Шутка Мецената (Аверченко)/Глава 7: различия между версиями

<center>'''← [[Шутка Мецената/Глава 6|Назад]]  — [[Шутка Мецената (Аверченко)|Содержание]]  — [[Шутка Мецената/Глава 8|Далее →]]'''</center>

— Да ведь я уже играю в шахматы,  — с сияющей улыбкой признался Куколка.  — Только плохо.

— Куколка, раз вы теперь входите в известность  — вам бы сняться нужно. Будете дарить поклонникам свои портреты.

— Да я уже и снялся, позавчера. У Буассона и Эглер. Они обещали, что портреты будут превосходные.

— Ну и Куколка же! Вот голова! Обо всемвсём подумал.

— Я и книжку своих стихов собрал,  — застенчиво признался Куколка. - — Вдруг найдетсянайдётся издатель, ан  — книжка уже и готова.

— Что это за человек,  — чуть не захлебнулся коньяком МотылекМотылёк.  — Только

что-нибудь подумаешь, а он уже всевсё предвидел и всевсё сделал. В одном теле и Аполлон, и Наполеон.

— Господа,  — воскликнул Меценат.  — Я предлагаю устроить пышный праздник

какой-нибудь таверне, но в таверну Яблонька не пойдетпойдёт.

— Праздник с Яблонькой?!  — пришелпришёл в восторг Кузя.  — Да это же будет великолепно!

— Кто это  — Яблонька?  — с любопытством спросил Куколка.

— Яблонька-то? Если вы не знаете Яблоньки  — вам незнакома подлинная

красота мира, вы не пойметепоймёте по-настоящему смысла в шелесте изумрудной травы,

вы не пойметепоймёте музыки журчания лесного ручья, пения птицы и стрекотания

кузнечика  — одним словом, в Яблоньке вся красота мира видимого и невидимого…

— Послушайте, Новакович,  — радостно сказал Куколка,  — да ведь вы тоже поэт!

Раздался общий смех, который окрасил мужественные ланиты Новаковича в ярко-багровый цвет. Он смущённо пробормотал:

— Не обращайте на них внимания, Куколка. Они бывают иногда утомительно глупы. Они ничего не знают.

— Нет, мы многое знаем. Я, например, знаю способ, с помощью которого физическое напряжение мускулов путём перегонки превращается в букет дорогих, привозимых из Ниццы белых роз и гвоздик!

— Ты меня можешь засунуть даже в карман...карман… Но тогда у тебя в кармане,

— Ах, вы не знаете, Меценат? А как вы назоветеназовёте это, если человек

вопреки своим спортивным принципам напяливает на голову чернуючёрную маску,

поступает инкогнито в цирковой чемпионат, кладеткладёт на лопатки несколько

костюм, посылает Яблоньке букет роскошных белых роз в день еееё рождения?! Так сказать: цветок цветку.

Новакович сидел, опустив голову, угрюмый, совершенно раздавленный ядовитым рассказом Кузи.

беспутной седеющей головой. В глазах его на один миг мелькнула чисто отеческая ласка.

— Телохранитель! Я и не знал о твоих подвигах на арене! На кой чертчёрт ты

это сделал? Превосходно мог бы взять деньги у меня. Тем более  — для Яблоньки.

— Вы знаете, Меценат,  — тихо сказал Новакович,  — я залезаю в ваш карман

хотел сделать Яблоньке приятное на собственные, заработанные деньги.

Кузя захихикал:

— Кузя! Ты можешь об этом больше не говорить?  — нахмурясь, сказал Новакович.

— И верно!  — увесисто подкрепил Меценат.  — Где замешана Яблонька — -клевреты должны безмолвствовать.

— Я был бы счастлив познакомиться с этой достойной девицей,  — жеманно заявил Куколка.

— Я думаю! Губа-то у вас не дура. Я того мнения, Меценат, что Яблонька должна короновать нашего поэта собственными руками… А?

