Война и мир (Толстой)/Том II/Часть I/Глава XIV: различия между версиями

| ЧАСТЬ = {{#titleparts: {{FULLPAGENAME}} | 1 | 2 }} - — {{#titleparts: {{FULLPAGENAME}} | 1 | 3 }} - — {{#titleparts: {{FULLPAGENAME}} | 1 | 4 }}

| ИСТОЧНИК = {{Толстой:Собрание сочинений 1978—1985|том={{#expr: {{В цифру|{{#titleparts: {{FULLPAGENAME}} | 1 | 2 }} }}+3 }}|страницы=59—61|ссылка=http://rvb.ru/tolstoy/01text/vol_{{#expr: {{В цифру|{{#titleparts: {{FULLPAGENAME}} | 1 | 2 }} }}+3 }}/0030_2.htm#ch{{#expr: {{В цифру| {{SUBPAGENAME}} }}-1 }}}}

Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности, запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из -под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.

«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!….. И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!….. И зачем же он это он делает со мной?…..» — думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её,ее и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богубогу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке, и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш,; то за помощью оглядывался на других играющих,; то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.

«Ведь он знает,— говорил он сам себе,— что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват,— говорил он сам себе.— Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого-нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно, когда я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой., Яя так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всёвсе так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всёвсе тот же, и всёвсе на том же месте. Нет, это не может быть! Верно, всёвсе это ничем не кончится».

Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была иттиидти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнувстукнул колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.

— Ужинать, ужинать пора! ВотВон и цыгане! — Действительно, с своим цыганским акцентом ужуже входили с холода и говорили что-то какие-то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всёвсе было кончено; но он равнодушным голосом сказал:

— Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. — Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.

«ВсёВсе кончено, я пропал! — думал он. — Теперь пуля в лоб — одно остается»,— и вместе с тем он сказал веселымвесёлым голосом:

— Хорошо, — отвечал Долохов, окончив итог, — хорошо! 21двадцать один рубль идет, — сказал он, указывая на цифру 21двадцать один, рознившую ровный счет 43сорока трех тысяч, и, взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6шести 000,тысяч старательно написал 21двадцать один.

— Это мне всёвсе равно, — сказал он, — мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.

Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые, с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из -под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.

— За вами 43сорок три тысячи, граф, — сказал Долохов и, потягиваясь, встал из -за стола. — А устаешь, однако, так долго сидеть, — сказал он.

— Да, и я тоже устал, — сказал Ростов.

Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?

— Завтра, — сказал Ростов, и вышел из комнаты.