|
''<Весна-лето 1875>''
'''Рассказ XII века (с итальянского.)'''
:::::<small>Посвящается Я. П. Полонскому</small>
<center>'''1'''</center>
В те дни, когда на нас созвездье Пса<ref>Примерно в феврале-марте.</ref>
Глядит враждебно с высоты зенита,
И свод небес как тяжесть оперся
<center>'''2'''</center>
На грудь земли, и солнце, мглой обвито,
Жжет без лучей, и бегают стада
С мычанием, ища от мух защиты,
<center>'''3'''</center>
В те дни любил с друзьями я всегда
Собора тень и вечную прохладу,
Где в самый зной дышалось без труда
<center>'''4'''</center>
И где нам был, средь отдыха, отрадой
Разнообразной живописи вид
И полусвет, не утомлявший взгляда.
<center>'''5'''</center>
Одна купель близ входа там стоит,
Старинная, из камня иссечена,
Крылатым столб чудовищем обвит.
<center>'''6'''</center>
Раз, отдыхом и тенью освежены,
Друзья купель рассматривали ту
И чудный столб с изгибами дракона.
<center>'''7'''</center>
Хвалили все размеров красоту
И мастера затейную работу;
Но я сказал: «Я вымыслов не чту;
<center>'''8'''</center>
Меня смешит ваятеля забота
Такую ложь передавать резцом»,—
И потрунить взяла меня охота.
<center>'''9'''</center>
Тут некий муж, отмеченный рубцом,
Дотоль стоявший молча возле двери,
Ко мне со строгим подошел лицом:
<center>'''10'''</center>
«Смеешься ты, художнику не веря,—
Так он сказал,— но если бы, как я,
Подобного ты в жизни встретил зверя,
<center>'''11'''</center>
Клянусь, прошла веселость бы твоя!»
Я ж отвечал: «Тебе я не в досаду
Сказал, что думал, мысли не тая;
<center>'''12'''</center>
Но если впрямь такого в жизни гада
Ты повстречал, то (коль тебе не в труд),
Пожалуй, нам все расскажи по ряду!»
<center>'''13'''</center>
И начал он: «В Ломбардии зовут
Меня Арнольфо. Я из Монцы родом,
И оружейник был до наших смут;
<center>'''14'''</center>
Когда ж совет в союз вошел с народом,
Из первых я на гибеллинов встал
И не одним горжусь на них походом.
<center>'''15'''</center>
Гиберто Кан стяг вольности держал;
То кондотьер<ref>Кондотьер — предводитель наемного войска в средневековой Италии.</ref> был в битвах знаменитый,
Но близ Лугано, раненый, он пал.
<center>'''16'''</center>
Враги, наш полк преследуя разбитый,
Промчались мимо; и с вождем лишь я
Для помощи остался и защиты.
<center>'''17'''</center>
«Арнольфо,— мне сказал он,— смерть моя
Сейчас придет,— тебя ж надеждой рая
Молю: спеши в Кьявенну; пусть друзья
<center>'''18'''</center>
Ведут войска, минуты не теряя;
Они врасплох застанут вражью рать»,—
И перстень свой в залог он, умирая,
<center>'''19'''</center>
Мне передал. Я времени терять
Не много мог, чтобы исполнить дело,
И, в помощь взяв господню благодать,
<center>'''20'''</center>
А мертвое плащом покрывши тело,
Проведать шел, где отдохнут враги
И много ли из наших уцелело?
<center>'''21'''</center>
Шум сечи смолк, и вороны круги
Над трупами уже чертили с криком —
Как за собой услышал я шаги.
<center>'''22'''</center>
То Гвидо был. Ко мне с беспечным ликом
За повод вел он сильного коня,
Им взятого в смятенье том великом.
<center>'''23'''</center>
Учеником жил прежде у меня
Он в мастерской, и ныне, после боя,
Меня нашел, любовь ко мне храня.
<center>'''24'''</center>
Когда ж узнал, послание какое
Вождем убитым мне поручено,
Идти к друзьям он вызвался со мною.
<center>'''25'''</center>
Я, преданность ценя его давно,
Тому был рад и думал: вместе оба
Вернее мы достигнем цели — но,
<center>'''26'''</center>
Когда бы знал, как близко нас ко гробу
Он подведет отвагой молодой,
Его любви я предпочел бы злобу.
