ОТЪ ИЗДАТЕЛЯ.
правитьЕКАТЕРИНА II занимая знаменитое мѣсто между малымъ числомъ прославившихся и отличившихъ Себя на Тронѣ женщинѣ, не удивительно, что возбудила любопытство изыскивать самыя подробности Ея жизни, обратившей на Себя вниманіе Своего вѣка, и разсматривать анекдоты, разговоры и творенія, изображающія Ея характерѣ, вкусѣ и занятія; Ея великія дѣла, свойства и недостатки. Панигиристы обыкновенно представляютъ намъ въ живыхъ краскахъ такихъ великихъ Особъ, играющихъ блистательныя роли на театрѣ міра. А потому-то и пріятно взглянуть на частную и близкую такъ-сказать къ наклонностямъ жизнь сихъ великихъ людей. Вотъ причина, заставившая насъ издать сіи творенія, называемыя Эрмитажнымъ Театромъ[1].
ВЕЛИКОЙ ЕКАТЕРИНѢ, какъ Она возвратилась въ 1787 году изъ Крыма, вздумалось съиграть не представляемыя еще нигдѣ піэсы на семъ Театрѣ. Чтобы исполнить Свое намѣреніе. Она пригласила нѣкоторыхъ находившихся съ Нею въ свитѣ во время путешествія Ея въ сію страну. И первая для ободренія другихъ написала (на Французскомъ языкѣ) нѣсколько піэсъ изъ пословицъ. Лучшая труппа Актеровъ играла на семъ Театрѣ. — Нѣкоторымъ только Особамъ позволено быть при этихъ представленіяхъ.
Сочинители, писавшіе для Эрмитажнаго Театра піэсы, были: ИМПЕРАТРИЦА; Оберъ-Камергерѣ Шуваловъ; Графъ Мамоновъ; Графъ Строгоновъ; Графъ Кобенцель, Посланникъ Австрійскаго Дому; Сегюръ, Министрѣ Французской; Князь де Линьи, Генералѣ Австрійской; Дестатъ, Французъ бывшій при Кабинетѣ Императрицы, и дочь Французскаго Актера Офреня.
Когда было съиграно на семъ Театрѣ нѣсколько піэсъ, то ЕКАТЕРИНА повелѣла собрать ихъ, изъ числа которыхъ здѣсь мы предлагаемъ только тѣ, кои сочинить изволила Сама Императрица.
СМУТНИКЪ,
правитьМАРКИЗА, вдова.
РОДЕНКУРЪ, дядя Монкальмовъ.
МОНКАЛЬМЪ.
МАРКИЗЪ де СУШЬ, другъ Монкальмовъ.
ГОТВОА, отецъ Маркизы.
ГРАФЪ А, дѣйствующее нѣмое лице, которому можно, какое угодно, дать имя.
МАРТОНА, горнишная Маркизы.
Могу ли я видѣть Госпожу Маркизу?
Теперь не льзя ее видѣть, потому что ее нѣтъ дома; но скоро она будетъ.
Прошу покорно сказать, когда вы ее увидите, что я скоро приду къ ней съ другомъ моимъ Маркизомъ де Сушь. — Онъ меня обѣ этомъ просилъ.
Очень хорошо, сударь: постараюсь.
Что ты здѣсь подѣлываешь, племянничикъ?
Я говорю съ Мартоною.
Я очень люблю говорить одинъ наединѣ.
Наединѣ! совсѣмъ нѣтъ, дядюшка.
Я особенное имѣю смявшіе попадать въ такіе разговоры.
На этотъ разѣ, дядюшка! ваше счастіе не слишкомъ велико.
Поди — поди, душа моя, не опасайтесь меня въ этомъ.
Никто и не думалъ о томъ.
Смотри, что значитъ такой видъ этой дѣвушки? Какъ она забавляется своимъ фартукомъ — ленточками! Она даже не знаетъ, что дѣлать своими руками — и куда взглянуть — Какіе взгляды, физіогномія! — Браво, браво, Мартона!… Вотъ какъ она проводитъ людей!… Но вашъ покорный слуга Роденкуръ не плѣнится этимъ. — Экая плутовка! ты это очень умѣешь сдѣлать!
