Письмо шестое (Кареев)/ДО: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Викитека:Проект:Импорт текстов/Lib.ru подкатегория автора |
м Pywikibot 8.0.0.dev0 |
||
Строка 1:
{{Отексте
| АВТОР = Николай Иванович Кареев
Строка 35 ⟶ 34 :
<center>ПИСЬМО ШЕСТОЕ.</center>
За послѣднее время въ нашихъ толстыхъ журналахъ особенно часто стали появляться переводы небольшихъ польскихъ повѣстей и разсказовъ Болеслава Пруса, Сенкевича, Оржешко. Одна варшавская газета (Kurjer Warszawski, помнится, въ октябрѣ), отмѣчая этотъ фактъ, объясняетъ его тѣмъ, что переводимые на русскій языкъ писатели должны быть симпатичны нашему обществу тѣмъ народолюбіемъ, которое характеризуетъ ихъ сочиненія. Мы не помнимъ подлинныхъ выраженій газеты, но сущность передаемъ вѣрно: слона эти обратили на себя наше вниманіе потому, что вполнѣ соотвѣтствуютъ одной изъ главныхъ мыслей нашихъ «Польскихъ писемъ», именно отвѣту нашему на вопросъ, на какой почвѣ возможно было бы сближеніе между нами и поляками. То направленіе польской общественной мысли, которое находитъ для себя выраженіе въ произведеніяхъ названныхъ выше писателей, дѣйствительно, не можетъ не быть симпатичнымъ русскому обществу. Съ другой стороны, знаменателенъ и тотъ фактъ, что «молодая» варшавская пресса не чуждается насъ, не игнорируетъ насъ подобно своей старшей сестрѣ, свято хранящей вообще традиціи болѣе узкаго патріотизма. Таковы, повидимому, отношенія къ намъ и заграничныхъ поляковъ. Одинъ изъ профессоровъ Варшавскаго университета, г. Макушевъ, проведшій въ Галиціи часть зимы 1880—81 г., такъ, напримѣръ, характеризуетъ настроеніе по отношенію къ намъ двухъ главныхъ галиційскихъ партій: «Только одна, слабая нынѣ, іезуитско-клерикальная партія питаетъ къ намъ вражду и ненависть; партія же либеральная, болѣе сильная, не имѣетъ противъ насъ предубѣжденій. За этими двумя партіями стоитъ масса (къ ней принадлежатъ и нѣкоторые ученые), индифферентная въ національно-политическомъ а религіозномъ отношеніи»
{{---|width=6em}}
Въ извѣстной степени исторію той Польши, съ которой намъ теперь приходится имѣть дѣло, нужно начинать съ 1831 года: во-первыхъ, въ эту эпоху во внутреннемъ управленіи Царствомъ Польскимъ и въ его отношеніяхъ въ Имперіи произошли важныя перемѣны; далѣе, все нынѣ дѣйствующее поколѣніе польской интеллигенціи родилось именно въ этотъ періодъ, воспиталось подъ вліяніемъ тѣхъ обстоятельствъ, которыя были прямымъ слѣдствіемъ возстанія 1830 года, и пережило другую тяжелую годину, отмѣченную 1863 годомъ
Какъ бы то ни было, нѣкоторое оживленіе въ умственной жизни русской Польши все-таки наступило и, какъ этого и слѣдовало ожидать, здѣсь произошло раздвоеніе ''отцовъ'' и ''дѣтей.'' Произошло это, однако, позднѣе, чѣмъ у насъ. Еще въ 1866 году ''Еженедѣльное Обозрѣніе'' (Przegląd tygodniowy) Вислицкаго печатало на своихъ страницахъ статьи строго-католическихъ писателей рядомъ со статьями послѣдователей Бюхнера
Съ другой стороны, въ старой прессѣ сначала было такое сознаній, своей силы, что она долгое время только отмалчивалась, тѣмъ болѣе, но на первый взглядъ новые люди потому не казались ей опасными, что большею частью были самоучками (опять ею то, что было у насъ): среди нихъ были дарвинисты, никогда Дарвина не читавшіе, позитивисты, не нюхавшіе Конта, прогрессисты, коимъ имена Милля, Спенсера, Бэна сдѣлались извѣстными только съ 1870 года
Вотъ вамъ вкратцѣ исторія польскаго общества за послѣднія пятьдесятъ лѣтъ. Какъ видите, въ ней мы замѣчаемъ только весьма коротенькій по времени и незначительный по результатамъ періодъ нѣкотораго оживленія въ прогрессивномъ смыслѣ, да и это оживленіе имѣло характеръ довольно односторонній и очень поверхностный. Общество продолжаетъ жить въ какомъ-то переходномъ состояніи, и настоящую минуту можно характеризовать названіемъ затишья, сравнить ее съ перемиріемъ двухъ противоположныхъ направленій, съ остановкой вслѣдствіе какого-то безсилія двинуться впередъ. «Хотя, — говоритъ г. Хмелевскій, — прошло уже пятнадцать лѣтъ съ начала борьбы, мы находимся, собственно говоря, только въ ея началѣ: побѣда не склонилась ни на ту, ни на другую сторону, и трудно даже предвидѣть моментъ, когда произойдетъ что-либо рѣшительное»
