Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 1, 1863.pdf/102: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
заливка совр.орф. {{ВАР}} *** существующий текст перезаписан *** |
м Бот: автоматизированная замена текста (-(-->\|<!--.*?)\b(\w+) нибудь\b +\1\2-нибудь) |
||
| Тело страницы (будет включаться): | Тело страницы (будет включаться): | ||
| Строка 2: | Строка 2: | ||
|другими Эллинами, называ{{опечатка|ютъ|ю|О1}} Аѳинянъ мудрыми<ref>''Я называю Аѳинянъ мудрыми'', — похвала едва ли не ироническая; потому что Платонъ въ другомъ мѣстѣ (Polit. VI, 492. B) называетъ народъ величайшимъ развратителемъ юношества (τοὺς πολλοὺς μεγίστους εἷναι σογκττάς), особенно когда онъ — въ собраніи, въ судѣ, въ театрѣ.</ref>. Вотъ и смотрю, — въ народномъ собраніи, когда нужно разсуждать о {{так в тексте|какой нибудь}} постройкѣ, призываются архитекторы и требуется отъ нихъ совѣта касательно зданій; если же надобно строить корабли, то приглашаются корабельные мастера. Такъ бываетъ и во всемъ, чему, по мнѣнію {{pl|319|C}} Аѳинянъ, можно учиться и учить. Но когда вздумаетъ совѣтовать имъ такой человѣкъ, который не почитается мастеромъ, — они, не смотря ни на красоту его, ни на богатство и благородство, никакъ не принимаютъ его совѣта, но смѣются надъ нимъ и кричатъ до тѣхъ поръ, пока онъ, оглушенный крикомъ, или самъ не уйдетъ, или, по приказанію старѣйшинъ<ref>''Старѣйшинами'', πρυτάνεις, назывались сенаторы, или предсѣдатели народныхъ собраній. ''Pollux''. VIII, 9 95. sq.</ref>, не будетъ взятъ и выведенъ луконосцами<ref>''Луконосцы'', τοξόται, составляли городскую полицію, были вооружены луками и, вѣроятно по этой причинѣ, назывались также Скиѳами. ''Pollux''. p. 408. sq.</ref>. Такъ дѣлаютъ Аѳиняне съ тѣми, кого они разумѣютъ, какъ художниковъ. Если же бываетъ нужно {{pl|319|D}} разсуждать о распорядкѣ политическомъ, то и плотникъ, и {{так в тексте|слѣсарь}}, и кожевникъ, и купецъ, и мореплаватель, и богатый, и бѣдный, и благородный, и неблагородный, — всѣ встаютъ и совѣтуютъ, и никто не запрещаетъ имъ, какъ прежде запрещали мѣшаться въ дѣла художниковъ, никто не говоритъ: какъ смѣетъ такой-то, ни гдѣ и ни у кого не учившись, подавать совѣты? Отсюда видно, что Аѳиняне не относятъ этого къ предметамъ науки. И нельзя сказать, что такъ думаетъ одна чернь: нѣтъ, даже мудрѣйшіе и превосходнѣйшіе изъ гражданъ не могутъ передать другимъ той добродѣтели, которую имѣютъ сами. Вотъ напримѣръ Периклъ<ref name="p102">Въ древности Атеней, а въ наши времена Шнейдеръ и другіе, обвиняютъ Платона за то, что онъ въ этомъ мѣстѣ говоритъ о Периклѣ еще </ref>, отецъ этихъ молодыхъ людей, далъ<!-- |
|другими Эллинами, называ{{опечатка|ютъ|ю|О1}} Аѳинянъ мудрыми<ref>''Я называю Аѳинянъ мудрыми'', — похвала едва ли не ироническая; потому что Платонъ въ другомъ мѣстѣ (Polit. VI, 492. B) называетъ народъ величайшимъ развратителемъ юношества (τοὺς πολλοὺς μεγίστους εἷναι σογκττάς), особенно когда онъ — въ собраніи, въ судѣ, въ театрѣ.</ref>. Вотъ и смотрю, — въ народномъ собраніи, когда нужно разсуждать о {{так в тексте|какой нибудь}} постройкѣ, призываются архитекторы и требуется отъ нихъ совѣта касательно зданій; если же надобно строить корабли, то приглашаются корабельные мастера. Такъ бываетъ и во всемъ, чему, по мнѣнію {{pl|319|C}} Аѳинянъ, можно учиться и учить. Но когда вздумаетъ совѣтовать имъ такой человѣкъ, который не почитается мастеромъ, — они, не смотря ни на красоту его, ни на богатство и благородство, никакъ не принимаютъ его совѣта, но смѣются надъ нимъ и кричатъ до тѣхъ поръ, пока онъ, оглушенный крикомъ, или самъ не уйдетъ, или, по приказанію старѣйшинъ<ref>''Старѣйшинами'', πρυτάνεις, назывались сенаторы, или предсѣдатели народныхъ собраній. ''Pollux''. VIII, 9 95. sq.