Поместный собор 1917–1918 годов и «послереволюционная» судьба Николая II. К 90-летию расстрела Царской семьи (Бабкин): различия между версиями
| [непроверенная версия] | [непроверенная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
м Корректура. |
Корректура. |
||
Строка 10:
}}
<div class="indent">
Постановление об аресте всех членов династии [[w:Романовы|Романовых]] было принято 3 марта<ref>Здесь и далее даты до 1 (14) февраля 1918 г. приводятся по старому ([[w:Юлианский календарь|юлианскому]]) календарному стилю.</ref> 1917 г. на заседании Исполнительного комитета [[w:Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов|Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов]]. Вскоре, 7-го числа, под давлением Петросовета [[w:Временное правительство России|Временное правительство]] приняло решение о лишении свободы отрекшегося императора и его супруги, что было исполнено на следующий день.
Первоначально семья последнего императора содержалась под арестом в своей резиденции – Александровском дворце Царского Села (ныне – г. Пушкин). Рано утром 1 августа 1917 г. по постановлению Временного правительства царственные узники поездом были отправлены в Тюмень. Далее пароходом они проследовали в губернский Тобольск, в который прибыли 6 августа, на праздник Преображения Господня.
Через полторы недели после начала тобольского заточения царственных узников, 15 августа 1917 г., в Москве был открыт [[w:Поместный собор Православной российской церкви (1917—1918)|Поместный Собор]] – высший орган управления Православной Российской Церкви (РПЦ), обладающий полнотой церковной власти. Подготовка Собора шла около 10 лет. Для работы на этом церковном форуме было избрано и назначено по должности 564 человека: 80 архиереев, 129 лиц в пресвитерском сане, 10 диаконов из белого (женатого) духовенства, 26 псаломщиков, 20 монашествующих (архимандритов, игуменов и иеромонахов) и 299 мирян<ref>Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. – М.: 1994. Т. 1. С. 119–133.</ref>. Собор воспринимался как Церковное Учредительное собрание. На его открытии из членов Временного правительства присутствовали премьер-министр [[w:Керенский, Александр Фёдорович|А. Ф. Керенский]], министр внутренних дел [[w:Авксентьев, Николай Дмитриевич|Н. Д. Авксентьев]] и министр исповеданий [[w:Карташёв, Антон Владимирович|А. В. Карташёв]]. Много было представителей дипломатического корпуса, российской и зарубежной прессы.
Для обеспечения слаженной и бесперебойной работы
Собор работал более года. За этот период состоялись три его сессии: первая – с 15 (28) августа по 9 (22) декабря 1917 г., вторая и третья – в 1918 г.: с 20 января (2 февраля) по 7 (20) апреля и с 19 июня (2 июля) по 7 (20) сентября. В истории Поместный Собор 1917–1918 гг. известен в первую очередь тем, что на нём было восстановлено патриаршество, упразднённое в начале XVII в. в ходе реформ императора [[w:Пётр I|Петра Великого]].