Во-первыхъ, извѣстную окраску нашей литературѣ послѣ середины пятидесятыхъ годовъ придало несомнѣнно выступленіе, на литературное поприще писателей изъ такого класса общества, который дотолѣ молчалъ, а заговоривъ, заговорилъ совсѣмъ новымъ языкомъ и о совершенно новыхъ вещахъ: въ литературу пустился ''разночинецъ'' и придалъ ей свою, особую, окраску. Здѣсь была не только перемѣна въ направленіи, но и перемѣна въ дѣйствующихъ силахъ. Такого явленія польская литература не знаетъ: интеллигенцію въ Польшѣ составлялъ всегда одинъ классъ общества; мѣнялись поколѣнія, а не общественные слои. Кромѣ того, и подготовка у насъ и у поляковъ была равная въ непосредственно предшествовавшей литературѣ: наша, имѣетъ корни въ прошломъ (укажу хоть на Бѣлинскаго), чего въ той же мѣрѣ нельзя сказать о новѣйшей польской
Во-вторыхъ, необходимо всегда имѣть въ виду особенное значеніе консерватизма у поляковъ, обусловливающееся ихъ исторіей за послѣднее столѣтіе и ихъ современнымъ политическимъ бытомъ. Припомните себѣ вкратцѣ исторію хоть той части старой Польши, которая называется теперь Царствомъ Польскимъ: въ 1795 г. послѣдовалъ третій раздѣлъ Рѣчи Посподитой, и чисто-польскія земли достаются Австріи и Пруссія, изъ которыхъ вторая овладѣваетъ Варшавой; въ 1807 г. изъ прусскихъ земель составляется княжество Варшавское; въ 1815 г. — новый передѣлъ, и княжество Варшавское превращается въ Царство Польское, которое получаетъ конституцію; въ 1830 г. вспыхиваетъ революція, и Царство лишается автономіи; въ 1863 г. новое возстаніе влечетъ за собой новыя перемѣны и вводится система обрусенія. Одновременно Австрія сохраняетъ за собой Галицію, въ которой также происходятъ внутреннія перемѣны вслѣдствіе перемѣнъ въ отношеніяхъ центральнаго правительства къ польскому элементу, а доставшаяся Пруссіи Познань постоянно и систематически германизируется. Первымъ результатомъ этого является вѣчное стремленіе поляковъ въ возстановленію Польши: идеалы общества лежатъ въ прошломъ; общество не хочетъ идти впередъ, пока не возвратитъ себѣ того положенія, въ которомъ оно было, когда внѣшніе удары (о внутреннемъ нестроеніи сначала забывается) прекратили существованіе его независимой политической жизни; наиболѣе горячія головы бросаются въ рискованныя предпріятія, идутъ умирать на поля Италіи, за французскую революцію, отъ которой ожидаютъ возстановленія Польши, связываютъ судьбу свою и своей націи съ звѣздой Наполеона, затѣваютъ два несчастныя возстанія. Вся бѣда, думается поляку, въ иноземномъ владычествѣ: отъ него нужно освободиться, а потомъ ужъ мы устроимся по-своему. Такимъ образомъ вопросъ національно-политическій привлекаетъ къ себѣ все вниманіе, и всѣ остальные вопросы общественные отодвигаются на задній планъ. Это положительно мѣшаетъ полякамъ долгое время думать о чемъ-нибудь другомъ и заставляетъ ихъ считать все остальное неважнымъ, незначительнымъ въ сравненіи съ возстановленіемъ отчизны, тѣмъ болѣе, что такія событія, какъ революціи 1830 и 1863 годовъ съ ихъ послѣдствіями, дѣлали отчасти невозможными, отчасти совсѣмъ ненужными принципіальные споры среди польскаго общества
{{right|'''В. Р. К.'''}}
{{right|''"Русская Мысль"'', ''№ 7, 1882''}}
{{примечания|title=}}
</div>
[[Категория:Статьи в журнале «Русская мысль»]]
[[Категория:Публицистика 1882 года]]
[[Категория:Николай Иванович Кареев]]
[[Категория:Литература 1882 года]]
[[Категория:Импорт/lib.ru]]
[[Категория:Импорт/az.lib.ru/Николай Иванович Кареев]]
|