Правду, сударь, сказать, я не понимаю, чего вы отъ меня хотите; но я думаю обѣ обманѣ также, какъ и о старыхъ грѣхахъ своихъ.
Вотъ ужь она и ушла!… Ге! племянникѣ, сказалъ ли ты Мартонѣ? … Что ты ей сказалъ? Я скроменъ — мнѣ можно все сказать — я отъ роду никому не измѣнялъ и не дѣлалъ помѣхи… Знай, что я не коварной человѣкѣ.
Съ хотою, дядюшка; я говорилъ Мартонѣ, что скоро буду къ Маркизѣ съ другомъ моимъ Маркизомъ де Сушь.
Очень хорошо; — вотъ ужь я и узналъ причину… Вотъ что утверждаетъ мое мнѣніе: какая нужда говорить тебѣ обѣ этомъ Мартонѣ?
Я хотѣлъ, что бы узнала о томъ Маркиза.
Для чего же самъ ты не хочешь ее о семъ увѣдомишь?
Ее теперь нѣтъ дома.
Ее нѣтъ дома! — а какъ ее нѣтъ, такъ ты и вздумалъ быть съ горнишною наединѣ Какъ это хорошо! Но Маркиза де Сушь для чего ты хочешь привесть сюда?
Онъ меня обѣ этомъ просилъ.
Я очень тому вѣрю — вѣрю, что онъ не попустому сюда придетъ.
Онъ придетъ сюда засвидѣтельствовать только свое почтеніе Маркизѣ.
Свое почтеніе? такъ! какъ будто бы не знаютъ, для чего люди приходятъ въ такую кампанію.
О дядюшка! Ваши разговоры несносны.
Я очень вѣрю, племянничикъ… очень вѣрю; но я ничего не сказалъ противнаго, любезный племянникѣ — ничего… Этотъ Маркизѣ прекрасной человѣкѣ: онъ имѣетъ очень привлекательной видъ, и скоро очень нравится женщинамъ… Клянусь честію! племянникъ, естьли бы я вздумалъ, также какъ и ты, жениться въ своей старости; то вѣрно бы я не показалъ Маркиза де Сушь моей будущей… Я объ этомъ много думалъ.
Что вы говорите, дядюшка! Я очень знаю сердце Маркизы, и ласкаюсь, что она привязана ко мнѣ; она основательна въ мысляхъ своихъ… да и Маркизъ искренній мой другъ.
Такъ… такъ… племянничикъ — все прекрасно, все хорошо! — Но у Маркиза есть глаза, уши, и ротъ; — да и у Маркизы есть также… Изъ глазъ вылетаютъ разительныя взгляды; изо рту, слова — чувства, которыя потомъ входятъ въ уши, а изъ ушей прямо въ сердце. Вотъ какъ дѣлается! — А ты поступишь очень худо, естьли приведешь съ собою Маркиза.
Но, любезный дядюшка! вы обыкновенно смотрите на вещи съ духомъ, безпрестанно наполненнымъ привиденіями, подозрѣніемъ и химерами; — но я созсѣмъ противнаго свойства. Малѣйшее подозрѣніе, естьли бы я сдѣлалъ въ разсужденіи Маркизы, которую нѣжно люблю, повергнетъ меня въ отчаяніе.
Э, любезный племянникѣ, не отчаявайся! нѣтъ, неотчаявайся: у Маркизы есть глаза и у друга твоего также. Они увидются и взглянутъ другѣ на друга… Естьли же нѣтъ, о! это тѣмъ хуже — тѣмъ хуже… Не еще хуже, естьли они разойдутся — тогда все погибло.
Я очень рада, государи мои, что васъ нашла здѣсь.
Вы смущены, сударыня; что это значитъ? (Монкальму въ полголоса). Смотри, любезный племянникѣ, какъ она холодно тебя приняла!
Позвольте узнать, сударыня, откуда вы изволили пріѣхать? —
Я пріѣхала отъ тетушки, она больна, и что еще болѣе у злонравна.
