СОВРЕМЕННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.
правитьСъ тѣхъ поръ, какъ мы послѣдній разъ въ «Современномъ Обозрѣніи» говорили о правительственныхъ распоряженіяхъ, среди ихъ, въ этотъ промежутокъ времени, явились два распоряженія, наиболѣе всѣхъ другихъ обращающія на себя общественное вниманіе, именно: 1) Высочайшій указъ, данный въ 18 день апрѣля сего года, на имя министра Финансовъ, объ уменьшеніи числа кредитныхъ билетовъ, выпущенныхъ на основаніи Высочайшаго указа, даннаго 10 января 1855 года и 2) именной Его Императорскаго Величества указъ, данный Правительствующему Сенату въ 12 день мая сего года о третьемъ изданіи «Общаго Свода Законовъ Имперіи».
Вслѣдствіе перваго Высочайшаго указа, было отдѣлено для уменьшенія числа кредитныхъ билетовъ изъ Высочайше указанныхъ разныхъ капиталовъ, принадлежащихъ казнѣ, шестьдесятъ милліоновъ, и сумма эта была внесена въ экспедицію государственныхъ кредитныхъ билетовъ. Эта сумма, по внесеніи ея въ экспедицію въ кредитныхъ билетахъ и по надлежащемъ обревизованіи, была освидѣтельствована 16 мая ревизіоннымъ комитетомъ, состоявшимъ подъ предсѣдательствомъ государственнаго контролера, и оставлена на храненіе въ особой кладовой экспедиціи, за печатями предсѣдательствующаго и членовъ комитета, равно какъ управляющаго и директоровъ экспедиціи кредитныхъ билетовъ. Послѣ того, 24 мая, по открытіи кладовой, въ присутствіи совѣта государственныхъ кредитныхъ установленій, депутатовъ отъ биржеваго купечества и иностранныхъ гостей, было произведено вновь освидѣтельствованіе упомянутыхъ 60 милліоновъ, которые найдены въ полномъ количествѣ приготовленными къ сожженію, послѣ чего приступлено было и къ сожженію билетовъ, на дворѣ экспедиціи кредитныхъ билетовъ, въ присутствіи тѣхъ же лицъ. Сожженіе означеннаго количества кредитныхъ билетовъ производилось 24, 26 и 28 чиселъ мая; въ первый день сожжено было билетовъ на 42,618,000 руб., во второй на 16,106,000, а въ послѣдній на 1,276,000, около 300,000,000 рублей, а размѣнный фондъ, состоявшій въ концѣ 1852 года изъ 146,000,000 рублей и возвысившійся къ концу 1853 года до 161,000,000, уже въ 1854 году, при выпускѣ лишь 23.000. 000 новыми кредитными билетами, понизился до 151,000,000 т. е. на 10,000,000. Послѣ этого состоянія размѣннаго Фонда къ концу 1855 года было 138 милліоновъ, а къ концу 1856 года — 146.000. 000. Несмотря однако на несоразмѣрность кредитныхъ билетовъ съ размѣннымъ фондомъ, послѣдній можетъ быть признанъ, въ нормальное время, весьма достаточнымъ для Россіи, если мы примемъ въ соображеніе то, что самый обширный изъ всемірныхъ банковъ — банкъ англійскій, постоянно довольствуется размѣннымъ фондомъ, не превышающимъ 17,000,000 фунтовъ стерлинговъ или около 110,000,000 милліоновъ рублей. Обстоятельство это указываетъ, что Россія имѣетъ, собственно для обыкновенныхъ своихъ оборотовъ, весьма достаточно звонкой монеты, какъ представительницы размѣннаго фонда, и что только излишество денежныхъ знаковъ можетъ препятствовать во многихъ случаяхъ полному удобству этихъ оборотовъ.
Сообщая читателямъ эти свѣдѣнія объ обращеніи и объ изъятіи изъ него кредитныхъ билетовъ, мы можемъ указать читателямъ нашимъ на прекрасную статью, помѣщенную по поводу этого во второй майской книжкѣ «Русскаго Вѣстника» подъ заглавіемъ «Важная финансовая мѣра». Статья эта весьма вѣрно смотритъ на положеніе нашего вексельнаго курса на иностранныхъ биржахъ, объясняетъ упадокъ его на нихъ, бывшей зимою прошедшаго года, и полагаетъ, что исполненіе той финансовой мѣры, о которой мы говорили, полагаетъ начало предотвращенію угрожавшаго намъ денежнаго кризиса. Добавимъ къ этому, что о нашихъ денежныхъ и вексельныхъ дѣлахъ появилось въ разное время нѣсколько статей въ иностранныхъ газетахъ.
Что касается втораго Высочайшаго указа объ третьемъ изданіи «Свода Законовъ» Имперіи, то, какъ извѣстно, второе изданіе этого свода послѣдовало въ 1842 году; это второе изданіе, равно какъ и предшествовавшее ему первое, было дополняемо и замѣняемо, въ разныхъ его частяхъ, новыми, какъ по особымъ случаямъ, такъ и по естественному развитію законодательства, вводимыми постановленіями. Они размѣщались каждое по принадлежности въ продолженіяхъ свода, съ наблюденіемъ того порядка, который былъ указанъ манифестомъ 31 января 1833 года. Число этихъ продолженій, по обширности и по разнообразію новыхъ узаконеній, въ нихъ вошедшихъ, въ теченіи слишкомъ четырнадцати лѣтъ, не могло не возрасти значительно и, какъ сказано въ Высочайшемъ указѣ, несмотря на ясность правилъ, данныхъ въ руководство при ихъ употребленіи, суды и управленія, по прошествіи еще нѣкотораго времени, должны бы были, при разсмотрѣніи и рѣшеніи дѣлъ, подлежащихъ ихъ вѣдѣнію, «встрѣтить затрудненіе въ справкахъ и вѣрномъ указаніи дѣйствующихъ законовъ.»
Государю Императору благоугодно было, для предотвращенія могущихъ возникнуть отъ сего неудобствъ и замедленіи, повелѣть II-му Отдѣленію собственной его Величества канцеляріи приготовить новое третіе изданіе всѣхъ частей общаго свода законовъ Имперіи и внести въ оный не только вошедшіе въ продолженіи его, съ 1843 по 1854 годъ, имѣющіе полную силу и дѣйствіе законы, учрежденія, уставъ и прочія постановленія, но и тѣ, кои послѣ этихъ продолженій утверждены и обнародованы въ видѣ законовъ положительныхъ, сверхъ того и многія изъ уставовъ и учрежденій, которые, по особымъ причинамъ, доселѣ не были помѣщены въ «Сводѣ.»
Вновь внесенныя въ общій сводъ Законовъ Имперіи постановленія суть слѣдующія:
а) Учрежденіе министерства Императормкато двора и соединенныхъ съ онымъ кабинета Его Величества и департамента Удѣловъ;
б) Учрежденія и уставы управленія духовныхъ дѣлъ иностранныхъ исповѣданій христіанскихъ и иновѣрныхъ.
в) Учрежденія и уставы почтовыя.
г) Уставъ о телеграфахъ и
г) Счетныя правила учрежденій Императрицы Маріи.
Этотъ обширный и многосложный трудъ, какъ упоминается въ указѣ, состоялъ — подъ непосредственнымъ вѣдѣніемъ и руководствомъ Государя Императора.
«Разсмотрѣвъ оный, сказано въ Высочайшемъ указѣ, мы повелѣваемъ препроводить въ Правительствующій Сенатъ книги новагоо, третьяго изданія общаго „Свода Законовъ“ Имперіи, для надлежащаго обнародованія ихъ установленнымъ порядкомъ.
Съ с.имъ вмѣстѣ мы признали за благо подтвердить черезъ Правительствующій Сенатъ всѣмъ мѣстамъ управленія и суда, при введеніи въ дѣйство и дальнѣйшемъ употребленіи „Свода Законовъ“, но новому третьему изданію, соображаться въ точности съ правилами, предписанными указомъ 4 марта 1843 года, соблюдая на основаніи оныхъ:
1) Чтобы отнынѣ впредь, то есть со времени обнародованія сего указа Нашего и полученія книгъ третьяго изданія общаго „Свода Законовъ“ Имперіи, въ каждомъ, по принадлежности, присутствьи немъ мѣстѣ и управленіи, всѣ въ дѣлахъ ссылки указанія на законы, вмѣсто статей изданія 1842 года и продолженія онаго были дѣлаемы на статьи а Свода», изданія 1857 года.
2) Чтобы во всѣхъ мѣстахъ, какъ первой, такъ и средней и высшей степени суда и управленія, по дѣламъ, прежде полученія сего указа Нашего и книгъ третьяго изданія общаго «Свода Законовъ» Имперіи, уже приготовленнымъ къ рѣшенію или слушанію, были оставляемы указанія на статьи «Свода», изданія 1842 года и продолженій онаго и на особыя, не вошедшія въ нихъ постановленія; по дѣламъ же хотя начатымъ производствомъ, но къ слушанію или рѣшенію еще не готовымъ, были приводимы уже статьи изданія 1857 года. Дѣлами, приготовленными къ рѣшенію, должны быть признаваемы лишь тѣ, въ коихъ, по составленіи записки, приступлено уже къ рукоприкладству; всѣ прочія, но коимъ къ рукоприкладству еще не приступлено, или же въ коихъ къ рукоприкладству законами о судопроизводствѣ не допускается, почитать неприготовленными къ рѣшенію, хотя бы по онымъ и были уже составлены записки, которыя въ сихъ случаяхъ надлежитъ дополнять указаніями на статьи Свода, изданія 1857 года.
3) Чтобы въ дѣлахъ и случаяхъ, которые, относясь къ прошедшему времени, должны быть судимы и разрѣшаемы не по настоящимъ, а по дѣйствовавшимъ въ то время законамъ, были приводимы приличествующія къ тѣмъ случаямъ и дѣламъ статьи Свода законовъ, изданій 1832 или 1842 года и продолженій ихъ, или же особыя, не вошедшія въ нихъ постановленія, но принадлежности, руководствуясь при семъ правилами, въ приложеніи къ статьѣ 102 учрежденія правительствующаго сената подробно означеннымъ.
4) Чтобы для предотвращенія всякаго затрудненія въ дѣлахъ и дѣйствіяхъ частныхъ лицъ и для предоставленія имъ достаточнаго времени на пріобрѣтеніе навыка въ употребленіи Общаго Свода Законовъ по новому, третьему онаго изданію, прошенія, могущія поступить въ какое либо изъ мѣста" управленія и суда прежде 1 января 1860 года, если въ оныхъ будутъ ссылки на законы по Своду изданія 1842 и продолженіямъ онаго, не были по сей одной причинѣ возвращаемы просителямъ, хотя принадлежащемъ производствѣ по симъ прошеніямъ и при рѣшеніи дѣлъ, указанія на слѣдующіе къ нимъ законы, учрежденія или уставы должны быть дѣлаемы уже по Своду изданія 1857 года.
Изъ общаго правила, дѣлать во всякомъ случаѣ указанія на законы по Своду, изданія 1857 года, допускаются лишь слѣдующія изъятія:
Ссылки на указы и постановленія вновь издаваемые, доколѣ оные не помѣщены въ Сводъ или продолженія онаго;
Ссылки на постановленія о ученыхъ и учебныхъ заведеніяхъ, доколѣ еще не оконченъ составляемый особый онымъ Сводъ;
Ссылки на тѣ части мѣстныхъ узаконеній Прибалтійскаго края, которыя не внесены ни въ Общій Сводъ Законовъ, ни въ особый, въ 1845 году отъ сего края изданный и въ продолженія онаго;
Ссылки на узаконенія, принадлежащія къ управленію духовныхъ дѣлъ православнаго вѣроисповѣданія, а равно и къ управленію нѣкоторыхъ частей придворнаго вѣдомства, въ томъ числѣ и тѣхъ благотворительныхъ заведеній, которыя состоятъ по особеннымъ Нашимъ или членовъ Дома Нашего вѣдѣніемъ. Сіи послѣднія также будутъ изданы въ видѣ особаго Свода.
Прочія узаконенія, состоявшіяся въ теченіе этого времени, были слѣдующія:
— Государственный Совѣтъ Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ своимъ положилъ: подлежащія статьи Устава о Зем. Пов. пояснить тѣ, что къ числу предметовъ денежныхъ губернскихъ повинностей относится выписка не только сенатскихъ, но и губернскихъ вѣдомостей для земскихъ судовъ и для всѣхъ засѣдателей оныхъ, пребывающихъ въ уѣздахъ подъ названіемъ становыхъ и слѣдственныхъ приставовъ; а къ предметамъ частныхъ земскихъ повинностей дворянскихъ имѣній — выписка и губернскихъ вѣдомостей для предводителей дворянства.
— Высочайше утвержденное мнѣніе Государственнаго Совѣта о правилахъ для удостоенія наградъ тѣхъ лицъ, которыя были подъ судомъ и присуждены къ какому либо наказанію или взысканію или вообще подверглись штрафу. Обширность этихъ правилъ не позволяетъ намъ внести ихъ въ «Современное Обозрѣніе».
— Высочайшее повелѣніе Государя Императора, коимъ утверждены особыя правила для выдачи зачетныхъ рекрутскихъ квитанпій за убылыхъ ратниковъ 198 дружинъ бывшаго государственнаго ополченія.
— Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ Государственнаго Совѣта положено: по раскладкамъ земскихъ повинностей на трехлѣтіе съ 1857 года назначить къ сбору: 1) съ торговыхъ свидѣтельствъ по губерніямъ: Архангельской, Волынской, Вятской, Курской, Подольской, С. Петербургской и Симбирской различные, по разрядамъ городовъ, оклады, вмѣсто предположеннаго росписью по означеннымъ губерніямъ обложенія торговыхъ свидѣтельствъ одинаковымъ сборомъ 15 % на государственныя и 10 % на губернскія повинности, и сверхъ того по Гродненской губерніи измѣнить раскладку въ одномъ только третьемъ разрядѣ городовъ, назначивъ со всѣхъ трехъ гильдій одинаковый окладъ, вмѣсто различныхъ. 2) Съ податныхъ лицъ въ губерніяхъ: Архангельской, Астраханской, Волынской и Подольской сообразно сдѣланнымъ губернскими комитетами раскладкамъ. 3) По Таврической губерніи на частныя дворянскихъ имѣніи повинности, согласно предположенію г. министра Финансовъ, по 75 % коп. съ души; но съ тѣмъ, чтобъ особое о земскихъ повинностяхъ присутствіе, по приведенію въ извѣстность количества удобныхъ земель, принадлежащихъ въ губерніи дворянамъ, озаботилось обложеніемъ земельно — десятиннымъ сборамъ и чтобы но зачетѣ сего сбора въ исчисленную на означенныя повинности сумму, былъ уменьшенъ въ соразмѣрности подушный окладъ. 4) По Бессарабской области, съ однодворцевъ, дарамъ, евреевъ, дворовыхъ людей и крѣпостныхъ цыганъ по 24 коп. съ души, на покрытіе расходовъ по содержанію лошадей для разъѣздовъ земской полиціи и другихъ лицъ по дѣламъ службы.
5) Съ удобныхъ земель на частныя дворянскихъ имѣній повинности по губерніямъ: Волынской, Владимірской, Ковенской, Московской, Саратовской, Тверской, Тамбовской и Ярославской, тѣ оклады поземельнаго сбора, какіе предположены въ губернской раскладкѣ и за симъ душевой сборъ въ губерніяхъ, Владимірской и Ярославской, оставить безъ измѣненія, а въ губерніяхъ, Волынской и Московской, сбора не установлягь другимъ же Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ государственнаго совѣта постановлено: на покрытіе сверхсмѣтныхъ расходовъ земства въ 1858 и 1859 годахъ предназначенные съ податныхъ лицъ оклады сборовъ на государственныя повинности увеличить на 2 1/2 копѣйки въ годъ съ души.
— 3-го апрѣля данъ Высочайшій указъ капитулу россійскихъ Императорскихъ и царскихъ орденовъ, въ коемъ между прочимъ изображено: "признавая полезнымъ возвысить значеніе знака отличія безпорочной службы назначеніемъ его за сроки высшія противъ тѣхъ которые уже награждаются орденами, постановляемъ: 1) знакъ отличія безпорочной службы назначать впредь за дѣйствительную выслугу сорока лѣтъ и слѣдующія десятилѣтія. Удостоенія къ знаку отличія, за выслугу другихъ меньшихъ сроковъ отмѣнить. «Въ 3 параграфѣ Высочайшаго указа изложено: „имѣющіе уже знакъ отличія безпорочной службы сохраняютъ оный“, и въ 4-мъ: Лица, которыя до дня состоянія сего указа пріобрѣли право на полученіе знака отличія безпорочной службы, за прослуженіе сроковъ, опредѣленныхъ уставомъ о знакѣ отличія 1837 года, удостойваются къ знаку на прежнемъ основаніи по правиламъ того устава, по не выслужившимъ сихъ сроковъ до состоянія настоящаго указа назначается уже знакъ отличія на основаніи 1-го пункта сего указа.»
— 14 апрѣля сего года данъ Правительствующему Сенату именной Его Императорскаго Величества указъ объ измѣненіи существовавшей до того времени прежней формы купчихъ крѣпостей на недвижимыя населенныя имѣнія. При распубликованной въ Сенатскихъ Вѣдомостяхъ новой формѣ купчихъ крѣпостей на село или деревню, сдѣлано слѣдующее примѣчаніе: «примѣняясь къ сей формѣ составлять и закладныя, рядныя и дарственныя записи, духовныя завѣщанія и раздѣльные акты, то есть: наблюдая, чтобы въ оныхъ означалось прежде закладываемое, завѣщаемое, даримое или инымъ образомъ уступаемое населенное имѣніе, а потомъ земли, угодья и заведенія, къ оному принадлежащія, и послѣ всего число написанныхъ по ревизіи въ томъ имѣніи крестьянъ и дворовыхъ людей.»
Свѣдѣнія о правительственныхъ распоряженіяхъ по отдѣльнымъ управленіямъ дополняются Оффиціальными отдѣлами журналовъ издаваемыхъ по нѣкоторымъ вѣдомствамъ. Къ журналамъ этимъ принадлежатъ: «Журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ», «Журналъ Министерства Народнаго Просвѣщенія», «Журналъ Министерства Государственныхъ Имуществъ», «Горный журналъ», и сборники: Военный и Морской. съ нѣкоторыми статьями послѣдняго мы имѣли уже случай знакомить нашихъ читателей; а въ Современномъ Обозрѣніи настоящаго номера мы скажемъ о «Журналѣ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» и «Народнаго Просвѣщенія», а также и о: «Военномъ Сборникѣ».
«Журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» издастся подъ редакціей доктора Законовѣдѣнія Варадинова. Сліяніе въ этомъ министерствѣ всѣхъ главныхъ отраслей полицейскаго, хозяйственнаго, медицинскаго и благотворительнаго управленій, а также завѣдываніе со стороны этого же министерства дѣлами иностранныхъ исповѣданій въ Россіи, должны дѣлать содержаніе журнала весьма интереснымъ для того, кто желаетъ слѣдить за главными явленіями въ современной нашей гражданской администраціи.
Сообщая читателямъ «Современнаго Обозрѣнія» свѣдѣнія объ общихъ распоряженіяхъ правительства, мы будемъ также обращать порою ихъ вниманіе, при обозрѣніи Оффиціальныхъ журналовъ нѣкоторыхъ вѣдомствъ, и на тѣ частныя распоряженія по этимъ вѣдомствамъ, которыя по своей важности или по обширности своихъ дѣйствій, имѣютъ особенное значеніе. Что касается въ этомъ отношеніи четырехъ первыхъ нумеровъ «Журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» за нынѣшій годъ, то нумера эти не заключаютъ въ себѣ никакихъ отдѣльныхъ распоряженій послѣдняго рода. Замѣтимъ только, что оффиціальный отдѣлъ «журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» дополняется «Правительственнымъ указателемъ», содержащимъ въ себѣ указанія на тѣ случаи въ общей администраціи, которые должны быть приняты различными властями или къ исполненію или къ свѣдѣнію, для избѣжанія ошибокъ въ ихъ дѣйствіяхъ при подобныхъ же случаяхъ. Кромѣ того, отдѣлъ этотъ содержитъ въ себѣ напоминанія о забытыхъ или о медленно исполняемыхъ распоряженіяхъ министерства подчиненными ему мѣстами и лицами.
Неоффиціальная часть «журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» заключаютъ въ себѣ пять особыхъ отдѣловъ, подъ слѣдующими рубриками: 1) Изслѣдованія и Описанія. 2) Матеріалы для статистики Россіи, 3) Библіографія, 4) Современная Лѣтопись съ заграничными извѣстіями и 5) Смѣсь. Изъ этихъ указаній видно, что программа журнала допускаетъ статьи весьма разнообразнаго содержанія.
