По поводу воспоминаний Буссе (Рудановский): различия между версиями

[досмотренная версия][досмотренная версия]
Содержимое удалено Содержимое добавлено
мНет описания правки
мНет описания правки
Строка 83:
В путешествиях своих я имел с собою оружие: кортик и два карманных пистолета, которых пули далее пяти шагов не брали; кроме этого, имел двухствольное ружье, которое я употреблял для приобретения рябчиков и куропаток. Более мирного и скромного населения, какое мы встретили на южной части Сахалина, быть не может. Проезжая по западному берегу Сахалина, и отыскивая японские селения, сначала я было опасался входить в те из них, которые мне казались многолюдными. Опасения эти, как оказалось впоследствии, были напрасны, ибо меня и ехавшего со мною Березкина в самом многолюдном из местных селений — Мауке, при нашем к нему приближении — все население его вышло к нам на встречу — айны и японцы, число которых приблизительно доходило до 500 челов[ек], при встрече нас стояли на коленях по обеим сторонам дороги и по обычаю своему кланялись в ноги.
 
На основании этого опыта, в третью мою экспедицию на СахалинеСахалин, деланную мною летом в 1857 году, для основания Кусутайского поста я ограничивался 16-ю матросами, помещаясь в двух палатках по морскому берегу. При всем очевидном нашем бессилии противу японцев и айнов, собравшихся здесь до 600 человек, мы были однако господами и сделали все, что только желали. Высказываю как это, так и все прочее открыто, потому что, благодаря Бога, еще живы те, которые могут подтвердить мои слова и вообще подать свой отзыв за и против моей и г. Буссе деятельности и нравственных качеств. Все повествования г. Буссе о неудовлетворительности в стратегическом и политическом отношениях местности бывшего нашего Муравьевского поста, о политических его сношениях с туземцами, коими вообще переполняется его дневник, могли лишь утешать одно праздное воображение мизантропа-автора, находившегося на Сахалине неожиданно в зиму с 1853 на 1854 год.
 
На карте Сахалина из атласа Крузенштерна видно, что восточный берег залива Анива остался не осмотрен; поэтому, конечно, всякий морской офицер, поставленный в мое положение, считал бы себя обязанным дополнить труды знаменитого мореплавателя. Случай этот пал на меня, я и вменил себе в обязанность исполнить это. Каким же образом г. Буссе после этого и сказанного выше мог отправить меня и вообще понуждать к делу, мне остается совершенно непонятным; очевидно, что автор из неприязни ко мне и из себялюбия старался во всем брать почин на себя.