Джон Лемуанъ
правитьСобытія въ Индіи.
правитьРоковыя событія, совершающіяся въ настоящее время на берегахъ Ганга, почти поглощаютъ всеобщее вниманіе; Европа съ лихорадочнымъ нетерпѣніемъ слѣдитъ за ходомъ упорной борьбы, которая ведется между цивилизаціей и варварствомъ; всѣ стараются разгадать причины и вѣроятныя слѣдствія возмущенія въ Индіи, и каждое слово, которое бросаетъ новый свѣтъ на этотъ вопросъ, получаетъ право на вниманіе. Журналы по нѣскольку разъ возвращаются къ одному и тому же предмету, въ полной увѣренности, что никто не обвинитъ ихъ въ однообразіи и повтореніи. Тѣмъ интереснѣе въ этомъ случаѣ статья писателя, свѣдущаго въ дѣлѣ и спеціяльно изучавшаго вопросъ, — и мы надѣемся удовлетворить справедливому любопытству читателей, поспѣшивъ представить имъ въ переводѣ живой очеркъ Джона Лемуана, который пріобрѣлъ извѣстность своими политическими этюдами объ Англіи. Надѣемся, что читатели оправдаютъ нашъ выборъ, когда прочтутъ предлагаемую нами статью, напечатанную въ Revue des deux Mondes за октябрь мѣсяцъ. Отдавая полную справедливость вѣрному взгляду автора, хорошо знакомаго съ британскимъ характеромъ и съ политическимъ бытомъ англійскихъ владѣній, — мы считаемъ нужнымъ сказать нѣсколько словъ какъ о самой статьѣ, такъ и о предметѣ ея.
Не нужно быть глубокимъ политикомъ, чтобы предугадать исходъ настоящихъ событій въ Индіи. Англіи придется, вѣроятно, еще разъ испытать крайнее напряженіе силъ, но она восторжествуетъ безъ чужеземной помощи, при посредствѣ своихъ обычныхъ союзниковъ — настойчивости, времени и огромныхъ матеріяльныхъ средствъ. Борьба слишкомъ не равна; можно съ увѣренностью сказать, что въ какой бы части свѣта ни завязалась она между варварствомъ и, сильнымъ европейскимъ государствомъ, побѣда останется на сторонѣ послѣдняго, если только международный союзъ не станетъ парализировать его дѣйствій. Англія поставлена въ этомъ смыслѣ въ особенно выгодныхъ условіяхъ: ей приходится вновь завоевывать страну, которая привыкла уже къ ея владычеству; среди массы ожесточенныхъ враговъ она найдетъ всегда нѣсколько союзниковъ, которыми сумѣетъ воспользоваться. Возмущеніе распространяется медленно и не встрѣчаетъ горячаго сочувствія въ народѣ; въ немъ нѣтъ жизненной основы національности, которая одна въ состояніи была бы придать ему несокрушимую силу. Это не есть правильная война между однородными элементами, а безсознательное, безумное истребленіе безъ всякаго порядка и идеи. Темная картина настоящаго, потрясающія извѣстія, которыя приноситъ каждая новая почта, могутъ заставить содрогнуться человѣческое чувство, но не должны вести къ опасенію за будущность Англіи; жестокости, которыми позорятъ себя туземцы Индіи, — это смертный приговоръ надъ одичалымъ обществомъ, и приговоръ этотъ, будемъ надѣяться, приведется въ исполненіе не мечомъ или гильйотиной, а цивилизаціей, которая призоветъ народъ къ возрожденію.
Не безъ труда достанется Англіи возстановленіе порядка и общественнаго устройства въ Индіи; много потребуется отъ нея политической мудрости и умѣренности, чтобы воспользоваться настоящимъ урокомъ и не впасть въ крайность. не прибѣгнуть къ мечу для возсозданія того, что разрушено мечомъ. Исторія Англіи и ея основныя начала служатъ ручательствомъ за будущее; уже и теперь улеглись первые порывы страсти, голосъ которой слышался въ первые дни роковыхъ событій; они замѣнились болѣе спокойнымъ обсужденіемъ причинъ и мѣръ противъ того затруднительнаго положенія, въ которомъ находится теперь государство.
При такомъ положеніи, въ минуты опасности и невзгодъ, открывается для Англіи не только ея сила и слабость въ Индіи, по также взглядъ на нее другихъ государствъ, ихъ пониманіе англійскаго принципа. Для наблюдателя любопытно и поучительно слѣдить не только за событіями въ Индіи, но и за тѣмъ впечатлѣніемъ, какое производятъ они на континентѣ, какъ отражаются новый неблагопріятныя извѣстія въ европейской журналистикѣ.
Вражда національная, старые счеты выступаютъ наружу; ультрамонтанскія газеты Франціи дружно соединяются съ своими противниками, чтобы преждевременно прокричать vae victis британскому владычеству. Можетъ-быть, въ тѣхъ упрекахъ, которые теперь сыплются на Англію, въ худо-скрытой радости французской періодической литературы и въ ея полудружескихъ совѣтахъ есть своя доля юридическаго возмездія: правительство британское не разъ пользовалось неустройствами другихъ странъ для своихъ эгоистическихъ цѣлей, и не могло поэтому разсчитывать на особенную симпатію къ своимъ невзгодамъ. Но положеніе, принятое журналистикою, имѣетъ слишкомъ страстный характеръ, который всегда мѣшаетъ правильно обсуждать вопросъ; умѣренность въ этомъ случаѣ — качество особенно рѣдкое, а безпристрастіе историка въ виду совершающихся событій почти невозможно.
У насъ, Русскихъ, нѣтъ подобныхъ вѣковыхъ предубѣжденій противъ того или другаго народа. Старые счеты, завѣщанные намъ исторіей, — мы ихъ уже покончили, и въ обходномъ языкѣ нашего народа слово «англійскій» — далеко не синонимъ вражды. Мы не сочувствуемъ внѣшней политикѣ Англіи, у насъ есть точки столкновенія съ нею, но у насъ всегда достанетъ безкорыстія и добросовѣстности, чтобы сознать единство нашихъ задачъ: и Англія, и Россія призваны распространить свѣтъ европейской жизни среди нравственной тьмы коснѣющей Азіи. На этомъ полѣ мы союзники, между нами есть солидарность; гражданственность, внесенная на почву варваровъ подъ русскимъ или англійскимъ флагомъ, составляетъ равное пріобрѣтеніе для человѣчества. Намъ показалось страннымъ удивленіе англійскихъ журналовъ тому, что органы русскаго мнѣнія и Nord не поспѣшили бросить камень въ Великобританію, а съ полнымъ достоинствомъ оцѣнили гибельное значеніе индійскаго возстанія. Россія во многихъ случаяхъ все еще остается загадкою, призракомъ, который созданъ воображеніемъ западной Европы. Искренно или изъ приличія (цинизмъ нельзя считать добродѣтелью) мы спокойно выжидаемъ конца борьбы, съ вѣрою въ ея исходъ, благопріятный для христіянской гражданственности.
Нѣмецкія и бельгійскія газеты очень хорошо сознаютъ цѣну того принципа, котораго источникомъ и хранительницею служитъ Англія; онѣ боятся побѣды антагонистовъ, а потому стараются успокоить тревожное чувство неизвѣстности.
Совершенно другое представляютъ общественные органы современной Франціи. Съ каждымъ днемъ увеличивается фаланга порицателей Англіи, которые спѣшатъ водрузить свое знамя на развалинахъ британской терпимости и selfgovernment, и стараются доказать міру, что только французская государственность и военная сила въ состояніи поддержать общество. «Обозрѣнія», стоящія внѣ этихъ вседневныхъ возгласовъ, спокойнѣе смотрятъ на дѣло и не лишены способности здраваго обсужденія вопроса. Статья Джона Лемуана служитъ тому доказательствомъ.
Признаемся, мы боялись встрѣтить въ новомъ трудѣ Джона Лемуана слѣды того направленія, которое было замѣтно въ немъ въ послѣднее время; мы разумѣемъ слишкомъ католическій характеръ его этюдовъ. Опасенія наши не оправдались. Правда, въ возмущеніи сипаевъ Джонъ Лемуанъ видитъ религіозно-мусульманское движеніе, — но нельзя не согласиться съ нимъ въ этомъ, равно какъ и во многихъ другихъ вѣрныхъ замѣчаніяхъ. Мы расходимся съ авторомъ только въ одномъ изъ его выводовъ, или лучше сказать, въ его безнадежности за будущее. Индійскому народонаселенію, говоритъ Джонъ Лемуанъ, предоставлено было слишкомъ много правъ, необходимо будетъ измѣнить систему, разстаться съ мечтами о золотомъ вѣкѣ, усилить армію, держать въ страхѣ далекую колонію британскую. Но съ какою сердечною болью дѣлаетъ авторъ эту уступку, съ какою грустью предвидитъ онъ побѣду приверженцевъ централизаціи, съ какою ироніею выставляетъ французскую систему!
