Смертобожество (Бердяев)
| Смертобожество : Смертобожество. Корень ересей, разделений и извращений истинного учения церкви. Догматические очерки. 1926 г. |
| Опубл.: 1927. Источник: Путь. — 1927. — № 7. — С. 122—124. — odinblago.ru |
От издателей этой чрезвычайно интересной книжки сказано: «Религиозное движение в пределах С. С. С. Р. поставлено в рамки, при которых всякое обнаружение учений, не одобренных цензурой, не имеет никаких шансов на появление в печати. Такое положение ведет к переходу на рукописное распространение соответственных произведений. Печатаемая ниже работа принадлежит к числу таких именно сочинений». У нас не может не быть исключительного интереса к религиозной мысли внутри России. Всякое обнаружение этой мысли так затруднено, что приобретает особую ценность. Полученная нами окольными путями небольшая анонимная книжка «Смертобожничество» (это только первый выпуск) свидетельствует о том, что в русское религиозное движение начинают сейчас просачиваться идеи Н. Ф. Федорова, гениального и дерзновенного мыслителя, до сих пор мало известного и оцененного (о нем я напечатал лет пятнадцать тому назад статью «Религия воскресения» в «Русской Мысли»). В разгаре большевицкой революции уже замечался среди молодежи интерес к федоровским идеям, хотя иногда, к сожалению, в извращенной форме. Центральной идеей «Философии общего дела» Н. Федорова была грандиозная и головокружительная идея воскрешения всех умерших предков. Для осуществления этого общего, священного дела должно братски объединиться человечество, должно быть восстановлено родство. Речь идет у Н. Федорова не о воскресении мертвых, в которое верят все православные христиане, а о воскрешении, которое должно быть делом не только Божественной Благодати, но и сознательной человеческой активности. Это есть исполнение долга перед умершими предками. Н. Федоров призывает к героической борьбе против смерти, источника зла в мире, и в борьбе этой придает значение не только религии, но также науке и технике. Другая, по истине гениальная идея Н. Федорова есть его идея об условном характере апокалиптических пророчеств. По его истолкованию апокалипсис есть лишь угроза, что наступит конец мирa и страшный суд, если человечество братски не объединится и не направит все свои силы на победу над смертью и воскрешение. Если же это произойдет, то конца мирa не будет, не будет страшного суда и человечество непосредственно перейдет в вечную жизнь. У Н. Федорова мы видим соединение гениальных идей и сознания необычайной моральной высоты с безбрежной фантастикой. Наиболее ценно у него утверждение активности человека, которое выводится из догмата о богочеловеческой природе Христа. «Смертобожничество» написано несомненно учеником Н. Федорова, хотя автор нигде на него не ссылается. Но идеи Н. Федорова получают более определенное догматическое истолкование. Автор обладает богословскими познаниями и в книге его есть много интересных мыслей по истории догматов и ересей.
Анонимный автор «Смертобожничества» начинает с утверждения, что завершается внешнее объединение человечества на нашей планете. Это положение, слишком им преувеличенное, он считает основной предпосылкой для окончательной борьбы со смертобожничеством, внутренне разъедающим христианский мир, и для постановки активной задачи победы над смертоносными силами природы. В части X говорится только о теоретических и догматических основах, практические же пути борьбы, очевидно, будут раскрыты в следующих частях. «Жизнь и смерть — вот та дилемма, перед которой стоит объединенное человечество». Христианство есть религия жизни, но оно отравлено тайным поклонением смерти, обоготворением смерти, признанием смерти священной. Смертобожничество имеет свои догматы. Основной догмат смертобожничества может быть формулирован так: «Смерть непобедима и неодолима человеком. Победа над нею возможна лишь для Божества и победа над нею, совершенная Иисусом Христом, совершена Его Божеством, а не человечеством». Тайное смертобожество является источником всех ересей. Анонимный автор очень остроумно и с знанием дела пытается показать, что смертобожество было движущим началом и арианства, и несторианства, и монофизитства, и монофилитства, и иконоборчества. Очень своеобразен его взгляд на иконопочитаниe. Икона есть проект — мысль характерно Федоровская. «Человеческая энергия может не только открыть и лицезреть, но выявить вовне и обнаружить, временно закрепить и существенно выразить энергию Божества в природном материале». Также пытается автор раскрыть смысл учения Св. Григория Паламы о Фаворском свете и новейшего учения имяславия. Он видит в учении о Фаворском свете утверждение возможности реального для человека преображения естества, а в имяславии возможность человеческой активности при помощи