5 ноября 1917 г. на Соборе патриархом Московским и всея России был избран митрополит [[w:Тихон (патриарх Московский)|Тихон (Беллавин)]]<ref>Один из современников – князь [[w:Жевахов, Николай Давидович|Н. Д. Жевахов]], находясь в эмиграции, писал: «В стихийном движении к патриаршеству было предусмотрено всё, кроме одного условия: …личной готовности и способности патриарха принести себя самого в жертву Православной Церкви (выделено Жеваховым. – ''М. Б.''). Но именно это условие было не только предусмотрено большевиками, но на нём они строили свою программу разрушения Церкви, зная, что времена [[w:Гермоген (патриарх Московский)|Гермогенов]] прошли, и что борьба с одним Патриархом гораздо легче, чем с собором епископов (то есть с Св. синодом. – ''М. Б.'')… […] Большевики, оценивающие события с точки зрения реальных фактов и побеждающие в борьбе с утопистами, не только не препятствовали Собору, но даже приветствовали идею восстановления патриаршества, хорошо сознавая, что за исключением митрополитов [[w:Питирим (Окнов)|Питирима]] [Окнова] и [[w:Макарий (Невский)|Макария]] [Парвицкого-Невского], этих немощных телом, но сильных духом иерархов, устранённых от участия в [Поместном] Соборе, да одного и до ныне здравствующего архиепископа, кандидатура которого на патриарший престол не была бы допущена самими иерархами, в России не было ни одного иерарха, который бы мог являться для них угрозой. Наоборот, они были уверены, что восстановление патриаршего чина только облегчит им их задачу, ибо знали, какого рода испытания готовили Православной Церкви, и то, что пред этими испытаниями не устоит ни один из намеченных Собором кандидатов в патриархи» (''Жевахов Н. Д.'' Воспоминания товарища обер-прокурора Св. Синода Н. Д. Жевахова. – М.: Изд. Родник. 1993. Т. 2. Март 1917 – Январь 1920. С. 195).</ref>. Через два дня, 8-го числа, было принято «Определение о правах и обязанностях святейшего патриарха Московского и всея России». В частности, патриарх был облечён полномочиями представителя РПЦ перед государством и имел «долг печалования пред государственной властью»<ref>[[w:Церковные ведомости|Церковные ведомости]]. – Пг.: 1918. № 9-10. С. 51, 55; Собрание определений и постановлений Священного собора Православной российской церкви 1917–1918 гг. – М.: Изд. Новоспасского монастыря. 1994. Репринтное издание 1918 г. Вып. 1. С. 3, 4.</ref>. Вскоре, 21 ноября, в праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы, состоялась интронизация (
По словам князя [[w:Жевахов, Николай Давидович|Н. Д. Жевахова]], Поместный Собор 1917–1918 гг. – «одно из самых непостижимых завоеваний революции». Этот Собор, вопреки исторической практике Восточной Православной Церкви, был созван без воли императора, неоднократно признававшего его созыв несвоевременным<ref>''Жевахов Н. Д.'' Указ. соч. Т. 2. С. 194–195; ''[[w:Успенский, Борис Андреевич|Успенский Б. А.]]'' Царь и патриарх. Харизма власти в России: византийская модель и её русское переосмысление. – М.: Изд. Языки русской культуры. 1998. С. 517.</ref>. Собор даже не упомянул, что во время его заседаний Царская семья находилась под арестом в Сибири, не потребовал ни у Временного, ни у советского правительств её немедленного освобождения или хотя бы разъяснений относительно не вполне ясных и убедительно обоснованных причин её ареста и содержания под стражей (в первую очередь, цесаревича и великих княжён).
Строка 40:
Таким образом, об освобождении арестованного министра Временного правительства Поместный Собор считал нужным ходатайствовать перед советской властью, а за содержащегося под стражей помазанника Божия и его семьи – нет. Образно говоря, для духовенства бывший член низвергнутого большевиками Временного правительства был «классово близок». (Ведь Поместный Собор собрался при прямом или косвенном содействии А. Карташёва как синодального обер-прокурора и министра исповеданий Временого правительства). А Николай II – «бывший» «верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния»<ref>В законодательстве Российской империи говорилось: «Император, яко Христианский Государь, есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в Церкви святой благочиния» (Свод законов Российской империи. – СПб.: Изд. Вестник знания. 1912. Т. 1. Ч. 1. С. 18).</ref> – «классово чужд»: чужд как «харизматический конкурент» священства, как неоднократно откладывавший созыв Поместного Собора<ref>См. подробнее, например: ''Бабкин М. А.'' [[w:Духовенство Русской православной церкви и свержение монархии (начало XX века — конец 1917 года)|Духовенство … Указ. соч.]] С. 73–126.</ref>; причём «классово чуждый» до такой степени, что его судьба членов высшего органа церковной власти фактически не интересовала.