</ref>, не будетъ взятъ и выведенъ луконосцами<ref>''Луконосцы'', τοξόται, составляли городскую полицію, были вооружены луками и, вѣроятно по этой причинѣ, назывались также Скиѳами. ''Pollux''. p. 408. sq.</ref>. Такъ дѣлаютъ Аѳиняне съ тѣми, кого они разумѣютъ, какъ художниковъ. Если же бываетъ нужно {{pl|319|D}} разсуждать о распорядкѣ политическомъ, то и плотникъ, и {{так в тексте|слѣсарь}}, и кожевникъ, и купецъ, и мореплаватель, и богатый, и бѣдный, и благородный, и неблагородный, — всѣ встаютъ и совѣтуютъ, и никто не запрещаетъ имъ, какъ прежде запрещали мѣшаться въ дѣла художниковъ, никто не говоритъ: какъ смѣетъ такой-то, ни гдѣ и ни у кого не учившись, подавать совѣты? Отсюда видно, что Аѳиняне не относятъ этого къ предметамъ науки. И нельзя сказать, что такъ думаетъ одна чернь: нѣтъ, даже мудрѣйшіе и превосходнѣйшіе изъ гражданъ не могутъ передать другимъ той добродѣтели, которую имѣютъ сами. Вотъ напримѣръ Периклъ<ref name="p102">Въ древности Атеней, а въ наши времена Шнейдеръ и другіе, обвиняютъ Платона за то, что онъ въ этомъ мѣстѣ говоритъ о Периклѣ еще </ref>, отецъ этихъ молодыхъ людей, далъ<!-- |
||
-->|<!-- |
-->|<!-- |
||
-->другими Эллинами, называ{{опечатка|ют|ю|О1}} Афинян мудрыми<ref>''Я называю Афинян мудрыми'', — похвала едва ли не ироническая; потому что Платон в другом месте (Polit. VI, 492. B) называет народ величайшим развратителем юношества (τοὺς πολλοὺς μεγίστους εἷναι σογκττάς), особенно когда он — в собрании, в суде, в театре.</ref>. Вот и смотрю, — в народном собрании, когда нужно рассуждать о какой |
-->другими Эллинами, называ{{опечатка|ют|ю|О1}} Афинян мудрыми<ref>''Я называю Афинян мудрыми'', — похвала едва ли не ироническая; потому что Платон в другом месте (Polit. VI, 492. B) называет народ величайшим развратителем юношества (τοὺς πολλοὺς μεγίστους εἷναι σογκττάς), особенно когда он — в собрании, в суде, в театре.</ref>. Вот и смотрю, — в народном собрании, когда нужно рассуждать о какой-нибудь постройке, призываются архитекторы и требуется от них совета касательно зданий; если же надобно строить корабли, то приглашаются корабельные мастера. Так бывает и во всём, чему, по мнению {{pl|319|C}} Афинян, можно учиться и учить. Но когда вздумает советовать им такой человек, который не почитается мастером, — они, не смотря ни на красоту его, ни на богатство и благородство, никак не принимают его совета, но смеются над ним и кричат до тех пор, пока он, оглушенный криком, или сам не уйдет, или, по приказанию старейшин<ref>''Старейшинами'', πρυτάνεις, назывались сенаторы, или председатели народных собраний. ''Pollux''. VIII, 9 95. sq.</ref>, не будет взят и выведен луконосцами<ref>''Луконосцы'', τοξόται, составляли городскую полицию, были вооружены луками и, вероятно по этой причине, назывались также Скифами. ''Pollux''. p. 408. sq.</ref>. Так делают Афиняне с теми, кого они разумеют, как художников. Если же бывает нужно {{pl|319|D}} рассуждать о распорядке политическом, то и плотник, и слесарь, и кожевник, и купец, и мореплаватель, и богатый, и бедный, и благородный, и неблагородный, — все встают и советуют, и никто не запрещает им, как прежде запрещали мешаться в дела художников, никто не говорит: как смеет такой-то, ни где и ни у кого не учившись, подавать советы? Отсюда видно, что Афиняне не относят этого к предметам науки. И нельзя сказать, что так думает одна чернь: нет, даже мудрейшие и превосходнейшие из граждан не могут передать другим той добродетели, которую имеют сами. Вот например Перикл<ref name="p102n">В древности Атеней, а в наши времена Шнейдер и другие, обвиняют Платона за то, что он в этом месте говорит о Перикле еще </ref>, отец этих молодых людей, дал}}<section end="Протагор" /> |
||
{{bar}}{{bar}} |
{{bar}}{{bar}} |
||