<center>'''27'''</center>
Я был верхом; он следовал пешой;
Нерадостен был путь, и не веселье
Моей владело сумрачной душой.
<center>'''28'''</center>
В стране кьявеннской не бывал досель я,
Но Гвидо был. И, ведомых путей
С ним избегая, в тесное ущелье
<center>'''29'''</center>
Свернули мы, где солнечных лучей
Не пропускали тени вековые,
Навстречу ж нам, шумя, бежал ручей.
<center>'''30'''</center>
Лишь тут снял шлем с усталой головы я,
И в отдаленье ясно услыхал,
Как колокол звонил к «Ave Maria».<ref> Ave Maria (лат.) — молитва «Радуйся, благодатная Мария» («Богородица-Дева, радуйся...»).</ref>
<center>'''31'''</center>
И тяжело средь этих мрачных скал,
И душно так, как бы в свинцовом скрине<ref>Скрин — скрыня, сундук.</ref>,
Мне сделалось. «О Гвидо,— я сказал,—
<center>'''32'''</center>
Недоброе предчувствие мне ныне
Сжимает грудь: боюся, что с пути
Собьемся мы тут, в каменной пустыне!»
<center>'''33'''</center>
«Маэстро,— мне ответил он,— прости;
Сюда свернув, ошибся я немного,
Иным ущельем было нам идти!»
<center>'''34'''</center>
И прежнюю отыскивать дорогу
Пустились мы; но, видно, взять у нас
Рассудок наш угодно было богу:
<center>'''35'''</center>
Куда ни направлялись, каждый раз
Ущелье мы, казалось, видим то же,
Их различать отказывался глаз,
<center>'''36'''</center>
Так меж собой они все были схожи:
Такая ж темь; такой же в ней ручей
Навстречу нам шумел в гранитном ложе;
<center>'''37'''</center>
И чем мы путь искали горячей,
Тем боле мы теряли направленье;
Без отдыха и не сомкнув очей,
<center>'''38'''</center>
Бродили мы всю ночь в недоуменье;
Когда ж, для нас незримая, заря
На высотах явила отраженье,
<center>'''39'''</center>
«Довольно нам,— сказал я,— рыскать зря!
Взойдем сперва на ближнюю вершину,
Чтоб местность обозреть». Так говоря,
<center>'''40'''</center>
Сошел с коня я. К дикому ясмину
Его за повод Гвидо привязал,
И, брони сняв, мы темную долину
<center>'''41'''</center>
Покинули. Держась за ребра скал,
Мы лезли вверх и лишь на полдороги,
Среди уступа, сделали привал.
<center>'''42'''</center>
От устали мои дрожали ноги;
Меж тем густой, поднявшися, туман
Долину скрыл и горные отроги.
<center>'''43'''</center>
И стал я думать, грустью обуян:
«Нет, не поспеть мне вовремя в Кьявенну
И не повесть друзей на вражий стан!»
<center>'''44'''</center>
В тумане тут, мне показалось, стену
Зубчатую увидел я. Она,
Согнутая во многие колена,
<center>'''45'''</center>
С крутой скалы спускалася до дна
Ущелия, наполненного мглою,
И им была от нас отделена.
<center>'''46'''</center>
«Друг,— я сказал.— ты с этою страною
Давно знаком; вглядись и распознай:
Какой я замок вижу предо мною?»
<center>'''47'''</center>
А он в ответ: «Мне ведом этот край,
Но замка нет отсюда до Кьявенны
Ни одного. Обмануты мы, чай,
<center>'''48'''</center>
Игрой тумана. Часто перемены
Он странные являет между гор
И создает то башни в них, то стены».
<center>'''49'''</center>
Так он ко мне. Но, устремив мой взор
Перед собой, я напрягал вниманье,
Туман же все редел с недавних пор;
<center>'''50'''</center>
И только он рассеялся — не зданье
Нам показал свободный солнца свет,
Но чудное в утесе изваянье:
<center>'''51'''</center>
Что я стеной считал, то был хребет
Чудовища, какому и примера,
Я полагал, среди живущих нет.
