддержанія юга. — Можно быть увѣреннымъ, что подобныя попытки будутъ сдѣланы, если выборъ падетъ на прогрессиста. Консерваторы рѣшились сопротивляться всякому вмѣшательству войска при выборахъ. Не удивительно, если на помощь имъ кромѣ обычныхъ loafers и rowdies придутъ вооруженные партизаны юга, теперь раззоряющіе союзные штаты… Линкольнъ изъ робости передъ конституціонными правами, слабо наказывая измѣну — согрѣлъ змѣя на своей груди. Слѣдовало или вполнѣ уважать личную неприкосновенность, чтобы не дать и повода къ проповѣдямъ противъ своихъ полу-мѣръ, или слѣдовало карать безпощадно. Древній римлянинъ, давшій совѣтъ побѣдителю самнитянъ, изучилъ человѣка. — Еще можетъ быть труднѣе вопросъ о судьбѣ освобожденныхъ негровъ. Сѣверъ не можетъ не освободить рабовъ; потому что и его собственная свобода зависитъ отъ этого шага. Иначе онъ бы равнодушно глядѣлъ на угнетеніе африканскаго племени. До 1863 года янки презиралъ негра, отдалялъ, отчуждалъ его отъ себя вездѣ и повсюду. Въ Огейо черные освобождались отъ налога въ пользу школъ для того, чтобы народныя школы имѣли право отказываться отъ пріема ихъ дѣтей на обученіе. Въ свободныхъ штатахъ какъ и на югѣ для негровъ устроены особыя школы и церкви. Въ заведеніяхъ для глухонѣмыхъ и слѣпыхъ, содержимыхъ на счетъ штатовъ, не найдете ни одного негра, хотя слѣпота особенно часто встрѣчается у африканскаго племени. Въ Нью-Йоркѣ чернымъ не позволено держать никакого экипажа; они сами должны возить всякія тяжести. Въ Филадельфіи и Бостонѣ въ адресъ-календаряхъ имена негровъ стоятъ отдѣльно или помѣчены звѣздочками. Въ Коннектикутѣ одна дама, г-жа Crondall, сжалилась надъ невѣжествомъ негровъ и завела было для нихъ школу, но законодательное собраніе штата постановило запретить училища для негровъ, рожденныхъ внѣ Коннектикута. Домъ г-жи Crondall былъ разграбленъ народомъ. Въ Гортфордѣ въ 1834 г. церковь негровъ превратили въ пороховой погребъ; однажды во время богослуженія она взлетѣла на воздухъ. На кладбищѣ въ Цинциннати тѣла бѣлыхъ хоронятъ головой къ востоку, тѣла же черныхъ головою къ югу! Поставить негровъ въ такое положеніе теперь невозможно. Мысль о свободѣ слишкомъ возбуждена въ нихъ. — Кромѣ того, попавъ въ армію вслѣдствіе указа 1 января 1863 г., африканцы оказались очень пригодными къ военной службѣ; послѣ такого опыта у нихъ легче, чѣмъ когда нибудь можетъ родиться мысль о вооруженномъ сопротивленіи. Уже и теперь, говорятъ, между ними слышится, правда, очень слабый, ропотъ: зачѣмъ Линкольнъ образовалъ изъ нихъ отдѣльные полки, а не поставилъ ихъ въ ряды съ бѣлыми? Что на вопросъ о правахъ свободныхъ негровъ послышатся далеко не единогласныя мнѣнія, — ясно само собою. Такъ при возвращеніи Луизіаны къ союзу представлено было на губернаторское мѣсто 3 кандидата: 1) Фландерсъ — представитель радикальной, немедленной эмансипаціи съ дарованіемъ неграмъ политическихъ правъ, совершенно равныхъ съ правами прочихъ гражданъ республики; 2) Ганъ — представитель немедленной и радикальной эмансипаціи, но постепеннаго дарованія политическихъ правъ африканскому племени; 3) Фалловсъ (Fallows), полагавшій, что самая эмансипація должна быть сдѣлана постепенно по плану, составленному особой коммиссіей и представленному на утвержденіе депутатовъ. Избранъ былъ Ганъ. Положимъ, что всѣ эти вопросы опредѣлительно поставлены будутъ только по окончаніи войны, но республиканцамъ ясно, что рѣшеніе ихъ выпадетъ на долго будущаго президента и что сдѣланное разъ измѣнить будетъ трудно. Потому внутреннія несогласія въ республиканскомъ лагерѣ извинительны… Но въ виду демократическихъ успѣховъ надо согласиться скорѣе, и единодушнѣе поддерживать своего избранника… Радикальные республиканцы недовольны Линкольномъ, — и они правы; — Линкольнъ до сихъ поръ не умѣлъ быть рѣшительнымъ, что ручается за его энергію въ будущемъ? Въ эпоху радикальной борьбы двухъ принциповъ, полу-мѣры гибельны въ высшей степени: угроза раздражаетъ противниковъ, не искореняя ихъ, а вмѣстѣ удаляетъ отъ правительства гражданъ, ставящихъ неизмѣнную свободу личности выше всѣхъ соображеній политической необходимости. Сила юга въ значительной степени основана на энергіи, съ которой плантаторы безпощадно преслѣдуютъ внутреннихъ враговъ. Президентъ союза напротивъ милуетъ измѣнниковъ и даже не всегда рѣшается требовать примѣненія собственныхъ законовъ. Потому 31 мая радикалы прогресса избрали кандидатомъ Фремона; прочіе же республиканцы 7 іюня (въ Балтиморѣ) рѣшили возобновятъ кандидатуру Линкольна, полагая, что на его мѣстѣ и другой не оказалъ бы большаго, радикализма, такъ какъ необходимость коренныхъ мѣръ аболиціонистамъ вообще разъяснилась только во время войны, а что теперь и самъ Линкольнъ будетъ радикаленъ. Они только просили президента менѣе слушаться умѣренныхъ совѣтниковъ (Сьюарда и Блайра (Blair); опять же Фремонъ слыветъ за пустаго честолюбиваго, опрометчиваго, поверхностнаго хвастуна, что доказывается отчасти непритворною радостью, выказанною демократами, когда до нихъ дошли слухи объ избраніи Фремона, хотя ихъ особенно утѣшало разъединеніе враговъ. Линкольнъ, помня совѣты, данные въ Балтиморѣ, въ оффиціальномъ письмѣ къ Грили (Greely) дозволилъ каждому желающему вести переговоры о мирѣ съ требованіемъ: 1) возстановленія союза и 2) совершеннаго прекращенія рабства; но вмѣстѣ съ тѣмъ нѣсколько разъ вынужденъ былъ на новыя ошибки. Министръ финансовъ Чезъ (Chase), представитель крайняго радикализма, мечтающій о низведеніи южныхъ штатовъ на степень территоріи, вздумалъ самъ добиваться президентства и спросилъ Линкольна: «считаетъ ли онъ это намѣреніе несовмѣстнымъ съ его положеніемъ въ кабинетѣ?» Линкольнъ предоставилъ Чезу самому дать себѣ отвѣтъ. Чезъ оставилъ министерство. Радикалы увидали въ этомъ нарушеніе балтиморскихъ обѣщаній. Бывшій министръ съумѣлъ тоже пріобрѣсти расположеніе финансоваго міра, и въ этой Сферѣ былъ можетъ быть единственной поддержкой президента. Кромѣ того, торопясь пріобрѣсти рѣшительный перевѣсъ надъ непріятелемъ, Линкольнъ объявилъ новый наборъ въ 500,000 человѣкъ. Такое требованіе въ періодъ реакціи конечно придало новый вѣсъ демократическимъ проповѣдямъ. Друзья совѣтовали Линкольну по крайней мѣрѣ не начинать набора до 2 ноября. Онъ склонился на полумѣру. На дняхъ Стантонъ (военный министръ) объявилъ, что удовольствуется 300,000 рекрутъ… Радикалы стали роптать еще болѣе. Видя успѣхи демократіи и чувствуя необходимость дѣйствовать дружнѣе, — республиканцы сзываютъ второе собраніе въ Буффало и предлагаютъ какъ Фремону, такъ и Линкольну отказаться отъ кандидатуры въ пользу новаго избранника, — вѣроятно Чеза или Адамса (настоящаго посланника въ Англіи). Фремонъ согласился подъ условіемъ, чтобы и Линкольнъ сдѣлалъ тоже. Линкольнъ еще не далъ отвѣта… Покуда выборы представляются поединкомъ между нимъ и Макъ-Клелланомъ. Во всей настоящей войнѣ не было битвы болѣе рѣшительной, чѣмъ предстоящій бой 2 ноября. Что покончитъ или хоть что пріостановитъ распрю? тревожно спрашиваютъ другъ друга американцы, пародируя извѣстный стихъ Гамлета:
Ballots or bullets?.. that is the question.
3 сентября 1864.
- ↑ Въ первомъ же засѣданіи собранія рѣшено было вести пренія не публично. Такъ и слѣдовало ожидать. Одинъ изъ депутатовъ, будущій президентъ, Мадисонъ. записывалъ все, что видѣлъ и слышалъ. По смерти его (1836 г.) конгрессъ купилъ эти записки у вдовы автора за 30,000 долларовъ и издалъ подъ заглавіемъ. The papers of J. Madison, purchased by order of Congress… и т. д. Washington 1840. Изъ нихъ преимущественно извлекаются всѣ разсказы о Филадельфійскомъ собраніи.
- ↑ Ch. Dupin, forces productives des Nations. Сочиненіе это написано по порученію императора Наполеона III, потому авторъ могъ пользоваться богатымъ матеріаломъ, которымъ воспользовался довольно плохо. Въ продажѣ этого сочиненія нѣтъ. Оно составляетъ 1-й томъ (состоящій изъ нѣсколькихъ большихъ частей) еще неоконченной оцѣнки выставки 1855 года.
- ↑ Въ приведенные расчеты не вошли ни Колумбія, ни территоріи.
- ↑ Всѣхъ ихъ въ союзѣ 1860 г. считалось 130.
- ↑ Karl Andree. Nord-America in geographischen u. geschichtlichen Umrissen. У него же далѣе заимствуемъ и нѣкоторыя другія указанія на партіи въ Америкѣ. Самъ онъ пользовался рукописною исторіею американскихъ партій Дудевига, автора хорошей книги: Literature of American local history. New-York; 1846.