Радда-Бай: правда о Блаватской: различия между версиями

Нравственные потрясения всегда отзывались на физическом ее организме.

Так ранней весной 1881 г. она сильно заболела, пораженная, и до

Она писала:

«Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли у вас?.. Или

сатана вселился в исчадия земли нашей русской! Или обезумели

Царя Самодержавного такую жалость, такую тоску и стыд, что в самом

сердце России люди не могут их сильнее чувствовать».

Журнал ее «Теософист» вышел в траурной обложке. Это было внимание

Олькотта к ее чувствам. Сама она лежала больная..

Придя в себя, она написала в «Пионер» превосходную статью обо всем,

что свершил царь Александр II, и очень была довольна тем, что

большинство газет ее перепечатали.

На выражение, некоторыми местными органами удивления, по поводу

«облачившихся в траур американской гражданки и ее журнала», Блаватская

послала коллективный ответ в «Bombay Gazette».

«Не как русская подданная надела я траур, — между прочим говорит она в

ней, — ''а как русская родом!'' Как единица многомиллионного

народа, облагодетельствованнного тем кротким и милосердным человеком,

по которому вся родина моя оделась в траур».

«Я этим хочу высказать любовь, уважение и искреннее горе по смерти

Царя моих отца и матери, сестер и братьев в России».

Прислали ей портрет царя в гробу.

«Как посмотрела я на него, — пишет она тетке своей Н. А. Фадеевой, —

верь не верь, должно быть помутилась рассудком. Неудержимое что-то

покойника, так даже остолбенела… Это я-то, — старину вспомнила, —

рассентиментальничалась. Вот уж не ожидала».

Зимой, с 1881 на 1882 год, вся индийская теософическая община

переехала на житье в Адьяр, прелестное местечко в предместье Мадраса.

океан, которую Елена Петровна тотчас окрестила на русский лад

Адьяркой. Так слывет она и поныне в этой штаб-квартире теософистов.

Тотчас по приезде была особенно торжественно отпразднована седьмая

годовщина Т. О. На эти годовщины всегда бывают в Адьяре съезды

местожительства они всегда норовят соединить с этим «счастливым»

числом.

Ранней весной 1884 года Олькотт и Блаватская собирались выехать по

делам в Европу. Поэтому уже в декабре они двинулись из Адьяра в

Бомбей.

В то же самое время еще раз повторилось явление, не раз уже с нею

бывавшее, но всегда поражавшее близких Елены Петровны.

В Одессе, в конце декабря, скончался ее дядя, Ростислав Андреевич

Фадеев. Одновременно с его кончиной она его видела три раза кряду и

писала своим:

«Я еду под гнетом страшного горя: либо родной дядя умер, либо я сошла

с ума!..».

Первых два видения она объяснила сном, но третье невозможно было этим

объяснить. Она ехала в Бомбей. Была одна в купе, но не спала, когда

вдруг увидела его перед собою, но таким, каким был он двадцать лет

тому назад. Она не только его видела, но говорила с ним…

Лишь придя в Суэц, она из газет узнала, что не была жертвой

галлюцинаций, а точно (как и была в том уверена, хотя и старалась

утешить себя предположениями противного), видела самого умершего.

Таким видениям (доподлинности явлений умерших, по собственной их воле,

без всяких вызовов и медиумических вмешательств) она безусловно

верила. Да и не могла не верить, всю жизнь их видя.

Едва попав на европейский берег, Е. П. Блаватская была осаждена

приглашениями из Лондона, Парижа и Германии, но отказывалась от них