<center>'''52'''</center>
И я, глазам едва давая веру,
Ко Гвидо обратился: «Должен быть
Сей памятник, столь дивного размера,
<center>'''53'''</center>
Tебе известен; он, конечно, нить
Нам в руки даст, чтоб выбраться отсюда,
Спеши ж по нем наш путь сообразить!»
<center>'''54'''</center>
Но он в ответ: «Клянусь, сего я чуда
Не знал досель, и никогда о нем
Не слыхивал от здешнего я люда.
<center>'''55'''</center>
Не христианским, думаю, резцом
Зверь вытесан. Мы древнего народа
Узнаем труд, коль ближе подойдем».
<center>'''56'''</center>
«А не могла ль,— заметил я,— природа
Подобие чудовища создать,
Как создает она иного рода
<center>'''57'''</center>
Диковины?» Но только лишь сказать
Я то успел, сам понял, сколь напрасна
Такая мысль. Не случая печать
<center>'''58'''</center>
Являли члены гадины ужасной,
Но каждая отчетливо в ней часть
Изваяна рукой казалась властной:
<center>'''59'''</center>
Сомкнутая, поднявшись, щучья пасть
Ждала как будто жертвы терпеливо,
Чтоб на нее, отверзшися, напасть;
<center>'''60'''</center>
Глаза глядели тускло и сонливо;
На вытянутой шее поднята,
Костлявая в зубцах торчала грива;
<center>'''61'''</center>
Скрещенные вдоль длинного хребта,
Лежали, в складках, кожаные крылья;
Под брюхом лап виднелася чета.
<center>'''62'''</center>
Спинных чешуй казалось изобилье
Нескладной кучей раковин морских
Иль старой черепицей, мхом и пылью
<center>'''63'''</center>
Покрытою. А хвост, в углах кривых,
Терялся в темной бездне. И когда бы
Я должен был решить: к числу каких
<center>'''64'''</center>
Тот зверь пород принадлежит, то я бы
Его крылатой щукою назвал
Иль помесью от ящера и жабы.
<center>'''65'''</center>
И сам себя еще я вопрошал:
К чему мог быть тот памятник воздвигнут
Как вдруг от страшной мысли задрожал:
<center>'''66'''</center>
Внезапным опасением постигнут,
«А что,— сказал я,— если этот зверь
Не каменный, но адом был изрыгнут,
<center>'''67'''</center>
Чтоб за грехи нас наказать? Поверь,
Коль гвельфов он, имперцам на потеху,
Прислан терзать — он с нас начнет теперь!»
<center>'''68'''</center>
Но, ветрено предавшись Гвидо смеху,
«Немного же,— сказал,— получит ад
От своего создания успеху!
<center>'''69'''</center>
Смотри, как смирно ласточки сидят
На голове недвижной, а на гриве
Чирикает веселых пташек ряд —
<center>'''70'''</center>
Ужели их мы будем боязливей?
Смотри еще: со цветом этих скал
Цвет идола один; не схожей в ниве
<center>'''71'''</center>
Две полосы!» И громко продолжал
Смеяться он, как вдруг внизу тревожно
Наш конь, к кусту привязанный, заржал;
<center>'''72'''</center>
И видеть нам с уступа было можно,
Как бился он на привязи своей,
Подковами взметая прах подножный.
<center>'''73'''</center>
Я не сводил с чудовища очей,
Но жизии в нем не замечал нимало —
Когда внезапно, молнии быстрей,
<center>'''74'''</center>
Из сжатых уст, крутясь, явилось жало,
Подобное мечу о двух концах,
На воздухе мелькая, задрожало —
<center>'''75'''</center>
И спряталось. Невыразимый страх
Мной овладел. «Бежим,— сказал я,— Гвидо,
Бежим, пока мы не в его когтях!»
<center>'''76'''</center>
Но, робости не показав и вида,
«Ты знаешь сам, маэстро,— молвил он,—
Какая то для ратника обида
<center>'''77'''</center>
Была бы, если б, куклой устрашен,
Он убежал. Я ж об заклад пoбьюся,
Что наяву тебе приснился сон;
<center>'''78'''</center>
Взгляни еще на идола, не труся:
Изваянный то зверь, а не живой,
И доказать я то тебе беруся!»