Она даже не удостоила и взглянуть на тебя.
Не обезпокоена ли она чѣмъ?
Она получила письма отъ батюшки — онѣ нынѣ будетъ.
Она безпрестанно краснѣетъ и блѣднѣетъ; она мѣшается въ своихъ словахъ.
Эта новость довершаетъ мое благополучіе, естьли вы ее считаете, сударыня, предвѣстницею того счастливаго дня, котрой насъ соединитъ на вѣки.
Это справедливо, что мой батюшка будетъ сюда; по я боюсь, чтобъ онѣ не нанесъ мнѣ какихъ горестей.
Слышишь, Монкальмъ — горестей!
Вся моя надежда въ васъ, сударыня; вы знаете мою къ вамъ любовь — мою приверженность…. Я не менѣе васъ почитаю, скользко и люблю, и осмѣливаюсь надѣяться, что вы меня не отвергнете..
Я бы презрила сама себя естьли бъ было возможно. Но представьте себя на моемъ мѣстѣ. Гнѣвъ батюшки смущаетъ меня. — Противиться ему — я въ отчаяніе прихожу, и еще болѣе отказаться отъ тѣхъ чувствъ, которыя составляютъ и составятъ счастіе въ моей жизни.
Ты берешь участіе въ ея намѣреніяхъ?
О! дядюшка, вы только дѣлаете шумъ, надѣясь, что васъ не услышатъ.
Я исправно играю мою роль; я дѣлаю то, что должно. Вотъ моя роль, вотъ обороты — больше я ничего не имѣю въ семъ свѣтѣ, племянникѣ! должно быть чѣмъ нибудь, или ничѣмъ, предосторожности всѣ наблюдены: вотъ мое имѣніе, вотъ наслѣдство; всякой на свою долю — дѣлаетъ что нибудь.
А для чего вы перешептываетесь другѣ съ другомъ?
О! ничего, сударыня…. Это безпокойство моего племянника, которой всему этому причиною…
Мое безпокойство!.. Не думайте обѣ этомъ, дядюшка. Я ни мало не обезпокоенъ, сударыня; это угодно было дядюшкѣ счесть меня такимъ…
Но что это за тайна, которую вы отъ меня оба скрываете?
Отвѣчай, племянникѣ, отвѣчай; я послушаю, что ты скажешь.
Я! — я скажу правду.
Скажк-ка, скажи.
Я пришелъ сюда, сударыня, увѣдомить васъ, что Маркизъ де Сушь просилъ меня, чтобы вы позволили ему притти къ себѣ.
Маркизъ де Сушь! онъ возвратился? Я до крайности возхищаюсь этимъ: я знаю, что онъ вашъ другѣ, и я очень буду рада увидѣться съ нимъ. Сдѣлайте милость, просите его ко мнѣ скорѣе.
Смотри, съ какою радостію слышитъ она о его возвращеніи!… Что ты обѣ этомъ скажешь?
Въ одно мгновеніе, сударыня, онъ будетъ у васъ.
Но туда же вы такъ скоро спѣшите? Подождите нѣсколько — онъ уже и ушелъ… Мнѣ было надобно ему кое что сказать.
Для него, кажется, слишкомъ нужно привести къ вамъ своего друга… Естьли бъ я былъ на его мѣстѣ, конечно бы я не былъ столько услужливъ.
Услужливъ! что вы разумѣете чрезъ это?
О! конечно, сударыня, ничего…. Да и какую вы имѣете при этомъ идею?
Я!.. Мнѣ это слово слишкомъ показалось страннымъ…
Страннымъ…. такъ…. страннымъ… справедливо. Это терминъ; вы меня очень разумѣете.
Поистиннѣ нѣтъ! — я ничего изъ всего этого не понимаю.
Не совсѣмъ худо, не справедливости не совсѣмъ.
Что это значитъ, что вы нынѣ со мною приняли такой скрытной тонъ? Для чего это? Не произошло ли чего, о чемъ еще я не знаю? Не интересное ли что для меня? Для чего вы мнѣ о семъ не сказываете, что произошло? Что вы дѣлали здѣсь до моего приходу? — Всякая неизвѣстность мучитъ меня!
