Ответ Невельскому и Рудановскому (Буссе): различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Фрагмент 2 |
Фрагмент 3 |
||
Строка 67:
Относительно спора о выгодах положения Муравьевского поста я не вхожу в рассуждения, так как каждый может иметь на то свой взгляд и его высказывать. Скажу только, что г. Рудановский, на стр[анице] 913, неправильно указывает на работы Орлова, как на одну из причин выбора г. Невельским места для поста, потому что г. Орлов прибыл из командировки своей уже после высадки отряда, а именно 2-го октября, и, не застав в Аниве Невельского, ушел немедленно на транспорте «Иртыш» в Императорскую гавань.
Излагая условия, при которых был снят Муравьевский пост в 1854-м году, г. Рудановский говорит:
«Не зная обстоятельно», угодно ли будет генерал-губернатору графу Муравьеву-Амурскому упразднить Муравьевский пост, г. Посьет (посланный графом Путятиным в Аниву) обратился с подобным предложением к г. Буссе; в случае же, если он найдет это предложение графа Путятина согласным с видами генерал-губернатора, тогда пост требовалось немедленно снять. Конечно, в этом обстоятельстве положение г Буссе, имевшего непосредственные указания и предписания Г. И. Невельского<ref>Подтверждено Г. И. Невельским в его письме в редакцию «Вест[ника] Евр[опы]» на стр[анице] 909.</ref>, было затруднительно, так как мне известно из слов Г. И. Невельского, что Муравьевский пост ни под каким видом из Анивы снимать не следовало, в крайнем же случае требовалось удалить его от берега во внутренность острова. Несколько ниже (на стр[анице] 922) г. Рудановский прибавляет: «но при решении этого вопроса не было обращено внимание на то, что, передвинув Муравьевский пост внутрь острова, как я думал, на исток р. Сусуя. где ставя его в совершенную безопасность, мы сохранили бы там наше влияние над японцами и при этом, самое важное, дали бы возможность ему благоустроиться 10-ю или 15-ю годами ране».
Таким образом, по мнению г. Рудановского, Н. В. Буссе виноват в снятии поста и утрате нашего влияния на Сахалине. По этому вопросу, в имеющихся у меня документах, я нахожу следующие данные:
В предписаниях г. Невельского, найденных в бумагах брата, нигде нет предложения не оставлять поста в Аниве; в письме же от 24-го февраля Г. И. Невельской писал моему брату: «Так как я не знаю, какой оборот (приняли) переговоры Путятина с японцами, то вам надо держаться миролюбиво... От усмотрения Путятина все будет зависеть... Путятин вполне знает, что можно и что должно». Письмо это писано в то время, когда никто на Амуре не мог знать о разрыве с Францией и Англией, потому все сказанное, а равно и инструкции г. Буссе, упоминаемые г. Рудановским, но не сохранившиеся у брата, могли относиться исключительно к Японии, что, впрочем, совершенно ясно из приведенной выписки. [[w:Крымская война|Восточная]] же война, о которой первый известил граф Путятин, внесла совершенно новый элемент в решение вопроса о занятии о. Сахалина. Если г. Невельской предоставлял графу Путятину разрешить вопрос о Муравьевском посте, по отношению к японцам, то, конечно, ему же следовало решить это дело и при усложнившихся обстоятельствах. Испрашивать мнения генерал-губернатора или даже г. Невельского было невозможно уже по недостатку времени, искать же указаний в данных Н. В. Буссе инструкциях не имело смысла, так как они составлены до войны.
Этими заключениями, очевидно, уничтожается обвинение г. Рудановского, что Н[иколай] В[асильевич] снял пост вопреки данным ему инструкциям.
В предписании Н. В. Буссе от 25-го мая 1854 г. за № 225 граф Путятин писал: «По известиям, полученным мною с последней почтою, Россия находится в войне с Англией и Францией. Начальникам крейсирующих в здешних морях отрядов этих двух держав известно о сношениях наших с японцами и в Нангасаки им сообщат об Анивском нашем посте. Вверенное вашему высокоблагородию укрепление ни в каком случае не в состоянии противостоять целой эскадре судов и потому я бы полагал, что теперь не следует держать судов наших в Анивском заливе, и самое укрепление предпочел бы на время упразднить и перевести в Императорскую гавань.
Но так как мне не вполне известны распоряжения и полученные вами инструкции от генерал-губернатора Восточной Сибири, то я не стесняю вас сделанным мною вам предложением, но предоставляю действовать в этом случае по собственному вашему усмотрению».