<center>'''79'''</center>
Тут, камень взяв, он сильною рукой
С размаха им пустил повыше уха
В чудовище. Раздался звук такой,
<center>'''80'''</center>
Так резко брякнул камень и так сухо,
Как если бы о кожаный ты щит
Хватил мечом. Тут втягиваться брюхо
<center>'''81'''</center>
Его как будто стало. Новый вид
Глаза прияли, тусклые дотоле:
Казалось — огнь зеленый в них горит.
<center>'''82'''</center>
Меж тем, сжимаясь медленно все боле,
Стал подбираться к туловищу хвост,
Тащась из бездны словно поневоле.
<center>'''83'''</center>
Крутой хребет, как через реку мост,
Так выгнулся, и мерзостного гада
Еще страшней явился страшный рост.
<center>'''84'''</center>
И вот глаза зардели, как лампады,—
Под тяжестью ожившею утес
Затрепетал — и сдвинулась громада
<center>'''85'''</center>
И поползла… Мох, травы, корни лоз,
Все, что срастись с корой успело змея,
Все выдернув, с собою он понес.
<center>'''86'''</center>
Сырой землей запахло; мы ж, не смея
Дохнуть, лежали ниц, покуда он
Сползал с высот, чем дале, тем быстрее;
<center>'''87'''</center>
И слышался под ним такой же стон,
Как если с гор, на тормозе железном,
Съезжал бы воз, каменьем нагружен.
<center>'''88'''</center>
Ответный гул по всем пронесся безднам,
И не могло нам в мысль уже прийти
Искать спасенья в бегстве бесполезном.
<center>'''89'''</center>
Равно ж как тормоз на своем пути
Все боле накаляется от тренья,
Так, где дракон лишь начинал ползти,
<center>'''90'''</center>
Мгновенно сохли травы и коренья,
И дымный там за ним тащился след,
И сыпался гранит от сотрясенья.
<center>'''91'''</center>
«О Гвидо, Гвидо, сколько новых бед
Навлек на край неверьем ты упорным!»
Так я к нему; а Гвидо мне в ответ:
<center>'''92'''</center>
«Винюся я в моем поступке вздорном,
Но вон, смотри: там конь внизу бежит,
За ним же змей ущельем вьется горным!»
<center>'''93'''</center>
Плачевный тут представился нам вид:
Сорвавшийся с поводьев, устрашенный,
Предсмертной пеной белою покрыт,
<center>'''94'''</center>
Наш конь скакал, спасаясь от дракона,
Скакал во всю отчаянную прыть,
И бились о бока его стремена.
<center>'''95'''</center>
Но чудище, растянутое в нить,
Разинутою пастью норовило
Как бы ловчей бегущего схватить;
<center>'''96'''</center>
И вот оно, нагнав его, схватило
За самую за холку поперек
И со седлом и сбруей проглотило,
<center>'''97'''</center>
Как жаба муху. Судороги ног
Лишь видели мы в пасти на мгновенье —
И конь исчез. Едва дышать я мог,
<center>'''98'''</center>
Столь сильное на сердце впечатленье
То зрелище мне сделало. А там,
В ущелье, виться продолжали звенья
<center>'''99'''</center>
Змеиного хребта, и долго нам
Он виден был, с своею гривой странной,
Влекущийся по камням и кустам,
<center>'''100'''</center>
Свое меняя место беспрестанно,
То исчезая в темной глубине,
То вновь являясь где-нибудь нежданно.
<center>'''101'''</center>
И Гвидо, обращаяся ко мне,
Сказал: «Когда б я, столько виноватый,
Но столь в своей раскаянный вине,
<center>'''102'''</center>
Смел дать совет: мы, времени без траты,
Должны уйти туда, на выси гор,
Где дружелюбно будем мы прияты
<center>'''103'''</center>
От камнетесов, что с недавних пор
Выламывают мрамор, из него же
В Кьявенне новый строится собор;
<center>'''104'''</center>
А змей, по мне, не на вершинах ложе,
Но близ долин скорее изберет,
Где может жить, вседневно жертвы множа».
<center>'''105'''</center>
Я юноше доверился, и вот
Карабкаться мы кверху стали снова
И в полдень лишь достигли до высот.