Успокойтесь, сударыня. — Ничего — повѣрьте, ничего.
Ничего, или что нибудь, я хочу знать, что такое; или вы отказываетесь отъ моей дружбы?
Что вамъ угодно знать?
Что вы дѣлали, что говорили съ Монкальмомъ, прежде нежели я взошла?
Я засталъ здѣсь Монкальмъ….
Здѣсь! онъ скучалъ, и дожидался меня.
Совсѣмъ не то, сударыня, онъ не одинъ былъ.
Съ кѣмъ же онъ былъ здѣсь.
Онъ здѣсь былъ, сударыня… О! я опасаюсь, чтобы васъ не тронуть… не раздражить. Не подумайте, чтобы я хотѣлъ смутить васъ…
Смутить меня! да и съ кѣмъ! съ Монкальмомъ? Это невозможное дѣло! Но кто это такой, скажите, ктобы могъ, по вашему, смутить насъ?
О! бездѣлица, бездѣлица!
Да какая же?
Самая малая, пустая!…
Прошу васъ, вмѣсто тысячи словѣ, скажите однимъ, кто это такой?
Вамъ Это угодно, сударыня, я повинуюсь. Какой трудности стоитъ мнѣ сказать вамъ; но дружба заставляетъ меня это сдѣлать.
Прошу васъ, скорѣе.
Я засталъ, сударыня, Монкальма наединѣ съ Мартоною, вашею горнишною.
Какъ! Монкальма? о нѣтъ! это быть не можетъ…. Да гдѣ же?
Здѣсь — въ то время, какъ васъ не было.
Какъ меня не было?
О! это была драгоцѣннѣйшая минута….
Для меня несносна такая довѣренность!
Я очень къ стати пришелъ. И естьли бъ вы примѣтили ихъ безпокойство…. и перемѣнной видѣ на обоихъ на нихъ — въ ту минуту вы бы не могли удержаться отъ смѣху.
Я и въ эту никакой не чувствую къ нимъ ненависти.
О! сударыня, Маркизѣ де Сушь скоро перемѣнитъ мрачное это положеніе; онѣ веселъ, и разсмѣшитъ хоть бы кого.
Я бы такъ думаете?
Сказываютъ, что онѣ васъ довольно забавляетъ, сударыня.
Меня! но пусть такъ — это иногда случалось.
О! говорятъ очень часто.
Да кто же вамъ обѣ этомъ сказалъ?
Но отъ этого у Монкальма родится ревность.
О! какая глупость! это не возможно. Я не имѣю ни малой склонности къ Маркизу; я его очень мало знаю, онѣ только что дѣлаетъ угрюмымъ Монкальма.
Но вы говорите страннымъ тономъ, съ жестами, съ смятеніемъ, что заставляетъ думать иначе… Кажется мнѣ, что вы задумываетесь.
Вы очень странны. Вы наполнили мнѣ голову ревностію, и вы готовы о чемъ-то наговорить и Монкальву.
Вотъ и Мартона. Можетъ-быть вамъ надобно сдѣлать ей нѣкоторыя препорученія, и я очень бы былъ радѣ, естьли бъ мнѣ встрѣтиться теперь съ Маркизомъ де Сушь.
Что тебѣ здѣсь надобно?
Я пришла доложить вамъ, сударыня, что Менкальмъ скоро къ вамъ будетъ съ своимъ другомъ Маркизомъ де Сушь.
Это не до тебя касается — я ужь знаю объ этомъ.
Но я не могла угадать, сударыня, что вы о семъ знаете; сверхъ же того просилъ меня Монкальмъ, чтобы увѣдомишь васъ обѣ этомъ.
Что значитъ сердитой этотъ тонъ, съ какимъ говоришь ты мнѣ?
Я, сударыня! — я говорю такъ, какъ обыкновенно говорила. Всякой имѣетъ свой тонъ.
