Слёзы Тагарнаты (Хирьяков)/ДО
Въ отрогахъ Гималая, близь долины Кашемира, жилъ мудрый и благочестивый отшельникъ. Больше всѣхъ людей возлюбилъ его владыка небесъ Магадева, потому что не было равнаго Тагарнатѣ по строгому посту и усердной молитвѣ.
На вершину высокой скалы подымался Тагарната, и въ часы, когда благовонная ночь окутывала міръ, а яркія звѣзды съ кроткой любовью глядѣли на землю, — горячая молитва отшельника возносилась къ престолу Магадевы.
И когда изъ-за темныхъ вершинъ вѣковыхъ деревьевъ пробивались первые стрѣлы золотыхъ лучей, и каждая пташка привѣтствовала веселой пѣсней наступающій день, — къ великому творцу мірозданья летѣла молитва Тагарнаты.
И въ часы, когда блѣднѣло яркое пламя вечерней зари, когда робкія мимозы стыдливо складывали свои листочки, когда розовыя тучки медленно таяли въ необъятномъ пространствѣ небосвода и вся природа, отходя ко сну, преклонялась передъ величіемъ Магадевы, одинокій и чистый какъ солнце жарко молился Тагарната.
Разразилась, забушевала гроза, и въ блескѣ яркихъ молній явился Магадева, и раздался его голосъ, и гроза стихла, и молніи покорно улеглись у ногъ его. И сказалъ Магадева:
— Смертный! Молитва твоя потрясла подножіе престола моего, свѣтила небесныя сошли съ путей своихъ, и всѣ три міра содрогаются. Скажи, что тебѣ надо? Проси, и я исполню.
— Отецъ свѣта, владыка вселенной, — сказалъ Тагарната, — люди страдаютъ, тигръ уноситъ ребенка у матери, солнце сжигаетъ жатву пахаря, наводненіе разрушаетъ его жилище. Помоги бѣднымъ людямъ, отецъ свѣта, помоги имъ, владыка вселенной.
И сказалъ Магадева, и былъ голосъ его кротокъ и тихъ и пріятенъ какъ журчаніе ручейка, и слова его были какъ пѣсня жаворонка.
— Я не могу дать счастья людямъ, потому что въ самихъ людяхъ источники счастья и несчастья; но я даю тебѣ всю силу и власть, какую только можетъ снести человѣкъ. Ступай, помоги людямъ, и да будетъ это тебѣ наградою.
И пошелъ Тагарната къ людямъ и велѣлъ имъ соединиться вмѣстѣ и перекопать поля свои канавами и вырыть большую канаву для главнаго стока воды и устроить водохранилище. Потомъ онъ научилъ людей ремесламъ и искусствамъ и приказалъ имъ всегда жить вмѣстѣ однимъ сильнымъ народомъ, чтобы не страшиться ни звѣрей дикихъ, ни наводненій, ни засухъ.
И увидалъ Тагарната, что все, что было имъ сдѣлано, хорошо, и наполнилась душа его чистѣйшей радостью. Благословилъ онъ людей и, взойдя на вершину Гималая, простерся передъ Магадевой въ горячей благодарственной молитвѣ.
И поднялся паръ изъ земли и сгустился въ облако, и покрыло оно всю вершину горы, и невидимъ сталъ Тагарната.
Прошли года, прошли вѣка, прошли тысячи лѣтъ.
И вотъ разсѣялось облако, скрывавшее вершину горы, и явился Магадева передъ Тагарнатой. Безъ грома и молніи явился онъ, и тихая грусть лежала на челѣ его. И сказалъ Магадева:
— Смотри.
И взглянулъ на долину Тагарната, и восхитился, потому, что она была какъ садъ цвѣтущій. Луга сверкали изумрудной травой, тучныя овцы, коровы и тонкорунныя козы мирно паслись на лугахъ, вѣтерокъ колыхалъ золотистыя нивы и надувалъ паруса легкокрылыхъ судовъ, быстро бѣжавшихъ по хрустальной влагѣ канала. Наливные плоды пригибали къ землѣ отягченныя вѣтви деревьевъ, а среди зелени гордо сверкали высокія стѣны великолѣпныхъ дворцовъ.
— Воистину это рай земной! — воскликнулъ восхищенный Тагарната.