Мы не думаемъ, чтобъ Англія отступила отъ своихъ началъ; въ этомъ убѣждаетъ насъ вѣковая стойкость британскихъ преданій. Они не потерпѣли пораженія, имъ нѣтъ нужды мѣняться; всѣ упреки, которые обращены противъ нихъ, должны падать исключительно на Компанію, которая смотрѣла на государство, какъ на частную собственность, кормилась и кормила нѣсколькихъ избранныхъ. Она слишкомъ много надѣялась на войско, и, какъ справедливо сказалъ Journal des DИbats, «эксплуатировала Индію, не обращая вниманія на народъ». Тамъ, гдѣ вся власть основывается на войскѣ, возможны coups d’Иtat для возстановленія порядка, но возможна также внезапная анархія; противъ движенія преторіянцевъ, янычаръ и тому подобныхъ, одно средство — опора власти въ народѣ. Нельзя упрекнуть Компанію въ томъ, что она «мало управляла» Индіею; она управляла ею много, но исключительно военно-полицейскимъ образомъ. Вотъ почему еще недавно одинъ изъ директоровъ Компаніи, изысканая средства поправить ошибку, предложилъ также «разстаться съ мечтами о золотомъ вѣкѣ» и дать Индійцамъ право національнаго представительства, сдѣлать туземцевъ участниками въ управленіи, заинтересовать ихъ въ сохраненіи общественнаго спокойствія. Джонъ Лемуанъ видимо сочувствуетъ англійскимъ принципамъ, онъ привыкъ уважать ихъ, и не захотѣлъ поставить въ примѣръ алжирское управленіе, гдѣ военной власти предоставленъ полный произволъ: на одного Дуано, подвергшагося суду, приходятся, можетъ-быть, сотни счастливцевъ, избѣжавшихъ слѣдствія и огласки. Кроаты, постоянно расхаживающіе съ заряженными ружьями по улицамъ Милана и Венеціи, также едва ли могутъ увлечь кого-нибудь къ подражанію.
Возмущенія въ Индіи вовсе не были неожиданностью для многихъ, — читатели увидятъ это въ статьѣ Лемуана. Въ ней прекрасно представлена одна сторона вопроса; въ живомъ, мастерскомъ очеркѣ изложены опасенія, которыя давно уже возбуждало индійское войско, и связь настоящихъ событій съ восточною войною. Политика, достигающая своихъ цѣлей во что бы то ни стало, или прикрывающая свои настоящія цѣли гуманными стремленіями, — такая близорукая политика, вся поглощенная настоящею минутою, непремѣнно вызываетъ возмездіе. Междуусобная война членовъ европейской семьи ослабляетъ обаяніе цивилизаціи, даетъ побѣду варварству. Уклоняясь отъ началъ братства и общежитія, христіянскія государства даютъ противъ себя оружіе врагамъ цивилизаціи; поддерживая мусульманскій принципъ, они должны быть готовы къ воздаянію за ошибки. Въ ходѣ индійскихъ возмущеній, нельзя не видѣть участія исламизма и тѣхъ свѣдѣній, которыя Индійцы имѣли о событіяхъ, совершавшихся въ Европѣ; легенды, которыми воспользовался Нина-Сагибъ для своихъ прокламацій, показываютъ тѣсную связь турецкаго вопроса съ индо-англійскимъ. Правовѣрные жители Индіи готовили свои мечь противъ Англіи въ то время, когда, какъ говоритъ Джонъ Лемуанъ, англійскій флотъ шелъ наивно поддерживать правовѣрное государство въ Европѣ. И вотъ плоды великихъ европейскихъ воинъ, взаимнаго ослабленія тѣхъ, которые должны бы были соединить свои силы на иныя пріобрѣтенія, иные успѣхи! Только завоеванія, на которыхъ водружается флагъ цивилизаціи, какого бы цвѣта онъ ни былъ, становятся законнымъ достояніемъ человѣчества, плодотворнымъ для его исторіи…
Нѣтъ нужды указывать на всѣ любопытныя подробности, которыми изобилуетъ статья Джона Лемуана. Полагаемъ, что сказаннаго нами достаточно, и заключимъ анекдотическою подробностью объ авторѣ предлагаемаго этюда. Джонъ Лемуанъ долго былъ постояннымъ сотрудникомъ 'Journal des Debats"; въ началѣ нынѣшняго года онъ написалъ статью, не понравившуюся австрійскому правительству, и барону Гюбнеръ предложилъ редакціи альтернативу: или исключить автора изъ числа сотрудниковъ, или приготовиться къ запрещенію журнала въ австрійскихъ владѣніяхъ. Интересъ матеріяльный восторжествовалъ, и имя Джона Лемуана перестало встрѣчаться въ столбцахъ Journal des Debats. Надѣемся встрѣчаться съ нимъ чаще въ Revue des deux Mondes, а для желающихъ ознакомиться съ прежними трудами того же автора укажемъ на недавно вышедшіе два тома его Etudes critiques et biographiques.
«Два враждебные религіозные закона смотрятъ другъ на друга съ ненавистью. Для нихъ не возможны ни трактаты, ни сдѣлки, ни примиреніе… Война между ними — положеніе естественное, миръ — вынужденное. При первомъ столкновеніи христіянина съ мусульманомъ, одному изъ нихъ предстоитъ рабство или смерть.» Такъ говорилъ вдохновенный Жозефъ де-Местръ, котораго прозвали пророкомъ прошедшаго; онъ предугадывалъ также и будущее, какъ оказывается теперь, потому что настоящія событія въ Индіи служатъ подтвержденіемъ его словъ. Нѣтъ нужды намъ обманывать себя, — война въ Индіи есть новая фаза борьбы варварства съ цивилизаціей, новый вызовъ Корана противъ Евангелія. Это обстоятельство должно склонить на сторону Англіи каждаго безпристрастнаго человѣка: война, которую ведетъ теперь Великобританія, представляетъ собою новый актъ въ великой драмѣ нашей цивилизаціи. Карлъ Мартеллъ на полѣ битвы при Пуатье, Готфридъ Бульйонскій и Лудовикъ Святой въ Крестовыхъ походахъ, Испанія въ Гренадѣ, Донъ Жуанъ при Лепантѣ, Собіескій въ Вѣнѣ, Карлъ X въ Алжирѣ — вотъ дѣятели и герои этой великой трагедіи, которой сценою сдѣлался теперь дряхлый азіятскій міръ. Возмущеніе Индіи было для Англіи громовымъ ударомъ, съ его спутниками — ураганомъ, развалинами и мракомъ, срди котораго трудно обознаться. Однако свѣтъ начинаетъ проникать въ этотъ хаосъ, и все яснѣе и рѣзче выступаетъ исламизмъ и его послѣднія усилія возстановить въ Азіи ту власть, которая для него навсегда потеряна въ Европѣ.
Что въ основѣ возмущенія лежитъ исламизмъ, — это нагляднѣе всего доказывается отвратительными жестокостями, сопровождавшими успѣхъ Индійцевъ. Предоставленные самимъ себѣ, своимъ природнымъ инстинктамъ и преданіямъ, Индійцы никогда не совершили бы подобныхъ варварскихъ поступковъ. Индіецъ отъ природы кротокъ и недѣятеленъ, онъ отличается терпѣніемъ и терпимостью. Напротивъ въ основѣ исламизма лежитъ истребленіе невѣрныхъ огнемъ и мечомъ. Магометъ обѣщаетъ вѣчное блаженство тѣмъ, кто ведетъ войну съ врагами его религіи, и каждое новое убійство женщинъ и дѣтей дѣлаетъ для правовѣрнаго болѣе и болѣе доступными райскія блага. Въ этихъ гнусныхъ поруганіяхъ, которымъ подверглись плѣнныя женщины въ Индіи, нельзя видѣть только жажду крови и животную чувственность, — нельзя не замѣтить въ нихъ систематическаго плана, религіознаго и политическаго принципа, который прилагался съ адскою рѣшимостью и постоянствомъ. Религіозный фанатизмъ мусульманъ, сказывался всюду въ актахъ жестокости, ругаясь надъ женами христіянъ, они хотѣли нанести безчестіе христіянской религіи. Извѣстно, какъ ревниво берегутъ они своихъ женъ отъ взоровъ мущинъ; нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ, королева аудская, отправляясь въ Англію, изъ предосторожности, чтобы скрыться отъ взоровъ толпы, закуталась въ тройныя покрывала; если кто-либо изъ чужихъ взглянетъ на жену мусульманина, это считается наравнѣ съ нечестивымъ прикосновеніемъ. Отсюда можно заключить о значеніи поруганія, которому возмутившіеся мусульмане старались подвергнуть несчастныхъ женщинъ, впавшихъ въ ихъ руки. Нѣтъ сомнѣнія, что эти жестокости были не случайны, а вытекали изъ системы, и англійскій журналъ имѣлъ полное право сказать слѣдующее: «Да будетъ извѣстно всѣмъ — мы говоримъ это съ сердечною болью — да будетъ всѣмъ извѣстно, что женщины, замужнія и дѣвицы, захваченныя чернью въ Дельги, были влачимы въ процессіяхъ въ теченіи нѣсколькихъ часовъ по главнымъ улицамъ города, со всѣмъ позоромъ, который могъ унизить ихъ въ глазахъ народонаселенія; да будетъ всѣмъ извѣстно, что эти несчастныя подверглись потомъ звѣрству и жестокостямъ въ глазахъ тысячи человѣкъ. Все это было сдѣлано съ обдуманною цѣлью — поругаться надъ Англіей, Европой, христіянскимъ владычествомъ и христіянскою королевой.»