Неоффиціальная часть перваго нумера «журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» за нынѣшній годъ открывается статьею подъ заглавіемъ «Новое положеніе для городскихъ общественныхъ банковъ». Статья эта заслуживаетъ особеннаго вниманія, потому что, кромѣ существующихъ у насъ разнаго рода правительственныхъ кредитныхъ установленій, въ нѣкоторыхъ нашихъ городахъ учреждены общественные банки. Каждый изъ этихъ банковъ руководствуется въ своихъ дѣйствіяхъ особымъ положеніемъ, утвержденнымъ для него въ свое время Высочайшею властью. Въ настоящее время существуетъ въ Россіи семнадцать городскихъ общественныхъ банковъ; банки эти находятся въ шестнадцати городахъ, изъ которыхъ шесть губернскихъ и десять уѣздныхъ. Кромѣ того, разсматриваемая нами статья упоминаетъ, что объ учрежденіи новыхъ банковъ поступили, въ разное время, въ Министерство Внутреннихъ Дѣлъ ходатайства отъ тридцати-трехъ городовъ. По всѣмъ этимъ городамъ предоставлено самимъ обществомъ начертать для себя правила съ сохраненіемъ въ нихъ главныхъ общихъ основаній, указанныхъ Министерству Внутреннихъ Дѣлъ, и о которыхъ мы скажемъ нѣсколько словъ послѣ; а теперь, не представляя читателямъ нашимъ перечня всѣхъ тѣхъ городовъ, гдѣ предполагается въ настоящее время учредить общественные банки, ограничимся только слѣдующимъ замѣчаніемъ.
Къ числу этихъ тридцати-трехъ городовъ принадлежатъ города, или извѣстные постоянною значительною торговлею, какъ, напримѣръ, Кяхта, Елецъ, Рыбинскъ и Ростовъ Ярославской губерніи, или временно оывающими въ нихъ ярмарками значительныхъ размѣровъ, какъ, напримѣръ, Ромны Полтавской, Лебедянь Тамбовской и Мещовскъ Калужской губерній. Но вмѣстѣ въ спискѣ городовъ, желающихъ учредить банки, мы находимъ также города и такіе, которые слишкомъ незначительны, какъ по своей торговлѣ, такъ и по числу жителей, напримѣръ Глазовъ съ 1081 жителей, Елабуга съ 4,740, Котельничъ съ 2,415, Малмыжъ съ 1366, Сарапулъ съ 1,900, Вятской губерніи, а также Холмъ Псковской и Шадринымъ Пермской губерній; въ этихъ городахъ считается въ первомъ 3,680, во второмъ 4,885 жителей. Города эти не имѣютъ вовсе ни постоянныхъ, ни временныхъ значительныхъ торговыхъ оборотовъ. Возникновеніе банковъ въ неторговыхъ мѣстахъ объясняется, конечно, тѣмъ, что для жителей нѣкоторыхъ городовъ, по отдаленности отъ столицъ и губернскаго города, или, по неимѣнію залоговъ, принимаемыхъ правительственными кредитными учреждепіями, бываютъ затруднительно, а иногда и вовсе невозможно обращаться къ взиманію или займу изъ такихъ учрежденій. Поэтому самому и при неимѣніи мѣстнаго кредитнаго учрежденія, обыватели подобныхъ городовъ, и безъ развитія въ нихъ коммерческой или какой либо особой промышленной дѣятельности, — одна часть обывателей, имѣя свободные капиталы, должна или вовсе оставлять ихъ безъ движенія, или же отдавать частнымъ людямъ подъ невѣрные залоги; а другая часть обывателей на оборотъ, не имѣя капиталовъ и нуждаясь въ деньгахъ, бываетъ принуждена занимать ихъ на слишкомъ тягостныхъ условіяхъ. Въ особенности, какъ весьма справедливо замѣчаетъ разсматриваемая нами статья, въ городахъ, отдаленныхъ отъ Коммерческаго Банка, съ его конторами, бываютъ весьма затруднительны вексельныя операціи, столь, однако, необходимыя, для развитія мелочной торговли и промышленности, хотя бъ и не въ слишкомъ значительныхъ размѣрахъ. Можно, впрочемъ, съ перваго раза подумать, что потребность городскихъ общественныхъ банковъ вызывается со стороны людей достаточныхъ, желающихъ, послѣ уменьшенія процентовъ въ правительственныхъ кредитныхъ учрежденіяхъ, пустить свои капиталы въ благонадежный ростъ, съ процентомъ болѣе высокимъ, нежели тотъ, который выдается нынѣ изъ правительственныхъ кредитныхъ учрежденій, но думать такъ было бы ошибочно, потому что, по общимъ правиламъ, установленнымъ для всѣхъ общественныхъ банковъ, размѣръ процентовъ, по вкладамъ, пониженъ сообразно съ общими правилами для всѣхъ кредитныхъ установленій, Высочайше утвержденными 20 іюля 1857 года §§ 8 и 11. Впрочемъ, кстати надобно замѣтить, что эти правила не распространены на существующіе уже городскіе банки, но банкамъ этого рода предоставлено ходатайствовать о распространеніи и на нихъ дѣйствія этихъ правилъ, если только сами банки признаютъ это нужнымъ. Возбудитъ ли это приливъ капиталовъ въ общественные банки или нѣтъ, мы положительно сказать не можемъ.
При всѣхъ упомянутыхъ здѣсь условіяхъ, въ тѣхъ городахъ, въ которыхъ встрѣчается затрудненіе для вклада и для ссуды капиталовъ черезъ посредство правительственныхъ кредитныхъ установленій, учрежденіе общественныхъ банковъ должно имѣть благопріятныя послѣдствія, устраняя до нѣкоторой степени упомянутыя неудобства, и по всему этому авторъ разсматриваемой нами статьи надѣется, что со временемъ поступятъ, вѣроятно, отъ многихъ городовъ предположенія объ учрежденіи городскихъ банковъ.
Что касается исторіи нашихъ городскихъ банковъ, то замѣтимъ, что первый изъ такихъ банковъ былъ открытъ въ 1788 году въ Вологдѣ; послѣ того, въ 1809 году учрежденъ общественный банкъ въ городѣ Слободскомъ, Вятской губерніи (Банкъ Аифилатова); въ 1818 заведенъ банкъ въ Осташковѣ, Тверской губерніи, — Банкъ Савина, пользующійся большою извѣстностью. Банкъ этотъ, въ самое непродолжительное время послѣ своего учрежденія, достигъ высокой степени развитія. Кромѣ многихъ обстоятельствъ, содѣйствовавшихъ этому скорому и весьма значительному развитію, всего болѣе обязанъ банкъ своимъ благосостояніемъ личнымъ свойствамъ и способностямъ, какъ своего основателя, такъ и его потомковъ, которые, (что у насъ встрѣчается весьма рѣдко); оставаясь уже нѣсколько поколѣній въ купеческомъ званіи, безъ перехода въ другія сословія, принимаютъ постоянное и дѣятельное участіе въ успѣхахъ этого полезнаго учрежденія. Четвертый общественный банкъ былъ открытъ, въ 1836 году, въ Иркутскѣ; банкъ этотъ носитъ названіе «Банка Сиропитательнаго Дома Meдвѣдниковой»; въ томъ же то іу былъ учрежденъ Банкъ Попова въ г. Верхотурьѣ Пермской губерніи. Спустя семь лѣтъ, т. е., въ 1843 году, возникли: въ Томскѣ Общественный Сибирскій Банкъ и въ г. Порховѣ, Псковской губерніи, Банкъ Жукова. Въ 1844 г. учрежденъ банкъ въ Пензѣ; въ 1846 году въ Устюгѣ, Вологодской губерніи. Въ 1847 году учредились остальные существующіе у насъ городскіе банки, именно въ Архангельскѣ, Казани, Зарайскѣ — Рязанской губерніи, Ростовѣ — Ярославской губерніи, Коломнѣ — Московской губерніи (Банкъ Кислова); Ирбитѣ — Пермской губерніи и Либавѣ — Курляндской губерніи, въ послѣднемъ городѣ устроено было единовременно два банка: одинъ подъ названіемъ городского, а другой Сохранной Кассы.
Изъ приведенныхъ здѣсь свѣдѣній, должно, какъ кажется, заключить, что въ г. Ростовѣ, Ярославской губерніи, будетъ два общественныхъ Банка: одинъ, учрежденный тамъ въ 1847 году, и другой, предполагаемый еще въ настоящее время къ учрежденію въ томъ же городѣ.
Основные капиталы всѣхъ семнадцати существующихъ нынѣ у насъ городскихъ банковъ составились различнымъ способомъ: одни, какъ на это, впрочемъ, указываютъ и самыя названія нѣкоторыхъ городскихъ банковъ, изъ суммъ, пожертвованныхъ разными лицами, а также изъ добровольныхъ складокъ городскихъ обывателей, или изъ общественныхъ ихъ капиталовъ, а также изъ остатковъ отъ городскихъ доходовъ.
Главная цѣль всѣхъ подобныхъ учрежденій должна преимущественно заключаться въ поощреніи торговли и промышленности мѣстныхъ горожанъ, и, кромѣ того, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, опредѣленныхъ уставами банковъ, въ содержаніи городскихъ благотворительныхъ заведеній. Общественные банки, какъ учрежденія собственно городскія, находятся въ ближайшемъ и непосредственномъ завѣдываніи городскихъ думъ или соотвѣтствующихъ имъ управленій и подъ наблюденіемъ лицъ, избираемыхъ городскимъ обществомъ.
Въ примѣръ быстраго развитія и полезной дѣятельности городскихъ банковъ авторъ статьи, на которую мы указываемъ нашимъ читателямъ приводитъ Савинскій банкъ, находящійся, какъ мы видѣли, въ г. Осташковѣ. Банкъ этотъ развился и продолжаетъ развиваться столь быстро, что собственный капиталъ его, состоявшій при самомъ его учрежденіи въ, 1819 году, только изъ 8,103 руб. сер., къ 1835 году т. е. черезъ 15 лѣтъ, увеличился до 45,714 р. 27 коп., или усилился въ 5 1/2 разъ, а къ 1852 году капиталъ этотъ возросъ уже до 136,278 р., или увеличился почтивъ 17 разъ. При такомъ успѣшномъ ходѣ своихъ дѣлъ, Савинскій Банкъ не довольствовался одними коммерческими занятіями, но онъ постоянно обращалъ часть своихъ быстро возраставшихъ прибылей на разные общеполезные предметы; а именно на счетъ суммъ этого банка устроена и содержится богадѣльня на 10 инвалидовъ, оказывается вспомоществованіе городскому обществу въ содержаніи училища на 120 дѣвочекъ; и суммами банка покрывали также часть другихъ разнаго рода необходимыхъ для г. Осташкова расходовъ, въ томъ числѣ по квартирной и пожарной частямъ. Своими благоразумными дѣйствіями Савинскій Банкъ пріобрѣлъ значительное довѣріе и потому многія частныя лица обращались и обращаются къ содѣйствію этого банка для исполненія своихъ благотворительныхъ намѣреній. Такъ, въ разное время, внесено въ суммы этого банка частными лицами до 7,000 рублей сер. для употребленіи процентовъ, слѣдующихъ съ этихъ денегъ, на платежъ податей за бѣдныхъ мѣщанъ г. Осташкова, кромѣ того ввѣрено банку до 3,000 руб. сер. на разный благочестивый употребленіи.
«Вообще говори, замѣчаетъ г. составитель разсматриваемой нами статьи, Савинскій Банкъ принесъ важныя выгоды г. Осташкову, ожививъ промышленную его дѣятельность, упрочивъ мѣстный кредитъ и распространивъ вмѣстѣ съ разными общеполезными заведеніями духъ предпріимчивости и преданности общественному дѣлу». Тоже почти самое, хотя въ меньшей степени, слѣдуетъ сказать и о другихъ городскихъ банкахъ, достигшихъ значительной, степени развитіи, какъ напримѣръ иркутскій банкъ Медвѣдниковой, капиталъ котораго, составлявшій первоначально 14,285 рублей, возросъ уже до 86,000 рублей.
Пользуясь нѣкоторыми замѣчаніями упомянутой здѣсь статьи, а также приложеннымъ къ ней "Положеніемъ о Городскихъ Общественныхъ Банкахъ, « мы сдѣлаемъ краткій обзоръ тѣхъ основаній, на коихъ открываются нынѣ у насъ подобныя учрежденія.
„Положеніе“ заключаетъ въ себѣ 19 параграфовъ. Но силѣ перваго изъ нихъ, основной капиталъ каждаго, городскаго общественнаго банка, при самомъ его учрежденіи, долженъ быть не менѣе 10,000 рублей. По силѣ втораго параграфа, правленіе банка составляется изъ директора и двухъ или четырехъ членовъ, избираемыхъ въ установленномъ порядкѣ, городскимъ обществомъ изъ торгующихъ въ городѣ купцовъ. По 5 параграфу того-же положенія, городскіе банки, которые но главному своему назначенію, должны имѣть характеръ преимущественно коммерческій, могутъ, однако, до нѣкоторой степени, предпринимать и другіе роды операцій, присвоенные въ болѣе значительныхъ размѣрахъ кредитнымъ мѣстамъ, учрежденнымъ отъ Правительства; именно къ числу операцій, дозволенныхъ городскимъ общественнымъ банкамъ, относятся: пріемъ вкладовъ, учетъ векселей и выдача ссудъ подъ залогъ каменныхъ и деревянныхъ домовъ, торговыхъ лавокъ, обработанныхъ участковъ земли, товаровъ, билетовъ кредитныхъ установленій и вещей золотыхъ, серебренныхъ, жемчужныхъ и другихъ, вообще не подверженныхъ порчѣ. Изъ этихъ общихъ правилъ сдѣлано въ тоже время исключеніе для тѣхъ городовъ, гдѣ есть правительственныя кредитныя учрежденія и гдѣ городскимъ банкамъ дозволена по особымъ правиламъ сверхъ общихъ операцій выдача такихъ ссудъ, которыя не принадлежатъ къ операціямъ, собственно предоставленнымъ городскимъ банкамъ вообще. Сверхъ того, городскіе банки, на основаніи существующаго для нихъ положенія по 19 параграфу, могутъ изъ своихъ прибылей, подобно приказамъ общественнаго призрѣнія, устроивать и содержать благотворительныя заведенія, какъ то: больницы, богадѣльни, училища и т. п. Но банкамъ не дозволены такія торговыя и промышленныя предпріятія, которыя, отклоняя эти учрежденія и обращающіеся въ нихъ капиталы отъ прямого назначенія и тѣхъ и другихъ, ослабляютъ этимъ самымъ кредитныя операціи и потому могутъ иногда, какъ это случалось не разъ за границею, обращаться ко вреду самихъ же банковъ и породить послѣдствія, неблагопріятныя для общественнаго кредита.
Особыя преимущества, предоставленныя городскимъ общественнымъ банкамъ, заключаются въ 8 и въ 17 параграфахъ существующаго для нихъ положенія. По первому изъ этихъ параграфовъ, билеты банка, на полученные имъ вклады, принимаются во всѣхъ присутственныхъ мѣстахъ въ залогъ, наравнѣ съ наличными деньгами, и могутъ быть передаваемы отъ одного лица другому съ надписями, подобно билетамъ государственныхъ кредитныхъ установленіи. По другому параграфу, заложенныя въ байкѣ недвижимыя и движимыя имущества не подвергаются секвестру по частнымъ или казеннымъ взысканіямъ; но въ случаѣ требованія судебнаго мѣста, продажа имуществъ, заложенныхъ въ городскихъ общественныхъ банкахъ для удовлетворенія другихъ исковъ, обнаруженныхъ на залогодателѣ, допускается съ тѣмъ, чтобы банкъ получилъ слѣдующую ему по залогу сумму съ причитающимися на нее процентами.
Хотя приказы общественнаго призрѣнія и обязаны слѣдить за дѣйствіемъ городскихъ общественныхъ банковъ, но сами банки, какъ по образу своихъ дѣйствій, такъ и по своей администраціи, представляютъ общинныя учрежденія и состоятъ въ исключительномъ завѣдываніи городскихъ обществъ. При такомъ взглядѣ на городскіе банки, въ основаніе нынѣ дѣйствующаго положенія о банкахъ, принято, чтобъ мысль объ учрежденіи банка въ какомъ либо городѣ была непремѣнно выраженіемъ желанія и потребностей общества, а не мѣстныхъ только властей. Изъ разсмотрѣнной здѣсь статьи о Банкахъ легко заключить о важности этихъ учрежденій въ общественномъ быту нашихъ городовъ, далеко еще не достигшихъ полнаго своего развитія. Въ заключеніе скажемъ, что у насъ вообще мало посвящаютъ статей устройству и описанію городскихъ банковъ; потому желающимъ ближе ознакомиться съ этими учрежденіями мы можемъ указать на статью журнала Министерства, за 1843 годъ, ч. 4 стр. 4995; за 1853 г. книга 8 д. от. IV, Сов. Лѣт. и за 1854 г. часть IV кн. I от. II.
Вторая статья неофиціальной части въ первомъ номерѣ Журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ принадлежитъ самому редактору этого журнала, г. Варадинову. Статья эта обѣщаетъ быть статьею большаго объема; она имѣетъ заглавіе: „Исторія Министерства Внутреннихъ дѣлъ“. Заключая въ себѣ обиліе самыхъ разнородныхъ свѣдѣній по части внутренней администраціи, статья г. Варадинова представляетъ особый интересъ. По ней можно будетъ прослѣдить постепенное устройство одной изъ главныхъ вѣтвей нашего государственнаго управленія и узнать тѣ мысли и тѣ взгляды, которыя руководили Правительство при разнообразныхъ и частыхъ преобразованіяхъ внутренней администраціи.
За статью г. Варадинова въ отдѣленіи матеріаловъ для статистики Россіи слѣдуютъ: „Записки перваго золотоискателя въ окрестностяхъ“ Иркутска.» Изъ этой статьи мы узнали, что нѣсколько крупинокъ золота, найденныхъ" случайно въ зобѣ глухаря, подареннаго въ 1805 году Балаганскому коммисару Бурятскимъ родоначальникомъ", были одной изъ главныхъ причинъ открытія богатѣйшей золотоносной розсыпи на рѣкѣ Хормѣ. Надобно замѣтить, что въ" Сибири, какъ замѣтилъ авторъ статьи, не имѣли еще о золотыхъ розсыпяхъ никакого понятія въ 1805 году. Только въ двадцатыхъ годахъ, управлявшій восточною Сибирью генералъ-губернаторъ Лавинскій, услышавшій исторію о золотоносномъ глухарѣ, командировалъ, для розысканія золота въ тѣхъ мѣстахъ гдѣ была поймана эта перелетная птица, одного изъ" своихъ чиновниковъ особыхъ порученій и учителя естественной исторіи при Иркутской гимназіи. Послѣдній велъ записки, касательно своего путешествія, и журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ помѣстилъ свѣдѣнія, собранныя учителемъ и не лишенныя интереса. Между этими свѣдѣніями въ особенности любопытно слѣдующее; оно моглобы имѣть, какъ кажется, не малую практическую пользу въ нашей отечественной промышленности. «Распрашивая одного ямщика о томъ и о семъ, говоритъ составитель записокъ, мы узнали, что гдѣ-то въ кочевьяхъ Идинскихъ Бурятъ течетъ небольшой ключъ изъ подошвы горы. Онъ чистъ, безъ всякаго запаха, обыкновеннаго вкуса; но если выпить изъ него ковша два, то человѣкъ сдѣлается какъ бы пьянымъ. Домашній скотъ удаляется отъ ключа, даже близко не подходитъ къ нему.» Ключь этого страннаго свойства, замѣчено въ упоминаемой нами статьѣ, вѣроятно, еще никѣмъ неизслѣдованъ.
Неофиціальная часть февральской книжки журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ заключаетъ, между прочимъ, извлеченіе изъ донесеній доктора медицины Овсянникова, командированнаго въ Астраханскую губернію для изслѣдованія рыболовства и изысканія причинъ порчи соленой рыбы. Извѣстно, что, по общему мнѣнію быстрыя и весьма нерѣдкія отравленія соленой рыбой приписываютъ ея порчи. Слѣдовательно командировка г. Овсянникова имѣла весьма важное значеніе для народной гигіены. Извлеченіе изъ донесенія г. Овсянникова имѣетъ заглавіе: «Очерки рыболовства по рѣкѣ Волгѣ и берегамъ Каспійскаго Моря.» Въ Современномъ Обозрѣніи предшествовавшаго нумера мы познакомили нашихъ читателей съ прекрасной статьей г. Данилевскаго о рыбномъ хозяйствѣ на Уралѣ. Статья г. Данилевскаго, какъ, вѣроятно, помнятъ наши читатели, имѣла въ особенности большой интересъ потому, что, вмѣстѣ съ описаніемъ рыбнаго хозяйства, г. Данилевскій весьма наглядно представилъ своеобразный бытъ уральцевъ. Статья г. Овсянникова посвящена преимущественно описанію рыбнаго промысла, но и въ ней встрѣчаются замѣчанія, на которыя можно обратить особенное вниманіе. Очень жаль, что вопросъ, для разрѣшенія котораго былъ посланъ г. Овсянниковъ, несмотря на всѣ добросовѣстныя его изслѣдованія не можетъ быть, какъ кажется, рѣшенъ окончательно. Въ этомъ удостовѣряетъ насъ другая статья, находящаяся въ журналѣ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, подъ заглавіемъ «О рыбномъ ядѣ.»