В инструкциях, как уже сказано, не было указаний по этому вопросу, в частном же письме г. Невельской пишет (от 24 февраля), что все зависит от усмотрения графа Путятина, поэтому вторая часть приведенного предписания теряет свое значение, первая же приняла, по той же причине, всю силу приказания.
Желая всесторонне обсудить такой важный вопрос и отклонить от себя нарекания, Н[иколай] В[асильевич] пригласил на совещание командиров всех судов, стоявших тогда на Муравьевском рейде. Все они пришли к заключению, что необходимо снять пост, и составили в этом смысле протокол, находящийся у меня в подлиннике. Решение это состоялось по следующим соображениям: 1) «что пост Муравьевский был временный и поставлен по обстоятельствам, а не для защиты местности или какого-либо имущества; 2) что уничтожение поста неприятельскою эскадрою, против которой пост восемью восьмифунтовыми орудиями не в силах был бы устоять, повредило бы значению нашему в глазах япониев и айнов; и 3) что, по словам г. начальника поста, зловредный запах, предоставленный гниению рыбы, японцами наваливаемой вдоль всего берега бухты, требовал неотлагательного перенесения поста в другие, более здоровые места».
Протокол подписан командирами: корабля «Николая» — шкипером [[w:Мартин Фёдорович|Клинковстрем]]ом, корабля «Князь Меншиков» — лейтенантом [[w:Фуругельм, Иван Васильевич|Фуругельм]]ом, транспорта «Иртыш» — капитан-лейтенантом [[w:Чихачёв, Николай Матвеевич|Чихачев]]ым, транспорта «Двина» — лейтенантом Васильевым, майором Буссе, капитан-лейтенантом [[w:Посьет, Константин Николаевич|Посьет]]ом и подполковником корпуса штурманов Алексеевым. Такие имена исключают самую возможность заподозрить решение в незрелости, поспешности или даже излишней осторожности. Во всяком же случае обвинение Рудановского в оставлении Муравьевского поста падает на все поименованные лица.
При этом не обсуждался вопрос о перенесении поста вовнутрь острова, хотя бы и на исток [[w:Сусуя|Сусуи]], по той простой причине, что проект этот несостоятелен. В документах нет указаний, что Г. И. Невельской предлагал Н. В. Буссе такое перенесение поста. Если же предложение это и было, то, очевидно, при применении его имелись в виду одни японцы, которые не могли воспрепятствовать подвозу продовольствия морем и далее вовнутрь. Г-н Рудановский, вероятно, со мною согласится, что для самого храброго и воздержанного воина пища весьма необходима? Каким образом мог бы довольствоваться отряд, если подвоз продовольствия прекращен англо-французской эскадрой с моря, а на самом острове нельзя было добыть необходимой пищи? Может быть, зимою на собаках из [[w:Де-Кастри|Де-кастри]]? Но в таком случае г. Рудановскому следовало бы доказать: 1) что можно было бы доставить достаточное число нарт для перевозки того значительного груза (до 2400 пуд[ов] в год), который составляют предметы всех наименований, потребные для команды в 70 человек; 2) что сопряженные с такою перевозкою значительные расходы окупают выгоды, сопряженные с сохранением на Сахалине поста, и 3) что неприятельские эскадры не высадили бы находившийся на них значительный десант (как известно по Петропавловскому делу), и, взяв посты, враги не укрепились бы на острове, или не передали бы его во владение Японии.
Если последнее предположение не оправдалось бы, то могло бы случиться, что обессиленный цингою, русский отряд был бы уничтожен внезапным или предательским нападением японцев и айнов при давлении на последних наших неприятелей.
Вот возможные результаты при осуществлении проекта г. Рудановского. Если бы он не увлекался желанием очернить моего брата, то, конечно, он не судил бы так опрометчиво. Впрочем, судя по запискам Н[иколая] В[асильевича], опрометчивость была присуща г. Рудановскому еще в 1853-м году.