Что магометане были главными дѣятелями въ возмущеніи, это открывается ясно въ томъ удивительномъ согласіи, съ какимъ бунтовщики сосредоточились около Дельги, и въ усердіи, съ какимъ они возстановили на тронѣ потомка императоровъ. Дельги — столица исламизма, съ его преданіями и памятниками; это — священный городъ, къ которому прежніе туземные властители и тираны обращали свои взоры и направляли свои походы. И теперь, какъ говорятъ, Индійцы, оставшіеся вѣрными Англіи, съ отчаяніемъ помышляютъ о наказаніи, грозящемъ ихъ религіозному городу. «Пощадите Дельги!» взываютъ они къ своимъ офицерамъ. На эту мольбу Англичане въ бѣшенствѣ даютъ такой отвѣтъ: «Пощадить Дельги! Да, мы пощадимъ въ немъ одинъ только камень, — мы оставимъ его, чтобъ указать мѣсто, гдѣ былъ Дельги, и пройдемъ плугомъ по развалинамъ дворцовъ и храмовъ города.» другіе, чувствуя еще болѣе жажду мести, говорятъ: «нѣтъ, мы не оставимъ ни одного камня; мы усыплемъ солью мѣсто, на которомъ стоялъ проклятой городъ; пусть исчезнетъ слѣдъ его, подобно Содому и Гоморрѣ!» Послѣ взятія Дельги, Англичане рѣшатъ сами, выгодно ли имъ привести въ исполненіе свои суровыя угрозы; можетъ-быть, они найдутъ болѣе удобнымъ и болѣе согласнымъ съ политикою сдѣлать Дельги центромъ своего правительства, замѣнить императора военнымъ префектомъ и на всѣхъ мечетяхъ водрузить крестъ съ мечомъ.
Удивительно, что въ Индіи до сихъ поръ существуетъ императоръ, — родъ чучелы, которой Англичане позволяютъ возсѣдать на заднихъ ногахъ на какомъ-то подобіи трона, и которому они платятъ, конечно, въ послѣдній разъ, пенсію въ четыре милліона франковъ, всего же раздается ежегодно 23 милліоновъ фр. принцамъ, лишеннымъ власти. Несчастный наслѣдникъ имперіи Моголовъ играетъ теперь роль «императора противъ воли», и разказы о немъ и объ его дворѣ могли бы найдти мѣсто въ сказкѣ «Медвѣдь и Паша». Навѣрное ему пріятнѣе было бы спокойно пользоваться своимъ дворцомъ, пенсіей и женами, чѣмъ подвергаться опасностямъ изъ-за величія, которое ему навязали; но возмутителямъ нужно было имя, знамя, и они овладѣли особой императора. Конечно, царскій санъ никогда не былъ для него столь тяжелъ; его заставляютъ выходить на солнечный жаръ, у него надъ ухомъ раздаются выстрѣлы, отъ которыхъ онъ подпрыгиваетъ, словно его кто колотитъ по ногамъ. Одинъ индійскій журналъ напечаталъ недавно письмо туземца, находящагося въ Дельги, гдѣ сказано: «Несчастныхъ принцевъ превратили въ офицеровъ! Ихъ заставляютъ иногда выходить за городъ и на солнце; у нихъ дрожитъ каждая жилка при громѣ пушекъ и ружей. Они не умѣютъ командовать и подвергаются за то насмѣшкамъ солдатъ… Король посылаетъ конфекты войскамъ, стоящимъ подъ ружьемъ… Дворъ, женщины и принцы жалѣютъ о потерянныхъ дняхъ, и смотрятъ на прибытіе инсургентовъ, какъ на несчастіе. Принцы не понимаютъ сипаевъ безъ переводчика. Ядра разрушаютъ много домовъ въ городѣ; мраморныя плиты въ королевской комнатѣ разбиты въ дребезги. Король въ необыкновенномъ страхѣ, когда бомба попадаетъ во дворецъ, и принцы приносятъ на показъ ея осколки.» И вотъ какова династія Шагабаамъ, которая, какъ думаютъ въ Европѣ, въ состояніи возсоздать Индійскую имперію!
Но какъ бы то ни было, у возмутителей есть знамя, символъ религіи и преданій. Индійцы-магометане никогда не покидали мысли о своемъ владычествѣ; ежедневно въ мечетяхъ они молились публично о возстановленіи короля дельгійскаго на тронѣ его предковъ, — и англичане не безпокоились объ этомъ. Корреспонденціи, печатаемыя въ англійскихъ журналахъ въ теченіи послѣднихъ двухъ мѣсяцевъ, бросаютъ мало-по-малу свѣтъ на эти вѣковыя тайны. Магометане не могли возстать одни, имъ нужно было содѣйствіе Индусовъ, а между тѣмъ эти послѣдніе сохранили о мусульманскомъ владычествѣ и завоеваніи неизгладимую память жестокостей, притѣсненіи и убійствъ: Индусы ни за что не возмутились бы, еслибъ ихъ не увѣрили, что Англичане хотятъ насильно обратить ихъ въ христіянство; эта мысль, брошенная въ нихъ съ особенною ловкостью, заставила ихъ взяться за оружіе.