Неоднозначно отреагировали члены Поместного Собора на известие о [[w:Расстрел царской семьи|расстреле в Екатеринбурге бывшего государя]]<ref>6 (19) апреля 1918 г. по решению Президиума [[w:Всероссийский центральный исполнительный комитет|ВЦИК]] семью последнего императора из столицы Сибири следовало переправить на Урал. 9 (22) апреля из Москвы в Тобольск прибыл отряд красноармейцев. В результате определённых переговоров с караулом, назначенным ещё Временным правительством, царская семья была передана большевикам.
По причине болезни [[w:Алексей Николаевич|цесаревича]], не способного преодолеть около 300 вёрст конным путём по весенней распутице, царская семья была разъединена. 13 (26) апреля из Тобольска в Тюмень были вывезены Николай II, его [[w:Александра Фёдоровна (жена Николая II)|августейшая супруга]], дочь ([[w:Мария Николаевна (великая княжна)|великая княжна Мария]]) и несколько приближённых. 17 (30) числа они железной дорогой были доставлены в Екатеринбург. Остальные дети и слуги после открытия навигации отбыли из Тобольска 7 (20) мая (на следующий день после пятидесятилетия Николая II). В Екатеринбург они прибыли 10 (23) числа. В ночь с 3 (16) на 4 (17) июля 1918 г. царская семья, по санкции Москвы, без суда была [[w:Расстрел царской семьи|расстреляна]]. (См., например: Архив новейшей истории России. Серия «Публикации». Т. III. Скорбный путь Романовых (1917–1918 гг.). Гибель царской семьи. Сб. документов и материалов /Отв. ред. В. М. Хрусталёв. – М.: [[w:РОССПЭН|РОССПЭН]]. 2001. С. 96–97, 99, 101– 102, 188, 224).</ref>. На заседании 6 (19) июля 1918 г. делегаты постановили отслужить по убиенному императору панихиду. Причём ей предшествовало обсуждение вопроса о том, стоит или нет её служить. Так, протоиерей [[w:Филоненко, Фёдор Дмитриевич|Ф. Д. Филоненко]] был против неё, поскольку, по его словам, она «поставит Собор в очень острое отношение к властям, этим несомненно (власти. – ''М. Б.'') воспользуются, чтобы начать жестокое гонение на Православную Церковь». Его оппоненты из мирян высказывались, что служение панихиды по невинно убиенному императору – христианский долг всех православных, что убийство Николая II – преступление местных властей. Профессор [[w:Титлинов, Борис Васильевич|Б. В. Титлинов]] в своём выступлении, в частности, сказал: «Мало отслужить по убиенном бывшем государе панихиду или даже 40 панихид; нравственное достоинство Собора обязывает его к тому, чтобы заклеймить это преступление (убийство Николая II. – ''М. Б.'') соответствующим словом»<ref>Деяния Священного Собора … 2000. Т. 9. Деяние 130. С. 149–150.</ref>. Генерал [[w:Артамонов, Леонид Константинович|Л. К. Артамонов]] высказал такую точку зрения: «Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь мог с осуждением отнестись к молитве за Помазанника Божия, теперь уже представшего пред судом Божиим. Если и были недочёты в его царствовании, то ведь это наша общая вина, вина всего русского народа. И теперь мы, как верующие христиане, знающие как спасительна молитва за усопших, возносим моление об упокоении души невинно убиенного Помазанника Божия»<ref>ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 133. Л. 6–7; Деяния Священного Собора … 2000. Т. 9. Деяние 130. С. 148–149.