Рыболовство въ Россіи представляетъ одинъ изъ замѣчательныхъ и древнѣйшихъ промысловъ народа; исторіи этого важнаго промысла недавно только коснулся г. академикъ Бэръ. Надобно замѣтить, что русскій народъ постепенно, втеченіе нѣсколькихъ столѣтій, поселяясь возлѣ рѣкъ, обильныхъ рыбою, оттѣснилъ мало по малу прежнихъ коренныхъ жителей отъ береговъ Волхова, Волги, Свири. Печоры, Двины, и стародавніе жители этихъ мѣстъ Финны, Корелы, Эсты и Татары принуждены были удалиться во внутрь страны. Тоже самое замѣтно и но берегамъ Бѣлаго моря и Чудскаго озера.
Но народъ нашъ не удовольствовался занятіемъ этихъ выгодныхъ для рыболовства прибрежій.
Находя въ рыболовствѣ вѣрную прибыль, предпріимчивые русскіе рыбаки являлись въ прошломъ столѣтіи огромными артелями въ Остзейскихъ губерніяхъ и даже заходили время отъ времени въ Пруссію. Тамъ дѣлались они опасными конкурентами туземцевъ по рыбному промыслу, потому что брали въ аренду самыя лучшія рыболовныя мѣста, предлагая за нихъ такую высокую плату, которую мѣстные жители не были въ состояніи ни предложить владѣльцамъ рыбныхъ тоней, ни сами выручить, взявши эти тони въ оброчное содержаніе, а вмѣстѣ съ тѣмъ расторопность и знаніе дѣла, соединеннаго съ рѣшительностію и предпріимчивостію, давали имъ неоспоримое преимущество передъ нерѣшительными и боязливыми туземцами. «Въ настоящее время, говоритъ г. Овсянниковъ, несмотря на то, что не всѣ берега Каспійскаго моря принадлежатъ Россіи, вездѣ однако встрѣчаются на нихъ русскіе ловцы. Тутъ воды, снятыя у шамхала Тарковскаго, тамъ у Туркменскихъ племенъ. Туркмены извѣстны, какъ морскіе разбойники, продающіе русскихъ хивинцамъ; ежегодно высылаются изъ Астраханскаго порта морскія военныя суда, для огражденія отъ ихъ нападеній нашихъ ловцовъ. Рыбопромышленники наши не обращаютъ вниманія на хищность Туркменовъ: они бываютъ постоянно на негостепріимномъ берегу, умѣютъ распивать со старшинами и князьями туркменскими заздравный круговой кубокъ, узнать ихъ страну, ихъ правы и поставить себя съ ними въ дружественныя сношенія; они скупаютъ у Туркменовъ рыбу, надѣляютъ ихъ снастью и заподряжаютъ даже къ себѣ, какъ заподряжаютъ калмыковъ въ приволжскомъ краѣ. Система такихъ отношеній дружбы, переходящей нечувствительнымъ образомъ во власть, ежегодно крѣпнетъ, дѣлая новые успѣхи.»
Видя предпріимчивость и охоту русскаго народа къ рыболовству, должно согласиться съ замѣчаніемъ г. Овсянникова, что на рыболовство въ нашемъ отечествъ нельзя смотрѣть, какъ на обыкновенную отрасль промышленности; ему безспорно принадлежитъ не послѣднее мѣсто въ промышленной дѣятельности нашего народа.
Говоря это, мы не можемъ умолчать о тѣхъ трудахъ по части развитія рыбнаго промысла въ Россіи, которые исполнены въ настоящее время г. академикомъ Бэромъ. Г. Бэръ, по порученію Академіи, объѣхавъ берега Каспійскаго моря, старался водворить тамъ различныя методы соленія сельдей, и съ этою цѣлью дѣйствовалъ весьма успѣшно.
Очень картинно описываетъ г. Овсянниковъ каспійскихъ обловщиковъ, представляющихъ скорѣе сходство съ отважнымъ пиратомъ или контрабандиромъ, чѣмъ мирнымъ торговцемъ. Вообще, скажемъ въ заключеніе, что прочитавъ весьма дѣльныя статьи гг. Данилевскаго и Овсянникова, мы составили себѣ достаточное понятіе о самобытномъ и еще не описанномъ русскомъ типѣ — морскомъ рыбопромышленникѣ. Морскіе рыбопромышленники далеки отъ тѣхъ рыбаковъ, которые въ идилліи Гнѣдича такъ спокойно наслаждаются природой, наигрывая порою на цѣвницѣ. Промышленники этого рода постоянно борятся съ трудностями и разнаго рода лишеніями, и очень часто подвергаютъ свою жизнь очевидной опасности изъ-за ничтожной прибыли. Часто имъ приходится проводить ночи подъ открытымъ небомъ, перенося ненастье, стужу и голодъ. Каспійскіе рыбопромышленники занимаются своимъ промысломъ, несмотря на времена года; очень часто ѣздятъ они зимою въ море на санкахъ. «Иной разъ, говоритъ г. Овсянниковъ, подымется такой сильный „шургаіи.“ (буря), что заметаетъ снѣгомъ и дворы и лошадей; а ловецъ здоровъ, веселъ, какъ будто ничего не бывало: отряхнется и пойдетъ на работу.» Еще большія бѣды ожидаютъ рыболова въ морѣ: «часто случается, что вѣтеръ отрываетъ льдину, на которой находятся смѣльчаки-рыболовы, и уноситъ ее вмѣстѣ съ людьми въ открытое море. Оторванная льдина бываетъ иногда верстъ 8 въ поперечникѣ. На этой-то льдинѣ носятся бѣдняки по произволу рѣзкаго вѣтра, безъ пищи, до тѣхъ поръ, пока счастливый случай не прибьетъ блуждающей льдины къ берегу или не пригонитъ ее къ плотностоящему льду. Въ послѣднемъ случаѣ, если только какъ нибудь можно перебраться на сплошную массу льда, рыболовы тотчасъ переѣзжаютъ на новое, конечно, тоже не всегда надежное убѣжище; если же Отъ него отдѣляетъ ихъ вода, то они отдѣляютъ пешнями отъ своей большой льдины кусокъ такой величины, чтобъ имъ можно было пополнить пустое пространство, отдѣляющее ихъ одинокую льдину отъ сплошной массы льда и потомъ, не рѣ жо истомленные до крайности, торопливо спасаются, благодаря Бога за оказанную помощь».
Мы не будемъ останавливать долго вниманіе нашихъ читателей на статьѣ «объ открытіи при рынкахъ въ С. Петербургѣ особыхъ боень и шпарень для мелкаго скота.» Замѣтимъ однако, что въ статьѣ этой находится небольшой очеркъ весьма важной и обширной торговли мясомъ въ С. Петербургѣ. Изъ этого очерка, между прочимъ, видно, какого постояннаго наблюденія со стороны Правительства требуетъ эта отрасль промышленности, столь значительная для народнаго здравія и въ какомъ упадкѣ можетъ находиться она, если не будетъ обращено на правильное ея устройство самаго бдительнаго вниманія.
При преобразованіи способовъ мясной торговли въ С. Петербургѣ, сдѣланы на счетъ городскихъ суммъ различныя улучшенія въ бойняхъ. Исправность ихъ содержанія приняло Правительство прямо на себя, не допустивъ представлявшагося въ этомъ случаѣ откупнаго способа содержанія боень. Весьма справедливо замѣчаетъ по поводу этого журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, что частное лицо будетъ имѣть въ виду единственно извлеченіе наибольшаго дохода для себя, хотя бы доходъ этотъ и былъ соединенъ съ общественнымъ вредомъ. Вообще, откупная система какъ на жизненныя продовольствія, такъ и на нѣкоторыя потребности, сдѣлавшіяся необходимостью въ народной жизни, крайне вредна, какъ бы повидимому ни былъ благонадеженъ и безкорыстенъ откупщикъ. Откупная система, влечетъ за собою множество невыгодъ въ общественномъ бытѣ, порождая вредную монополію, нерѣдко впрочемъ прикрытую весьма разнородною заботливостію о благѣ ближняго и даже значительными пожертвованіями и громкими возгласами объ общелюбіи и самозабвеніи…
Статья подъ заглавіемъ "Нижегородская губернія въ хозяйственно-статистическомъ отношеніи, « по краткости и общимъ замѣчаніямъ, не представляетъ въ своей цѣлостной чего особенно-замѣчательнаго; мы можемъ указать изъ нея нашимъ читателямъ интересное свѣдѣніе о развитіи пароходства на Волгѣ. Со времени появленія перваго парахода, замѣчено въ статьѣ, т. е. съ 1818 года, мало по малу число компаній стало возрастать, а съ ними число пароходовъ и механическихъ заведеній. Теперь въ одномъ Нижнемъ-Новгородѣ 7 пароходныхъ компаній; при доступности ко всякому общеполезному дѣлу, онѣ стараются развить крутъ своихъ дѣйствій и удовлетворять современнымъ требованіямъ дешевизны и благоустройства. Теперь компанейскихъ Нижегородскихъ пароходовъ считается болѣе 150, не говоря о принадлежащихъ частнымъ лицамъ. Добавимъ, впрочемъ, къ этому наше небольшое напоминаніе о томъ, что въ недавнее время и дешевизна и благоустройство волжскихъ пароходныхъ сообщеній были предметами жаркаго спора, явившагося въ печати. Никакъ нельзя отвергать выгоды подобныхъ обсужденій разныхъ предметовъ, принадлежащихъ собственно всѣмъ, а не компаніи капиталистовъ или частному липу. Впрочемъ, быть можетъ, все, что печаталось противъ волжскаго пароходства и относится совершенно къ 7 пароходнымъ компаніямъ, которыя существуютъ въ Нижнемъ-Новгородѣ; мы къ крайнему сожалѣнію имѣемъ весьма мало положительныхъ свѣдѣній о томъ, что имѣетъ право на общую извѣстность.
Коснувшись волжскаго пароходства, не излишнимъ будетъ замѣтить, что на всемъ протяженіи Волги, въ числѣ промысловъ, вынужденныхъ мѣстными условіями, особенно развитъ промыселъ бурлацкій. Между тѣмъ, промыселъ этотъ вреденъ для занимающихся имъ не потому только, что онъ удаляетъ крестьянина отъ семейства на долгое время, по и потому, что, по самому роду занятій, пріучаетъ его къ безпорядочной жизни. Надобно однако сказать, что, какъ свидѣтельствуетъ упомянутое „Описаніе Нижегородской губерніи“, съ развитіемъ пароходства по Волгѣ число бурлаковъ, то есть рабочихъ на парусныхъ судахъ, уменьшилось противъ прежняго болѣе, чѣмъ на половину. Такимъ образомъ пароходство по Волгѣ благотворно подѣйствовало не только на легкость и удобство сообщеній, но и на нравственность прибрежныхъ жителей, потому что бурлакъ, даже по понятіямъ самаго простонародія, считается не послѣднимъ негодяемъ, такъ что самое названіе бурлака, даже у простолюдиновъ, обращается иногда въ бранное слово.
Заговоривъ о нравственности, понятія о которой бываютъ, конечно, весьма условны, мы]позволяемъ себѣ сказать нѣсколько словъ автору разсматриваемой нами статьи, указывающему весьма основательно главныя причины, объусловливающія нравственный бытъ нашего народа, но, между тѣмъ, какъ кажется, не справедливо замѣчающему при этомъ, будто народная нравственность въ Нижегородской губерніи яснѣе опредѣляется слѣдующими данными, почерпнутыми изъ оффиціальныхъ свѣдѣній за 1856 годъ:
„1) Числомъ браковъ, коихъ было — 11,690
2) Числомъ незаконнорожденныхъ, коихъ было — 1,475
3) Числомъ подкидышей, коихъ было — 204
4) Числомъ преступленій, коихъ было вообще — 750
(со включеніемъ и числа подкидышей), которое относится къ населенію почти, какъ 1 и 1622; въ числѣ преступленій, какъ и за прежніе годы, были болѣе всего случаи вдовства и мошенничества, (319) а также конокрадства (148)“.
Мы объяснимъ далѣе читателямъ нашимъ, почему мы сочли нужнымъ остановить ихъ вниманіе на этой небольшой замѣткѣ и обратить это частное свѣдѣніе о жителяхъ Нижегородской губерніи въ общій вопросъ о способахъ для опредѣленія въ статистикахъ uaродной нравственности; а теперь сообщимъ, по поводу этого, нѣсколько нашихъ мыслей, относящихся къ современному взгляду на обработку тѣхъ статистическихъ данныхъ, которыя принимаются обыкновенно за указанія на нравственный бытъ народа вообще. Признаемся откровенно: мы слишкомъ далеки отъ той довольно, впрочемъ, общей мысли, будто бы такого рода числовыя данныя, на которыя теперь мы указали, могутъ опредѣлять ясно народную нравственность. Конечно, мы не отвергаемъ совершенно пользы этихъ данныхъ для предварительныхъ изслѣдованій, касательно народной нравственности, по скажемъ, однако, что подобныя данныя, сами по себѣ помѣщаемыя въ видѣ перечней, безъ характеристики тѣхъ преступленій, которыя за ними скрываются, не могутъ имѣть рѣшительно никакого значенія, для опредѣленія народной нравственности; потому что въ цифрахъ, изъ которыхъ мы узнаемъ только о числѣ преступленій, не представляется никакой нравственной ихъ оцѣнки, и по этому самому подобныя числовыя свѣдѣнія, лишенныя, если такъ выразиться внутренняго содержанія, никакъ не позволяютъ сдѣлать, на основаніи ихъ, какой либо общій и ясный выводъ ни объ упадкѣ, ни объ успѣхахъ народной нравственности. Опредѣлять нравственность народа однимъ только перечнемъ преступленій, кажется, будетъ почти тоже самое, что еслибы начать перечнемъ полковъ опредѣлять храбрость какой нибудь арміи. Въ обоихъ случаяхъ мы видимъ только внѣшнія проявленія, а внутреннее значеніе этихъ проявленій, какъ въ томъ, такъ и въ другомъ случаѣ, остаются для насъ вовсе неизвѣстны.
На основаніи нашего, быть можетъ, и ошибочнаго мнѣнія, мы полагаемъ, что если число преступленій, оказавшееся въ 1856 или иномъ году, въ Нижегородской или въ другой какой нибудь губерніи, области, уѣздѣ, и пр. и уменьшилось бы въ слѣдующіе годы, по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ, положимъ, даже хоть бы и на половину, то все же и при этихъ, на бумагѣ, впрочемъ, весьма утѣшительныхъ числахъ, мы не имѣли бы еще никакого раціональнаго основанія заключать, что народная нравственность въ этихъ мѣстахъ улучшилась, или пропорціонально съ числомъ преступленій, или до нѣкоторой, хотя бы весьма слабой степени. Точно также и при противоположныхъ данныхъ мы не могли бы вывести обратнаго заключенія именно, что въ этихъ мѣстахъ народная нравственность пришла къ большему упадку. Нравственность народная никакъ не можетъ быть опредѣлена числомъ и видомъ преступленій; она можетъ быть опредѣлена только свойствомъ преступленій и обстоятельствами, ихъ сопровождавшими. Между двумя преступленіями, совершенно одинаково отмѣченными въ оффиціальныхъ свѣдѣніяхъ, можетъ быть огромная нравственная разница. Иной мелкій негодяй заслуживаетъ справедливое омерзѣніе, а напротивъ величайшій преступникъ возбуждаетъ во всѣхъ справедливое сожалѣніе.
Что же касается положительной невозможности уяснять степень народной нравственности, ссылаясь на преступленія тѣхъ родовъ, на которые мы сейчасъ указали, то по поводу этого мы скажемъ нѣсколько словъ; они, вѣроятно, подтвердятъ высказанную нами общую мысль.
Не должно ли иногда, а, быть можетъ, и довольно часто, признать нѣсколько болѣе нравственнаго проявленія въ открытыхъ случаяхъ незаконности рожденій, нежели въ такихъ, гдѣ этотъ грѣхъ, происходящій порою отъ невѣрности жены, бываетъ прикрытъ или снисходительностію или невѣдѣніемъ мужа, особенно же, если послѣднее происходить отъ умѣнія жены провести своего сожителя и утаить отъ него свои грѣшки подъ личиною супружеской любви и преданности. Безспорно, что перевѣсъ нравственнаго достоинства, хотя бы въ самыхъ малыхъ размѣрахь, скорѣе будетъ на сторонѣ не только увлекшейся любовью, но даже, пожалуй, и вѣтреной по характеру дѣвушки, которая сдѣлалась матерію и грѣхъ которой, какъ пятно общественной нравственности, вносится въ оффиціальныя свѣдѣнія — нежели на сторонѣ замужней женщины, которая вводитъ въ семью мужа чуждаго ему ребенка и грѣхъ которой, между тѣмъ, остается недоступною тайной для всѣхъ оффиціальныхъ таблицъ и отчетовъ, дѣлаясь только, то вслѣдствіе глухой, то довольно ясной молвы, достояніемъ мѣстныхъ скандалёзныхъ хроникъ.
По всѣмъ, этимъ соображеніямъ мы находимъ, что число незаконнорожденныхъ въ какомъ либо мѣстѣ, никакъ не можетъ служить мѣриломъ, для опредѣленія нравственности его жителей; потому что числовое проявленіе этихъ фактовъ объусловливается не столько понятіями народа о нравственномъ достоинствѣ и объ ея обязанностяхъ, сколько случайностію его домашней обстановки. Самый же итогъ подобныхъ фактовъ не указываетъ вовсе на степень нравственности, потому что не объясняетъ тѣхъ условій, при которыхъ обнаружились эти факты.
Мы также далеки, какъ нельзя болѣе, и отъ той мысли, чтобъ допускать опредѣленіе нравственности числомъ браковъ. Неужели бы было какое нибудь прочное основаніе заключить объ упадкѣ нравственности, положимъ въ Нижегородской, положимъ и въ другой какой нибудь губерніи, если бы въ этихъ мѣстахъ, вмѣсто 11,000 браковъ, бывшихъ тамъ въ предшествовавшемъ году, ихъ въ слѣдующемъ году оказалось бы, напримѣръ, восемь или даже хоть только семь тысячъ? Заключенія объ упадкѣ или преуспѣніи народной нравственности, выводимыя изъ столь неопредѣленныхъ основаній, должны бъ были казаться крайне патріархальными. Еще кое-какъ можно бы было давать вѣру подобнымъ заключеніямъ, если бы кто нибудь изъ статистиковъ могъ опредѣлить нормальное число браковъ для извѣстнаго числа жителей. Но разумѣется, что основательно сдѣлать это — нѣтъ никакой возможности. Слѣдовательно, подобныя свѣдѣнія не могутъ быть приняты даже, какъ общая числовая мѣра, для опредѣленія народной нравственности, не говоря уже о томъ, что самыя цифры представляютъ въ нравственномъ отношеніи много особенностей.
Нужно ли говорить о томъ, что въ высшемъ и среднемъ обществѣ весьма значительная доля браковъ заключается, преимущественно по разсчету, и поэтому въ подобныхъ случаяхъ, какъ мы замѣтили, весьма нерѣдкихъ, бракъ, несмотря на всю важность своего религіознаго и гражданскаго значенія, служитъ только прикрытіемъ корыстолюбивыхъ или тщеславныхъ разсчетовъ, а не нравственнымъ проявленіемъ. Отчего же долженъ быть признанъ болѣе нравственнымъ тотъ, кто не вступаетъ въ бракъ, нежели тѣ, которые женятся или выходятъ замужъ вслѣдствіе побужденій, не имѣющихъ никакого нравственнаго достоинства? Въ простонародьѣ бракъ, призывая мужчину и женщину къ нравственной жизни, не можетъ однако и при этомъ условіи служить ручательствомъ, что призваніе это будетъ исполнено сочетывающимися. Нельзя также съ большимъ прискорбіемъ не замѣтить того, что въ нашемъ простонародьѣ, стоящемъ еще на весьма низкой ступени умственнаго и нравственнаго образованія, браки весьма рѣдко представляютъ утѣшительное явленіе для наблюдателя народной нравственности. Преобладаніе необразованнаго человѣка надъ другимъ, подобнымъ ему существомъ, не проявляется въ кроткомъ, нравственно-разумномъ перевѣсѣ, но обнаруживается прежде всего и почти всегда неизбѣжно только въ грубомъ и упорномъ самовластіи; поэтому паюбно сказать, что не только обиды на словахъ, но и крѣпкіе побои бываютъ почти всегдашними и повсемѣстными спутниками въ брачной жизни нашего простонародья. Неужели же, при этихъ условіяхъ, статистическія свѣденія о бракахъ, выраженныя въ однихъ цифрахъ, безъ всякаго указанія какъ на причины, и послѣдствія браковъ, такъ и на понятія объ нихъ народа, могутъ быть признаны фактами, говорящими или за или противъ народной нравственности. Замѣтимъ при этомъ, что самое число браковъ, записанныхъ въ метрическихъ книгахъ, главнымъ образомъ зависитъ отъ причинъ, не имѣющихъ связи съ нравственнымъ бытомъ, именно — урожаевъ или неурожаевъ хлѣба въ какой либо мѣстности, потому что большая доля всѣхъ браковъ выпадаетъ на сельскихъ обывателей, а между тѣмъ ихъ достатокъ или бѣдность, зависящіе болѣе всего отъ качества урожая, то препятствуютъ, то содѣйствуютъ совершенію браковъ. Добавимъ къ этому, что самое стремленіе къ браку въ нашемъ народѣ, къ сожалѣнію, еще весьма мало развитомъ въ умственномъ отношеніи, рѣдко основывается на нравственномъ побужденіи. Большинство въ этомъ нравственно-религіозномъ установленіи видитъ прежде всего — необходимость. Крестьянину, достигшему извѣстнаго возраста, необходимо имѣть работницу въ своемъ домѣ, и крестьянинъ, видя эту необходимость, безъ дальнѣйшихъ соображеній спѣшитъ жениться. Скажемъ къ этому, что иногда брачная чета соединяется на всю жизнь, помимо существующихъ законовъ, безъ всякаго взаимнаго влеченія, а единственно потому, что изъ брачной четы можно сейчасъ сдѣлать тягловую семью. При такихъ условіяхъ быта, одинъ женится, а другая выходитъ замужъ потому только, что первому нужно было взять жену, а второй — пойти замужъ. Между тѣмъ, окончательно все это выразилось въ одномъ общемъ фактѣ — въ бракѣ; спрашивается, что можно вывести изъ него для опредѣленія народной нравственности?