Изъ прокламацій возмутившихся начальниковъ къ народу можно видѣть, что страхъ обращенія стоитъ на первомъ планѣ. Въ воззваніи офицеровъ-дельгійской арміи сказано: «Достовѣрно извѣстно, что Англичане имѣли злой умыселъ уничтожить религію индусской арміи и насильно обратить народъ въ христіянство. Вотъ почему, единственно во имя религіи, мы соединились съ народомъ, и, умертвивъ невѣрныхъ, возстановили династію Дельги… Необходимъ тѣсный союзъ мусульманъ съ Индусами въ этой борьбѣ… Перепишите эту прокламацію въ нѣсколькихъ экземплярахъ и публикуйте ее, гдѣ только можно…» Во всѣхъ воззваніяхъ къ Индусамъ для привлеченія ихъ къ бунту невольно поражаетъ слѣдующая характеристическая черта: вездѣ говорится имъ о томъ, что Англичане хотятъ обратить ихъ «силою и обманомъ». Индусы не страшатся проповѣди; напротивъ, всѣ свидѣтели единогласно признаютъ въ нихъ много терпимости и даже въ извѣстной степени расположеніе къ теологическимъ спорамъ, лишь бы послѣдніе не выходили за предѣлы моральнаго убѣжденія. Дизраэли указываетъ на это въ слѣдующихъ словахъ: «Индійское народонаселеніе, за исключеніемъ мусульманъ, вообще по своему воспитанію склонно къ теологическимъ изслѣдованіямъ. Нѣтъ народа, который съ такою охотою пускался бы въ религіозные споры. Это древнее племя богато преданіями; воспитаніе въ Индіи основывается на религіи, равно какъ законы и право собственности, — и нѣтъ племени во всемъ мірѣ, которое было бы такъ хорошо приготовлено къ теологическимъ преніямъ. Индусъ всегда готовъ вступить въ споръ съ миссіонеромъ… но онъ страшится болѣе всего проповѣди, соединенной съ насиліемъ…» Слова Дизраэли подтверждаются писателями, лучше другихъ знакомыми съ Индіею. Они говорятъ, что Индійцы, не только не избѣгаютъ образованія и споровъ о религіи, но напротивъ того сами напрашиваются на нихъ и очень благосклонны къ миссіонерамъ, которые ограничиваются одною проповѣдью. Огромное число миссіонеровъ разсѣяно по всей индійской территоріи, и никогда они не подвергаются ни преслѣдованіямъ, ни оскорбленіямъ со стороны народа, чѣмъ не можетъ похвалиться даже христіянская Европа. Писатель, скрывающійся подъ псевдонимомъ «Старый Индіецъ», сказалъ по этому поводу слѣдующее: «Въ Англіи превратно понимаютъ положеніе дѣдъ. Должно замѣтить, что большинство индусскаго народонаселенія не имѣетъ никакихъ твердыхъ убѣжденій о принципахъ своей собственной религіи; для него религія — дѣло незапамятныхъ преданій, теологическая легенда, вопросъ формы и церемоніяла, обычаи или общественная привычка. Его жизнь слагается изъ безконечной цѣпи обрядовъ и формъ, болѣе или менѣе священныхъ. Если правительство вздумаетъ коснуться этихъ формъ… оно возбудитъ больше неудовольствій и вызоветъ большее противодѣйствіе, чѣмъ свободою христіянскаго ученія и христіянской проповѣди.» Магометане, главные дѣятель возмущенія, удивительно вѣрно угадали эту чувствительную струну Индусовъ. Они привели имъ въ примѣръ собственныя проступки, напомнили о кровавой пропагандѣ Тимуровъ и Ауренгъ-Зебовъ, о которой Индусы сохранили тяжкое воспоминаніе, — и увѣрили, что Англичане готовятся повторить жестокости исламизма. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ англійскіе миссіонеры жаловались на чрезмѣрное послабленіе самымъ грубымъ суевѣріямъ туземцевъ со стороны правительства; этимъ ловко воспользовались вожди бунтовщиковъ и распространили въ народѣ вымышленную просьбу миссіонеровъ королевѣ. Эта просьба такъ любопытна, что мы приведемъ ее здѣсь: «Магометанскіе владѣтели, говоритъ актъ, умѣли обращать своихъ подданныхъ въ исламизмъ, а теперь, въ теченіи шестидесяти лѣтъ, христіянское правительство непринудило ни одного подданнаго къ обращенію въ христіянство. Типпо заставилъ милліоны Индусовъ принять свою религію, а ваше величество не пріобрѣли ни одного члена церкви. Подъ вашимъ владычествомъ живутъ сипаи всѣхъ кастъ, и мы предлагаемъ вамъ слѣдующій планъ: прикажите смѣшать говяжье и свиное сало и намазать имъ патроны, которые скусываютъ сипаи. Черезъ полгода вы объявите имъ, что они лишились правъ касты, и путь къ обращенію будетъ открытъ.» Къ этому прибавлено слѣдующее: « Королева, увидавъ эту просьбу, очень обрадовалась; вотъ прекрасная мысль! сказала она; этимъ средствомъ я сдѣлаю христіянами всѣхъ моихъ сипаевъ!» Какъ ни страненъ этотъ документъ, но онъ даетъ ключь къ индійскому возмущенію. Мусульмане возстали во имя религіи и власти, Индусы соединились съ ними вслѣдствіе принципа касты и предразсудка, болѣе соціальнаго, чѣмъ религіознаго. Отвѣдать говяжьяго сала значило для Индуса быть исключеннымъ изъ касты, а жить внѣ касты значитъ сдѣлаться отверженцемъ и ужасомъ человѣчества, проклятымъ существомъ, которое не смѣетъ видѣться ни съ матерью, ни съ братомъ. Эта исторія о патронахъ, пропитанныхъ жиромъ, въ которой много дѣтскаго, не была, конечно, единственною или главною причиною возмущенія, но она играла роль искры, брошенной на горючій матеріялъ. Выстрѣлъ изъ пистолета, раздавшійся на бульварѣ, не былъ причиною революціи, но онъ могъ подать сигналъ къ ней. Индійцевъ увѣрили, что Англичане раздавали имъ новые патроны съ коварнымъ умысломъ религіозной пропаганды и заставили ихъ бояться ловушки: они должны были невинно вкусить проклятаго плода и незамѣтно превратиться въ паріевъ. Этимъ пугаломъ Индусы побуждены были къ возстанію; они боялись обращенія посредствомъ колдовства.
Въ журналахъ была напечатана прокламація Наны-Сагиба, единственнаго лица, которое играетъ въ возмущеніи опредѣленную роль. Здѣсь сказано, что правительство калькуттское, рѣшившись уничтожить религію магометанъ и Индусовъ, просило у Англіи значительной военной помощи. Въ отвѣтъ на это, королева англійская послала сказать султану, что она хочетъ послать свои войска чрезъ Египетъ; но султанъ особымъ фирманомъ строго запретилъ египетскому пашѣ пропускать Англичанъ: «Еслибъ я согласился на просьбу, то не смѣлъ бы явиться предъ лицомъ Аллаха; можетъ придти также и моя очередь, и если Англичане обратятъ въ христіянство Индостанъ, они сдѣлаютъ потомъ то же самое и съ моимъ царствомъ.» Вслѣдствіе этого паша встрѣтилъ Англичанъ пушечными выстрѣлами, истребилъ флотъ ихъ и большую часть войска. Въ то же время Англичане въ Калькуттѣ, раздавши патроны Индусамъ, ждали напрасно подкрѣпленій, чтобы подавить бунтъ; когда они узнали о гибели вспомогательной арміи, генералъ-губернаторъ посыпалъ себѣ голову пепломъ…
Это сказаніе имѣетъ форму параболы и слѣдовательно близко къ истинѣ. Какъ бы велика ни была вражда мусульманъ съ Индусами и даже въ средѣ самихъ мусульманъ, — всѣ они сходится въ одномъ чувствѣ: въ страхѣ и ненависти къ христіянству. Изъ многихъ свидѣтельствъ открывается ясно, что магометане во всей Азіи избрали, для сверженія ига и для гибели христіянъ, эпоху восточной войны. — ту самую эпоху, когда христіянская Европа такъ наивно хлопотала о сохраненіи трона для наслѣдниковъ Магомета. Въ Индіи исламизмъ ждалъ только сигнала, но его работа еще не была кончена; онъ не былъ еще увѣренъ въ Индусахъ, а безъ нихъ не смѣлъ начать дѣло. Въ ожиданіи этого, мусульмане, какъ говоритъ, были въ постоянной связи съ Персіею, откуда получали свѣдѣніи о ходѣ восточной войны; система таинственныхъ телеграфовъ была въ полной силѣ, а Англичане не обращали на это никакого вниманія. Въ Англіи всѣ были поражены, прочитавши въ запискахъ одного Индійца, путешествовавшаго по Европѣ, разказъ о свиданіи его съ Али-Эффенди, турецкимъ посланникомъ въ Лондонѣ: «Послѣ долгаго разговора объ индійскомъ правительствѣ, заключаетъ Индіецъ, мы простились съ Али-Эффенди, увѣривъ его, что мусульманское правительство можетъ разсчитывать на наши услуги каждый разъ, когда онѣ ему будутъ нужны.» Броженіе, которое охватило Индію во время войны, было подавлено, хотя и не совершенно утихло съ возстановленіемъ мира; опасность впрочемъ неминовалась, и Англичане напрасно думали, что все пришло въ обычный порядокъ, довѣрившись донесенію генералъ-губернатора, лорда Каннинга: «Возстановленіе мира, писалъ онъ, успокоило недовольство и волненіе, которое возбуждено было отдаленною войною въ туземномъ народонаселеніи нѣкоторыхъ частей Индіи.»
Все заставляетъ думать, что индійское возмущеніе должно было вспыхнуть въ то время, когда Европа и особенно Англія были заняты восточною войною; заключеніе мира явилось неожиданностью не для одного Запада. Что будто бы Россія участвовала въ общемъ заговорѣ Азіи противъ Британіи, что будто бы русскіе агенты распространяли слухи о паденіи англійскаго владычества, — въ этомъ не было бъ ничего удивительнаго, еслибъ и представлены были на то прямыя доказательства[1]. Россія по праву войны могла дѣйствовать всѣми средствами противъ Англіи, — и послѣдняя была бы поставлена въ критическое положеніе, еслибы война съ Персіей и индійское возмущеніе случились въ одно время съ крымскою экспедиціею.