Возводя на Н. В. Буссе обвинения по сахалинской экспедиции, г. Рудановский, чтобы обрисовать его плохим администратором, не пренебрегает и другими источниками для нареканий; так, на 916-й стр[анице] он приводит выписку из статьи [[РБС/ВТ/Облеухов, Александр Никанорович|А. О-ва]], напечатанной в «Русском Мире» 1872-го г. в №№ 45-м, 46-м и 50-м. Под весьма прозрачными, для всех знакомых с местными деятелями, буквами подписи автор статьи ставит в вину брата громадную смертность в отряде войск, возвращавшемся осенью 1856-го года с устья р. Амура в [[w:Забайкальская область|Забайкальскую область]], вследствие несоответственного распределения продовольствия в постах, расположенных на пути. Распоряжения эти были возложены на Н[иколая] В[асильевича], как на начальника сплава по р. Амуру всех казенных заготовлений для наших селений и военных постов. Статью эту я прочел вслед за ее появлением в печати и до сих пор не возражал, потому что в то время у меня еще не было под руками бумаг покойного брата, и я не мог подтвердить мои слова документальными доказательствами. Правда, в 1862-м году, во время моего пребывания в Амурском крае, я узнал разные подробности о несчастном походе 1856-го года от многих участников, офицеров и низших чинов. Я мог бы напечатать эти подробности, по которым автор статьи в «Русском Мире» является не безвинным в этом деле, но опубликование таких рассказов мною, родственником покойного, не могло бы произвести настоящего впечатления. Теперь, обладая некоторыми документами в виде копий, официально засвидетельствованных штабом войск Восточной Сибири, я не могу не указать на неосновательность клеветы г. А. О[блеухов]ва.
Беспристрастный судья, читая эту статью{{Примечание ВТ|«Путевые заметки при возвращении вверх по Амуру 2,5 рот Сибирского линейного батальона»}}, легко обратит внимание на то обстоятельство, что автор на каждой странице, при каждой неудаче, винит Н. В. Буссе, чуть ли даже не в наводнении. Такое упорство должно уже навести на подозрение в односторонности взгляда. Далее, при сличении разных мест статьи встречаются небольшие противоречия: так, в выписке, приведенной г. Рудановским. г. А. О[блеухо]в говорит, что винная порция отпущена солдатам только с разрешения полковника Корсакова. Из самой же статьи О[блеухо]ва видно, что последний выслал навстречу командам довольствие только на верховьях Амура, до того он не имел, да и не мог иметь никаких сношений с отрядами, а между тем на Сунгарийском посту (в среднем течении) отряд получил спирт на 15 дней, как видно из путевого журнала г. А. О[блеухо]ва. Очевидно, этот спирт был заготовлен раньше, то есть Н. В. Буссе, что и подтверждается имеющеюся у меня ведомостью (14-го июня 1856-го г.) предметов снабжения для возвращающихся команд, сплавленных в посты на р. Амуре по распоряжению Николая Васильевича.
Г-н Рудановский особенно напирает на то обстоятельство, изложенное в статье О[блеухо]ва, что Н[иколай] В[асильевич], желая приписать себе одному успешное окончание экспедиции, не советовался с начальниками отрядов при назначении складочных мест для провианта и при определении продолжительности похода. Из документов оказывается совершенно иное. Места складов и число дней для перехода от одного к другому возвращающихся команд, как видно из отзыва командира 3-й конной бригады Забайкальского казачьего войска, 2-го мая 1856-го г. за № 1614 и донесения дистанционного провиантского смотрителя 27-го мая 1856-го г. за № 110, определены атаманом Забайкальского войска, помимо Н. В. Буссе, а именно предложено отправить все предметы продовольствия в количестве, указанном законом, на 27 000 человек: 1) «в Усть-Стрелочный караул на 5 дней, 2) к месту нахождения парохода «Шилки» — на 5 дней, 3) в Камарский караул на 10 дней, 4) на устье р. Зеи на 10 дней, 5) на 1 -й пункт ниже р. Зеи на 10 дней (в Хинганском хребте) и 6) на 2-й пункт ниже р. [[w:Зея (река)|Зеи]] на 10 дней (на устье р. [[w:Сунгари|Сунгари]]). В числе заготовленных предметов были соль, спирт и живые быки. Очевидно, что обвинение Н[иколаю] В[асильевичу] в недостаточности запасов в складах падает само собою.
Снабжение солдат полушубками, рукавицами и проч. лежало на комиссариатской комиссии, и вещи высылались из последней прямо в батальон, что, конечно отлично известно г. О[блеухо]ву, бывшему батальонному командиру. Поэтому постановление в вину Н[иколаю] В[асильевичу] недостатка предметов зимней одежды, со стороны обвинителя, падает не на Н[иколая] В[асильевича], а на самого О[блеухо]ва.