Добавимъ къ высказанному нами еще одно замѣчаніе. Въ нашемъ простонародіи, на долю котораго всего болѣе, какъ мы сказали, приходится браковъ, браки за-частую совершаются также и потому только, что невѣста, въ самомъ непродолжительномъ времени, обѣщаетъ сдѣлаться матерью. Нужно бываетъ позакрыть это, и однако вовсе не по нравственному побужденію, а просто изъ страха. Иногда же при этихъ условіяхъ представляется жениху и денежная выгода: онъ заслоняетъ бракомъ грѣхъ того, кто покровительствуетъ его невѣсту и порою щедрой рукой даетъ за нею приданное…. Возвышается ли при всѣхъ этихъ условіяхъ народная нравственность отъ большаго количества браковъ или нѣтъ? На этотъ вопроса», какъ кажется, должно отвѣтить отрицательно. Объяснимъ, однако, такой общій отвѣтъ примѣромъ. Положимъ, что въ двухъ мѣстностяхъ, при равномъ числѣ жителей, было совершено втеченіи года, въ одной 1500, въ другой только 1000 браковъ; повидимому изъ этихъ числовыхъ данныхъ мы вправѣ сдѣлать заключеніе о перевѣсѣ нравственномъ въ той мѣстности, гдѣ совершилось 1500 браковъ, надъ тою, гдѣ ихъ, какъ мы замѣтили, при равномъ числѣ жителей, совершилось только 1000? Вникнувъ въ дѣло повнимательнѣе, мы увидимъ всю неосновательность такого замѣчанія. Очень легко можетъ случиться, что, при подробной оцѣнкѣ всѣхъ этихъ браковъ, превышающее число браковъ сдѣлается по нравственному своему достоинству гораздо незначительнѣе, нежели то число, которое, но видимому, такъ далеко его превосходитъ. Что должно будетъ сказать о нравственности народа въ тѣхъ мѣстахъ, къ которымъ относятся приведенныя нами цифры, если мы найдемъ что, при 1500 браковъ, 800 было совершено, или по разсчетамъ, или по слѣпому повиновенію чужой волѣ, или для покрытія прежнихъ грѣховъ, а изъ 1000, положимъ хоть только 500, было совершено съ сознаніемъ важности тѣхъ нравственныхъ обязательствъ, которыя налагаются бракомъ. Намъ кажется, что, несмотря на числовой перевѣсъ браковъ, нельзя не сказать, что народная нравственность стоитъ на высшей степени въ первой, а не въ послѣдней мѣстности.
Много, очень много можно было бы привести указаній о неправильности выводовъ, для опредѣленія народной нравственности, дѣлаемыхъ, во многихъ статистическихъ сочиненіяхъ, на основаніи однихъ цифръ, указывающихъ на число браковъ, не болѣе какъ на количество исполненныхъ внѣшнихъ обрядовъ, между тѣмъ какъ цифры эти не даютъ никакого понятія ни о значеніи, ни о вліяніи браковъ на нравственный бытъ народа.
Числомъ подкидышей тоже никакъ нельзя опредѣлить народной нравственности; потому что иногда самая главная и самая твердая опора нравственности — стыдъ бываетъ первымъ побужденіемъ къ совершенію преступленій подобнаго рода; тогда какъ, напротивъ, потеря стыда матерью-дѣвушкой и снисходительность къ ея поступку лицъ, ея окружающихъ, даетъ ей возможность удержать при себѣ свое незаконнорожденное дитя. При этомъ не лишнимъ будетъ замѣтить также и то, что въ такихъ мѣстахъ, какъ напримѣръ Нижегородская губернія, изъ которой жители, правда хоть и въ не такомъ количествѣ, какъ положимъ изъ губерній Ярославской, Калужской и Рязанской, но все же въ весьма значительномъ числѣ, отлучаются съ своихъ мѣстъ для пріисканія заработковъ на чужой сторонѣ, въ числѣ преступницъ, подкидывающихъ младенцевъ, бываютъ нерѣдко и замужнія женщины. Объяснить такіе случаи весьма не трудно. Въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ крестьяне ищутъ занятій на сторонѣ, а не дома, они вскорѣ послѣ свадьбы передаютъ хозяйство женамъ, а сами уходятъ на заработки, оставляя такимъ образомъ своихъ женъ, иногда въ продолженіи нѣсколькихъ я ѣтъ, исканіямъ волокитъ. Но этому-то самому нерѣдко и замужнія женщины, по видимому какъ будто ужь огражденныя бракомъ отъ грѣха подкидывать своихъ дѣтей, рѣшаются подбрасывать младенцевъ, рожденныхъ въ отсутствіи мужей.
Изъ такихъ случаевъ мы вправѣ заключить, что и бракъ въ нравственномъ отношеніи, при нѣкоторыхъ условіяхъ быта, не имѣетъ особенно сильнаго вліянія даже на преступленіе такого рода, которое, обыкновенно, считается слѣдствіемъ безбрачной жизни.
Притомъ истребленіе младенцевъ въ утробѣ матери, для чего, надобно сказать къ сожалѣнію, есть въ нашемъ народѣ нѣсколько общественныхъ средствъ, бываетъ преступленіемъ весьма нерѣдкимъ, и на которое простой народъ смотритъ очень легко, тогда какъ это преступленіе, подуху законовъ, представляетъ преступленіе большей важности, нежели подкинутіе младенцевъ, а, между тѣмъ, какъ много случаевъ подкинутій предотвращается единственно этимъ гибельнымъ способомъ. По этому самому, какъ кажется, малое число подкидышей можетъ быть въ иномъ мѣстѣ не проявленіемъ хорошей нравственности, а только слѣдствіемъ другихъ скрытныхъ преступленій, и поэтому указанія на число подкидышей, какъ на мѣрило народной нравственности, мы не можемъ признать правильнымъ. Не отдѣльно проявляющіяся преступленія, но пониманіе ихъ важности народомъ должны опредѣлять степень его нравственнаго развитія; а распространить въ народѣ правильное пониманіе о нравственности можетъ только одно просвѣщеніе. Замѣтимъ при этомъ, что частыя въ нашемъ народѣ случаи подкинутія младенцевъ, изгнанія плода и дѣтоубійства происходятъ потому, что женщины, такъ называемыя простаго званія, изъ котораго всего болѣе встрѣчается подобныхъ преступницъ, думаютъ, что должно стыдиться не столько дурнаго поведенія, сколько его видимыхъ послѣдствій — беременности. Это-то самое превратное пониманіе сущности грѣха дозволяетъ женщинѣ жить безнравственно и, только въ нѣкоторыхъ случаяхъ, побуждаетъ ее скрывать, иногда, отъ стыда иногда и отъ страха, послѣдствія этой жизни — незаконность рожденія дѣтей. На большое число дѣтей незаконно рожденныхъ, по метрическимъ книгамъ, обыкновенно, нападаютъ моралисты съ крѣпкимъ ожесточеніемъ и считаютъ эти случаи вѣрнымъ и очевиднымъ признакомъ упадка народной нравственности; но при этомъ они не всегда принимаютъ въ соображеніе, что сокрытіе незаконнорожденнаго младенца, не доставляющее лишней гласной единицы въ перечень преступленій, совпадаетъ, быть можетъ, съ другимъ болѣе тяжкимъ преступленіемъ — дѣтоубійствомъ.
Кажется, что правильнѣе бы было составлять нравственную статистику какого либо края не на основаніи однихъ общихъ чиселъ, указывавшихъ только на количество преступленій извѣстнаго вида, но на нѣсколькихъ подробно разслѣдованныхъ случаяхъ преступленій, въ которыхъ бы всего яснѣе проявлялись условія домашняго и общественнаго быта, а также степень умственнаго развитія и наконецъ нравственныя понятія жителей. Конечно, эта задача весьма не легкая; но нельзя не согласиться, что по однимъ только фактамъ преступленій никакъ не возможно судить о народной нравственности. Сколько, напримѣръ, всюду, а тѣмъ болѣе въ нашемъ народѣ, совершается въ пьяномъ видѣ смертоубійствъ, безъ всякой предварительной злобы, людьми добраго сердца и въ обыкновенное время весьма одобрительной нравственности. Такіе факты, хотя и входящіе въ графу смертоубійствъ, никакъ не могутъ указывать на жестокосердіе жителей тѣхъ мѣстъ, гдѣ совершились подобныя убійства, и между убійцею, рѣшившимся на преступленія по влеченію давно затаенной мстительности или алчности, и убійцею, со — вершившимъ тоже самое преступленіе, новъ припадкахъ внезапнаго и иногда оправдываемаго гнѣва, должна быть значительная разница. Добросовѣстный судья долженъ прежде всего смотрѣть не столько на го, что сдѣлано, сколько на то, кѣмъ именно и при какихъ обстоятельствахъ совершено преступленіе. Сколько преступленій, тяжкихъ но общепринятому для нихъ названію, оправдываются по совѣсти до значительной степени судьями, которыя въ подсудимомъ видятъ не одного только преступника, но и человѣка, вызваннаго на совершеніе преступленія неиспорченною нравственностію, по только случайными и даже иногда совершенно независѣвшими отъ него обстоятельствами.
Духу нашего законодательства эти юридическія начала не чужды; оно, смотря по обстоятельствамъ или уменьшающимъ или увеличивающимъ преступленіе, то низведетъ тяжелое въ сущности преступленіе до одной изъ низкихъ степеней наказанія; то на оборотъ, проступокъ, опредѣляемый на словахъ весьма легко, доводить до высшихъ мѣръ взысканія, положеннаго законами. Это происходить отъ того, что для опредѣленія того уклоненія отъ общепринятыхъ правилъ нравственности, которое позволилъ себѣ кто либо, не достаточно знанія одного только факта, имъ совершеннаго, но нужно узнать всю, такъ сказать, нравственную обстановку подсудимаго.
Не льзя не согласиться, что человѣкъ, рѣшившійся на важное преступленіе среди обстоятельствъ, противостоять которымъ онъ не имѣлъ уже ни нравственной, ни физической силы и которымъ онъ уступилъ однако только послѣ долгой и упорной борьбы, подавившей всѣ его благородные порывы, несравненно нравственнѣе, чѣмъ мелкій негодяй, дѣйствующій ко вреду общества или частныхъ лицъ, единственно по своимъ корыстнымъ разсчетамъ или по своимъ плохимъ нравственнымъ понятіямъ, и не встрѣчающій въ своей совѣсти и и малѣйшаго противорѣчія своимъ поступкамъ.
Такимъ образомъ нѣсколько строкъ вызвали насъ на толкованія, занявшія нѣсколько страницъ, но мы сдѣлали это потому, что въ этихъ строкахъ встрѣтили не отдѣльное случайное замѣчаніе, но довольно общую мысль, руководящую многихъ составителей статистическихъ описаній. Мы не знаемъ, до какой степени удалось намъ показать нашимъ читателямъ недостаточность обычнаго, такъ сказать, рутиннаго воззрѣнія на предметъ, подлежащій обработкѣ съ другой точки зрѣнія.
Въ настоящее время Правительство обратило особенное вниманіе на собраніе и обработку статистическихъ свѣдѣній о Россіи. Это особенное вниманіе выразилось въ учрежденіи «Центральнаго Статистическаго Комитета при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ». Первоначально статистическое отдѣленіе было учреждено при министерствѣ Полиціи. Во время управленія графа Д. Н. Блудова министерствомъ Внутреннихъ Дѣлъ, упомянутое отдѣленіе было присоединено къ совѣту этого министерства и въ то же время для мѣстныхъ розысканій и изслѣдованій были учреждены губернскіе статистическіе комитеты; изъ нихъ труды только нѣкоторыхъ, и, надобно сказать правду, весьма немногихъ, обратились въ труды ученые, выйдя изъ предѣловъ канцелярскаго формализма. Причинъ этому много; но, конечно, главная изъ нихъ — недостатокъ денежныхъ средствъ, которыми бы могли располагать губернскіе статистическіе комитеты, и доставленіе въ эти комитеты свѣдѣній не столько отъ ихъ членовъ, сколько городскими и земскими полиціями, которыя, при массѣ другихъ, болѣе для нихъ важныхъ дѣлъ, и при наполненіи мѣстъ низшаго и средняго полицейскаго управленія лицами мало знакомыми съ требованіями статистики, никакъ не могутъ доставлять въ комитеты такихъ статистическихъ свѣдѣній, которыя бы могли быть полезны статистикѣ, какъ наукѣ, имѣющей свою стройную систему. Свѣдѣнія же, доставляемыя въ губернскіе статистическіе комитеты отъ городскихъ и земскихъ полицій, даже самыхъ тщательныхъ, имѣютъ видъ оффиціальныхъ отчетовъ, распредѣленныхъ но извѣстнымъ рубрикамъ. Впрочемъ, если эти, далеко неудовлетворительныя свѣдѣнія, попадаютъ однако въ такой комитетъ, гдѣ производитель дѣлъ или нѣкоторые члены бываютъ люди, занимающіеся статистикой по призванію и приготовлены уже къ этимъ занятіямъ образованіемъ, то порою изъ этихъ матеріаловъ составляются систематически обработанныя статьи, являющіяся по преимуществу въ мѣстныхъ губернскихъ вѣдомостяхъ, или въ отдѣльныхъ изданіяхъ, въ видѣ памятныхъ книжекъ; но большею частію статистическія свѣдѣнія, доставляемыя въ губернскіе комитеты оставались до настоящаго времени неприкосновеннымъ матеріаломъ, если случайно не пользовался ими какой побудь любитель отечественной статистики.
Правильная обработка статистическихъ данныхъ въ губернскихъ статистическихъ комитетахъ встрѣчаетъ, какъ мы сказали, много затрудненій; поэтому учрежденіе Центральнаго Статистическаго Комитета при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ подаетъ надежду, что собираемыя въ разныхъ мѣстахъ и въ разное время статистическія данныя будутъ получать обработку по строгимъ правиламъ пауки. Мы представляемъ читателямъ нашимъ свѣдѣнія объ учрежденіи упомянутаго Комитета. Они помѣщены въ I отдѣленіи «журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» за апрѣль мѣсяцъ. Вотъ они:
1) Учрежденный при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ, по Высочайшему повелѣнію, 22 декабря 1852 года, Статистическій Комитетъ получаетъ наименованіе Центральнаго Статистическаго Комитета. 2) Комитетъ сей, по роду возлагаемыхъ на него занятій, раздѣляется на два отдѣла: статистическій и земскій. 3) Занятія статистическаго отдѣла состоятъ: въ собраніи, критической повѣркѣ, приведеніи въ порядокъ и обработкѣ, въ систематическомъ видѣ, необходимыхъ для Правительства, въ административномъ отношеніи, статистическихъ данныхъ по всѣмъ отраслямъ управленія Имперіи. Комитетъ сообщаетъ свѣдѣнія сіи какъ департаментамъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, такъ и другимъ высшимъ управленіямъ, по ихъ требованіямъ, и сверхъ того обязанъ заботиться о постепенномъ изданіи въ свѣтъ своихъ трудовъ. 4) Вѣдѣнію Земскаго Отдѣла подлежатъ предварительное обсужденіе и обработка всѣхъ дѣлъ по вопросамъ, касающимся земско-хозяйственнаго устройства въ Имперіи, при чемъ комитетъ долженъ руководствоваться особыми указаніями министра внутреннихъ дѣлъ. 5) Товарищъ министра внутреннихъ дѣлъ предсѣдательствуетъ въ обоихъ отдѣлахъ Комитета. Каждый изъ сихъ отдѣловъ состоитъ изъ трехъ членовъ, изъ коихъ одинъ непремѣнный завѣдываетъ всѣмъ ходомъ дѣлъ и перепискою, а два другіе занимаются дѣлами, кои возложены будутъ на нихъ предсѣдателемъ. Непремѣнные члены комитета могутъ быть избираемы министромъ внутреннихъ дѣлъ изъ членовъ совѣта министра, или вообще изъ лица, состоящихъ при министерствѣ; они получаютъ опредѣленное по мѣсту жалованье. Остальные же члены назначаются министромъ изъ лица, состоящихъ на службѣ за, министерствѣ внутреннихъ дѣла, при другихъ должностяхъ. 6) Для соглашенія статистическихъ данныхъ по разнымъ отраслямъ государственнаго управленія и для предупрежденія требованій вдвойнѣ однихъ и тѣхъ же свѣдѣній различными вѣдомствами отъ губернскихъ начальства", въ статистическій отдѣла" комитета назначаются министрами и главноуправляющими постоянные совѣщательные члены изъ каждаго вѣдомства съ правомъ голоса; они приглашаются въ засѣданіе, когда въ тома, представляется надобность, предсѣдателей!, комитета, для обсужденія мѣра, общихъ всѣмъ или нѣкоторымъ вѣдомствамъ. Означеннымъ членамъ жалованья не полагается.
7) Директоры департаментовъ министерства внутреннихъ дѣла, по званію своему, состоятъ совѣщательными членами, съ правомъ голоса въ обоихъ отдѣлахъ комитета; они не обязаны, впрочемъ, присутствовать во всѣхъ засѣданіяхъ комитета, а приглашаются въ оный предсѣдателемъ, по мѣрѣ надобности. 8) Въ оба отдѣла могутъ быть равнымъ образомъ приглашаемы для совѣщаній, съ разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ, губернаторы и предводители дворянства, во время пребыванія ихъ въ столицѣ, извѣстные ученые, помѣщики, купцы, фабриканты и т. п. Лица, на семъ основаніи приглашаемыя въ комитетъ, присутствуя въ засѣданіяхъ онаго, имѣютъ право голоса наравнѣ съ прочими членами. 9) Программа занятій комитета, по обоимъ его отдѣламъ, утверждается министромъ; потому, въ важнѣйшихъ случаяхъ, представляются и протоколы его засѣданій. 10.) Центральному Статистичному Комитету предоставляется право требовать статистическіе матеріалы по предметамъ, входящимъ въ кругъ его дѣйствій, не только отъ департаментовъ министерства внутреннихъ дѣлъ, по и отъ другихъ высшихъ управленій, которыя обязываются сообщать ему требуемыя имъ статистическія свѣдѣнія, исключая подлежащихъ тайнѣ. Такія требованія дѣлаются комитетомъ письменно, отъ имени предсѣдателя или чрезъ посредство приглашаемыхъ въ засѣданіе его совѣщательныхъ членовъ отъ разныхъ вѣдомствъ. Равнымъ образомъ чрезъ тѣхъ же совѣщательныхъ членовъ могутъ быть требуемы отъ статистическаго комитета и посторонними вѣдомствами необходимыя имъ свѣдѣнія, сосредоточиваемыя въ семъ комитетѣ по всѣмъ отраслямъ управленія. 11) Статистическій комитетъ не входитъ ни въ какія административныя дѣйствія, предоставленныя различнымъ департаментамъ министерства внутреннихъ дѣлъ. 12) Центральному Статистическому Комитету подчиняются, относительно полученія необходимыхъ для него свѣдѣній и повѣрки статистическихъ работъ, всѣ губернскіе статистическіе комитеты, которымъ центральный комитетъ долженъ давать надлежащія наставленія и руководства по сему предмету. Далѣе, 13 и 14 параграфы этого Высочайше утвержденнаго положенія о Центральномъ Статистическомъ Комитетѣ содержатъ въ себѣ правила, касательно денежной отчетности губернскихъ статистическихъ комитетовъ, и правила о подчиненіи канцеляріи комитета его предсѣдателю.
Личный постоянный составъ центральнаго комитета, за исключеніемъ канцелярскихъ чиновниковъ, полагается изъ 19 лицъ, на содержаніе комитета полагается ежегодно по штату 21,340 руб. Изъ числа этой суммы 7,078 р. 23 к. назначается къ отпуску изъ источниковъ Государственнаго Казначейства, а 14,261 р. 77 коп. изъ земскаго сбора съ помѣщичьихъ крестьянъ Западныхъ губерній.
На изданіе въ свѣтъ трудовъ комитета особой суммы но статьямъ штата не назначено; издержки но этой части входятъ въ число 2,000 рублей, опредѣленныхъ ежегодно на библіотеку и на пріобрѣтенія періодическихъ изданій.