— Конечно, впрочем, я выработаю подробный ритуал всего празднества. Куколка! Куда же вы?

— А мне нужно спешить...спешить… я должен обработать одно моемоё стихотворение...стихотворение…

— Неужели такое же, как о старушке в избушке?!  — восторженно ахнул Кузя.

— О, это вещь высокого напряжения. То, что немцы называют: «Шлягер»! Я её недавно декламировал в одном доме — так все чуть с ума не сошли!

— Ей-Богу?  — расцвелрасцвёл Куколка.  — И за что вы все так меня любите, не понимаю!

— За талант, батенька, исключительно за талант! За редким растением и уход особенный.

— О, достоин ли я такой чести,  — сказал Кузя таким жалобно-уничижительным тоном, что Новакович отвернулся и прыснул в кулак.

А Куколка, ничего не подозревая, обводил всех ясным доверчивым взглядом, и сияла в этом взгляде ласка и собачья любовь к каждому из них.

всего. Зайду только проститься с уважаемой Анной Матвеевной и помчусь домой. До свидания, мои хорошие.

— Меценат! Каков экземпляр, а? Это я его нашелнашёл. И за такого человека я

— Послушайте-ка, господа,  — и Меценат озабоченно обвелобвёл взглядом

клевретов.  — Шутка наша хороша, конечно...конечно… Она забавна, тонка и остроумна.

Но как мы из неенеё в конце концов выпутаемся?! Представьте себе, что этот

МотылекМотылёк, сидевший до этого в глубокой задумчивости, вдруг вскочил и,

собрав своесвоё лицо в такие складки, что они казались трепетавшим клубком

— Чего ты,  — даже отшатнулся от него Кузя.  — Смотрите, взбесился человек! Лицо-то у тебя — будто чёрт лапой смял. Эй, морщины! Вольно! Марш по местам!

бросаю в тупую толпу целые пригоршни подлинных бриллиантов  — и что же?! Я,

меня, публика глотает мои произведения, как гиппопотам  — апельсины или как

та гоголевская свинья, которая съела мимоходом цыпленкацыплёнка и сама этого не

Куколку и швыряю еееё им всем в гиппопотамью морду!!! Нате, нате вам! Вот

поэт Шелковников! Кузя!! Друг ты мне или нет? Так пиши ещеещё о Шелковникове,

звони, ори на весь мир  — я буду тебе помогать! Я буду читать лекции о новом

поэте Шелковникове, устрою целый ряд докладов, лекций, рефератов  — и когда

бард! Я, как Диоген с фонаремфонарём, отыскал самое бездарное и самоуверенное, что

есть в мире, и, хохоча, склонил ваши воловьи шеи перед этим апофеозом пошлости! Кланяйтесь ему, кланяйтесь, скоты!»

Остальные трое, ошеломленныеошеломлённые этой неожиданной бешеной вспышкой, стояли

— Здорово!  — усмехнулся он.  — Мы-то в простоте душевной думали, что

«игра с Куколкой»  — просто новенькая забава скучающей части русского

мыслящего общества, а Мотылек Мотылёк — вишь ты, дай Бог ему здоровья  — взял да и

подвелподвёл под эту дурацкую историю прочный идеологический фундамент...фундамент… Умная голова — наш Мотылёк!

Меценат засвистел, подошелподошёл к неоконченному бюсту Мотылька и, оглядывая

своесвоё произведение, сказал:

— Попробую сделать тебе такое лицо, которое я видел сейчас, и назову это произведение: «Ярость».

— Трудно это, Меценат!  — подхватил Новакович.  — Для морщин на лице места не хватит.

Все шутили, но...но… в глубине души были очень удивлены. Чрезвычайно.

<center>'''← [[Шутка Мецената/Глава 6|Назад]]  — [[Шутка Мецената (Аверченко)|Содержание]]  — [[Шутка Мецената/Глава 8|Далее →]]'''</center>