<center>'''106'''</center>
Нигде кругом жилища никакого
Не видно было. Несколько озер
Светилося, одно возле другого;
<center>'''107'''</center>
Ближайшее на полускате гор
Раскинулось, пред нами недалеко;
Когда же вниз отвесно пал наш взор,
<center>'''108'''</center>
У наших ног, как в ендове<ref>Ендова — в Древней Руси большая медная открытая посуда для вина, пива, меда.</ref> глубокой,
Узнали мы поляну, где вчера
Нас жеребий войны постиг жестокий,
<center>'''109'''</center>
И поняли мы тут, что до утра
Всю ночь мы вкруг побоища плутали.
Пока нас тьмы морочила пора.
<center>'''110'''</center>
Разбросаны, внизу еще лежали
Тела друзей и кони между них
Убитые. Местами отблеск стали
<center>'''111'''</center>
Отсвечивал меж злаков полевых,
И сытые сидели птицы праздно
На кучах тел и броней боевых.
<center>'''112'''</center>
Вдруг крик меж них поднялся несуразный,
И началось маханье черных крыл
И перелет тревожный. Безобразный
<center>'''113'''</center>
То змей от гор извивы к ним влачил
И к полю полз, кровь издали почуя.
Тут жалости мне передать нет сил,
<center>'''114'''</center>
Объявшей нас, и слов не нахожу я
Сказать, какой нам холод сердце сжал,
Когда пришлось, бессильно негодуя,
<center>'''115'''</center>
Смотреть, как он немилосердно жрал
Товарищей и с ними, без разбора,
Тела коней издохших поглощал
<center>'''116'''</center>
Иль, вскинув пасть, стремительно и скоро
Хватал ворон крикливых на лету,
За трупы с ним не прерывавших спора.
<center>'''117'''</center>
Картину я когда припомню ту,
Набросить на нее хотел бы тень я,
Но в прежнем все стоит она свету!
<center>'''118'''</center>
В нас с ужасом мешалось омерзенье,
Когда над кровью скорчившийся змей,
Жуя тела, кривился в наслажденье;
<center>'''119'''</center>
И с чавканьем зубастых челюстей
В безветрии к нам ясно долетали
Доспехов звяк и хрупанье костей.
<center>'''120'''</center>
Между людьми на свете есть едва ли,
Кто бы такое горе ощутил,
Как в этот час мы с Гвидо ощущали.
<center>'''121'''</center>
И долго ль зверь бесчестье наносил
Телам, иного ждавшим погребенья,—
Не ведаю. С утра лишенный сил,
<center>'''122'''</center>
На землю я упал в изнеможенье,
И осенил меня глубокий сон,
И низошло мне на душу забвенье.
<center>'''123'''</center>
Когда, рукою Гвидо разбужен,
Я поднялся, в долинах уж стемнело,
На западе ж багровый небосклон
<center>'''124'''</center>
Пылал пожаром. Озеро горело
В полугоре, как в золотом огне,
И обратился к другу я несмело:
<center>'''125'''</center>
«В какой, скажи, о Гвидо, мы стране?
Какое с нами горе иль обида
Случилися? Скажи мне все, зане
<center>'''126'''</center>
В моей душе звучит как панихида,
Но в памяти нет мысли ни одной!»
И прежде, чем успел ответить Гвидо,
<center>'''127'''</center>
Я вспомнил все: с имперцами наш бой,
И смерть вождя, и бегство от дракона.
«Где он?— вскричал я,— где наш недруг злой?
<center>'''128'''</center>
Нам от него возможна ль оборона?
Иль нам бежать в ущелий тесноту
И спрятаться во глубь земного лона?»
<center>'''129'''</center>
Но Гвидо, палец приложа ко рту,
«Смотри,— шепнул мне с видом oпасенья,—
Смотри сюда, на эту высоту!»
<center>'''130'''</center>
И, следуя руки его движенью,
Страшилище я снова увидал,
Как, медленно свои вращая звенья,
<center>'''131'''</center>
Оно всползало, меж померкших скал,
На верх одной, от прочих отделенной,
Что солнца луч последний освещал.
<center>'''132'''</center>
Свой гордо зев подняв окровавленный,
На острый верх взобравшийся дракон
Как некий царь с зубчатою короной
<center>'''133'''</center>
Явился там. Закатом озарен,
Как выкован из яркой красной меди,
На небе так вырезывался он.