Третій нумеръ журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ заключаетъ въ себѣ между прочимъ статью «о мѣрахъ, принятыхъ къ сокращенію переписки, по вѣдомству министерства внутреннихъ дѣлъ.» Прежде чѣмъ обратимся къ разсмотрѣнію этой статьи, замѣтимъ, что еще не такъ давно многіе наши администраторы мѣрили свою кипучую дѣятельность трудами своей канцеляріи т. е. нумерами бумагъ изъ нихъ исходившихъ, гордясь тѣмъ, что число бумагъ, при ихъ администраціи, далеко превышало число бумагъ, бывшихъ при ихъ предшественникахъ. Надобно замѣтить, что мысль о сокращеніи канцелярской работы у насъ еще довольно новая; конечно, не мало еще найдется такихъ лицъ, которыя и нынѣ, быть можетъ, опасаются, что съ уменьшеніемъ переписки, уменьшится и служебная дѣятельность самихъ начальствующихъ лицъ.
Мы имѣемъ подъ рукой небольшую замѣтку о количествѣ переписки въ одной изъ примосковскихъ губерній за 1849 г.: приведемъ изъ этой замѣтки нѣсколько фактовъ. Въ той губерніи, о которой идетъ рѣчь, но губернскому правленію считалось, въ упомянутый нами годъ, вступившихъ дѣлъ до 7,000; при этомъ количествѣ дѣлъ число входящихъ бумагъ равнялось 50,000, а число исходящихъ бумагъ простиралось почти также до 50,000. Сообразивъ эти числа, мы найдемъ, что на каждое дѣло приходилось слишкомъ по 14 бумагъ ежегодно, въ одномъ только присутственномъ мѣстѣ средней инстанціи, куда, какъ извѣстно, уже поступаютъ дѣла большею частью или уже подготовленныя въ нисшихъ инстанціяхъ, или же только для передачи къ исполненію, требующей не производства дѣла, а только сообщенія. Въ градскую полицію губернскаго города вступало свыше 20,000 бумагъ. Въ канцелярію гражданскаго губернатора обращалось свыше 16,000 бумагъ. Несмотря, однако, на такое изобиліе переписки, нельзя сказать, чтобъ дѣлопроизводство въ томъ мѣстѣ, о которомъ идетъ рѣчь, отличалось быстротою; понужденія, повторенія и жалобы за медленность дѣлъ безпрестанны; а между тѣмъ, канцелярскіе чиновники всѣхъ этихъ учрежденій собирались не только во время, положенное для исполненія служебныхъ обязанностей, но и сходились ежедневно по вечеру на трехъ или даже четырехъ-часовую работу.
При такихъ условіяхъ, само собою разумѣется, существовавшихъ не въ одной только мѣстности, которую мы приводимъ въ примѣръ, мѣры для сокращенія переписки требовались столько же для болѣе быстраго хода дѣлъ, въ разныхъ присутственныхъ мѣстахъ и канцеляріяхъ, сколько и для облегченія положенія канцелярскихъ чиновниковъ и служителей; на долго которыхъ, отъ непомѣрно размножающейся переписки, доставался тяжелый трудъ, не всегда даже вѣрно оцѣненный глазами начальника, если онъ самъ никогда не испыталъ на себѣ всю трудность и сложность канцелярской работы или, по крайней мѣрѣ, въ теченіе долгаго времени, не присмотрѣлся къ ней. Безъ сомнѣнія, приказывать самому гораздо легче, чѣмъ исполнять чужія приказанія, и потому, на основаніи этой простой истины, во многихъ мѣстахъ требовательность была и, быть можетъ, и нынѣ бываетъ вовсе несоразмѣрна съ личнымъ составомъ этихъ мѣстъ и съ распредѣленіемъ труда между лицами, въ нихъ служащими.
Надобно замѣтить, что окончательное исполненіе приказаній начальника на бумагѣ, — приказаній, передаваемыхъ постепенно отъ лица къ лицу, несмотря на всю дѣятельность самаго начальника, все-таки лежитъ главнымъ образомъ на самыхъ незамѣтныхъ служебныхъ дѣятеляхъ; поэтому мѣры для сокращенія переписки должны, какъ кажется, имѣть въ виду всего болѣе — облегченіе работы этихъ тружениковъ; а не однихъ только лицъ, подписывающихъ бумаги; иначе, говоря, слѣдуетъ думать не столько объ уменьшеніи числа бумагъ, сколько объ упрощеніи самаго ихъ составленія. Нельзя не сознаться, что есть много причинъ, затрудняющихъ у насъ скорое и основательное исполненіе дѣлъ, и «журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ» представляетъ, между прочимъ, одинъ очень важный фактъ, показывающій въ какое недоразумѣніе, въ какую, такъ сказать, неприступность къ дѣлу поставляются иногда дѣлопроизводители, не получая отъ лица начальствующаго указанія на то, какой ходъ должно принять докладываемое ему дѣло.
«Напримѣръ, говорить журналъ, давались (весьма утѣшительно видѣть почти изъ Оффиціальнаго источника, что это относится къ прошедшему, а не къ настоящему времени) такія разрѣшенія, которыя вовсе не разрѣшали. Если подчиненное мѣсто или служебное лицо встрѣчало недоумѣніе въ исполненіи по предмету серьёзному, то нерѣдко, вмѣсто положительнаго отвѣта, предоставлялось ему — поступить по закону.» При чтеніи этихъ строкъ, очень естественно раждается простой вопросъ: да за чѣмъ же будетъ нисшее лицо или нисшее учрежденіе обращаться къ высшимъ степенямъ администраціи, если при производствѣ дѣла имѣется въ виду законъ, которымъ довольно руководствоваться? Представимъ же себѣ теперь дальнѣйшую участь такого дѣла въ канцелярскомъ его производствѣ.
Послѣ полученія такой, повидимому, самой законной и опредѣленной резолюціи, а въ сущности при оставленіи дѣла не только въ томъ же положеніи, въ которомъ оно находилось до разсмотрѣнія его высшимъ лицомъ или высшимъ учрежденіемъ, но даже по приведеніи его въ положеніе еще болѣе запутанное, что остается дѣлать тѣмъ, на чьей обязанности лежитъ исполненіе подобной резолюціи? Имъ предстоитъ, какъ кажется, только два способа для дальнѣйшаго производства, переданнаго имъ къ исполненію дѣда, именно: или, послѣ долгихъ усилій, пріискать какое нибудь, не вполнѣ ясное узаконеніе, которое, конечно, съ большими натяжками, непослѣдовательными ссылками на другія узаконенія, съ нелогическими изъ всего этого выводами, подходило бы хоть кое-какъ къ дѣлу; или же, если, несмотря на всѣ старанія, нельзя отыскать подобное узаконеніе — оставаться самимъ въ недоумѣніи и вмѣстѣ съ этимъ оставить также и дѣло нерѣшеннымъ.
Понятно, что къ первому способу т. е. къ рѣшенію дѣла съ натяжками довольно легко прибѣгнуть, если рѣшеніе дѣла входитъ въ предѣлы власти того лица, которое само указало подчиненному лицу или мѣсту на способъ рѣшенія; но, конечно, не совсѣмъ навѣрняка можно употреблять это же самое средство, если дѣло, помѣченное подобною резолюціей, должно будетъ перейти на разсмотрѣніе высшей инстанціи.
Впрочемъ, и въ первомъ случаѣ дѣло, повидимому рѣшенное, не можетъ однако считаться оконченнымъ; оно, какъ лишенное законности, всегда можетъ возбудить болѣе или менѣе основательныя и настойчивыя жалобы со стороны тѣхъ, кому рѣшеніе дѣла будетъ невыгодно, а слѣдствіемъ такихъ жалобъ, иногда въ одно и тоже время отправляемыхъ въ разныя присутственныя мѣста и къ нѣсколькимъ высшимъ лицамъ, естественно, должна быть новая обширная переписка, требующая то заключенія, то дополненія, то объясненія, то свѣдѣній, или же передающая, по порядку инстанцій, неправильно поступившія въ разныя мѣста жалобы въ другія вѣдомства, по принадлежности. Во второмъ случаѣ, т. е., при неправильномъ рѣшеніи дѣла и при переходѣ его, между тѣмъ, въ высшую инстанцію, оно нерѣдко возвращается обратно какъ неправильно рѣшенное и за тѣмъ снова начинается его производство.
Оставлять дѣло нерѣшеннымъ тоже неудобно, потому что начнутся просьбы объ ускореніи, жалобы на медленность и учащенныя предписанія о скорѣйшемъ исполненіи залежалаго дѣла, и все это разовьетъ еще большую переписку.
Въ добавокъ къ этому скажемъ, что развѣ не встрѣчается или не встрѣчалось и служебныхъ дѣятелей, которые, переходя къ новому для нихъ роду занятій, гдѣ существеннымъ условіемъ правильнаго исполненія дѣлъ должна быть основательная канцелярская работа, вовсе не думаютъ объ этомъ, а стараются только своею личною властью придать-видимую быстроту производству дѣлъ, думая, что подчиненныя имъ лица должны работать для нихъ, а не для службы. Въ видахъ этой, очень вредной, но, къ сожалѣнію, довольно употребительной быстроты, является очень часто на бумагахъ помѣтка: «исполнить немедленно.» Резолюція эта, смотря по болѣе или менѣе порывистой энергіи лица, ее положившаго, означаетъ, что бумагу эту должно исполнить, или сейчасъ же, т. е. оставивъ всѣ прежде вступившія дѣла, заняться одной ею; или же по крайней мѣрѣ на другой день; конечно; если такая помѣтка относится къ дѣлу, нетерпящему отлагательства, то быстрое и предпочтительное его исполненіе передъ другими обычно-текущими дѣлами бываетъ необходимо, но бѣда-то въ томъ, что такая быстрота бываетъ очень часто не слѣдствіемъ административныхъ соображеній, а только минутнымъ порывомъ служебной энергіи или слѣдствіемъ ошибочнаго взгляда.
Въ глазахъ человѣка, не освоившагося съ канцелярскою работою, кажется, что исполнить дѣло немедленно пущеніемъ въ ходъ новой бумаги весьма просто, — стоитъ только сѣсть, написать, да потомъ велѣть писцу переписать какой нибудь листъ бумаги; но при этомъ упускается однако изъ виду, что иногда бумага, весьма краткая по своему изложенію, требуетъ не менѣе того самыхъ вѣрныхъ и самыхъ современныхъ справокъ о прежнемъ ходѣ или о настоящемъ положеніи дѣла, и иногда не въ одномъ своемъ, но и въ нѣсколькихъ постороннихъ вѣдомствахъ, или же, для составленія одной только небольшой бумаги, бываетъ порою необходимъ самый тщательный пересмотръ нѣсколькихъ дѣлъ, заключающихъ въ себѣ иногда листовъ до тысячи, спросъ у чиновника, который находится въ отсутствіи и т. д. Но между тѣмъ быстрота, съ которою приказано начальствомъ исполнить дѣло, не позволяетъ дѣлопроизводителямъ составить бумагу съ должною точностью и опредѣлительностію и съ введеніемъ въ нее тѣхъ данныхъ, которыя необходимы для того, чтобъ было исполнено самое дѣло и не написана въ прибавокъ къ нему, на скорую руку, еще одна совершенно лишняя бумага. Но такъ какъ воля начальника — выше всего, то поэтому въ назначенный срокъ, а при особенномъ усердіи, и ранѣе этого срока, является къ подписи начальствующаго лица бумага, которая, какъ ошибочная или недостаточная, вызываетъ черезъ нѣсколько времени, по отправкѣ ее въ надлежащее мѣсто, и запросы и дополненія, и въ добавокъ къ этому неосновательностію своего первоначальнаго составленія только путаетъ и затемняетъ дѣло.
Способы рѣшенія дѣлъ, на которыя мы сейчасъ указали, кромѣ вреднаго вліянія на правильный и скорый ихъ ходъ, имѣютъ еще свою особую нравственную невыгоду. Лица. просящія, тяжущіяся, жалующіяся, видя, при исполненіи дѣлъ, произвольное распоряженіе и временемъ и закономъ, нерѣдко заподозрѣваютъ во всемъ этомъ не начальника, въ которомъ предполагаютъ и мудрость и безпристрастіе, но мелкое чиновничество, и винятъ его въ томъ, что такіе обороты принимаютъ дѣла, потому только, что, какъ выражаются, истцы и просители "въ канцеляріяхъ подставляютъ ногу, « и для того, чтобъ устранить это неудобство считаютъ нужнымъ хлопотать о дѣлѣ или какъ ни будь устроить его въ мѣстахъ производства. Видя различныя переходы и обороты дѣла и неравномѣрную быстроту хода дѣлъ, находящихся въ производствѣ у разныхъ лицъ, люди интересующіеся такимъ дѣломъ, приходить къ тому убѣжденію, что весь исходъ дѣла зависитъ „отъ доклада“, т. е. отъ дѣлопроизводителя, а не отъ лица, полагающаго резолюцію. Отъ этого самаго у насъ за-частую тотъ, кто, по своимъ прямымъ служебнымъ обязанностямъ, бываетъ не болѣе, какъ исполнитель приказаній начальствующаго лица, можетъ слышать отъ просителей слѣдующую, почти стереотипную фразу: да, помилуйте, вы все можете сдѣлать, если только захотите!»
Сознаваемое такимъ образомъ просителями вліяніе на дѣла небольшихъ чиновныхъ лицъ, естественно, пораждаетъ попытки преклонить ихъ на свою сторону какими бы то ни было способами; положимъ, что мы не знаемъ, удается ли и вслѣдствіе чего именно большая часть такихъ попытокъ, или нѣтъ, и не простираютъ ли ихъ порою слишкомъ далеко; но нельзя однако не сказать, что мысль о возможности двигать дѣломъ съ помощью средствъ непозволительныхъ — распространяетъ вообще въ народѣ невыгодное понятіе о служебныхъ дѣятеляхъ.
Въ настоящее время, не повѣствовательная, а драматическая литература наша, какъ болѣе наглядная, вздумала было отклонять отъ чиновническаго сословія нѣкоторыя обидныя, существующія на счетъ его воззрѣнія. Мысль эта сама по себѣ весьма благая, но драма требуетъ слишкомъ много эффекта, а между тѣмъ какъ бы ни было драматично положеніе чиновника, нельзя безъ особыхъ прикрасъ и нелѣпостей возбудить къ нему участіе зрителей; потому что у нихъ къ самому лицу нѣтъ никакого сочувствія; въ защиту чиновниковъ явились у насъ: Налимовъ, Волковъ и становой Фроловъ, но всѣ эти лица далеко неправдоподобны; они представляютъ только мысль авторовъ и притомъ мысль довольно ложную; являются идеалы, достойные лучшихъ временъ Рима, а не живыя личности съ тою обстановкою, которая должна дать совершенно иной ходъ ихъ театральной искуственной дѣятельности. Если выставлять благородную сторону жизни и честныя понятія нашихъ чиновниковъ, то, намъ кажется, для этого вовсе не нужно героевъ, вопящихъ о себѣ самихъ и долгѣ, а также и пользѣ, приносимой обществу ихъ безкорыстной службой.
Мы не отвергаемъ, что въ кругу современныхъ нашихъ чиновниковъ есть въ полномъ смыслѣ слова благородные, добрые и честные люди, но думаемъ, что они вовсе ни считаютъ себя возвышенными образцами, достойными подраженія, какъ полагаютъ Налимовъ и Фроловъ; они просто ни болѣе ни менѣе скромные труженики, у которыхъ нравственныя понятія о долгѣ службы развились не вслѣдствіе идеальныхъ воззрѣній на развитіе губернской или уѣздной администраціи, а только вслѣдствіе нѣкоторыхъ счастливыхъ обстоятельствъ имъ удалось сдѣлаться людьми порядочными. Люди эти или постоянно пользовались достаткомъ и потому. находясь независимыми въ матеріальномъ отношеніи и имѣя ограниченныя желанія, не встрѣчали надобности сдѣлаться лихоимцами; они не были ни по своей природѣ, ни злы, мстительны, ни тщеславны; были на столько тверды, что не поддавались чужому вліянію, и по этому самому они не вредили тѣмъ, кому могли сдѣлать добро или оказать помощь, не интриговали ни противъ начальниковъ, ни противъ своихъ подчиненныхъ, не писали доносовъ на первыхъ и не наушничали на послѣднихъ, и сверхъ того, сами дѣлаясь начальниками, вслѣдствіе врожденной кротости и ничѣмъ нераздраженной натуры, обращались порядочно и человѣколюбиво съ своими подчиненными. Вотъ, по нашему мнѣнію настоящіе, порядочные образцы современнаго чиновническаго сословія, образцы эти, не становящіеся на ходули и окруженные обстоятельствами созданными дѣйствительною жизнью, а не фантазіею автора, не находятся въ разладѣ съ самимъ собою и всѣмъ его окружающимъ; они не бредятъ, а тихо дѣйствуютъ, и дѣятельность ихъ благотворнѣе, чѣмъ явленія театральныхъ героевъ.
Кромѣ такихъ личностей, попадаются еще въ мірѣ чиновничьемъ и такія, у которыхъ нравственнымъ понятіямъ о службѣ посчастливилось развиться подъ вліяніемъ начальника, одареннаго умомъ, имѣвшаго теплое сердце и ясно понимавшаго какъ свои собственныя обязанности, такъ и свои отношенія къ подчиненнымъ. Мы признаемъ совершенно возможнымъ, что, подъ вліяніемъ такой личности, молодой, еще неиспорченный человѣкъ; пойдетъ на службѣ прямой и честной дорогой. Вотъ причины, которыя заставляютъ насъ думать такимъ образомъ.
Начальникъ съ умомъ и сердцемъ никогда не подавитъ въ своемъ подчиненномъ нравственнаго достоинства, а напротивъ будетъ стараться возвысить его, обходясь съ служащими у себя лицами ласково и вѣжливо и видя въ нихъ не своихъ слугъ, которымъ можно давать мѣста, но такихъ людей, которые сами достигаютъ ихъ, слѣдовательно занимаютъ свои должности не вслѣдствіе прихотливаго произвола, поставляющаго иногда очень высоко и бездарность и невѣжество, но вслѣдствіе того уваженія, которое они породили къ себѣ своею безукоризненностію, честный начальникъ будетъ отдавать полную справедливость трудамъ, знаніямъ и способностямъ своихъ подчиненныхъ. Онъ не будетъ считать ихъ своими прислужниками, и исполнителями его прихотей, будетъ видѣть въ нихъ исполнителей только законныхъ обязанностей; онъ будетъ оказывать вниманіе ихъ мнѣніямъ, выслушивая все дѣльное, и кротко замѣчая ошибочность ихъ взгляда и понятій, а не станетъ замыкать рѣчь подчиненнаго, а иногда даже и необходимые со стороны его вопросы, весьма часто повторяющимися слова: «ваша обязанность слушать, а не разсуждать.» Благородный начальникъ отстранитъ всякое лицемѣріе и ту пошлую угодность, которая обращаетъ службу въ прислужничество; онъ не заставитъ своего подчиненнаго работать ощупью на удачу, взыскивая съ него за каждую ошибку, причиною которой онъ былъ однако самъ, но по собственному навыку объяснитъ ему и важность и свойства каждаго дѣла. Все это заохотитъ къ службѣ молодаго человѣка, пототому что онъ въ службѣ увидитъ не машинальную работу, а разумную дѣятельность, справедливо оцѣниваемую тѣмъ, кто имѣетъ на это ближайшее право, и, добавимъ къ этому, и вѣрный взглядъ и опытность.
Руководствуясь справедливою оцѣнкою а не чужими рекомендаціями хорошій начальникъ, при открытіи высшей въ его вѣдомствѣ вакансіи никогда не обойдетъ своего прянаго подчиненнаго и тѣмъ не отобьетъ у него охоты къ работѣ и не возмогъ, помимо его лица изъ посторонняго вѣдомства, единственно вслѣдствіе различныхъ протекцій и рекомендацій. Дѣйствуя такимъ образомъ, благоразумный начальникъ будетъ имѣть всегда подъ рукою людей опытныхъ, а не новичковъ, за которыхъ приходится работать или ихъ товарищамъ или ихъ подчиненнымъ.
Наконецъ, даже въ общественной жизни благоразумный начальникъ будетъ стараться возвысить, а не уронить своего подчиненнаго, какъ это, къ сожалѣнію, дѣлаютъ нѣкоторые подъ вліяніемъ нелѣпо-боязливой мысли, что то уваженіе, которое пріобрѣтетъ въ обществѣ подчиненное лицо, можетъ подорвать собственное величавое достоинство и пыхтящую важность его начальника. «Чего добраго, думаетъ иной, вѣдь, пожалуй, въ обществѣ скажутъ, что я держу такого-то при себѣ на хорошей ногѣ, потому только, что онъ нуженъ, потому что онъ работаетъ за меня.» Подъ вліяніемъ этой мысли начальника, лицу подчиненному приходите" нерѣдко, въ виду просителей и посѣтителей, наполняющихъ пріемную начальника, переносить грубые выговоры и рѣзкія его замѣчанія, которыя въ этомъ случаѣ топчатъ его, какъ говорится въ грязь, и дѣлаются, конечно, не столько за дѣйствительную оплошность или ошибку, сколько ради того, чтобъ всѣ присутствующіе, стоящіе съ подобострастными лицами видѣли тутъ, что распекаемое лицо у начальника ровно ничего не значитъ и что онъ его держитъ, что называется, въ черномъ тѣлѣ.
