СОВРЕМЕННОЕ ИСКУССТВО.
правитьКонкурсъ проектовъ для постройки зданія городской думы въ Москвѣ. — Двѣ картины H. В. Неврева на передвижной выставкѣ.
правитьВъ концѣ прошлаго марта рѣшенъ вопросъ о постройкѣ въ Москвѣ зданія для городской думы и спеціальною коммиссіей при городской управѣ одобренъ проектъ этого зданія, составленный архитекторомъ Д. Н. Чичаговымъ. Новую думу, въ русскомъ стилѣ, предполагается построить на Воскресенской площади, на мѣстѣ того дома, который занимали когда-то «присутственныя мѣста», по лѣвую сторону Воскресенскихъ воротъ, справа отъ которыхъ возвышается огромная постройка Историческаго музея. На конкурсную выставку, въ картинной галлереѣ П. М. Третьякова, было представлено 38 проектовъ. Самою трудною частью задачи было, по нашему мнѣнію, требованіе сочинить проекты непремѣнно въ русскомъ стилѣ, т.-е. въ стилѣ несуществующемъ для большихъ архитектурныхъ сооруженій. Есть у насъ пока только кое-какіе мотивы, изъ которыхъ, быть можетъ, когда-нибудь, какому-нибудь геніальному человѣку удастся создать въ архитектурѣ нѣчто подобное тому, что сдѣлалъ Глинка для «русской» музыки, Пушкинъ — для «русской» поэзіи. Но ни Пушкинъ, ни Глинка на заказъ не сочиняли, и если бы стали сочинять на конкурсъ, то весьма правдоподобно, что не сочинили бы ничего такого, что, по своему значенію, превосходило бы архитектурныя упражненія, видѣнныя нами на конкурсной выставкѣ. Тутъ творчество по заказу явилось тѣмъ, чѣмъ оно и должно было явиться, — простымъ сочинительствомъ, разрѣшившимся безплодными потугами выдумать «русскій стиль». А такъ какъ въ данномъ случаѣ самое сочинительство было еще стѣснено разными требованіями, обусловленными извѣстнымъ назначеніемъ проектируемаго дома, — назначеніемъ, не имѣющимъ ничего общаго съ былою, старо-русскою жизнью, то и оказалась необходимость выстроить зданіе, приспособленное къ потребностямъ конца XIX вѣка и соотвѣтствующее вкусамъ очень далекой отъ насъ эпохи. Въ результатѣ получилось на выставкѣ тридцать восемь "большихъ домовъ, довольно зауряднаго, казеннаго, отчасти казарменнаго типа, облѣпленныхъ снаружи всякими украшеніями и ненужными придатками, заимствованными изъ разныхъ эпохъ и даже изъ разныхъ странъ, отъ. Самарканда до Испаніи. Пестрота вышла очень большая и довольно уродливая потому, что во всѣхъ тридцати восьми проектахъ нѣтъ гармоніи между зданіемъ, самимъ по себѣ, и его показнымъ «нарядомъ». «Раздѣньте» любое изъ проектируемыхъ сооруженій — и передъ вами будутъ или «присутственныя мѣста», или казарма. Снимите съ нихъ «пестроту», и никакого «русскаго» стиля въ поминѣ не будетъ, останутся большіе дома безъ всякаго стиля, на которые съ одинаковымъ успѣхомъ можно насаживать русскіе кокошники и фронтоны съ завитушками, на которыхъ возлегаютъ музы съ Аполлономъ. Въ этомъ отношеніи составляетъ исключеніе, да и то лишь при сравненіи съ другими, проектъ подъ девизомъ «съ Богомъ» (№ 1), составленный архитекторами А. И. Фонъ-Гогенъ и В. Ѳ. Харламовымъ. Въ немъ есть, на нашъ взглядъ, очень крупные недостатки, изъ которыхъ самый главный — все то же отсутствіе гармоніи между внѣшними украшеніями и самимъ зданіемъ; затѣмъ, въ укоръ этому проекту ставятъ и византійскій характеръ двойныхъ оконъ, раздѣленныхъ колонками. Мы, съ своей стороны, находимъ нѣсколько вычурною среднюю башню. Но, во всякомъ случаѣ, этотъ проектъ, получившій на конкурсѣ третью премію, по нашему мнѣнію, неизмѣримо лучше казарменнаго зданія подъ девизомъ «у Кремля», удостоеннаго второй преміи, и красивѣе премированнаго на первомъ мѣстѣ проекта г. Чичагова. Изъ непремированныхъ проектовъ слѣдуетъ отмѣтить выставленный подъ девизомъ «Трудись», наиболѣе простой, безъ ненужныхъ вычуръ и намъ понравившійся болѣе, чѣмъ «у Кремля».