— Смотри, — повторилъ Магадева.
И раскрылись очи Тагарнаты, и сердце его наполнилось скорбью и стыдомъ. Онъ увидѣлъ хижины бѣдняковъ, услышалъ стоны обездоленныхъ, увидѣлъ руки изнемогшія отъ труда и руки разслабленныя нѣгой и роскошью, раскрылись передъ нимъ сердца людскія, и вся красота страны померкла передъ безобразіемъ порока.
И сказалъ Магадева: «Пойми!» и удалился.
И понялъ Тагарната, что не страшны теперь людямъ наводненія, а злоба и зависть наводнили сердца людскія, какъ потоки въ весеннее время наводняютъ долины, что не бываетъ больше засухи, но сердца людскія засохли безъ любви и милосердія, какъ трава отъ солнечнаго зноя, что далеко убѣжали звѣри и змѣи уползли, но сами люди звѣрями сдѣлались, и змѣя ненависти свила гнѣздо въ сердцѣ ихъ.
И спустился Тагарната къ людямъ, и проповѣдь любви и всепрощенія прозвучала отъ края и до края по всей землѣ Кашемира.
И многіе годы училъ Тагарната, пока не воскликнули всѣ гордые и могучіе: «возлюбимъ, братья всѣхъ слабыхъ и смиренныхъ и будемъ помогать имъ и трудиться съ ними, пока станетъ нашихъ силъ и богатствъ: потому что всѣ мы братья, всѣ дѣти одного великаго отца Магадевы, отца свѣта и владыки вселенной». А смиренные и слабые восклицали: «возлюбимъ, возлюбимъ и гордыхъ и сильныхъ, и простимъ имъ: потому что мы всѣ друзья, всѣ дѣти одного великаго отца Магадевы, отца свѣта и владыки вселенной!»
Радость великая наполнила душу Тагарнаты, и не было никого въ мірѣ счастливѣе его. И благословилъ онъ людей и ушелъ на гору и простерся передъ Магадевой въ горячей молитвѣ.
И поднялся паръ изъ земли и сгустился въ облако, и покрыло оно всю вершину горы, и невидимъ сталъ Тагарната.
Прошли года, прошли вѣка, прошли тысячи лѣтъ.
И вотъ мановеніемъ руки Тагарнаты разсѣялось облако, и открылась его взору вся долина Кашемира. Онъ взглянулъ, и горестный вопль вырвался изъ груди его, и потрясъ этотъ вопль всю вселенную отъ глубины морской и до высочайшихъ звѣздъ. Слезы, горькія жгучія слезы брызнули изъ глазъ его и полились на камень скалы. Онъ увидѣлъ, что люди забыли его ученіе, что слова любви записаны у нихъ въ книгахъ, а духъ этихъ словъ не понятенъ для нихъ. Снова гордые и могучіе сидятъ въ бѣломраморныхъ замкахъ, снова всѣ блага земли собраны ими, снова раздаются жалобы смиренныхъ и стоны обездоленныхъ — и великая сила любви изсякла.
И палъ Тагарната передъ Магадевой и всѣ силы души, и весь пламень сердца слилъ въ одну молитву, въ одинъ вопль къ Магадевѣ.
Нѣмъ и недвижимъ растилался лазурный сводъ неба, ярко сіявшее солнце смѣнялось кроткими звѣздами, звѣзды потомъ угасали и снова обычной чредою блестящее солнце являлось… а Магадева не услышалъ мольбы.
И погрузился Тагарната въ глубокую думу, и облака закрыли его.
Прошли года, прошли вѣка, прошли тысячи лѣтъ, а онъ все стоитъ, все думаетъ свою великую думу о счастьи людскомъ. И тихія, грустныя слезы капаютъ изъ глазъ его, капаютъ и льются и маленькимъ ручейкомъ сбѣгаютъ въ долину.
Говорятъ люди, что кто выпьетъ изъ этого ручья, тотъ сходитъ съ ума и всю жизнь ищетъ, какъ-бы сдѣлать людей счастливѣе. И всѣ смѣются надъ такимъ человѣкомъ и повторяютъ: онъ напился изъ источника жалости, онъ опьянѣлъ отъ слезъ Тагарнаты.