Слѣдствіемъ этой же мысли бываетъ, иногда двухъ или трехъ-часовое ожиданіе въ пріемной лица, пришедшаго въ назначенный срокъ по дѣламъ къ своему начальнику и слушающаго однообразный звукъ маятника, между тѣмъ какъ, въ продолженіе этого времени, въ его кабинетъ бываетъ впускъ или постороннихъ или даже подчиненныхъ лицъ, только стоящихъ въ службѣ ниже такъ долго ожидающаго лица, но за то лицъ не столь зависимыхъ отъ службы, какъ ожидающій; потому что первыя служатъ изъ чести, безъ жалованья, даже съ матеріальною пользою или пожертвованіями для ввѣренныхъ имъ частей, а для послѣдняго или порою для его семейства служба составляетъ насущный кусокъ хлѣба, — о чемъ, между прочимъ, очень хорошо знаетъ начальникъ, дѣлающій тако еобидное различіе въ пріемѣ своихъ подчиненныхъ. Слѣдствіемъ все той же мысли, а иногда и желанія угодить лицу, имѣющему нѣсколько замѣтное положеніе въ обществѣ, бываетъ также посылаемое подчиненному лицу приказаніе — оставить все и немедленно явиться къ начальнику; но не рѣдко, несмотря наслово «немедленно», подчиненный, только послѣ долгаго ожиданія, (въ продолженіе котораго онъ могъ бы что ни будь сдѣлать но своей должности), допускается въ кабинетъ начальника.
— У васъ ихъ дѣло? спрашиваетъ начальникъ, принимая строгій видъ и показывая глазами на посѣтителя, (который въ свою очередь, видя заступничество начальника, не удостоиваетъ даже своимъ взглядомъ вошедшаго чиновника). Отъ чего же вы до сихъ поръ не исполнили его? продолжаетъ сурово начальникъ, — вотъ они должны были безпокоиться — пріѣзжать сюда изъ деревни.
Начинаются объясненія, начальникъ дѣлаетъ возраженія, при которыхъ посѣтитель, привставая со стула почтительно, склоняется нѣсколько разъ передъ своимъ заступникомъ. Понялъ ли или нѣтъ начальникъ изъ объясненій дѣлопроизводителя о невозможности скораго исполненія дѣла, но все же онъ, большею частью, для поддержанія своего достоинства, считаетъ не излишнимъ сказать въ заключеніе своему подчиненному твердымъ голосомъ: «я вамъ приказываю, чтобъ ихъ дѣло было исполнено немедленно.»
Несмотря однако на все это, дѣло не окончивается. Дѣлопроизводитель или человѣкъ съ своими убѣжденіями или человѣкъ со страстями. Подъ вліяніемъ первыхъ, онъ, забывъ несправедливость, лично ему оказанную, нерѣдко съ благородною настойчивостію, руководимый единственно справедливостію, доказываетъ начальнику невозможность его требованій. Послѣдній, при шаткомъ знаніи дѣла, видитъ въ дѣйствіяхъ подчиненнаго одну личность и идетъ ему на перекоръ; подъ вліяніемъ же послѣднихъ, т. е. страстей, среди которыхъ всего болѣе дѣйствуетъ оскорбленное самолюбіе, дѣлопроизводитель прибѣгаетъ ко всѣмъ тонкостямъ и уловкамъ, чтобъ досадившее ему дѣло затруднить сколь возможно болѣе въ глазахъ не слишкомъ свѣдущаго начальника, и объясняетъ ему его такъ, что тотъ внутренно, конечно не гласно, сознается въ несправедливости своего прежняго замѣчанія и съ постепенною уступчивостію оставляетъ весь ходъ не ясно понятаго имъ дѣла на произволъ докладчика. Послѣ всего этого, проситель видя, что начальническое слово не очень крѣпко подѣйствовало, находитъ ужь излишнимъ прибѣгать другой разъ къ этому способу, по старается разными путями добраться прямо до дѣлопроизводителя, дѣлаетъ ему визитъ, знакомится съ нимъ, увѣряетъ его, что не онъ началъ разговоръ о своемъ дѣлѣ, но что объ этомъ спросилъ его генералъ, который къ нему весьма расположенъ, и что онъ не могъ же сказать неправду его превосходительству и т. д. Такимъ образомъ перевѣсъ въ дѣлопроизводствѣ переходитъ онъ начальника къ подчиненному; и подобные случаи бываютъ для послѣдняго уже оградою и на будущее время и при этихъ условіяхъ онъ начинаетъ самъ дѣйствовать неправильно и пристрастно. «Ваше превосходительство! говоритъ ободряющійся подчиненный, вотъ и по дѣлу такихъ-то вамъ было угодно сдѣлать мнѣ замѣчаніе, а потомъ вы сами изволили приказать исполнить такъ, какъ я имѣлъ честь вамъ докладывать.» Мало по малу такой подчиненный пріобрѣтаетъ все болѣе и болѣе значенія въ глазахъ начальника, но необезпеченный матеріальными средствами и непоощряемый со стороны начальника, который, быть можетъ, въ душѣ и крѣпко его не жалуетъ, онъ видитъ необходимость, прежде всего, на случай отставки и перемѣны начальника, у котораго онъ по волѣ судьбы имѣетъ силу, запастись деньгой на черный день, и подъ вліяніемъ этой господствующей надъ нимъ мысли, онъ обращается въ корыстолюбца, готоваго кривить душой для денежныхъ выгодъ. Дѣла, вслѣдствіе прибыльныхъ ходатайствъ, путаются, передаются не туда куда слѣдуетъ, дополняются въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ справками, пересылаются на заключеніе и т. д. Но само собою разумѣется, что всего этого не было, если бы, подчиненный съ перваго раза встрѣтилъ опытнаго и добросовѣстнаго начальника.
Слово «немедленно» мало по малу утрачиваетъ всякую силу отъ частаго и несвоевременнаго его употребленія, на этотъ двигатель начинаютъ смотрѣть какъ на обыкновенный вседневный припѣвъ; мало этого, оно за-частую даже вредитъ скорости исполненія, потому что слово немедленно даетъ поводъ служащимъ оставлять безъ исполненія другія текущія дѣла, ссылаясь на то, что у нихъ есть дѣло, требующее немедленнаго исполненія.
Все, здѣсь замѣченное, имѣетъ особенно вредное вліяніе на молодыхъ людей, начинающихъ службу въ провинціяхъ; тамъ ко всему этому присоединяются еще толки, пересуды, обидныя клеветы и превратныя истолкованія. Конечно, есть люди, хотя ихъ и весьма не много, которые смѣло борются со всѣмъ этимъ, но потомъ, не видя для себя никакой будущности и никакого успѣха въ бореньи бросаютъ свои занятія или же покорно вступаютъ въ ту колею, гдѣ раздражительность, желчь и личныя отношенія начинаютъ дѣлаться главными пружинами чиновнической дѣятельности.
По всѣмъ этимъ причинамъ, къ которымъ можно прибавить еще многія, нельзя полагать, что будто бы полный и скорый успѣхъ въ сокращеніи переписки, какъ думаютъ нѣкоторые должно отнести главнымъ образомъ къ тому, что самое исполненіе зависитъ почти безусловно не отъ указаній сверху, но отъ нравственныхъ качествъ исполнителей. Нельзя противъ этого не замѣтить, что, и при всѣхъ нравственныхъ качествахъ исполни гелей, они безъ опытныхъ руководителей и безъ справедливой оцѣнки ихъ трудовъ, никогда не достигнутъ полнаго успѣха; для этого, если такъ выразиться, нужна прежде всего гармонія въ значеніи дѣла между лицами, полагающими рѣшеніе и приводящими ихъ въ исполненіе на бумагѣ; а то, кромѣ различныхъ неудобствъ, возникающихъ безъ этого основнаго условія, очень часто случаются еще и слѣдующія:
Иной разъ лицо, управляющее дѣлопроизводствомъ, проводите большую часть рабочаго времени въ долгихъ, словесныхъ истолкованіяхъ о самыхъ простыхъ предметахъ, относящихся къ исполненію дѣла, и въ поясненіи правилъ, подъ которыя дѣло подходитъ, тому, кому оно докладывается; а между тѣмъ, и цѣлая канцелярія бываетъ занята не исполненіемъ текущихъ дѣлъ, а только составленіемъ красивыхъ таблицъ, вѣдомостей, выписокъ, алфавитовъ, перечней, актовъ, отмѣтокъ, росписей и указателей, съ тѣмъ, чтобъ все это представить, иногда для самой пустой справки, тому, кто, вступая въ свою обязанность, долженъ бы былъ быть знакомъ съ порядкомъ и ходомъ дѣлъ въ своемъ управленіи и въ подчиненныхъ ему вѣдомствахъ, и руководить тѣхъ, которые при немъ служатъ, а не учиться отъ нихъ.
Что же касается статьи, о которой мы упоминали и которая вызвала насъ на высказанныя здѣсь мысли, то относительно ея мы замѣтимъ, что изъ нея между прочимъ видно, что большой приливъ бумагъ, а слѣдовательно и замедленіе дѣлъ, происходитъ по министерству внутреннихъ дѣлъ отъ установленія по разнымъ его частямъ срочныхъ свѣдѣній, не основанныхъ ни на законѣ, ни на необходимости; установленіе это, замѣчаетъ журналъ, зависѣло совершенно отъ произвола; а между тѣмъ отмѣною однихъ только этого рода свѣдѣній, сокращена была бы переписка на 450,000 бумагъ въ годъ.
Какъ фактъ, заслуживающій особаго вниманія, мы сообщимъ еще и слѣдующее обстоятельство. Хотя сокращеніе переписки, по министерству внутреннихъ дѣлъ, было предметомъ, имѣющимъ слишкомъ исключительный интересъ, несмотря однако на это, относительно его поступили въ министерство и соображенія частныхъ лицъ. «Не время еще говорить, замѣчаетъ разсматриваемая нами статья, о томъ, насколько эти частныя замѣчанія споспѣшествовали дѣлу, такъ какъ оно еще не кончено; но нельзя однако умолчать, что проявленіе въ этомъ случаѣ неофиціальныхъ участій составляетъ доказательство общеутверждающагося сознанія въ необходимости уменьшить дѣлопроизводство.»
Добавимъ къ этому, что третіе изданіе «Свода Законовъ» значительно облегчитъ дѣлопроизводство, такъ какъ прежде при значительномъ числѣ продолженій Свода, было довольно продолжительнымъ занятіемъ — просмотръ по продолженію тѣхъ статей, на которыя приходилось дѣлать ссылки, при производствѣ дѣла.
Въ IV номерѣ журнала «Министерства Внутреннихъ Дѣлъ», III отдѣленіе заключаетъ статью «О положеніи крестьянскаго сословія въ Молдавіи и о занятіяхъ нынѣшняго молдавскаго дивана по предмету освобожденія крестьянъ.» Такъ какъ въ «Современникѣ» для статей, относящихся къ крестьянскому вопросу, имѣется особый отдѣлъ, то мы разсмотрѣніе этой статьи впишемъ въ упомянутый отдѣлъ, а теперь упомянемъ о слѣдующей за тѣмъ статьѣ подъ заглавіемъ: «Устройство госпиталей и богоугодныхъ заведеній во Франціи» Переводная или оригинальная эта статья, мы сказать не можемъ; но можемъ сказать, что она представляетъ слѣдующія свѣдѣнія, которыя мы въ самомъ сжатомъ видѣ передаемъ нашимъ читателямъ, такъ-какъ благотворительность, конечно, составляетъ предметъ, обращающій па себя общее современное вниманіе.
Изъ статьи, на которую мы указали нашимъ читателямъ, видно, что во Франціи наибольшая часть богоугодныхъ заведеній соединена съ гражданскими лечебницами. Это соединеніе, замѣчаетъ статья, вошло въ обычай, который до того укоренился, что даже въ законодательствѣ оба рода учрежденій составляютъ нераздѣльную отрасль управленія.
Во Франціи первые слѣды человѣколюбивыхъ учрежденій проявляются въ больницахъ для прокаженныхъ (léproseries, maladre-ries). Они начали возникать въ то время, когда жители Франціи наиболѣе бѣдствовали отъ проказы (la lèpre), которая, по общему мнѣнію врачей, была занесена въ Европу воинами крестовыхъ походовъ и сильно свирѣпствовала въ западной Европѣ до XIII столѣтія. Во время этой болѣзни, въ разныхъ европейскихъ государствахъ существовало до 19,000 больницъ для прокаженныхъ. Съ первыхъ годовъ XIII вѣка проказа начала слабѣть и мало по малу изчезла въ Европѣ, являясь весьма рѣдко, въ отдѣльныхъ только случаяхъ. Въ одной Франціи, около того времени, когда была сильно развита проказа, существовало до 2000 больницъ для прокаженныхъ; кромѣ ихъ, были во Франціи и другія лечебныя заведенія; они назывались: maison-Eieu, hôtel-Dieu, maison de santé, hôpital général.
Съ теченіемъ времени число госпиталей во Франціи значительно увеличилось, но за то число больницъ, собственно для прокаженныхъ, слишкомъ уменьшилось, такъ что послѣднихъ въ XVII столѣтіи считалось уже не болѣе 439. Но, на самомъ дѣлѣ, больницы для прокаженныхъ не уничтожались, но онѣ были только обращаемы въ госпитали или же соединяемы съ другими разнаго рода богоугодными заведеніями, въ видахъ увеличенія средствъ этихъ послѣднихъ.
Кромѣ лечебныхъ заведеній, во Франціи стали учреждаться различныя заведенія, собственно назначенныя для общественнаго призрѣнія, какъ-то: hospices des passants, maisons l’orphelins и hospices.
Упомянутая нами статья сообщаетъ многія подробныя свѣдѣнія о всѣхъ этихъ богоугодныхъ заведеніяхъ. Изъ нихъ, между прочимъ, видно, что maisons des passants (страннопріимные домы) были въ средніе вѣка весьма многочисленны. Къ нихъ принимались на ночлегъ (но не болѣе трехъ ночей сряду) нищіе, которые днемъ снискивали себѣ пропитаніе милостынею. Въ половинѣ XVI вѣка, уже начали заботиться во Франціи объ искорененіи нищенства и тогда, подъ вліяніемъ этой идеи, средневѣковыя заведенія, имѣвшія цѣлью только слѣпую благотворительность, а не поддержку человѣка въ случаяхъ дѣйствительной необходимости, стали подвергаться коренному преобразованію, и тогда, вмѣсто пріема безъ разбора нищихъ на ночлегъ, стали принимать въ страннопріимные домы немощныхъ на полное попеченіе.
По словамъ статьи, нами разсматриваемой, представителемъ прежнихъ страннопріимныхъ домовъ во Франціи можетъ назваться l’hospice du monl Génevre, принимающій ежегодно до 5000 странниковъ и содержащійся на счетъ правительства близь гороха Бріансона. Собственно же, въ настоящее время, вспомоществованіе странникамъ во Франціи относится къ кругу благотворительной дѣятельности такъ называемыхъ bureaux de bienfaisance. Кромѣ того, во многихъ городахъ существуютъ особыя пристанища для проходящихъ (maisons de refuge); впрочемъ, цѣль ихъ болѣе полицейская, чѣмъ благотворительная, именно — уничтоженіе нищенства. По предъявленіи свидѣтельства мѣстной полиціи, странники, лишенные средствъ къ продолженію пути, принимаются на нѣсколько дней въ подобныя заведенія.
Авторъ статьи «О богоугодныхъ заведеніяхъ во Франціи» считаетъ нужнымъ замѣтить о различіи такъ называемыхъ maisons d’orphelins отъ maisons d’enfants trouvés; первые, по словамъ его, возникли около половины XVI столѣтія — собственно для сиротъ; послѣдніе были назначены единственно для подкидышей, которыхъ прежде почти всегда принимали въ госпитали и для которыхъ только въ XVIII вѣкѣ учрежденъ въ Парижѣ особый домъ. Впослѣдствіи оба эти учрежденія перемѣшались и нынѣ во Франціи принимаютъ дѣтей въ сиротскіе домы безъ различія между подкидышами и сиротами.
Les hospices (богадѣльни) были сперва постоянными убѣжищами для людей старыхъ и "емощпыхъ, для дѣтей, для нищихъ и для помѣшанныхъ, и только около XVII вѣка они приняли опредѣленный, настоящій характеръ.
Въ это же время стали возникать во Франціи такъ называемые les hôpitaux généraux (общіе госпитали). Самое огромное заведеніе этого рода былъ главный парижскій госпиталь, учрежденный въ XVII вѣкѣ на 14,000 человѣкъ; въ госпиталь этотъ принимались всякаго рода страждущіе.
Исторію французскихъ богоугодныхъ заведеній раздѣляетъ авторъ упоминаемой нами статьи на три періода, считая первый — до 1789 года, или до начала коренныхъ преобразованій, второй — переходный до 1821 года, т. е. до изданія основныхъ законовъ нынѣ дѣйствующей администраціи, и третій — до настоящаго времени.
Мы не будемъ слѣдить за изложеніемъ исторіи богоугодныхъ заведеній во Франціи, но только, въ краткомъ очеркѣ, ознакомимъ нашихъ читателей съ ихъ современнымъ состояніемъ.
Въ настоящее время существуетъ во Франціи 1270 богоугодныхъ заведеній (maisons hospitalières), которыя раздѣляются на три категоріи: 1) госпитали (hôpitaux) для пользованія больныхъ; число ихъ 337; — 2) богадѣльни, страннопріимные домы и вообще всякія богоугодныя заведенія (hospices); число ихъ 199; сюда принимаются престарѣлые, неизлечимые, сироты и подкидыши; 3) hôpitaux généraux или hôpitaux hospices въ числѣ 734; самое наименованіе уже обозначаетъ что въ нихъ соединены учрежденія обоихъ предъидущихъ разрядовъ.
Кромѣ названныхъ здѣсь учрежденій, во Франціи существуютъ еще bureaux de bienfaisance (конторы благотворительности). Французскіе законы опредѣляютъ кругъ ихъ дѣйствій постановленіемъ, въ которомъ сказано, что эти конторы — «les administrations préposées au service des secours à domicile». Подобныя конторы учреждены въ каждой общинѣ и состоятъ въ вѣдѣніи муниципальныхъ управленій.
Управленіе же всѣми богоугодными заведеніями вообще ввѣряется особымъ административнымъ коммисіямъ, состоящимъ изъ пяти членовъ и мера, которому предоставляется званіе предсѣдателя. Впрочемъ на счетъ состава этихъ коммиссій есть нѣкоторыя правила, представляющія небольшія исключенія изъ общаго устава касательно коммиссій; ближайшій надзоръ за коммиссіями ввѣряется подпрефекту, а высшее завѣдываніе надъ всѣми благотворительными учрежденіями сосредоточено въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ.
Мы не остановимся на разсмотрѣніи администраціи, правилахъ отчетности въ богоугодныхъ заведеніяхъ и пріема въ нихъ больныхъ, престарѣлыхъ и дѣтей; скажемъ только, что, какъ видно изъ упомянутой статьи, все это, по крайней мѣрѣ, въ уставѣ, если не на дѣлѣ, отличается примѣрнымъ порядкомъ и образцовою стройностію. Авторъ статьи не приводитъ въ ней современныхъ данныхъ, которыя бы опредѣляли степень расхода и размѣръ призрѣнія во всѣхъ богоугодныхъ домахъ; но, ссылаясь на сочиненія барона Ватевилля «Code le l’administration charitable» представляетъ росписи прихода и расхода суммъ по богоугоднымъ Французскимъ заведеніямъ за 1847 годъ; изъ этихъ росписей между прочимъ видно, что по первой статьѣ было въ оборотѣ 54,116,660 фр., а по послѣдней 51.900,415 фр. На счетъ этой суммы призрѣвалось въ разныхъ заведеніяхъ 55,000 и пользовалось вольныхъ 71,237.
За этой статьей слѣдуетъ статья: «о числѣ паспортовъ, выдаваемыхъ въ Ярославской губерніи». Статья эта составлена г. Артемьевымъ на основаніи свѣдѣній, собранныхъ статистической экспедиціей, снаряженной министерствомъ внутреннихъ дѣлъ въ 1852 году. Данныя, помѣщенныя въ этой статьѣ, обработаны весьма отчетливо, по самый предметъ ея слишкомъ спеціаленъ. За статьей г. Артемьева слѣдуетъ статья г. Рогова подъ заглавіемъ «матеріалы для описанія быта Пермяковъ». Въ статьѣ этой весьма подробно изложены многія характеристическія черты домашняго быта пермяковъ; статья эта читается очень легко. Никакъ нельзя отрицать пользы подобныхъ племенныхъ монографій, написанныхъ людьми, внимательно изучившими народный быть, и по этому статья г. Рогова въ этнографическомъ отношеніи заслуживаетъ особеннаго вниманія.
Сдѣлавъ обзоръ первымъ четыремъ книжкамъ журнала Министерства Внутреннихъ дѣлъ, перейдемъ теперь къ первымъ четыремъ книжкамъ журнала Министерства Народнаго Просвѣщенія. Журналъ этотъ заключаетъ въ себѣ семь отдѣленій: 1) Дѣйствія Правительства; оно знакомитъ читателей съ Высочайшими поколѣніями и министерскими распоряженіями потому вѣдомству, къ которому принадлежитъ журналъ; 2) Словесность, науки и художества. Въ этомъ отдѣлѣ помѣщаются статьи по части вѣроученія, философіи, законовѣдѣнія, педагогики, исторіи, словесности, русскаго языка и другихъ общеполезныхъ знаній; путешествія ученыя или имѣющія историческую важность; 3) Извѣстія объ отечественныхъ ученыхъ и учебныхъ заведеніяхъ; 4) Исторія просвѣщенія и гражданскаго образованія. Сюда же относятся и біографіи людей, содѣйствовавшихъ успѣху паукъ и гражданственности. 5) Обозрѣніе газетъ и и журналовъ. 6) Новости и смѣсь; здѣсь помѣщаются извѣстія о новѣйшихъ открытіяхъ въ наукахъ и полезныхъ изобрѣтеніяхъ; о древностяхъ, находимыхъ въ Россіи въ другихъ странахъ; объ отличныхъ произведеніяхъ художествъ и проч. и проч.