Въ Объявленіи московской городской управы о присужденіи премій мы прочли: «Настоящій конкурсъ представляетъ отрадное явленіе въ томъ отношеніи, что мы здѣсь впервые встрѣчаемся съ серьезнымъ изученіемъ русскаго стиля по памятникамъ, въ приложеніи къ современнымъ монументальнымъ постройкамъ, хотя при этомъ не представляется возможнымъ признать, чтобы въ представленныхъ проектахъ былъ вполнѣ выраженъ характеръ зданія Думы»… Это совершенно вѣрно, но требуетъ нѣкотораго поясненія. Встрѣчаемся мы въ первый разъ съ серьезнымъ изученіемъ русскаго стиля, надо полагать, потому, что до сихъ поръ бывали у насъ всякія выставки: садоводства, пчёловодства, птицеводства, рыболовства, собачьи, лошадиныя, скотскія, сельско-хозяйственныя и т. д., и т. д. Выставки картинъ есть постоянныя, академическія, передвижныя… И не бывало выставокъ архитектурныхъ, за исключеніемъ ученическихъ работъ архитектурнаго класса школы живописи и ваянія. По отдѣлу архитектуры бывали только конкурсы, да и то не всегда открытые для публики. Кромѣ заказныхъ работъ на какое-нибудь общественное или частное зданіе, мы никакихъ другихъ произведеній нашихъ архитекторовъ не видали, и самостоятельное ихъ творчество намъ не показывалось; неизвѣстно даже, существуютъ ли образцы таковаго. Что же касается работъ по заказу, то самые заказы обставляются такими условіями, какъ требованіе, «чтобы въ представленныхъ проектахъ былъ вполнѣ выраженъ характеръ зданія Думы». Очень любопытно было бы имѣть разъясненіе того, что разумѣетъ городская управа, ставя архитекторамъ задачу — въ зданіи думы выразить, да еще вполнѣ, характеръ зданія думы. Одно изъ двухъ: или городская управа знаетъ вполнѣ и доподлинно, чего хочетъ, тогда слѣдовало внятно и обстоятельно опубликовать во всеобщее свѣдѣніе, что проектируемое зданіе должно выражать то-то и то-то; или же управа не можетъ объяснить вразумительными словами, какой бы ей было желательно придать характеръ заказанному зданію, и, стало быть, управа сама не знаетъ, чего хочетъ, и, въ качествѣ богатаго закащика, предъявляетъ очень простое требованіе: «ты меня уважь вполнѣ, а ужъ я тебя ублаготворю». Пересмотрѣвши внимательно всѣ 38 представленныхъ проектовъ и раздумывая надъ неопредѣленнымъ требованіемъ управы, мы пришли къ такому заключенію, что управа не знаетъ, чего ей хочется, и архитекторы не знаютъ, чѣмъ можно ее «уважить». Мы останавливались, между прочимъ, надъ однихъ детальнымъ вопросомъ: нужны ли при зданіи московской городской думы башни? Проектовъ съ одною башней и съ. нѣсколькими башнями, или съ ихъ подобіемъ, довольно много. На двухъ первыхъ премированныхъ проектахъ, правда, башенъ нѣтъ; но на третьемъ, тоже премированномъ, есть; слѣдовательно, башни одобряются и поощряются. Почему? На что онѣ нужны, какой могутъ имѣть смыслъ или практическое значеніе? Не понимаемъ. На средне-вѣковыхъ ратушахъ иноземныхъ городовъ башни имѣли смыслъ и значеніе: во-первыхъ, онѣ такъ же, какъ и колокольни, служили дозорными пунктами, на случаи пожаровъ и на случаи подступа къ городу непріятеля, жившаго часто въ очень близкомъ сосѣдствѣ; во-вторыхъ, на нихъ висѣли городскія колокола, сзывавшіе гражданъ на совѣты, на вѣче, съ нихъ раздавался набатъ, призывавшій гражданъ на защиту самостоятельности, правъ и вольностей города противъ враговъ внѣшнихъ и внутреннихъ. Теперь для пожарнаго дѣла имѣются каланчи, гласные думы сзываются не колокольнымъ звономъ, а печатными повѣстками и объявленіями въ газетахъ, съ врагами отечества и съ нарушителями общественной безопасности вѣдаются не городскія думы… Какой же смыслъ могутъ имѣть теперь башни? Въ чужихъ краяхъ это — остатокъ старины, историческіе памятники. А у насъ?… Тамъ и характеръ зданія ратуши опредѣлялся ея значеніемъ, для всѣхъ яснымъ и вполнѣ опредѣленнымъ. У насъ ни ратуша, ни семигласная дума, ни нынѣшняя многогласная дума никогда не имѣли никакого иного значенія, кромѣ значенія «присутственнаго мѣста», вѣдающаго городскія хозяйственныя дѣла и стоящаго въ неразрывной связи со всею административною организаціей государства. Вотъ и весь тутъ «характеръ» городской думы. Какъ же долженъ этотъ характеръ быть вполнѣ выраженъ въ зданіи московской думы? Рѣшительно необходимо, чтобы предъявляющіе такое требованіе къ архитекторамъ выяснили, чего они хотятъ. Словами это, во всякомъ случаѣ, легче сдѣлать, чѣмъ зданіемъ, и тоща, по крайней мѣрѣ, художникъ будетъ знать, чего отъ него требуютъ.
