Заявление В. Е. Жаботинского о «Белой книге» в «Конгресс-Цейтунг»: различия между версиями
[непроверенная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Vladis13 (обсуждение | вклад) м Vladis13 переименовал страницу «Белая книга» Заявление на XV конгрессе. (Жаботинский) в Белая книга. Заявление на XV конгрессе (Жаботинский) без оставления перенаправления |
Vladis13 (обсуждение | вклад) Нет описания правки |
||
Строка 1:
{{Отексте
| АВТОР = [[Владимир Евгеньевич Жаботинский]]
| НАЗВАНИЕ =
| ПОДЗАГОЛОВОК =
| ДАТАПУБЛИКАЦИИ =
| ИСТОЧНИК = Rassviet, NR. 38, 25/9/1927; [https://zionistishpropaganda.wordpress.com/2019/07/12/
| СЛЕДУЮЩИЙ =
| КАЧЕСТВО = 75%
}}
<div class="
Приводим из
Вот подлинный текст заявления В.
«Г. д-р Вейцман произнес в своей речи следующие фразы:
▲Приводим из оффициальной «Конгресс-Цейтунг» полный текст заявления сделанного В. Е. Жаботинским с трибуны конгресса в ответ на слова д-ра Вейцмана о роли Жаботинского в подписании согласия на «Белую книгу». Речь идет, как известно, о «Белой книге» 1922 г., автором которой был сэр Герберт Сэмюэль и в которой содержалось унизительное для сионизма толкование мандата. Г. Уинстон Черчилль, тогдашний министр колоний, а с ним и г. Сэмюэль, потребовали от сионистской экзекутивы выражения согласия с «Белой книгой», грозя в противном случае изменить текст мандата (это было за месяц до ратификации мандата) и отнять у сион. организации права Еврейского Агентства. Экзекутива уступила, и письмо, выражающее эту уступку и подписанное д-ром Вейцманом, датировано 18-тым июня 1922 года.
▲Вот подлинный текст заявления В. Е. Жаботинского («Конгресс — Цейтунг», №7,от 7-го сентября 1927 г.) :
▲«Г. д-р Вейцман произнес в своей речи следующие фразы: «Когда г. Жаботинский был поставлен, как и мы все перед тяжелым испытанием — перед необходимостью подписать Белую книгу, — тогда он не произнес такой речи, какую произнес здесь. Почему он тогда не попытался выступить перед Премьер-министром Англии или перед Сэмюэлем или перед министром колоний и произнести ту самую речь, которую он произнес здесь?»
В ответ на это я считаю нужным установить следующее:
17-го июня 1922-го года, в 4 или 5 часов пополудни, я прибыл в Лондон из Америки, где в течение 8 месяцев вел работу для Керен-Гайесод. Секретарь, ожидавший меня на вокзале, сказал мне, что я должен сейчас же ехать в бюро экзекутивы. В бюро д-р Вейцмана показал мне правительственный меморандум от 3-го июня, который мы теперь называем
Ясно, что при таких условиях у меня уже не было ни времени, ни возможности самому предпринять какие бы то ни было шаги, как это выражает д-р Вейцмана в более понравившейся ему форме, «произнести речь перед премьер-министром Англии».▼
Правда, у меня оставалась еще одна очень заманчивая возможность — уклониться от всякого участия в предстоящем решении, снять с себя всякую ответственность за него и потом уйти из экзекутивы. Но я считал, что нравственный долг мой требует от меня разделить с моими коллегами даже стыд поражения, — несмотря на то, что я в этом сражении никакого участия не принимал, проиграно оно было в мое отсутствие, и я о нем еще за несколько часов вообще ничего не знал. Поэтому я решил принять объяснения д-ра Вейцмана не только как субъективную (что само собою понятно), но и как объективную истину: даровать ему, а также и другим членам экзекутивы, мое полное доверие в том, что они действительно предприняли все возможные шаги к устранению ультиматума; и лояльно принять на себя долю тяжелой ответственности, принадлежавшей моим коллегам.▼
▲Ясно, что при таких условиях у меня уже не было ни времени, ни возможности самому предпринять какие бы то ни было шаги, как это выражает д-р Вейцмана в более понравившейся ему форме,
Ныне, выслушав вышеприведенные слова д-ра Вейцмана, я сожалею об этом своем решении. Лояльность есть вещь, с которой, как я теперь вижу, надо быть очень экономным. Если бы дело было наоборот, — если бы сражение проиграл я, а другой в последнюю минуту узнал бы от меня положение вещей, принял бы мой рассказ на веру с полным доверием и без расследования, и дал бы мне свое имя, готовый нести со мною мое поражение, — то я бы тому человеку никогда в жизни не поставил бы этого в укор; а если бы кто нибудь третий упрекнул его за это, я бы встал и заявил, что ответственность на мне. Д-р Вейцман другого мнения — что я констатирую с большим сожалением и предоставляют оценке общественного мнения».▼
▲Правда, у меня оставалась еще одна очень заманчивая возможность
▲Ныне, выслушав вышеприведенные слова д-ра Вейцмана, я сожалею об этом своем решении. Лояльность есть вещь, с которой, как я теперь вижу, надо быть очень экономным. Если бы дело было наоборот,
|