энергии Бога-Слова, энергию имени. Таким образом наиболее мистико-созерцательному течению в Православии дается актуальное истолкование, повышающее человеческую энергию. Впрочем, для анонимного автора имяславие может получить смертобожнический и хлыстовский уклон. С той же точки зрения рассматривается разделение церквей. Тут наш автор, следуя традиции Федорова, очень враждебен Западу и католичеству. Наряду со многими справедливыми утверждениями, он говорит много несправедливого. И остается непонятным основное его утверждение. Автор «Смертобожничества» сам признает, что на Востоке был монофизитский уклон и склонность к подавлению человека и активности человеческой природы. На Западе был скорее несторианский уклон. И нельзя отрицать, что человеческая природа была более активна и выражена на Западе, чем на Востоке. Та самая наука и техника, на которые Федоров возлагал такие надежды в деле воскрешения мертвых, создана Западом, а не Востоком. Анонимный автор враждебно относится к пониманию христианства, как религии личного спасения души. Но такое понимание христианства более было свойственно восточной аскетике, византийскому Православию. Католическая мистика более антропологична, в ней более утверждается активность человека, чем в неоплатонической мистике Востока. Правда, человеческая активность в католичестве, как и человеческая активность в гуманизме, не та, которая нужна автору «Смертобожничества», но все же это человеческая активность и в этой активности подготовлялись и элементы, которые необходимы для Федоровского «общего дела», для всеобщего воскрешения. В православии хранилась догматическая чистота и были великие потенциальные богатства, но оно не актуализировало себя в человеческом деле. На практике сплошь и рядом торжествовало монофизитство и отразился человек и его активное призвание в мирe. Но одно верно: в католичестве, да и в протестантизме, центральной была идея оправдания и креста, и совершенно отодвинута на второй план идея преображения и воскресения. В центре Православия — идея преображения мирa и Воскресения, преображения космического, особенно в центре русского Православия. И идея всеобщего воскресения и всеобщего спасения есть идея особенно близкая для русского Православия, но Православия не казенного, официального образца, которому эти чаяния всегда были чужды.
Огромную заслугу Н. Федорова и федоровцев, к которым принадлежит и автор «Смертобожничества», нужно прежде всего видеть в радикальном и дерзновенном утверждении активности человека в религиозной жизни, в понимании христианства, как задачи стоящей перед человеком, в признании возможности догматического развития. Это во всяком случае живое направление, для которого православие не есть только консервирование, не только верность отвлеченному исповеданию веры, а есть активное жизненное дело. «Смертобожничество» свидетельствует о том, что внутри России есть сейчас творческая религиозная мысль и жажда подлинного христианского делания, осуществления христианства в жизни, реального осуществления христианства, а не условно-символического и условно-риторического. Но в этом направлении, исходящем от Н. Федорова, есть и своя ограниченность и свои дефекты. Основной дефект нужно видеть в непонимании мистического значения смерти и в тенденции к натурализации христианских тайн. Христос смертью смерть попрал. Это значит, что христианское отношение к смерти двойственное и антиномическое. Смерть есть последний враг, предельное выражение зла. Можно даже сказать, что всякое зло в мире есть та или иная форма смерти. Спасение есть прежде всего спасение мирa от смерти, порожденной грехом. Но в вольном принятии и смерти, в жертвенной смерти есть путь спасения. Путь спасения лежит через распятие, т. е. через смерть, но для окончательной победы над смертью, для воскресения, которое есть последнее слово христианства. В истории христианства Голгофа, распятие, жертва часто заслоняли Воскресение. И новая эпоха в христианстве означает поворот к последней тайне Воскресения. И для богочеловеческой христианской религии дело Воскресения должно быть богочеловеческим делом, в котором будет действовать и человеческая активность, и человеческая свобода. У Н. Федорова был слишком натуралистический уклон в понимании человеческой активности в деле Воскресения и воскрешения, но основная направленность его была глубоко истинная. Как представляет себе практическую борьбу со смертью автор «Смертобожничества», это видно будет по следующим выпускам его труда, на который хотелось бы обратить внимание. Свою примечательную и заслужившую серьезного внимания книгу, автор портит тем, что заканчивает ее анафемствованием «смертобожников» по пяти параграфам. Воля к анафемствованию есть воля противоположная воле к всеобщему воскрешению и спасению.