Изъ этой программы журнала Министерства Народнаго Просвѣщенія можно заключить, что онъ долженъ быть богатъ статьями ученаго содержанія, "дѣйствительно на страницахъ его мы встрѣчаемъ труды большею частію нашихъ ученыхъ. Въ упомянутыхъ нами книжкахъ журнала мы находимъ между прочимъ статью г. Страхова «О методѣ наукъ наблюдательныхъ»; г. Лавровскаго «О прусскихъ регулятивахь» 1, 2 и 3 октября 1854 г.; г. Бекетова «О морфологическихъ отношеніяхъ листовыхъ частей между собою и со стеблемъ»; г. Водовозова «Приходскія училища въ Берлинѣ»; г. Эзо за «Объ ученіи персидскихъ маговъ»; протоіерея Базарова «народная школа и учебныя заведенія въ великомъ герцогствѣ Баденскомъ.» Эти капитальныя статьи журнала Министерство Народнаго Просвѣщенія, при всѣхъ своихъ достоинствахъ, представляютъ статьи содержанія слишкомъ спеціальнаго для того, чтобы на нихъ можно было въ подробности указывать въ общемъ обозрѣніи; а потому сообщимъ читателямъ нашимъ слѣдующее.
Въ первомъ нумеръ журнала «Министерства Народнаго Просвѣщенія» мы находимъ статью подъ заглавіемъ: «Повременныя изданія въ Россіи въ 1858.» Изъ этой статьи мы узнаемъ, что въ 1857 году явилось у насъ 12 новыхъ журналовъ и газетъ, а съ 1858 года ихъ прибыло 17. Въ настоящемъ году получили свое начало слѣдующія изданія: изъ газетъ: 1) «Духовная Бесѣда», 2) «Промышленный листокъ», 3) «Листокъ для всѣхъ», 4) «Протоколы засѣданій общества русскихъ врачей въ С.-Петербургѣ», 5) «Московская медицинская газета», 6) «Иллюстрація», и 7) «Весельчакъ». Журналы: 1) «Атеней», журналъ критики, современной исторіи и литературы, 2) «Часъ досуга», журналъ для русскаго юношества, 3) «Подснѣжникъ», журналъ для дѣтскаго и юношескаго возрастовъ, 4) «Библіографическія замѣчанія», 5) «Свѣтопись», художественный журналъ, 6) «Журналъ Охоты», 7) «Школа Рисованія» отъ редакціи художника Д. Струкова и 8) «Рисовальщикъ», журналъ рисунковъ-образцевъ по части техническихъ искусствъ и предметовъ домашняго быта подъ редакціей г. Шрейдера, 9) «Военный Сборникъ», журналъ военно-литературный и 10) «Журналъ Землевладѣльцевъ». Изъ числа этихъ изданій — 10 предпринято въ С.- Петербургѣ и 7 въ Москвѣ.
Сверхъ того явились два новыхъ повременныхъ изданія на армянскомъ языкѣ: «Голубь Масиса» журналъ, издаваемый въ Москвѣ, и газета: «Пчела Арменіи», являющаяся въ Тифлисѣ.
Здѣсь сдѣлаемъ кстати краткую замѣтку о современной армянской журналистикѣ. Въ продолженіе нынѣшняго столѣтія, явилась среди армянскаго народа потребность въ періодическихъ изданіяхъ; число всѣхъ такихъ изданій доходитъ въ настоящее время до 15. Армянскія газеты съ большимъ успѣхомъ издаются въ Константинополѣ, Смирнѣ, Парижѣ, Венеціи, Индіи, а въ 1857 г. даже и въ Вѣнѣ появилась армянская газета подъ названіемъ «Орелъ Васпукаранскій.» Надобно замѣтить, что обитающіе въ Россіи Армяне, по успѣхамъ цивилизаціи и народнаго просвѣщенія, стоятъ, въ сравненіи съ своими единоплеменниками, въ другихъ державахъ, выше или наравнѣ, но никакъ не ниже. Но за то русскіе армяне отстали отъ своихъ единовѣрцевъ въ отношеніи журналистики, такъ что въ 1845 году, когда у заграничныхъ армянъ издавалось уже 10 газетъ, у армянъ въ Россіи явилась только первая газета «Кавказъ.» Газета эта, по замѣчанію г. Натканова, изъ статьи котораго помѣщенной въ газетѣ «Кавказа», заимствуются приводимыя здѣсь указанія, говорила книжнымъ, слѣдовательно не для всѣхъ армянъ доступнымъ языкомъ, и оттого не могла пріобрѣсти прочной поддержки къ продолженію и вскорѣ прекратилась. Въ 1851 году явилась вторая въ Россіи Армянская газета «Араратъ», на народномъ языкѣ; это обстоятельство, казалось, было ручательствомъ ея прочности, но непредвидимый отъѣздъ редактора ея, вначалѣ слѣдующаго года, прекратилъ это изданіе.
Неудача двухъ первыхъ опытовъ армянской журналистики въ Россіи не устрашила однако предпріимчиваго армянскаго священника Стефана Манденьяица, приступившаго нынѣ въ Тифлисѣ къ изданію третьей армянской газеты подъ названіемъ: «Пчела Арменіи.» Газета эта заключаетъ въ себѣ два отдѣла: политическій, съ городскими и правительственными извѣстіями, и литературный, съ «нравоученіями», повѣстями, разсказами, историческими очерками, описаніемъ древностей Арменіи и другими общеполезными свѣдѣніями изъ области наукъ, художествъ и промышленности. Языкъ ея народный, Араратскій, недопускающій чуждыхъ словъ, и потому вполнѣ понятный для всѣхъ вообще армянъ.
Независимо отъ значительнаго увеличенія количества журналовъ и газетъ, развитіе повременной нашей литературы обнаружилось еще и въ томъ, что многія изъ прежде существовавшихъ изданій или распространили свои программы, или стали выходить чаще, или же увеличились въ своемъ объемѣ; такъ «Вѣстникъ Русскаго Географическаго Общества» и «Военно-медицинскій журналъ», выходившіе прежде книжками черезъ два мѣсяца, сдѣлались теперь журналами ежемѣсячными; программы «Журнала Мануфактуръ и Торговли» и «Экономическаго Указателя» распространены. При нѣкоторыхъ журналахъ предполагается ввести, а при нѣкоторыхъ уже и существуетъ особый отдѣлъ по крѣпостному вопросу; при «Театральномъ и Музыкальномъ Вѣстникѣ» издается книжка, содержащая въ себѣ собраніе театральныхъ пьесъ или репертуаръ русской сцены.
Вообще же въ настоящее время выходитъ въ С. Петербургѣ газетъ и вѣдомостей — 23 и журналовъ — 57. Въ Москвѣ выходитъ 5 газетъ и 13 журналовъ. Нѣкоторыя изъ нашихъ губернскихъ городовъ, представляя какъ бы средоточія однороднаго края, имѣютъ свои особыя періодическія изданія; такъ въ Вильнѣ издастся два раза въ недѣлю газета: "Kurryer Wilenski, " Виленскій Вѣстникъ. Газета эта представляетъ, конечно, довольно рѣдкую особенность: въ ней два столбца — правый на русскомъ языкѣ, лѣвый на польскомъ, и въ обоихъ столбцахъ читатель встрѣчаетъ одно и тоже; потому что оба столбца ничто иное какъ взаимный переводъ одинъ другаго. Такой способъ изданія придаетъ Виленскому Вѣстнику скорѣе видъ руководства къ изученію языковъ русскимъ — польскаго, а полякамъ — русскаго, а уже никакъ не даетъ ей вида политико-литературнаго изданія, и такимъ образомъ, подписчики платятъ за полученіе одной и той же газеты вдвойнѣ. Неудобнѣе либы было, сохранивъ, положимъ, оффиціальность газеты въ нѣкоторыхъ ея частяхъ, допустить, хотя бы въ фельетонѣ, и польскія и русскія статьи отдѣльно, безъ взаимныхъ переводовъ. Въ Казани выходятъ, кромѣ губернскихъ Вѣдомостей, "Православный Собесѣдникъ, " «Ученыя записки Императорскаго Казанскаго Университета» и «Записки Императорскаго Казанскаго Общества.» Одесса имѣетъ "Одесскій Вѣстникъ, " выходящій три раза въ недѣлю; Тифлисъ — политическую и литературную газету «Кавказъ», выходящую два раза въ недѣлю, и ежемѣсячныя «Записки Кавказскаго Общества Сельскаго Хозяйства».
Кромѣ того, въ 45 Губернскихъ городахъ выходятъ однажды въ недѣлю «Губернскія Вѣдомости.» Онѣ имѣютъ свою мѣстную пользу, сообщая разнаго рода свѣдѣнія; желательно только, чтобъ оттиски нѣкоторыхъ изъ нихъ были появственнѣе. Въ этихъ газетахъ являются иногда очень удачно составленныя статьи, касающіяся статистики, народнаго быта, торговли и промышленности той губерніи, для которой они издаются.
Сверхъ газетъ и журналовъ, издаваемыхъ на русскомъ языкѣ, выходитъ въ Петербургѣ 7 французскихъ журналовъ и газетъ, 1 въ Москвѣ и 1 въ Одессѣ. На нѣмецкомъ языкѣ выходитъ 6 газетъ и журналовъ въ С. Петербургѣ, 4 въ Дерптѣ, 7 въ Ригѣ, 3 въ Митавѣ, 1 въ Ревелѣ, 1 въ Одессѣ, 2 въ Кронштадтѣ, 1 въ Либавѣ и 1 въ Перновѣ. Англійскія газеты издаются: 3 въ С. Петербургѣ и 1 въ Одессѣ. На польскомъ языкѣ въ имперіи, не включая царства Польскаго, выходятъ въ Петербургѣ только одна газета два раза въ недѣлю «Tygodnik Petersbargski.» Недостатокъ польскихъ періодическихъ изданій ощутителенъ для тѣхъ, кто желаетъ ознакомиться съ этой, въ настоящее время, богатой литературой, такъ какъ въ Петербургѣ до сихъ поръ нѣтъ еще польской библіотеки для чтенія. Латыши имѣютъ двѣ свои газеты; изъ нихъ издается: одна въ Лельзалѣ, а другая еженедѣльная въ Митавѣ. На Грузинскомъ языкѣ выходятъ въ Тифлисѣ: одинъ еженедѣльный литературный журналъ, и другой ежемѣсячный подъ названіемъ «Заря.» Объ армянскихъ періодическихъ изданіяхъ мы имѣли случай замѣтить прежде.
Вообще въ настоящемъ году выходитъ въ Россіи на русскомъ и другихъ языкахъ 109 газетъ, вѣдомостей и листковъ и 95 журналовъ и повременныхъ изданій ученыхъ обществъ. Отчетъ господина Министра Народнаго Просвѣщенія, печатаемый ежегодно въ журналѣ этого Министерства, укажетъ намъ современенъ еще нѣсколько фактовъ, опредѣляющихъ литературную дѣятельность въ Россіи и заимствуемыхъ изъ частныхъ отчетовъ ценсурныхъ комитетовъ.
Въ дополненіе къ этому замѣтимъ, что нѣсколько времени назадъ предполагалось издавать въ Вильнѣ журналъ на еврейскомъ языкѣ, но вѣроятно предположеніе это не осуществилось, потому что въ перечнѣ періодическихъ изданій 1858, помѣщенномъ въ журналѣ Министерства Народнаго Просвѣщенія, мы не встрѣчаемъ никакого періодическаго изданія на еврейскомъ языкѣ.
Первый номеръ «Военнаго Сборника» начинается отдѣломъ оффиціальнымъ, въ которомъ помѣщены извлеченія изъ Высочайшихъ приказовъ по военному вѣдомству съ 1 по 20 апрѣля 1858 года, награжденія орденами и извлеченія изъ приказовъ военнаго министра.
Часть неоффиціальная или учено-литературный отдѣлъ «Военнаго Сборника» открывается статьею г. подъ заглавіемъ
«Взглядъ на состояніе русскихъ войскъ въ минувшую войну». На первыхъ страницахъ этой статьи, конечно, весьма любопытной и не для однихъ военныхъ спеціалистовъ, авторъ дѣлаетъ вѣрныя указанія на истинныя причины неудачнаго исхода минувшей войны, замѣчая справедливо, «что огорченные послѣднимъ неуспѣхомъ, мы не дали себѣ вникнуть въ истинныя причины неудачи, и успѣхи непріятелей нашихъ въ послѣднюю войну приписали превосходству ихъ военнаго устройства, ихъ оружія и даже тѣмъ не важнымъ особенностямъ строя, которыми они отъ насъ отличались. Мы, продолжаетъ авторъ, упустили изъ виду, что причины успѣховъ и неудачъ въ каждой войнѣ слагаются всегда изъ множества обстоятельствъ, часто неуловимыхъ, часто случайныхъ и всегда весьма сложныхъ, такъ что только явленія, нѣсколько разъ при однихъ и тѣхъ же обстоятельствахъ повторяющіяся, даютъ право выводить изъ нихъ общія заключенія».
Затѣмъ авторъ указываетъ на многочисленность нашихъ враговъ, на трудность, которая намъ представлялась, когда мы были поставлены въ необходимость защищать все протяженіе нашихъ границъ, и находитъ, что какъ не было тяжело положеніе Россіи въ 1812 году, по все же оно далеко не было такъ опасно, какъ въ войну послѣднюю. Начисляя наши неудачи въ минувшую войну, г. А*** старается доказать, что ихъ никакъ нельзя ставить въ вину нашей арміи. Въ подтвержденіе этой мысли, онъ указываетъ на то, что изъ трехъ, проигранныхъ нами въ Крыму большихъ сраженій, именно: при Альмѣ, Инкерманѣ и на р. Черной, мы въ первомъ и послѣднемъ были слабѣе числомъ, нежели непріятель, и только во второмъ т. е. въ сраженіи при Инкерманѣ мы имѣли передъ собою непріятеля, равносильнаго числомъ, но за то тамъ были сдѣланы двѣ частныя ошибки, и одна изъ нихъ убитымъ въ томъ сраженіи генераломъ Соймоновымъ.
Не будучи спеціалистами въ военномъ дѣлѣ, мы не можемъ подать своего мнѣнія, до какой степени въ глазахъ знатоковъ военнаго дѣла объясняютъ причину нашихъ неудачъ замѣчанія г. ***А., сдѣланныя имъ противъ обвиненій въ томъ, что пѣхота наша была дурно вооружена, что одиночное развитіе солдата въ ней было пренебрежено, что кавалерія не была приготовлена къ боевой службѣ, что уставы наши не соотвѣтствовали современнымъ требованіямъ военнаго искусства, а боевыя порядки только стѣсняли генераловъ въ ихъ распоряженіяхъ; но за то, по крайнему нашему разумѣнію, мы находимъ вполнѣ справедливымъ слѣдующее замѣчаніе почтеннаго автора, которое легко примѣняется къ другимъ частямъ администраціи:
«Несложность устава, необразованность рекрута, не дурное качество оружія, говоритъ г. А***., составляли слабѣйшую сторону нашей арміи: въ ней былъ другой недостатокъ, гораздо болѣе важный, недостатокъ, при которомъ самыя лучшія учрежденія не могли развиться и принести плода. Недостатокъ заключался въ неточномъ пониманіи настоящаго долга службы и въ равнодушіи къ образованію. Это зло, продолжаетъ г. А***., выростало въ арміи постепенно и такъ незамѣтно проникало въ нее, что ни главнокомандующій, ни командиры корпусовъ не могли даже замѣтить его съ того растоянія, на которомъ, по обширности своихъ обязанностей, они находились отъ ежедневной, обиходной жизни войскъ. Эти высшіе начальники, желая довести свои части до возможнаго совершенства, смотрѣли ихъ всегда, когда только представлялся къ этому удобный случай. Но имѣя каждый подъ своею командой по нѣсколько дивизій, они не могли вникать въ подробность образованія не только каждаго солдата, но и офицера, не могли даже подробно осмотрѣть каждый батальонъ или эскадронъ; это должно было бы лежать на начальникахъ дивизій, на командирахъ полковъ, на каждомъ изъ младшихъ офицеровъ, командующихъ частями.
Но, возразятъ намъ, сами-то молодые люди, вступившіе въ военную службу, должны были бы заботиться о своемъ образованіи. Это такъ; нопритѣхъ условіяхъ въ которыхъ, къ сожалѣнію, поставлялись эти молодые люди, они встрѣчали затрудненіе умственно развить себя, подчинившись требованіямъ того быта, при которомъ они находились.
Въ подтвержденіе этихъ словъ, мы позволяемъ себѣ сослаться на превосходную статью, помѣщенную въ томъ же, первомъ номерѣ „Военнаго Сборника“, подъ заглавіемъ: „Взглядъ на образованіе офицеровъ“. Статья эта, написанная г. Л. К., вѣроятно, будетъ прочтена всѣми отъ первой и до послѣдней ея строки.
Г. Л. К. приводитъ свѣдѣнія объ одной пѣхотной дивизіи, вполнѣ ручаясь за достовѣрность этихъ свѣдѣній и прибавляя, что дивизія, о которой идетъ рѣчь, постоянно находилась, относительно снабженія ея офицерами, въ такомъ же положеніи, какъ и многія другія дивизіи, составляющія русскую армію; поэтому, какъ полагаетъ г. Л. К., приводимыя имъ цифры, развѣ съ небольшими измѣненіями, могутъ быть отнесены и къ большей части остальныхъ пѣхотныхъ дивизій.
Между тѣмъ, вотъ какія свѣдѣнія объ этой дивизіи представляетъ г. Л. К. Въ ней въ концѣ прошлаго 1857 года состояло штабъ и оберъ офицеровъ по списку: въ 1 полку 135
— 2 — 123
— 3 — 117
— 4 — 104
всего въ дивизіи 481.
За тѣмъ г. Л. К. приводитъ подробную таблицу о томъ, какое именно образованіе получили эти гг. штабъ и оберъ офицеры. Изъ этой таблицы, между прочимъ, видно.
Что изъ числа 481 офицеровъ было только 5, кончившихъ курсъ въ учебныхъ заведеніяхъ; хотя г. Л. К. не сдѣлалъ никакой особой о нихъ замѣтки, но мы съ нѣкоторою вѣроятностію можемъ полагать, что эти 5 лицъ, какъ болѣе способныхъ къ дѣловой, т. е. къ письменной части, могли очень легко находиться въ штабныхъ должностяхъ, а не въ числѣ строевыхъ офицеровъ, и потому самому они не принадлежали собственно къ полковому обществу офицеровъ.
Малочисленность въ арміи офицеровъ, выпущенныхъ изъ корпусовъ, и въ которыхъ должно предполагать достаточное образованіе, г. Л. К. объясняетъ слѣдующими причинами: во 1-хъ, что армія наша такъ велика, что снабженіе ея офицерами изъ кадетскихъ корпусовъ мало уменьшаетъ необходимость производства офицеровъ изъ лицъ, воспитывавшихся внѣ корпуса. Въ 2-хъ, гвардія и артиллерія поглощаютъ большую часть массы выпускаемыхъ изъ корпусовъ и на долю арміи собственно достается весьма небольшое число ихъ и притомъ, на основаніи существующихъ положеній, не изъ лучшихъ корпусныхъ учениковъ.
Къ этому мы позволяемъ себѣ прибавить еще два небольшихъ замѣчанія: во 1-хъ, что офицеровъ, такимъ образомъ пообразованнѣе берутъ изъ армейскихъ полковъ въ адъютантскія должности, они выбываютъ изъ общества своихъ товарищей и примыкаютъ уже къ обществу своего генерала, и поэтому вліяніе болѣе образованныхъ офицеровъ на ихъ полковыхъ товарищей весьма легко и притомъ очень часто уничтожается удаленіемъ первыхъ изъ круга послѣднихъ. Въ 2-хъ недостаточный, но нѣсколько болѣе другихъ образованный офицеръ, послуживъ нѣсколько времени въ арміи и, не встрѣчая въ своихъ товарищахъ» того круга, который бы онъ желалъ имѣть по своему образованію оставляетъ военную службу для перехода въ гражданскую, на которую онъ имѣетъ болѣе надежды. Другіе офицеры, которые не только пообразованнѣе, по вмѣстѣ съ тѣмъ и по смѣтливѣе, достигнувъ извѣстнаго чина, по которому они пріобрѣтаютъ служебное вліяніе на общество офицеровъ, наровятъ оставить полковую службу и если можно (что впрочемъ" бываетъ иногда вещь весьма важная) съ сохраненіемъ военнаго мундира, т. е. съ зачисленіемъ по армейской пѣхотѣ, а еще лучше, если можно, то, по таковой же кавалеріи, пристроиться къ провіантскому вѣдомству или къ коммисаріатскимъ.