Строка 56:
8 (21) июля, во время службы в московском Казанском соборе (в присутствии, со слов очевидца, 100–200 человек<ref>Деяния Священного Собора … 2000. Т. 9. Деяние 133. С. 201.</ref>), патриарх Тихон о расстреле Николая II произнёс проповедь. Он отозвался об убийстве, как об ужасном деле, с которым христианская совесть не может согласиться. Тихон осудил как исполнителей расстрела, так и представителей властей, которыми оно было одобрено и признано законным: «Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его», – сказал патриарх. «Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего государя, – продолжал Тихон, – беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит пред нелицеприятным судом Божиим». Несколько странно звучали и следующее высказывание патриарха об убитом императоре: «Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе…»<ref>ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 239. Л. 5–11; Акты святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917–1943 гг. Сборник. Ч. 1, 2 / Сост. М. Е. Губонин. – М.: Изд. ПСТБИ. 1994. С. 142–143.</ref>. Можно было подумать, что у находившегося в заключении Николая II была масса возможностей «для улучшения своего положения». Хотя у самого патриарха (как и у высшего органа власти [[w:Русская православная церковь|РПЦ]] – Поместного Собора) было несравненно больше возможностей оказать помощь и поддержку и царственному узнику, и его августейшей семье (см., например, предпринятый Собором комплекс мер при вышеупомянутом аресте властями викарного епископа Нестора (Анисимова)).
Весьма показательно, что в своей проповеди патриарх ни разу не назвал Николая II помазанником Божиим, но дважды – «бывшим государем». Следует отметить и то, что Тихон осудил убийство Николая II как человека, но не как помазанника. Иначе говоря, в проповеди патриарха прозвучало осуждение екатеринбургских исполнителей злодеяния и их покровителей (членов [[w:Всероссийский центральный исполнительный комитет|ВЦИК]]) за грех против заповеди Божией «Не убий» ([[w:Книга Исход|Исх. 20, 13]]; [[w:Евангелие от Матфея|Матф. 19, 18]]). Но ни слова не было сказано об убийцах как о тех, кто поднял руку на христа Господня (в смысле слов Священного Писания: «Не прикасайтеся к помазанным Моим» ([[w:Паралипоменон|1 Пар. 16, 22]]) и «Кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» ([[w:Книга Царств|1 Цар. 26, 9]])). Объяснить такую позицию можно тем, что патриарх разделял интуиция большинства церковных деятелей того времени, ощущавших в особе императора «харизматического конкурента» иерархии (достаточно вспомнить о том, что в Ветхом Завете христами Господними именуются цари, первосвященники и пророки). Потому-то, по нашему мнению, патриарх Тихон и не хотел «напоминать» своей пастве о помазанничестве расстрелянного.
11 (24) июля на закрытом заседании Поместного Собора был поднят вопрос о содержании проповеди святейшего, сказанной 8 (21) июля в Казанском соборе. (Поводом к тому послужило предложение протоиерея П. И. Лахосткого включить проповедь патриарха в соборные «Деяния»). Депутат В. Г. Рубцов публично заявил, что не разделяет мнения патриарха, осудившего убийство бывшего царя. Рубцов счёл позицию патриарха «политической демонстрацией». Он заявил, что Тверская епархия послала его для решения чисто церковных задач, а не для занятия политикой. Закончил Рубцов свою речь едва ли не евангельскими словами: «Я умываю руки от этой вредной демонстрации» (сравн.: [[w:Евангелие от Матфея|Матф. 27, 24]]). Однако такая позиция вызвала несогласие ряда делегатов, поддержавших позицию патриарха. На заседаниях 12 (25) и 13 (26) июля члены Собора постановили, что они «усматривают в словах святейшего патриарха мысли и чувства, которые должна носить в себе вся православно-верующая Россия»<ref>Деяния Священного Собора … 2000. Т. 9. Деяние 133. С. 199–205; ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 137. Л. 8–8 об., 14, 47 об., Д. 239. Л. 8, 12, 19, 22.</ref>.
В целом, в ходе дискуссии члены Поместного Собора осудили убийство императора. Тем не менее акта с официальной позицией относительно расстрела помазанника Божия от них всё же не последовало.
| |||