Г-н Рудановский в своей выписке из статьи О[блеухо]ва выбрал весьма старательно самые важные обвинения Н[иколая] В[асильевича], и если есть еще другие, то столь незначительные, что не стоит терять время на их опровержение, равно и на рассказ о невероятном запрещении убить быка по неимению в отряде сухарей.
Г-н О[блеухо]в молчал много лет и только после смерти Н. В. Буссе и генерал-лейтенанта [[w:Корсаков, Михаил Семёнович|Михаила Семеновича Корсакова]], близко знакомого с делами того времени, решился выступить с своею статьею, полагая, что безнаказанно может взводить на покойного обвинения во всех несчастиях похода 1856-го года, которые отчасти многими приписываются ему самому. Последний вывод подтверждается и копиею с предписания 27-го июня за № 922, в котором Н. В. Буссе делал г. О[блеухо]ву выговоры за многие неисправности и медленность в сплаве барж по р. Амуру. Если бы сплав пришел раньше в Мариинск, то отряд успел бы еще осенним путем возвратиться в [[w:Сретенск|Сретенск]], поэтому замедления г. О[блеухо]ва, конечно, имели немаловажное участие в бедствиях похода.
Этим я закончу разбор статьи г. О[блеухо]ва<ref>Эти слова я нахожу достаточными для опровержения всей статьи г. А. О[блеухо]ва, в которой кроме указанных обвинений есть еще мелкие нарекания, отвечать на которые я нахожу излишним.</ref>, надеясь, что доказал мутность того источника, из которого черпает г. Рудановский, принявший без критики и на веру клевету человека, разделяющего с ним озлобление на Николая Васильевича.
В доказательство того, что Н. В. Буссе был плохой администратор, приводится г. Рудановским на 917-й странице] еще и то обстоятельство, что, несмотря на совет автора возражения и согласия камчатского губернатора Восточной Сибири [[w:Завойко, Василий Степанович|Завойки]], не был приглашен в отряд врач Давыдов, «но как денежные средства были отпущены авансом г Буссе и как, по собственным словам, он не готовился сам лично на Сахалин, то и нашел их недостаточными для содержания медика...». Теперь предоставляю читателю судить о моем удивлении, когда в дневнике на стр[анице] 175 я нахожу упрек лицам, снаряжавшим экспедицию, как это «они могли отправить 100 человек без врача?» Другими словами, г. Рудановский косвенно обвиняет брата в смертных случаях и болезнях отряда. К сожалению, между оставшимися бумагами я не нашел предписания, при котором препровождались Н[иколаю] В[асильевичу] деньги на экспедицию, поэтому и не могу возразить на эти слова, опираясь на документ, относящийся именно к этому делу, но это не лишает меня права привести другие доказательства. Общий порядок расходования казенных сумм в те времена, когда совершалась высадка на Сахалин, состоял в предварительном сметном исчислении всех расходов, по статьям, затем определялась небольшая сумма на непредвиденные расходы. По утверждении такой сметы выдавалась подлежащему лицу шнуровая книга и предписание с точными указаниями, на что должны быть расходованы деньги. Содержание медика по статьям всех наименований в течение года превышает во всяком случае 1000 рублей, посему такой расход непременно был бы внесен в смету. С другой стороны, присутствие в отряде фельдшера и медикаментов указывает на то, что санитарная часть была включена в смету, из чего можно заключить, что иметь медика в отряде не было предположено. Пригласить же врача на счет денег, предоставленных распорядителю на непредвиденные расходы было невозможно: 1) потому что вряд ли эта сумма была бы достаточна и 2) при таком расходе иссяк бы источник для покрытия издержек на потребности первой необходимости, которые могли бы встретиться во время самой экспедиции. Из всего сказанного очевидно, что Н[иколай] В[асильевич] не имел возможности пригласить в отряд врача; предположение же г. Рудановского. что приглашения не последовало потому что Н[иколай] В[асильевич] не рассчитывал лично участвовать в высадке на Сахалин, составляет один из тех многих бездоказательных изветов, которыми переполнено все возражение.
На 914-й странице] возражения г. Рудановского мы читаем: «делать же мне какие бы то ни было инструкции и наставления в географических работах он не мог уже потому, что сам не мог иметь о них никакого понятия, как получивший воспитание в Пажеском корпусе». Неужели вы, г. Рудановский, успокоились своими школьными познаниями и поэтому не допускаете возможность, что другой может заниматься после выпуска, даже предметами, не входящими в курс, сданный на экзамене? Фактические сведения, приобретаемые на ученической скамье, не составляют главного приобретения, которое должно выражаться в развитии в молодых людях способности работать самостоятельно. Этим я не хочу отрицать большей подготовки к географическим работам г. Рудановского, сравнительно с Н[иколаем] В[асильевичем], я хотел только указать на то, что г. Рудановский, увлекаясь обвинением, высказывает мнения, которые он, при других обстоятельствах, едва ли решился бы заявить.