Какъ бы то ни было, конкурсъ на проекты зданія думы принесъ свою долю пользы тѣмъ, что онъ заставилъ нашихъ архитекторовъ поработать въ поискахъ за недающимся намъ русскимъ стилемъ для большихъ каменныхъ домовъ. И слѣдуетъ признать, что архитекторы поработали дѣльно и самостоятельно, какъ о томъ правильно -засвидѣтельствовала коммиссія экспатовъ. Шагъ впередъ, несомнѣнно, сдѣланъ уже въ томъ отношеніи, что на проектахъ, бывшихъ на выставкѣ, почти незамѣтно вліянія архитектуры церкви Василія Блаженнаго, такъ часто сбивавшей съ толку молодыхъ художниковъ, о чемъ мы говорили, давая отчетъ объ ученическихъ работахъ архитектурнаго класса школы живописи, ваянія и зодчества. Очень желательно, чтобы и для другихъ общественныхъ зданій, предположенныхъ къ выстройкѣ, учреждались бы такіе же конкурсы съ выставками. Не менѣе желательно, чтобы, помимо всякихъ конкурсовъ, устраивались бы отъ времени до времени архитектурныя выставки, всего лучше — передвижныя, конечно, и чтобы лучшіе образцы русскаго зодчества поощрялись преміями и были ограждены права художественной собственности экспонентовъ. Это, навѣрное, дастъ нѣкоторый толчокъ творчеству нашихъ архитекторовъ, безъ стѣсненія ихъ рамками извѣстной задачи. Мы слышали, что съ проектовъ, бывшихъ на конкурсѣ, сняты фотографическіе снимки; было бы очень полезно издать альбомъ этихъ снимковъ и сдѣлать его по цѣнѣ доступнымъ для публики и въ особенности для молодыхъ художниковъ. Такимъ изданіемъ московская городская управа сослужила бы добрую службу дѣлу развитія русскаго зодчества.
На передвижной (XVI) художественной выставкѣ въ Москвѣ мы считаемъ необходимымъ отмѣтить двѣ картины H. В. Неврева: Трагикъ Мочаловъ въ кругу своихъ поклонниковъ (1837 г.) и Ярославъ Мудрый напутствуетъ дочь свою Анну въ замужество французскому королю Генриху I въ 1050 году. Въ отчетѣ о передвижной выставкѣ въ Петербургѣ, напечатанномъ въ нашей апрѣльской книжкѣ, объ этихъ картинахъ не упомянуто потому, кажется, что онѣ слишкомъ поздно были доставлены въ Петербургъ. Первая изъ названныхъ картинъ не имѣетъ большаго значенія и, по нашему мнѣнію, имѣетъ одинъ бросающійся въ глаза недостатокъ: на ней трагикъ Мочаловъ скопированъ нашимъ талантливымъ художникомъ съ извѣстнаго портрета, на которомъ Мочаловъ изображенъ со сложенными на груди руками, къ этому портрету г. Невревъ придѣлалъ низъ туловища и ноги, и отъ такого дополненія получилась въ общемъ совсѣмъ некрасивая фигура, не говоря уже о томъ, что верхняя часть этой фигуры и лицо трагика съ закаченными подъ лобъ глазами давно всѣмъ присмотрѣлись. Отъ такого художника, какъ г. Невревъ, мы считаемъ себя вправѣ требовать настоящаго творчества, какое мы видимъ, напримѣръ, на картинѣ И. Е. Рѣпина: Глинка въ эпоху созданія «Руслана» (картин. галлерея П. М. Третьякова). А тутъ, въ картинѣ г. Неврева, главная фигура есть копія, и, притомъ, неудачная, хотя другія, изображенныя на картинѣ лица порознь и довольно экспрессивны, но не производитъ въ совокупности никакого цѣльнаго впечатлѣнія; онѣ такъ и остаются разрозненными, «нарочно» разсаженными въ качествѣ какихъ-то аксессуаровъ. За то другая картина, Ярославъ, прощающійся съ дочерью, принадлежитъ къ лучшимъ произведеніямъ H. В. Неврева; это едва ли даже не самое лучшее, по рисунку, по композиціи и, въ особенности, по колоритности. Многія прежнія его картины, если не большинство, отличались нѣкоторою блѣдностью красокъ, можно даже сказать — какъ бы линючестью, напоминавшею выцвѣтшіе гобелены. Правда, и эта картина не блещетъ такою яркостью красокъ, какъ Свадебный пиръ г. Маковскаго; но это идетъ къ сюжету, взятому художникомъ, и, въ совокупности съ превосходно переданными выраженіями лицъ и фигуръ, съ естественною, прекрасною ихъ группировкой, способствуетъ цѣльности впечатлѣнія, производимаго картиною г. Неврева, благодаря чему она займетъ очень видное мѣсто въ ряду произведеній русской исторической живописи.