Волненіе давно уже высказывалось въ многочисленныхъ и несомнѣнныхъ признакахъ, которые должны бы поразить Англичанъ, еслибъ они не отдались какому-то непонятному ослѣпленію. Мы очень хорошо знаемъ, какъ легко быть пророкомъ на другой день послѣ совершившагося событія: въ 1849 году мы съ удивительною подробностію могли предсказать революцію 1848 года, и объяснить ея причины. Точно такъ же и теперь мы видимъ массу признаковъ, болѣе или менѣе ясныхъ, доказывающихъ неизбѣжность Индійскаго возстанія. Сюда должно отнести убійства и зажигательства, повторявшіяся весьма часто въ послѣднее время; предостереженія о готовящемся бунтѣ, которыя получались въ Калькуттѣ отъ Индусовъ, обратившихся въ христіянство и пр. Вспомнимъ о времени, предшествовавшемъ взрыву революціи въ Парижѣ, о прогулкахъ работниковъ, о вызывающихъ взглядахъ и злобныхъ улыбкахъ при встрѣчѣ съ людьми, одѣтыми не въ блузу, и мы можемъ представить себѣ, что было въ европейскихъ центрахъ въ Индіи. Туземные слуги громко разговаривали при дѣтяхъ и намекали имъ, что скоро всѣ дома будутъ принадлежитъ Индійцамъ; магометане и Индусы сообщались между собою посредствомъ тайныхъ телеграфическихъ знаковъ, которыхъ никто не понималъ, кромѣ посвященныхъ; уже болѣе году тому назадъ заговорщики пустили въ оборотъ chupattis, — пшеничные пироги, которые имѣли особенный смыслъ. Такъ напримѣръ, къ старшинѣ деревни присылалось шесть пироговъ, съ приказаніемъ «сдѣлать еще шесть и разослать по сосѣднимъ деревнямъ»; этимъ путемъ приказъ распространялся далѣе и далѣе, и никто не зналъ его источника. Или другой случай: командиръ полка получаетъ цвѣтокъ лотуса; этотъ цвѣтокъ переходитъ изъ рукъ въ руки, каждый солдатъ смотритъ на него внимательно и передаетъ своему сосѣду; обошедши всѣхъ, лотусъ отправляется въ другой полкъ и т. д. Такимъ образомъ въ теченіи года цвѣтокъ побывалъ во всей индійской арміи, и въ этотъ годъ туземные офицеры постоянно отказывались отъ своихъ отпусковъ.
Ослѣпленіе Англичанъ въ виду такихъ фактовъ можно объяснить только ихъ презрѣніемъ къ туземному племени. Конечно, никогда еще бунтъ не достигалъ въ Индіи такихъ размѣровъ, какъ теперь; Англичане замѣчали попытки къ нему, и не воспользовались урокомъ. Знаменитѣйшій изъ полководцевъ, современныхъ Веллингтону, Чарльзъ Напиръ[2], нѣсколько лѣтъ тому назадъ усмирилъ возмущеніе многихъ полковъ въ Бенгалѣ, призвавши на помощь Гуркасовъ (Ghourkas), племя горцевъ, которое и теперь еще оказало Англіи свои услуги. Британская политика въ Индіи состояла всегда въ поддержаніи антагонизма между туземными племенами, — старинная политика, современная правилу: divide et impera. Этимъ средствомъ Англичане увеличивали свои владѣнія въ Индіи, и вмѣстѣ съ тѣмъ ослабляли свою власть. Такой фактъ не подлежитъ никакому сомнѣнію; дальновидные государственные люди Англіи сознавали его вполнѣ и протестовали противъ постояннаго расширенія территоріи, въ которое Британія вовлеклась невольно. Тридцать лѣтъ тому назадъ, сэръ Томасъ Менро (Munro) писалъ: «Еслибы даже мы могли покорить всю Индію, то едва ли должно желать этого для блага туземцевъ и нашего собственнаго. Однимъ изъ слѣдствіи такого завоеванія будетъ то, что индійская армія, лишившись случая сражаться съ воинственными сосѣдями, потеряетъ всякую дисциплину, туземныя войска почувствуютъ на свободѣ собственную силу и обратятъ ее противъ Европейцевъ.» Другой Англичанинъ, сэръ-Генри Россель говорилъ также: «Самая страшная опасность у насъ подъ ногами. Искусно приготовленное возмущеніе нашихъ туземныхъ подданныхъ или неудовольствіе нашихъ туземныхъ войскъ — вотъ что грозитъ нашему владычеству, и эта опасность необходимо увеличивается съ каждымъ новымъ расширеніемъ нашей территоріи. Отъ прибавленія числа нашихъ подданныхъ, а еще болѣе туземныхъ войскъ мы становимся не сильнѣе, а слабѣе. Между нами невозможно чувство привязанности; мы всегда останемся иностранцами, предметомъ ненависти и зависти, неизбѣжныхъ при чужеземномъ владычествѣ.» Это предостереженіе не помѣшало однако лорду Дальгаузи довести до крайности систему пріобрѣтеніи: во время его управленія, территорія Компаніи увеличилась тринадцатью индійскими государствами, которыхъ поверхность болѣе чѣмъ поверхность всей Англіи!
Вотъ свидѣтельства самыхъ просвѣщенныхъ и компетентныхъ Англичанъ, которыя говорятъ краснорѣчивѣе всѣхъ возможныхъ разсужденій. Мы приведемъ еще слова героя Индіи, Чарльза Напира, сказанныя имъ четыре года тому назадъ послѣ усмиренія военнаго ставилъ англійскому правительству донесеніе, которое тогда заброшено было въ груды картоновъ и на дняхъ вырыто оттуда вмѣстѣ съ другими документами. Джакобъ говорилъ: «Зло, на которое я указываю, очень важно. Набирать индійскую армію исключительно только изъ извѣстной касты или извѣстнаго исповѣданія значитъ подчинить ее контролю не правительства и военныхъ законовъ, а браминовъ и жрецовъ. Вслѣдствіе этой системы, то или другое лицо дѣлается солдатомъ не по способности, ловкости или мужеству, а потому только, что оно вдвойнѣ поклоняется Вишну. Кто не хочетъ боготворить раскрашенный камень, или кто принадлежитъ къ званію напримѣръ сапожниковъ, тотъ, не взирая на свои достоинства, не можетъ попасть въ ряды бенгальской арміи; иначе разгнѣваются тунеядные и дерзкіе брамины. Вотъ что подрываетъ всякую дисциплину! Бенгальскій солдатъ боится гораздо больше нарушить законъ касты, чѣмъ военный кодексъ, и потому не оказываетъ должнаго повиновенія. Измѣна, подкупъ и всякаго рода безпорядки могутъ проникнуть въ ряды солдатъ, такъ что офицеры не узнаютъ объ этомъ: весь полкъ принадлежитъ къ одной кастѣ и соблюдаетъ свои особенныя правила. Одинъ изъ высшихъ начальниковъ разказывалъ мнѣ съ сожалѣніемъ, что онъ долженъ былъ исключить превосходнаго сипая, потому что весь полкъ просилъ объ исключеніи его, какъ принадлежащаго къ низшей кастѣ. И это общее правило въ бенгальской арміи; мои собесѣдникъ былъ изъ Бомбея, а потому пришелъ въ изумленіе…» Генералъ Джакобъ заключаетъ: «Средство противъ зла самое простое, не обращать вниманія на касты при наборѣ солдатъ, а тѣмъ, которые состоятъ на службѣ, объявить, что правительству рѣшительно все равно, какой кто вѣры: индусъ, браминъ, мусульманинъ одинаково хороши, если только они исправные солдаты.»
Таковъ былъ главный недостатокъ въ организацій и составѣ туземной арміи, и здѣсь надо искать причины, почему въ день, назначенный для возмущенія, войска такъ согласно исполнили данный имъ приказъ. Часто повторенныя предостереженія генераловъ, бывшихъ въ Индіи, не были въ состояніи разбудить апатію и сломить рутину правительства, и точно такое же равнодушіе къ дѣлу показала вся Англія. Индійскія дѣла не возбуждали ни въ комъ интереса, и какъ только заходила о нихъ рѣчь въ парламентѣ, зала тотчасъ пустѣла. Нуженъ былъ громовый ударъ, чтобы разбудить Англію отъ роковаго сна.
Кажется, возмущеніе должно было вспыхнуть въ одно время во всѣхъ мѣстахъ, и еслибъ этотъ планъ удался, Англичане, вѣроятно, были бы задавлены по частямъ громадными массами. Они ничего не ожидали.они спали и выказали крайнее невѣдѣніе о характерѣ арміи, потому что въ началѣ возмущенія хотѣли подавить его посредствомъ мусульманъ, думая, что все дѣло въ Индуса?ь и ненавистныхъ имъ патронахъ. Англичане превратили Дельги въ огромную крѣпость со рвами и новыми стѣнами, снабдили ее артиллерійскими парками, пороховыми магазинами и значительными запасами, и не оставили въ этомъ важномъ пунктѣ даже гарнизона англійскаго. Бунтовщикамъ стоило только перемѣнить знамя, крѣпость давно была въ ихъ рукахъ.
