Страница:Ницше Так говорил Заратустра 1913.pdf/193: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
м \uFEFF, пробелы |
|||
Тело страницы (будет включаться): | Тело страницы (будет включаться): | ||
Строка 2: | Строка 2: | ||
|Такъ говорилъ Заратустра и опять засмѣялся: но тутъ онъ вспомнилъ о своихъ покинутыхъ друзьяхъ, — и, какъ бы провинившись передъ ними своими мыслями, онъ разсердился на себя за свои мысли. И вскорѣ смѣющійся заплакалъ: - отъ гнѣва и тоски горько заплакалъ Заратустра. |
|Такъ говорилъ Заратустра и опять засмѣялся: но тутъ онъ вспомнилъ о своихъ покинутыхъ друзьяхъ, — и, какъ бы провинившись передъ ними своими мыслями, онъ разсердился на себя за свои мысли. И вскорѣ смѣющійся заплакалъ: - отъ гнѣва и тоски горько заплакалъ Заратустра. |
||
<noinclude>{{3*d}}</noinclude> |
|||
* * |
|||
⚫ | |||
* |
|||
{{h3|I.}} |
|||
⚫ | |||
I. |
|||
Когда среди моряковъ распространился слухъ, что Заратустра находится на кораблѣ, — ибо одновременно съ нимъ сѣлъ на корабль человѣкъ, прибывшій съ блаженныхъ острововъ, - всѣми овладѣло великое любопытство и ожиданіе. Но Заратустра молчалъ два дня и былъ холоденъ и глухъ отъ печали, такъ что не отвѣчалъ ни на взгляды, ни на вопросы. Къ вечеру же второго дня отверзъ онъ свои уши, хотя и продолжалъ молчать: ибо много необыкновеннаго и опаснаго можно было услышать на этомъ кораблѣ, пришедшемъ издалека и собиравшемся плыть еще далѣе. Заратустра же любилъ всѣхъ, кто предпринимаетъ дальнія странствованія и не можетъ жить безъ опасности. И вотъ, пока слушалъ онъ другихъ, развязался его собственный языкъ, и ледъ его сердца растаялъ: — тогда началъ онъ такъ говорить: |
Когда среди моряковъ распространился слухъ, что Заратустра находится на кораблѣ, — ибо одновременно съ нимъ сѣлъ на корабль человѣкъ, прибывшій съ блаженныхъ острововъ, - всѣми овладѣло великое любопытство и ожиданіе. Но Заратустра молчалъ два дня и былъ холоденъ и глухъ отъ печали, такъ что не отвѣчалъ ни на взгляды, ни на вопросы. Къ вечеру же второго дня отверзъ онъ свои уши, хотя и продолжалъ молчать: ибо много необыкновеннаго и опаснаго можно было услышать на этомъ кораблѣ, пришедшемъ издалека и собиравшемся плыть еще далѣе. Заратустра же любилъ всѣхъ, кто предпринимаетъ дальнія странствованія и не можетъ жить безъ опасности. И вотъ, пока слушалъ онъ другихъ, развязался его собственный языкъ, и ледъ его сердца растаялъ: — тогда началъ онъ такъ говорить: |
||
Строка 16: | Строка 14: | ||
-->Так говорил Заратустра и опять засмеялся: но тут он вспомнил о своих покинутых друзьях, — и, как бы провинившись перед ними своими мыслями, он рассердился на себя за свои мысли. И вскоре смеющийся заплакал: - от гнева и тоски горько заплакал Заратустра. |
-->Так говорил Заратустра и опять засмеялся: но тут он вспомнил о своих покинутых друзьях, — и, как бы провинившись перед ними своими мыслями, он рассердился на себя за свои мысли. И вскоре смеющийся заплакал: - от гнева и тоски горько заплакал Заратустра. |
||
<noinclude>{{3*d}}</noinclude> |
|||
* * |
|||
* |
|||
О призраке и загадке. |
{{h2|О призраке и загадке.}} |
||
I. |
{{h3|I.}} |
||
Когда среди моряков распространился слух, что Заратустра находится на корабле, — ибо одновременно с ним сел на корабль человек, прибывший с блаженных островов, - всеми овладело великое любопытство и ожидание. Но Заратустра молчал два дня и был холоден и глух от печали, так что не отвечал ни на взгляды, ни на вопросы. К вечеру же второго дня отверз он свои уши, хотя и продолжал молчать: ибо много необыкновенного и опасного можно было услышать на этом корабле, пришедшем издалека и собиравшемся плыть еще далее. Заратустра же любил всех, кто предпринимает дальние странствования и не может жить без опасности. И вот, пока слушал он других, развязался его собственный язык, и лед его сердца растаял: — тогда начал он так говорить: |
Когда среди моряков распространился слух, что Заратустра находится на корабле, — ибо одновременно с ним сел на корабль человек, прибывший с блаженных островов, - всеми овладело великое любопытство и ожидание. Но Заратустра молчал два дня и был холоден и глух от печали, так что не отвечал ни на взгляды, ни на вопросы. К вечеру же второго дня отверз он свои уши, хотя и продолжал молчать: ибо много необыкновенного и опасного можно было услышать на этом корабле, пришедшем издалека и собиравшемся плыть еще далее. Заратустра же любил всех, кто предпринимает дальние странствования и не может жить без опасности. И вот, пока слушал он других, развязался его собственный язык, и лед его сердца растаял: — тогда начал он так говорить: |