На 910-й странице г. Рудановский говорит: «я охотно предоставляю оценку деятельности как моей, так и г. Буссе на Амуре и Сахалине сделать другим и т. д.». Несколько же ниже мы читаем: «и мы даже затруднены были бы назвать хотя бы один случай, где деятельность г. Буссе успела бы обнаружить плодотворную самостоятельность и тем дала бы повод к благодарному о нем воспоминанию». Таким образом, предоставляя оценку деятельности другим, г. Рудановский, несколькими строками ниже, осуждает Николая Васильевича. Поэтому можно сказать, что противоречием приведенных выписок высказывается действительная программа возражения, то есть очернить Н[иколая] В[асильевича], между тем как официально цель статьи вытеснена словами на той же странице в начале, что автор желал только защитить себя от нареканий.
Произнеся строгий приговор деятельности брата, г. Рудановский старается доказать справедливость такого вывода искажениями, которые выясняются настоящей статьей. Далее автор исчисляет свои работы по географии и климатологии Сахалина, которые действительно заслуживают полного признания.
Отдавая должное деятельности г. Рудановского, я не могу не указать на следующее обстоятельство. Говоря о собранных им сведениях по названным отраслям знания и этнографии, которые послужили к изданию карты Сахалина гидрографическим департаментом в 1867-м году, автор прибавляет: «И эти исследования, если не ошибаюсь, и по сие время немного чем пополнены». Г-н Рудановский, очевидно, еще не знал, что в 1870-м году департаментом издана новая литографированная карта острова, которая отличается от предыдущей не только в подробностях береговых очертаний, но и в географическом положении острова, особенно южной его части. Новая карта издана на основании астрономических определений лейтенанта [[w:Старицкий, Константин Степанович|Старицкого]] и инструментальной съемки береговой полосы гг. Белкиным и Павловским, отчасти г. Титовым<ref>Этот факт остался неизвестным Г. И. Невельскому, иначе он не писал бы в своем письме в редакцию «Вест[ника] Евр[опы]» (стр[аница] 909), что работами Рудановского руководствуются до сих пор при составлении карт. Ввиду более полных и точных, исследования последнего совершенно устарели.</ref>. Это обстоятельство не умаляет достоинства г. Рудановского, во-первых, потому, что его определения принесли уже большую пользу мореплаванию до издания новой карты, во-вторых, что он не мог дать более точных данных по неимению средств и, наконец, что новые исследования опирались на его прежние работы. Признавая все это за г. Рудановским, нельзя не признать в приведенных его словах преувеличение.
Сопоставляя же сделанные выписки, я нахожу возможным сделать, очевидно, верное заключение, что г. Рудановский, бросая грязью в деятельность Н. В. Буссе и похваляясь своей, писал опровержение не под влиянием только желания защитить себя, но с озлоблением на Н[иколая] В[асильевича], вероятно, за неблагоприятные отзывы о его характере, высказанные во многих местах мемуаров. В таком состоянии духа нельзя произносить беспристрастные приговоры.
Охарактеризование деятельности в Амурском крае Н. В. Буссе не может составить мою задачу, так как мои отзывы, в качестве близкого родственника, почтутся читателями односторонними, хотя я и мог бы привести много фактов, приводящих к выводу, противоположному мнению г. Рудановского. Факты эти я собрал во время моей службы в Восточной Сибири, продолжающейся в течение 11-ти лет до сих пор.
Г-н Рудановский, г. Невельской и [[w:Фрейганг, Андрей Васильевич|г. Фрейганг]]<ref>Напечатал в «Голосе» 17-го июля 1872-го г. за № 78 статью: «По поводу посмертных записок г. Буссе о Сахалинской экспедиции». Я не считаю нужным входить в разбор этой заметки по ее бездоказательности и ложнополемическому характеру.</ref> утверждают, что Н. В. Буссе в своих мемуарах не признает достоинств других деятелей в Приамурском крае. Такой взгляд на дело высказывается в следующих словах возражений.
{{Пишу}}
</div>
| |||