Мы не беремся представить картину военныхъ событій, совершающихся въ Индіи, потому что она измѣняется почти ежедневно. Не будемъ останавливаться также на возмутительныхъ поступкахъ варварства, жертвою которыхъ сдѣлались мущины, женщины, и дѣти; страшно и стыдно за человѣчество при одной мысли о томъ. Пусть тѣ, которые видятъ въ этой рѣзнѣ войну за независимость, скажутъ намъ, могутъ ли подобныя чудовища образовать какое-нибудь общество и какую-нибудь націю!
Есть что-то странное въ томъ впечатлѣніи, которое произвели въ Англіи эти отвратительныя ругательства надъ человѣкомъ. Глубоко возмущено было чувство оскорбленнаго превосходства, гордость опозоренной крови; поруганіе надъ женами и дѣвами Альбіона, насильственное оскверненіе цѣломудрія британскаго племени высказалось въ жгучей боли, ярости и отчаяніи. Апгличане столько же были взволнованы, сколько и пора?кены позоромъ англійскихъ женщинъ. Эти чувства высказаны самымъ могущественнымъ журналомъ Британіи въ слѣдующихъ словахъ: «Мы вѣрили, что лучшій щитъ для насъ — имя англійскаго гражданина, которое выше имени гражданина римскаго; мы вѣрили, что кровь Англичанина ограждена палладіумомъ противъ позора, даже въ самыхъ отдаленныхъ частяхъ міра.» Англійскій офицеръ послѣ разказа объ ужасахъ, которыхъ онъ былъ свидѣтелемъ, прибавляетъ: «ни одинъ Азіятецъ, обезчестившій жену Англичанина, не долженъ остаться въ живыхъ, чтобы не могъ онъ гордиться этимъ!» Англійское Review говоритъ: «смерть должна поразить каждаго Индійца, омочившаго руки въ англійской крови и оскорбившаго цѣломудріе Англичанки.» Никто не говоритъ: цѣломудріе женское, а цѣломудріе Англичанки, а это, по ихъ мнѣнію, не одно и то же.
Мы понимаемъ взрывъ негодованія, жажду крови, возбужденные въ сердцахъ Англичанъ страшными преступленіями; но къ чему поведетъ самое кровавое возмездіе, гибель многихъ тысячъ Индійцевъ? Англичане борются съ ними неравнымъ оружіемъ, и въ порывахъ мщенія ничто такъ не горько, какъ чувство безсилія. Когда Макдэфъ узнаетъ, что Макбетъ убилъ его жену и внуковъ, и когда для утѣшенія его горести ему говорятъ о мести, у него вырывается этотъ поражающій вопль отчаянія: «у Макбета нѣтъ дѣтей!»[3].
Посреди болѣзненнаго впечатлѣнія произведеннаго въ Англіи этими событіями, раздался обвинительный голосъ, и противъ кого же? противъ христіянскихъ миссіонеровъ, противъ европейскихъ обществъ, противъ мущинъ и женщинъ, посвящающихъ всю свою жизнь распространенію Евангелія! Возможно ли это? неужели Англія упала на столько, и готова отвергнуть то.что составляетъ ея величайшую славу и, скажемъ болѣе, ея силу? Но, Боже мой, еслибъ Англія прежде всего не была миссіонеромъ въ Азіи, еслибъ она не держала тамъ знамени христіянства и цивилизаціи, то никому, кромѣ акціонеровъ ея компаніи, не было бы дѣла до того, существуетъ или нѣтъ англійское владычество въ Индіи. Изъ-за чего христіянскіе народы станутъ принимать участіе въ благосостояніи или банкрутствѣ ея лавочниковъ? Намъі говорятъ, что индійское возмущеніе было вызвано христіянскими проповѣдями и религіознымъ прозелитизмомъ; но вѣдь это обвиненіе можно приложить ко всѣмъ: вотъ уже восьмнадцать вѣковъ, какъ христіянская свобода поражаетъ варварство и одряхлѣвшія общества. Въ сущности, англійское правительство, офиціяльное правительство въ Индіи дѣлало все возможное, чтобы препятствовать религіозной пропагандѣ; всѣ реформы въ варварскомъ туземномъ законодательствѣ были вытребованы настойчивостію миссіонеровъ и евангелическихъ обществъ. Да и много ли сдѣлано на этомъ пути? Уничтожены только предразсудки и обычаи, оскорбительные для человѣчества. Правительство отмѣнило варварскій законъ, осуждавшій женъ на сожженіе послѣ смерти ихъ мужей; оно уничтожило другой законъ, запрещавшій вдовамъ вступать во второй бракъ и конфисковавшій имущество всѣхъ, кто обратится въ христіянство. Вотъ настоящія причины, которыя повели къ возмущенію болѣе, чѣмъ патроны съ саломъ; потому что въ общественномъ устройствѣ, гдѣ законы и обычаи неразрывно связаны съ религіею, всякая реформа, освобождающая личность, направлена противъ власти жрецовъ. Но предположивъ даже, что Англичане должны держаться самаго строгаго нейтралитета въ дѣлѣ религіи, они обязаны все-таки предоставить полную свободу всѣмъ своимъ подданнымъ, всѣмъ племенамъ и всѣмъ кастамъ; это вопросъ полицейскій, а не богословскій. Скорѣе можно упрекнуть индо-англійское правительство въ томъ, что оно слишкомъ много уступало идолопоклонству, что изъ политики и по разсчету оно потворствовало грязному фетишизму и своимъ присутствіемъ придавало авторитетъ отвратительнымъ таинствамъ азіятскихъ религій. Правительство такъ мало заботилось о прозелитизмѣ, что въ своихъ школахъ ограничивалось только свѣтскимъ воспитаніемъ; законъ Божій не преподавался въ нихъ, учебныя книги не должны были касаться религіи, такъ что изъ боязни оскорбить туземныя вѣрованія правительство исключило изъ школъ всякаго рода богословіе, даже англиканское. Еслибъ Англія меньше боялась распространенія христіянства, ей не пришлось бы теперь защищаться противъ дикарей.
Есть люди, которые порицаютъ возстаніе Грековъ противъ Турокъ, или Итальянцевъ противъ Австріи, они считаютъ очень опаснымъ такое нарушеніе политическаго равновѣсія, и между тѣмъ въ возмущеніи Индіи видятъ войну за національность и независимость. Нужно много глубокомыслія, чтобъ отыскать признакъ національности въ этомъ хаотическомъ сбродѣ болѣе ста милліоновъ людей, униженныхъ вѣковымъ рабствомъ, перебывавшихъ въ теченіи нѣсколькихъ столѣтій подъ ногами у всѣхъ завоевателей. Напрасно по этому случаю приводятъ въ примѣръ возмущеніе англійскихъ колоній въ Америкѣ: томъ дѣйствовалъ народъ, вполнѣ готовый занять свое мѣсто въ исторіи, и именно англійское племя. Посмотрите на объявленіе независимости 4-го іюля 1776 года, вы встрѣчаете съ перваго раза слѣдующіе простыя и возвышенныя слова: «Когда въ общемъ ходѣ историческихъ событіи народъ сознаетъ необходимость разорвать политическую связь съ другимъ народомъ и занять среди остальныхъ государствъ свое независимое мѣсто, на которое даетъ ему право божественный и естественный законъ, уваженіе къ мнѣнію человѣчества требуетъ отъ этого народа объясненія причинъ, побуждающихъ его къ самостоятельной, отдѣльной жизни. Мы считаемъ несомнѣнными слѣдующія начала: всѣ люди равны между собою, они имѣютъ прирожденныя, Богомъ данныя права, между которыми на первомъ планѣ стоитъ право на жизнь, свободу и исканіе счастія…» Такъ начинается этотъ актъ, а вотъ его заключеніе: «Въ полномъ довѣріи къ волѣ божественнаго Провидѣнія, мы готовы для поддержанія всего сказаннаго жертвовать нашею жизнію, достояніемъ и самымъ священнымъ нашимъ благомъ — честію.» Такія слова проносятся подобно струѣ чистаго воздуха посреди грустныхъ событій, о которыхъ мы говоримъ теперь. Но если даже представить себѣ, что Индія освободится отъ господства Англіи, все-таки изъ нея не выйдетъ ничего похожаго на Америку; это будетъ просто парижскій зоологическій садъ, въ которомъ растворены всѣ клѣтки и распущены по свѣту всѣ дикіе звѣри.