При этихъ условіяхъ и при тѣхъ обстоятельствахъ, на которыя такъ ощутительно указалъ намъ г. Л. К., весьма понятно, что безъ того далеко неполный кругъ образованныхъ армейскихъ офицеровъ рѣдѣетъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе, выходами въ отставку, зачисленіемъ, перечисленіемъ, переводомъ, отчисленіемъ., состояніемъ и пр. и пр.
Не забывая однако, что мы остановились на статьѣ г. А***., вызвавшей насъ къ переходу къ статьѣ г. Л. К., мы, для поясненія нашихъ мыслей, продолжимъ замѣтки послѣдняго.
Картина, начертанная г. Л. К., изображаетъ молодаго человѣка, попавшагося въ армейскую пѣхоту и между тѣмъ стремящагося удовлетворить своимъ внутреннимъ умственнымъ потребностямъ. Все противъ него: и недостатокъ денежныхъ средствъ (такъ какъ, по справедливому замѣчанію г. Л. К. «въ пѣхоту поступаютъ по преимуществу люди небогатые, даже совершенно бѣдные, которые, кромѣ получаемаго ими отъ казны содержанія, не имѣютъ ничего, а между тѣмъ книги дороги, и обстановка, которою они бываютъ окружены, такъ какъ, по словамъ г. А***., и тѣ, которые получили нѣкоторое образованіе, „вскорѣ по вступленіи на службу, почти всѣ сравниваются съ остальными по своимъ познаніямъ, сказать прямѣе — забываютъ то, чему учились.“ Это очень понятно, потому что ничто столько не дѣйствуетъ на отдѣльную личность, какъ вліяніе массы.
„Естественно, замѣчаетъ г. Л. К., тутъ не до того уже, чтобъ думать о пріобрѣтеніи необходимыхъ книгъ, стоющихъ вообще у насъ на Руси не дешево. Между тѣмъ, закинутый часто въ деревню, онъ (т. е. молодой образованный человѣкъ) отъ скуки желалъ бы заняться; но не имѣя рѣшительно собственныхъ средствъ, долженъ довольствоваться находящимися въ полковой библіотекѣ сочиненіями, что не всегда удобно, при раскиданности частей полка.“
Ознакомившись посредствомъ статьи г. Л. К. съ весьма важнымъ вопросомъ о современномъ образованіи нашей арміи, мы начинаемъ соглашаться все болѣе и болѣе съ замѣчаніями г. А***., высказанными имъ въ статьѣ „Взглядъ на состояніе русскихъ войскъ“ и объясняющими намъ, что не столько недостаточность вооруженія, одиночное развитіе рекрутъ и неудовлетворительность нашего военнаго устава приводили насъ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ войны, въ положеніе весьма невыгодное, сколько другія причины. Г. А***. весьма основательно замѣчаетъ, что служба мирнаго времени не требуетъ отъ пѣхотнаго и кавалерійскаго офицера особыхъ познаній, пока онъ въ младшихъ чинахъ; но что потомъ, когда онъ достигаетъ чиновъ высшихъ, онъ до такой степени отвыкаетъ отъ занятій, что уже при всемъ желаніи не въ силахъ изучать основательно что бы то ни было.
Вторая статья въ учено-литературномъ отдѣлѣ „Военнаго Сборника“ подъ заглавіемъ: „О вооруженной силѣ и ея устройствѣ“ принадлежитъ г. Н. Обручеву. Живо помня прекрасный критическій разборъ г. Обручева, написанный по поводу втораго изданія сочиненія г. Милютина о войнѣ 1799 года, мы съ особеннымъ любопытствомъ прочитали и статью г. Обручева, помѣщенную въ „Военномъ Сборникѣ“. Она отличается вѣрностью взгляда и устраненіемъ изъ нея тѣхъ мыслей и фразъ, которыя нагоняютъ на читателя какую-то грусть о томъ, что человѣкъ, повидимому, весьма способный, употребляетъ свое перо для общеизвѣстныхъ припѣвовъ.
Пріятно поражаетъ читателя самый эпиграфъ, взятый г. Обручевымъ изъ сочиненій извѣстнаго Шарнгорста и заключающійся въ слѣдующихъ словахъ: „когда въ войскѣ есть только одна любовь къ войнѣ, то оно стоитъ еще на весьма низкой степени нравственности. Любовь къ войнѣ истекаетъ изъ корыстнаго политическаго чувства, затемняющаго собой нравственное понятіе о долгѣ.“ Избравъ этотъ эпиграфъ для своей статьи, г. Обручевъ остался вѣренъ своей основной идеѣ. Мы могли бы привести бездну выписокъ, которыя убѣдили бы насъ, что г. Обручевъ не столько военный, сколько мирный писатель, а между тѣмъ превосходная статья его можетъ служить украшеніемъ военной литературы и тамъ, гдѣ литература этого рода развилась гораздо самостоятельнѣе и гораздо обширнѣе.
Кажется, что будучи редакторомъ „Военнаго Сборника“ слѣдовало бы заманивать своихъ Читателей подъ ружье да подъ ранецъ, на коней, да на биваки, на смотры да на приступы; но въ глазахъ человѣка, понимающаго военное дѣло съ точки общечеловѣческой, это выходитъ иначе и, г. Обручевъ не торжество побѣдъ, не упорную борьбу народовъ, но миръ считаетъ лучшимъ и истиннымъ шагомъ къ прогрессу, и весьма вѣрно указываетъ и на несовременность и на невозможность въ Европѣ началъ завоевательныхъ.
Опредѣляя могущество государственное, г. Обручевъ говоритъ, что первымъ элементомъ могущества какой нибудь страны служитъ народъ и что поставивъ арміи и флоты на второстепенное мѣсто, мы поступимъ совершенно правильно, принявъ ихъ не болѣе какъ за проводники, подобные электрическимъ, которыми въ извѣстныхъ случаяхъ обнаруживается его могущество. Что возможно съ народомъ, говоритъ въ другомъ мѣстѣ г. Обручевъ, ссылаясь на извѣстнаго генерала Пексана, того далеко нельзя достигнуть съ однимъ войскомъ.» Армія, по мнѣнію г. Обручева, съ которымъ, конечно, никакъ нельзя не согласиться, должна содержаться для обезпеченія внутренней и внѣшней безопасности. «Вотъ высокое назначеніе войска.» За тѣмъ г. Обручевъ приступаетъ къ разсмотрѣнію «Обезпеченія внутренней и внѣшней безопасности», примѣняя это условіе государственной потребности къ нѣкоторымъ первенствующимъ державамъ. Мы бы хотѣли, по не можемъ вести нашихъ читателей тихимъ шагомъ по всей этой главѣ, открывающей такъ наглядно причины увеличенія или уменьшенія внутренней военной силы, совпадающія съ государственнымъ устройствомъ и видомъ правленія каждой страны, степенью народнаго образованія, равно какъ однородностью государства и взаимнымъ довѣріемъ между правительствомъ и народомъ.
Вторая глава статьи г. Обручева посвящена разсмотрѣнію весьма важнаго въ политико-экономическомъ отношеніи вопроса «о соразмѣрности вооруженныхъ силъ съ населеніемъ.» Много очень глубоко правильныхъ мыслей высказываетъ авторъ по поводу этого вопроса, развивая его весьма основательно.
Впрочемъ военныя силы каждаго государства должны быть соразмѣрны не только съ численностію его населенія, но и съ матеріальными его или финансовыми средствами. Разрѣшенію этого вопроса г. Обручевъ посвящаетъ въ статьѣ особую главу, подкрѣпляя въ ней свои мнѣнія ссылками на главнѣйшіе современные политико-экономическіе авторитеты. Глава эта относится, впрочемъ, не къ однимъ только сухопутнымъ войскамъ, но и къ флоту.
Въ IV, а вмѣстѣ съ тѣмъ и послѣдней главѣ г. Обручевъ пишетъ о качествѣ войскъ и ихъ организаціи, замѣчая съ благородною откровенностью, что въ этой главѣ читатель встрѣтитъ довольно много идей, заимствованныхъ или перефразированныхъ изъ сочиненія Пексана: Constitution militaire de la France. Въ главѣ этой г. Обручевъ является уже скорѣе настоящимъ военнымъ, а не мирнымъ писателемъ, потому что здѣсь онъ говоритъ объ устройствѣ, обученіи и вооруженіи войскъ, обязанность которыхъ само собою разумѣется состоитъ въ томъ, чтобъ сражаться противъ враговъ отечества. Въ этой главѣ мы уже почитываемъ и о томъ, какъ стрѣляютъ изъ штуцеровъ на разстояніи 400—450 саженьи картечью, которая, впрочемъ, къ утѣшенію многихъ, дѣйствуетъ слабо на разстояніи 250 сажень, и пр. Но прочитавъ всю главу, мы совершенно успокоиваемся; г. Обручевъ ставитъ насъ на ту правильную точку зрѣнія, съ которой онъ смотритъ на всѣ эти не утѣшительныя для человѣческаго рода соображенія и мы вполнѣ подчиняемся опять той мысли, съ которой авторъ началъ свой прекрасный грудъ. Вотъ тѣ слова, которыя вполнѣ могутъ подтвердить наше замѣчаніе о взглядѣ автора на усовершенствованіе военнаго искусства: усовершенствованіе влечетъ за собою не кровавыя войны, а благодатный миръ.
«Изъ всего сказаннаго видно, говоритъ г. Обручевъ, что отнынѣ сила еще болѣе должна уступить смыслу, искусству; въ этомъ заключается успѣхъ не только военнаго дѣла, но и всего человѣчества. Усовершенствованіе огнестрѣльнаго оружія отразилось на всемъ пашемъ ремеслѣ, увеличило и безъ того большія издержки на содержаніе войскъ, сдѣлало войну вдвое, втрое дороже, чѣмъ прежде, соединило ее съ гораздо большими пожертвованіями, слѣдовательно заставило еще болѣе дорожить миромъ. Съ этой стороны будемъ смотрѣть спокойно на всѣ изобрѣтенія, которыми люди стремятся уничтожать другъ друга. Вотъ гдѣ видна рука Провидѣнія, гдѣ зло обращается въ благо.»
Послѣ статьи г. Обручева, исполненной живаго современнаго интереса, слѣдуетъ статья г. Непокойчицкаго подъ заглавіемъ: «Дѣйствія отрядовъ, посланныхъ въ началѣ 1849 года на помощь городамъ Германштадту и Кронштадту.» Статья эта — отрывокъ изъ составляемаго г. Непокойчицкимъ «Описанія военныхъ дѣйствій въ Трансильваніи.» Такимъ образомъ г. Непокойчицкій обработываетъ ту часть нашей военной исторіи, въ періодъ которой наши войска, такъ быстро подавивъ гидру мятежа въ Венгріи, пріобрѣли новые лавры. Извѣстно, что для историческихъ описаній, особенно важныхъ, не достаточно однихъ фактовъ, тѣмъ болѣе, что послѣдніе въ большомъ изобиліи находятся всегда въ реляціяхъ. Въ историческомъ писателѣ всего важнѣе объясненіе причинъ событій, и потому г. Непокойчицкій, описывая тѣ событія, въ которыхъ онъ самъ, какъ видно, принималъ дѣятельное участіе, указываетъ на причины, ихъ вызвавшія, въ слѣдующихъ строкахъ:
«Государь Императоръ, по свойственному Ему милосердію, не могъ не обратить вниманія на явную опасность, которой подвергались, въ столь близкомъ разстояніи отъ расположенія войскъ нашихъ, вѣрные своему законному государю, жители городовъ Германштадта и Кронштадта, слѣдуя только этому высокому побужденію, Государь Императоръ находилъ возможнымъ двинуть часть войскъ нашихъ на защиту сихъ городовъ отъ гибели и раззоренія; по не иначе, какъ въ самой крайности и только но настоятельной просьбѣ австрійскаго военнаго начальства.»
Послѣднія обстоятельства вскорѣ явились и 23 января наше вспомогательное войско, приближаясь къ Германштадту, слышало уже пушечные выстрѣлы. Это былъ бой австрійскаго генерала Пухнера съ мятежникомъ Бемомъ. Послѣдній уже тѣснилъ однако перваго, но «неожиданное появленіе ихъ (т. е. нашихъ войскъ), говорить г. Непокойчицкій, на флангахъ непріятеля, встрѣченное задними линіями австрійскихъ войскъ громкимъ ура, навело паническій страхъ на венгерцевъ: они начали немедленно отступать и, преслѣдуемые австрійцами, пройдя Зальцбургъ, бросились по разнымъ дорогамъ.»
По не только первая встрѣча нашихъ войскъ съ мятежными венграми, но и всѣ дѣйствія первыхъ ознаменовались военною доблестью. Такъ, напримѣръ, отрядъ нашъ въ сраженіи съ мятежниками при Штольценбургѣ, состоявшій изъ 2000 человѣкъ съ 12 орудіями, не уступилъ, по выраженію г. Непокойчицкаго, ни одного шага непріятелю, имѣвшему до 10,000 при 20 орудіяхъ. "Но, продолжаетъ почтенный авторъ, опасаясь обходнаго движенія въ продолженіе ночи, полковникъ Скарятинъ рѣшился въ сумеркахъ начать отступленіе къ городу; несмотря на настойчивое преслѣдованіе венгерцами, отступленіе было совершено въ примѣрномъ порядкѣ.
Войска наши, въ этомъ дѣлѣ, какъ говоритъ г. Непокойчицкій, отличились свойственнымъ русскимъ мужествомъ; самоотверженію ихъ и хладнокровію были свидѣтелями всѣ жители Германштадта. Въ продолженіе восьми часовъ, находясь подъ сильнымъ непріятельскимъ огнемъ, они не только оказывали упорное сопротивленіе, но при всякомъ удобномъ случаѣ, дружно и стремительно бросались на непріятеля въ штыки и всегда его опрокидывали. Мы, замѣчаетъ г. Непокойчицкій, не потеряли ни одного колеса изъ всего обоза. Впрочемъ, движенія непріятеля все таки не обходятся безъ ущерба для насъ, и мы понесли потерю въ людяхъ. Вотъ что говоритъ объ этомъ г. Непокойчицкій: «потеря съ нашей стороны состояла изъ двухъ офицеровъ и 97 нижнихъ чиновъ убитыми, изъ четырехъ офицеровъ ранеными и 101 нижнихъ чиновъ ранеными. Сверхъ того, при проходѣ чрезъ городъ ночью, безъ вѣсти пропали 35 рядовыхъ.» Такимъ образомъ всего выбыло изъ строя 239 человѣкъ, (всего въ строю было 2000 человѣкъ), т. е. нѣсколько болѣе восьмой части всего отряда.
Какъ люди, въ военномъ дѣлѣ не спеціальные, мы не считаемъ себя вправѣ ни отрицать, ни соглашаться съ мнѣніемъ г. Непокойчицкаго, что «судя по упорной и столь несоразмѣрной съ силами непріятеля оборонѣ, судя по сопротивленію, оказанному ему на всемъ пути отъ Гросъ-Шерена, нельзя не предположить, что отрядъ Бема подвергся бы пораженію, если бы генералъ Пухнеръ не медлилъ и явился у него въ тылу со всѣми силами.» Но, по всей вѣроятности, и военные спеціалисты поступятъ точно также, какъ мы, убѣдившись въ словахъ г. А***., что причины военныхъ успѣховъ и военныхъ неудачъ слагаются всегда изъ множества обстоятельствъ, часто неуловимыхъ, часто случайныхъ и всегда весьма сложныхъ.
Въ то время, когда наше храброе воинство дѣйствовало такъ блистательно, союзники наши не разъ обращали тылъ передъ мятежниками; они или отступали или уходили или просто разбѣгались въ разныя стороны, а между тѣмъ кто же, какъ не они, должны была несокрушимо стоять подъ знаменами своего государя. Впрочемъ, имъ какъ-то несчастливилось; такъ, по словамъ г. Непокойчицкаго, генералъ Каліани, принявшій начальство отъ генерала Пухнера, на всемъ пути къ Кронштадту былъ сильно преслѣдуемъ и понесъ значительную потерю, въ особенности 7 марта, на послѣднемъ переходѣ отъ. с. Цейдена. Въ чемъ, впрочемъ, состояла значительная потеря генерала Каліани, г. Непокойчицкій не упоминаетъ. Мы видимъ только, что этотъ генералъ, быть можетъ, родомъ италіянецъ, объявилъ нашему генералу Энгельгардту, что войска, послѣ большихъ переходовъ, безпрестанныхъ дѣлъ съ непріятелемъ и неудачъ, ослабѣли духомъ и что по недостатку зарядовъ и продовольствія, онъ, т. е. генералъ Каліяни, не можетъ ни предпринять наступательныхъ дѣйствій, ни защищаться въ городѣ; и что онъ рѣшился «уйти» въ Валахію, и если предъ отступленіемъ дастъ сраженіе, то для «очищенія совѣсти.» Само собою разумѣется, что принять участіе въ сраженіи такого рода предлагалъ г. Каліани и г. Энгельгардту.
"На другой день, 8 марта, венгерцы подошли къ Кронштдадту. Войска стали на позицію и выстроились въ боевой порядокъ — австрійцы въ первой линіи, отрядъ генерала Энгельггардта въ резервѣ, примыкая лѣвымъ флангомъ къ городу, а тыломъ къ с. Сечели, занятому однимъ нашимъ батальономъ и одною бригадою австрійцевъ, для прикрытія Темешскаго ущелья. Все было готово къ бою, какъ вдругъ генералъ Каліани прислалъ къ генералу Энгельгардту своего начальника штаба сказать, что онъ рѣшился предпринять отступленіе безъ боя, чтобъ сохранить войска въ порядкѣ.
Несмотря на этотъ оборотъ дѣлъ, русскіе, по свойственному намъ всѣмъ великодушію, оставались вѣрны тому союзу, во имя котораго они примкнули къ австрійцамъ, приняли на себя готовившійся имъ ударъ и, остановившись на границахъ Валахіи, «пропустивъ, какъ говоритъ г. Непокойчицкій, австрійскія войска и жителей Кронштадта и окрестныхъ деревень, спасавшихся подъ нашу защиту.»
Но если австрійцы дѣйствовали такъ неудачно и такъ неожиданно, зато тамъ, гдѣ мы встрѣчались въ разрозненныхъ съ ними силахъ, мы доказывали, что мы — русскіе; такъ Бемъ, приведшій, по словамъ г. Непокойчицкаго, къ окончанію временныя укрѣпленія Германштадта, устроивъ способъ продовольствія, усиливъ свои средства присоединеніемъ къ себѣ значительной части Секлеровъ и контрибуцій съ жителей Кронштадта и Германштадта, (спасавшихся, какъ замѣтилъ прежде г. Непокойчицкій, подъ нашу защиту) деньгами и лошадьми, пользуясь обозомъ своихъ войскъ въ окрестностяхъ с. Толмага и желая оттѣснить наши войска въ Валахію, съ отрядомъ изъ 12,000, могъ сдѣлать только слѣдующее: оттѣснить казачій пикетъ, находившійся на дорогѣ изъ с. Бойцы и начать наступленіе на нашу позицію, усиливая стрѣлковъ противъ двухъ нашихъ заваловъ, а больше ничего, потому что, какъ говоритъ г. Непокойчицкій: "тщетно силился непріятель овладѣть завалами; всѣ его атаки были отражены съ большимъ для него урономъ.
Это отвага это мужество нашихъ войскъ, явленныя передъ лицомъ нашихъ враговъ — мятежныхъ венгровъ, дали г. Непокойчицкому весьма основательный случай заключить его статью слѣдующею замѣчательною характеристикою: «такъ кончились дѣйствія вспомогательныхъ нашихъ отрядомъ, посланныхъ зимою 1849 года въ Трансильванію. Они познакомили непріятеля заранѣе съ храбростью, самоотверженіемъ съ хладнокровіемъ русскихъ, которымъ предстояло дѣйствовать вторично въ Трансильваніи самостоятельно.»
Этимъ оканчивается статья г. А. Непокойчицкаго, но этимъ не оканчивается еще первый нумеръ «Военнаго Сборника.» Мы думаемъ поговорить еще особенно о статьѣ г. Н. Ѳ. Т., подъ заглавіемъ: «Голосъ изъ арміи.» Мы не имѣемъ чести знать автора этой статьи, по громко сознаемся, что мы чувствуемъ къ ней глубокое уваженіе. Но хваля очень, очень многое, будемъ, однако, въ тоже время откровенны, и потому скажемъ, что статья подъ заглавіемъ: «Потаповъ», изъ воспоминаній казака-артиста, далеко не въ гармоніи съ прочими статьями «Сборника», о которыхъ мы уже сдѣлали подробный отчетъ.
Въ заключеніе замѣтимъ, что писать такія современныя статьи, какія на первый разъ доставили «Военному Сборнику» г. *** А. Н. Обручевъ, Н. Ѳ. Т., Д. С. и Л. К., (статья г. Непокойчицкаго сюда не принадлежитъ, — эта статья историческая), по нашему глубокому убѣжденію, не значитъ только заниматься военной литературой; нѣтъ, это значитъ — дѣйствовать посредствомъ ея на пользу общую умно и честно; это значитъ служить родинѣ не только шпагой, но и перомъ. Служите же въ этомъ духѣ нашей родинѣ, потому что перомъ вашимъ руководятъ и умъ и сердце!