Этотъ тонъ скоро тебя спровадитъ! — онъ необыкновенной и несносной. Но сверхъ того я очень не довольна твоимъ поведеніемъ.
Моимъ поведеніемъ!.. Извольте, въ чемъ вы можете упрекнуть меня?
Но что я знаю, такъ уже этого довольно; мнѣ не нравится быть одинъ наединѣ.
О, сударыня! я не имѣю столько духу, сколько вы. Но есть ли вы мнѣ позволите сказать вамъ мои мысли — я думаю, что бы всѣмъ этимъ одолжены Роденкуру. Этотъ человѣкъ только умѣетъ посѣвать подозрѣнія и ссоры, куда не придетъ. Естьли жь бы я была такою же госпожею, какъ и вы, я бы умѣла чѣмъ отучить его отъ воротѣ своихъ. Но вотъ Господинъ Монкальмъ, Роденкуръ и Маркизъ.
Въ угожденіе ваше, сударыня, я доставилъ вамъ моего друга.
О! я свидѣтель, я свидѣтель въ томѣ, что вы очень его желали.
Я единственно обязанъ, сударыня, моему другу, что вы ко мнѣ такъ расположены.
Я очень рада, что имѣю удовольствіе опять васъ видѣть.
Примѣчаешь ли, племянникъ, взаимное смятеніе въ лицѣ ихъ? —
Онъ мнѣ еще о трехъ особахъ сказалъ, дочь моя! къ которымъ вы не менѣе расположены.
Вы, дядюшки, слишкомъ глупы.
Ничего не бывало, племянникъ… Между шестью или семью женихами у Маркизы будетъ кого выбирать…. Это должно быть пріятно!… Смотри, племянникъ, какъ она задумывается!… Что это значитъ? Графъ А. богатъ и подъ покровительствомъ Папы; онъ можетъ овладѣть ею… Маркизѣ де Сушь…. Естьли бы ты былъ женщина — чтобы ты сказалъ на это, племянничикъ? Подумайка; но ты не слушаешь меня.
По пустому бы думать, дядюшка, естьли бы я обращалъ вниманіе къ вашимъ разговорамъ.
Клитандръ также почитаетъ себя счастливымъ, естьли онъ овладѣетъ Маркизою. — Это достойной молодой человѣкѣ! Я объ немъ говорилъ Господину Готвоа, также о Доримонтѣ, которой теперь въ Италіи; о Менандрѣ — которой въ Америкѣ, и о Буклерѣ, которой отправился въ Швецію.
Но, дядюшка! Маркиза никогда не подумаетъ выдти за мужъ въ другой городъ или предмѣстье — а еще болѣе за отсутствующихъ.
Для чегожь не такъ?
Ужь время, любезная дочь, вамъ рѣшиться. Естьли вы примите супруга отъ руки моей, — вы знаете выгоды, которыя духовная брата моего доставитъ вамъ.
Батюшка! естьли вы предоставляете мнѣ выборѣ — одна минута рѣшитъ; и естьли Монкальмъ не перемѣнилъ чувствъ своихъ ко мнѣ, — я его предпочитаю всѣмъ смертнымъ и всѣмъ сокровищамъ земнымъ.
Я счастливѣйшій изъ человѣковъ!
Кажется мнѣ, что она, говоря это, обѣгала глазами своими Графа А., и бросила между тѣмъ взорѣ на Маркиза де Сушь.
Вы зеваете, дядюшка!
Я вамъ даю руку, но съ условіемъ, чтобы любезный дядюшка не мѣшался болѣе въ дѣла наши.
Почему же это? — Это я все такъ расположилъ — мнѣ вы этимъ одолжены.
Ахъ, сударыня! вы, владѣя сердцемъ Монкальма — вы уже имѣете довольно богатства — безъ помощи другаго. Вы сдѣлали прекрасной выборъ; вы послѣдовали пословицѣ: лучше взять малое извѣстное, нежели гнаться за многимъ, да еще неизвѣстнымъ.
- ↑ Сей Театръ былъ построенъ по повелѣнію ЕКАТЕРИНЫ въ С. П. Б. въ Эрмитажной части Дворца.