Мы съ увѣренностію можемъ сказать, что если Англія лишится Индіи, то для нея несчастіе будетъ менѣе чувствительно, чѣмъ для ея колоніи, а для человѣчества съ этимъ соединится страшное бѣдствіе. Англичане служатъ въ Азіи представителями начала цивилизаціи и человѣчности и еслибы, вслѣдствіе чрезмѣрнаго, внезапнаго напряженія, подобнаго настоящему, населеніе Индіи свергло власть, подъ которою оно живетъ теперь, то непремѣнно Индѣйцы попадутъ игу соплеменныхъ кровожадныхъ тирановъ и слѣдовательно всѣмъ ужасамъ варварства. Въ самомъ дѣлѣ, Англичане были освободителями Индіи; они положили конецъ царству грабителей, замѣнивъ его справедливостію и закономъ; они являются хранителями правъ и суда человѣческаго. Въ теченіи цѣлыхъ столѣтіи исторія Индіи представляла собою зрѣлище убійствъ и опустошительной рѣзни; кровавая эра кончается съ завоеваніемъ Англичанъ, и хотя управленіе послѣднихъ не было образцомъ всѣхъ возможныхъ совершенствъ.однако нельзя не сознаться, что оно несравненно гуманнѣе, кротче и справедливѣе всѣхъ правительствъ, пережиты?ь Индѣйцами. Англичане дали развитіе естественной производительности края, устроили шоссе и желѣзныя дороги и установили порядокъ. Ошибка ихъ состояла въ убѣжденіи, что они успѣли создать народъ, и это привело къ неизбѣжному послѣдствію — къ торжеству варварства и къ побѣдѣ слѣпой и грубой силы.
Англичане предоставили Индіи всю свободу и права, какія существуютъ въ Англіи, въ томъ числѣ и свободу книгопечатанія и дѣйствовали при этомъ не безотчетно: они очень хорошо понимали, какое оружіе давали населенію имъ враждебному. Довольно того, что свобода книгопечатанія — институтъ чисто-англійскій, чтобы заставить Британію распространять его по всей поверхности земнаго шара. Одинъ очень умный человѣкъ, живописецъ Гайдонъ, сказалъ, что Англичане всюду приносятъ съ собою три учрежденія: судъ присяжныхъ, скачки и портретную живопись. Въ Индіи скачки ничѣмъ не отличаются отъ эпсомскихъ и шантильискихъ, мы увѣрены, что и портретная живопись привилась тамъ наровнѣ съ системой осушенія почвы. Что касается до судовъ присяжныхъ, то въ то самое время, когда начиналось броженіе, шла рѣчь о перемѣнѣ въ закоподательствѣ: хотѣли согласовать его съ мѣстными обычаями, признать подсудность Англичанъ туземнымъ судьямъ, предоставить послѣднимъ болѣе произвола и упростить формы болѣе, чѣмъ въ самой Англіи. Эти планы, отъ которыхъ жители Калькутты пришли въ ужасъ, доказываютъ, какъ велика была увѣренность правительства въ своей безопасности.
Свобода книгопечатанія была дарована туземцамъ въ равной степени съ Англичанами, въ 1835 году. Сэръ-Томэсъ Менро, на свидѣтельство котораго мы уже ссылались, предугадывалъ тогда же результаты этой мѣры. Онъ боялся ея вліянія не на народъ, а на армію: «Еслибы мы могли быть увѣрены, говоритъ онъ, что журналы и книги станутъ читаться только народомъ, то нечего было бы бояться бунта, мы успѣли бы замѣтить направленіе умовъ и принять свои мѣры; но вслѣдствіе нашего особеннаго положенія въ краѣ, намъ грозитъ переворотомъ не народъ, а армія. Въ странахъ, не находящихся подъ чужестраннымъ владычествомъ, духъ свободы развивается вмѣстѣ съ постепеннымъ воспитаніемъ и образованіемъ народа, находитъ въ нихъ свой естественный источникъ; едва ли можно надѣяться, чтобы въ Индіи это развитіе приняло тотъ же путь, слѣдовало бы правильному и спокойному ходу; мы не думаемъ, что возрожденіе можетъ произойдти у насъ мирно, безъ потрясеній, въ странѣ, управляемой чужестранцами, въ которой книгопечатаніе свободно, а войско состоитъ изъ туземцевъ, попытка къ независимости должна обнаружиться въ арміи задолго до сознанія ея въ народѣ. Войско не станетъ дожидаться послѣдствій цивилизаціи, распространенія ея въ народѣ; прежде чѣмъ въ послѣднемъ созрѣетъ понятіе о свободѣ, войско поспѣшитъ самовольно опрокинуть правленіе, во имя національной независимости, на которую укажутъ народные писатели. Сипаи научатся сравнивать свое содержаніе и подчиненіе европейскимъ офицерамъ съ окладами и значеніемъ послѣднихъ; они станутъ изыскивать причины такой огромной разницы въ правахъ, сообразятъ свое численное превосходство и убѣдятся, что имъ необходимо свергнуть иго иноплеменниковъ и захватить деньги и почести, которыя раздаются теперь Англичанамъ. Свободное книгопечатаніе научитъ ихъ и натолкнетъ на многое. Сходясь между собою въ полкахъ и на стоянкахъ, сипаи найдутъ частые случаи потолковать и сообразить планъ дѣйствій, за предводителями дѣло не станетъ; съ терпѣніемъ, привычкой къ дисциплинѣ, военною опытностію, они могутъ разсчитывать на успѣхъ, особенно если ихъ будетъ подстрекать властолюбіе, жажда независимости, славы и корысть…»
Всѣ опасенія, выраженныя въ этихъ словахъ Менро, оправдались вполнѣ. Образованность и знанія, которыя должны были распространиться силою книгопечатанія, не проникли нисколько въ низшіе слои общества, а войску послужили они оружіемъ. Чтобы дать понятіе о свободѣ книгопечатанія въ Индіи, мы приведемъ слѣдующій отрывокъ статьи, помѣщенной въ туземномъ журналѣ въ самый разгаръ войны. "О Творецъ! говоритъ авторъ, Англичане испытали на себѣ Твое могущество. Вчера еще они пользовались властію, сегодня же плаваютъ въ крови и повсюду обращаются въ бѣгство… Побросавши свои паланкины и колесницы, они должны были спасаться въ камышахъ, босикомъ и безъ шляпъ. О Англичане! думали ли вы, что король дельгійскій снова взойдетъ на престолъ во всей славѣ и величіи Надировъ, Баберовъ и Тимуровъ?.. "
Перенесемся мысленно изъ англо-индійскихъ владѣній въ наши африканскія колоніи, и спросимъ себя, какъ бы поступилъ маршалъ-губернаторъ Алжира при подобной демонстраціи со стороны туземцевъ? Мы полагаемъ, что дѣло покончено бы было очень скоро, да и незачѣмъ отправляться въ Африку, чтобы посмотрѣть, какъ поступаютъ у насъ въ подобныхъ случаяхъ. Но тутъ-то именно высказывается уваженіе Англичанъ къ ихъ учрежденіямъ: генералъ-губернаторъ Индіи, ограничивая книгопечатаніе на время, все-таки счелъ своимъ долгомъ оправдаться въ этой мѣрѣ и изложилъ очень подробно побудившія его къ тому причины. Такимъ образомъ правительство вмѣсто роли обвинителя становится въ положеніе обвиненнаго и оправдывается передъ народомъ въ посягательствѣ на его свободу. Какое блестящее доказательство уваженія къ законности и свободѣ со стороны правительства!
Страшный кризисъ, который переживать Англія, одинъ изъ самыхъ опасныхъ въ ея исторіи, произвелъ въ другихъ странахъ разнообразныя впечатлѣнія; но преобладающимъ является худо-скрытое удовольствіе. Англія не можетъ не замѣтить слѣдующаго: общественное мнѣніе по необходимости платитъ дань человѣколюбію, возмущаясь варварскими поступками бунтовщиковъ; но, исполнивши эту офиціяльную обязанность, оно предается откровенно чувству удовольствія. Народъ англійскій долженъ сознаться, что онъ вообще не пользуется любовію; онъ на столько эгоистъ, что другіе народы не считаютъ его невзгодъ своимъ семейнымъ несчастіемъ, а исторія Англіи представляетъ собою картину такого необыкновеннаго счастія, что невольно возбуждаетъ зависть. Но и между людьми, которые очень довольны настоящими событіями, есть свои различія. Католическая партія во Франціи и на всемъ континентѣ смотритъ на бѣдствіе Англіи какъ на кару еретиковъ, и въ этихъ несчастіяхъ враговъ церкви прославляетъ поучающую руку Промысла. Въ этихъ чувствахъ нѣтъ по крайней мѣрѣ ничего низкаго; можно не соглашаться съ ними, это другой вопросъ. Но за то никакого снисхожденія не заслуживаютъ люди другаго направленія, которое, къ сожалѣнію, слишкомъ распространено въ Европѣ. Мы разумѣемъ многочисленныхъ поклонниковъ рабства и пошлости; они не могутъ простить Англіи того, что она избѣгала до сихъ поръ революцій, что она устояла при самомъ сильномъ напорѣ свободы, тогда какъ первый толчокъ совершенно опрокинулъ поборниковъ невѣжества; обрадовавшись тому, что у Англіи нашлась ахиллесова пята, они въ торжествѣ восклицаютъ: «Наконецъ-то! Пришла и ея очередь!»
Впрочемъ Англичане инстинктивно сознаютъ чувства, которыя они внушаютъ, и надѣются только на собственныя силы. «Теперь мы ведемъ первую кампанію, сказалъ Дизраэли въ нижней палатѣ; по всѣмъ вѣроятіямъ, въ ноябрѣ намъ придется предпринять вторую, отъ которой будетъ все зависѣть. Европа и Азія слѣдятъ за нами внимательно; мы должны нанести рѣшительные удары, потому что въ случаѣ третьей компаніи намъ, пожалуй, придется увидѣть на сценѣ такія дѣйствующія лица, которыхъ мы не ожидаемъ, — и уже не Индійскихъ князьковъ.»
Многіе удивлялись, почему англійское правительство не отправляло своихъ войскъ на пароходахъ, которые представляютъ такъ много удобствъ но своей помѣстительности и по быстротѣ, драгоцѣнной въ настоящемъ случаѣ. Но не должно забывать, что Англія посылала всѣ свои войска и оставалась даже почти безъ гарнизоновъ, такъ что безъ ея «деревянныхъ стѣнъ» ей нечѣмъ было бы защищаться у себя дома. Лордъ Пальмерстонъ откровенно высказалъ свои опасенія. "Еслибы въ какомъ-нибудь непредвидѣнномъ случаѣ, говорилъ онъ, намъ пришлось сдѣлать воззваніе къ силамъ отечества, мы не могли бы этого сдѣлать, отправивши весь флотъ на другой конецъ свѣта. Конечно, наши пароходы остаются здѣсь въ покоѣ и бездѣйствіи; но, повторю, еслибы вслѣдствіе непредвидѣннаго событія, намъ встрѣтилась надобность выставить большой флотъ, мы были бы лишены этой возможности, употребивши всѣ наши суда на перевозку арміи въ Индію. Поэтому я полагаю, что не слѣдуетъ отправляемыхъ въ Азію; иначе мы впадемъ въ ошибку, на которую указалъ великій ораторъ Греціи, говоря о Персахъ: «Когда вы наносите имъ ударъ по какой-либо части тѣла, они закрываютъ ее рукой и оставляютъ всѣ остальныя части беззащитными; не слѣдуйте, А?иняне, примѣру такого безразсудства.»
Тѣ же самыя причины, вслѣдствіе которыхъ Англія встрѣчаетъ такъ мало симпатіи въ Европѣ, объясняютъ сочувствіе къ ней по ту сторону Атлантическаго океана. Общія начала и единство происхожденія составляютъ неразрывную связь между Англичанами и Американцами. Европа не въ первый разъ обманулась въ своихъ ожиданіяхъ; голосъ кровнаго родства заглушалъ не разъ голосъ страсти въ ту минуту, когда всѣ ждали враждебнаго столкновенія двухъ народовъ. Англичане и Американцы спорятъ между собою часто и о многомъ; но это ихъ домашніе споры, которые ведутся на одномъ и томъ же языкѣ. Поэтому мы нисколько не удивились, когда прочли статьи американскихъ публицистовъ, въ которыхъ, разсмотрѣвъ вопросъ съ точки зрѣнія торговой, они приходятъ къ слѣдующему знаменательному выводу. «Ослабленіе и упадокъ Англіи имѣетъ для насъ особенный интересъ. Не говоря уже о томъ, что Великобританія наша ближайшая союзница, и что съ нею мы ведемъ постоянно огромные обороты, мы не можемъ не принимать особеннаго участія въ ея положеніи и потому, что въ Англіи коренится и находитъ свое убѣжище либеральное европейское начало. Это почти единственное государство въ Европѣ, въ которомъ можно свободно говорить, писать, мыслить и дѣйствовать. Паденіе Англіи остановило бы на цѣлое столѣтіе ходъ развитія свободы.»
Намъ кажется преждевременнымъ разсуждать объ ослабленіи и упадкѣ Англіи, мы не считаемъ того и другаго неизбѣжнымъ. Трудно предсказать ближайшія послѣдствія индійской войны; можетъ-быть, мы увидимъ событіи, которыхъ не ожидаемъ, но окончательный исходъ дѣла не подлежитъ сомнѣнію. Борьба идетъ между живою и мертвою силой; рано или поздно свѣжее дерево выбьется изъ-подъ дикой массы, которая упала на него неожиданно. Идея національности, которая могла бы доставить успѣхъ такого рода возмущенію, въ Индіи не существуетъ; нигдѣ не видно, чтобы народъ собирался подъ знаменемъ, поднятымъ войскомъ; побѣдители, пользуясь своимъ успѣхомъ, рѣжутъ и грабитъ, и затѣмъ спѣшатъ скрыть свою добычу. Когда низшіе классы разноплеменнаго населенія Индіи испытаютъ на себѣ иго новыхъ властителей, когда они изнемогутъ подъ тяжестью неслыханныхъ поборовъ и притѣсненій, когда они увидятъ, что поля ихъ преданы запустѣнію, собственность разграблена, люди обращены въ рабство, женщины отданы на стыдъ и позоръ, — тогда сами Индійцы захотятъ возвратиться вновь къ тому владычеству, которое обезпечивало имъ порядокъ и справедливость.
Но самое владычество Англіи должно будетъ измѣниться въ основныхъ своихъ началахъ. Нельзя подумать объ этомъ безъ глубокой тоски, нельзя не признаться, что настоящія событія будутъ имѣть самыя неблагопріятный слѣдствія для всеобщей свободы, они послужатъ къ торжеству военнаго элемента и начала централизаціи.
Въ послѣдніе два или три года Англичане получили жестокій урокъ, сначала въ Крыму, а потомъ въ Индіи; они должны были сознаться въ горькой истинѣ, что золотой вѣкъ еще не насталъ, что мы живемъ въ вѣкѣ желѣзномъ, когда народы даже среди мира должны оставаться во всеоружіи, и могутъ наслаждаться спокойствіемъ и безопасностью, только держа мечь у своего изголовья. Наученные тяжелымъ опытомъ, Англичане должны будутъ покориться необходимости и содержать постоянную армію; они уже готовятся къ этой крайней мѣрѣ, противъ которой всегда возмущался духъ англійской независимости.
Что касается до Индіи, то ея чисто-гражданское управленіе должно будетъ уступить мѣсто военному занятію края посредствомъ какого-нибудь огромнаго корпуса жандармовъ. Нечего и думать о дарованіи права selfgovernment племени, не приготовленному къ тому ни религіей, ни воспитаніемъ. Сліяніе христіянъ съ мусульманами невозможно, и де-Местръ былъ правъ, говоря: «одному изъ нихъ предстоитъ рабство или смерть». Религіозно-соціяльныя касты издыхаютъ теперь въ предсмертныхъ судорогахъ, но подъ ними, внѣ привилегированныхъ кастъ, есть милліоны существъ, влачащихъ жизнь посреди униженій, лишеніи и бѣдствій всякаго рода, и ожидающихъ луча просвѣщенія. На Англіи лежатъ духовныя обязанности, и она не должна забывать о нихъ послѣ возстановленія своего господства въ Индіи. Она пойметъ, что не слѣдовало обвинять миссіонеровъ, а скорѣе нужно бы оказать имъ помощь и поощреніе. Въ несправедливости къ проповѣдникамъ слова Божія Англія выказала неблагодарность. — Что бы сталось съ нею самою безъ Библіи?
- ↑ Всѣ такія предположенія высказаны безъ малѣйшихъ доказательствъ; во всякомъ случаѣ Россія не могла разсчитывать навѣрное на теперешнія событія, — иначе она, продлила бы войну. Всѣмъ извѣстно, какъ опасно искать союзниковъ въ полудикомъ племени; если Англчане могли не замѣтить внутренняго броженія націи, то они зорко слѣдили за дѣйствіями Россіи, и наши агенты не скрылись бы отъ ихъ наблюденій. Съ другой стороны взятіе Карса, какъ замѣтилъ недавно Русскій Инвалидъ, могло имѣть вліяніе на уменьшеніе довѣрія къ могуществу Англіи.
- ↑ Его не должно смѣшивать съ извѣстнымъ адмираломъ того же имени, наслѣдовавшимъ титулъ своего брата.
- ↑ «He has no children.» Act IV. sc. III.