<center>'''134'''</center>
Клянусь, ни львы, ни тигры, ни медведи
Столь не страшны! Никто б не изобрел
Такую тварь, хотя б в горячке бредя!
<center>'''135'''</center>
Когда ж совсем исчез во мраке дол,
А ночь вверху лишь только наступала,
Свои он крылья по ветру развел,
<center>'''136'''</center>
И кожа их, треща, затрепетала,
Подобно как в руках у наших жен,
Раскрывшися, трепещут опахала.
<center>'''137'''</center>
Его хребет казался напряжен,
И, на когтях все подымаясь выше,
Пуститься в лет готовился дракон.
<center>'''138'''</center>
Меж тем кругом все становилось тише
И все темней. И вот он взвизгнул вдруг,
Летучие как взвизгивают мыши,
<center>'''139'''</center>
И сорвался. Нас охватил испуг,
Когда, носясь у нас над головами,
Он в сумерках чертил за кругом круг
<center>'''140'''</center>
И воздух бил угластыми крылами,
Не как орел в поднебесье паря,
Но вверх и вниз метаяся зубцами,
<center>'''141'''</center>
Неровный лет являл нетопыря<ref>Нетопырь — большая летучая мышь.</ref>,
И виден был отчетисто для ока
На полосе, где скрылася заря.
<center>'''142'''</center>
Нас поражал, то близко, то далеко,
То возле нас, то где-нибудь с высот,
Зловещий визг, пронзительно-жестокий.
<center>'''143'''</center>
Так не один свершал он поворот
Иль, крылья вдруг поджав, как камень веский
Бросался вниз, и возмущенных вод
<center>'''144'''</center>
Средь озера нам слышалися всплески,
И он опять взлетал и каждый раз
Пускал опять свой визг зловеще-резкий.
<center>'''145'''</center>
Проклятый зверь чутьем искал ли нас
Или летал по воздуху без цели —
Не знали мы; но, не смыкая глаз,
<center>'''146'''</center>
Настороже всю ночь мы просидели,
Усталостью совсем изнурены
(Вторые сутки мы уже не ели!).
<center>'''147'''</center>
С рассветом дня спуститься с вышины
Решились мы, лишь голоду послушны;
А чудище исчезло ль из страны
<center>'''148'''</center>
Иль нет — к тому мы стали равнодушны,
Завидуя уж нищим и слепцам,
Что по миру сбирают хлеб насущный…
<center>'''149'''</center>
И долго так влачилися мы там,
Молясь: «Спаси, пречистая Мария!»
Она же, вняв, послала пищу нам:
<center>'''150'''</center>
Мы ягоды увидели лесные,
Алевшие по берегу ручья,
Что воды мчал в долину снеговые.
<center>'''151'''</center>
И речь того не выразит ничья,
Kак укрепил нас этот дар нежданный
А с ним воды холодная струя!
<center>'''152'''</center>
Сбиваяся с дороги беспрестанно,
По солнцу наш отыскивая путь,
Достигли поздно цели мы желанной;
<center>'''153'''</center>
Но что за вид стеснил тогда нам грудь!
B Кьявеннские воткнуты были стены
Знамена гибеллинов! Проклят будь
<center>'''154'''</center>
Раздора дух, рождающий измены!
Не в приступе отчаянном взята
Врагом упорным крепкая Кьявенна —
<center>'''155'''</center>
Без боя гибеллинам ворота
Отверзли их сторонники! Без боя
Италия германцу отперта!<ref>Италия германцу отперта — то есть войскам германского императора Фридриха Барбароссы, борьба с которым ломбардских городов в середине ХII в. и описана в поэме.</ref>
<center>'''156'''</center>
И зрелище увидя мы такое,
Заплакали, и показалось нам
Пред ним ничтожно все страданье злое,
<center>'''157'''</center>
Что мы доселе испытали.— Срам
И жажда мести овладели нами;
Так в город мы пробралися к друзьям;
<center>'''158'''</center>
Но уж друзья теперь, во страхе, сами
Спасалися от мщения врагов
И вольности поднять не смели знамя.
<center>'''159'''</center>
Они родной сбирались бросить кров
И где-нибудь сокрыться в подземелье,
Чтобы уйти от казни иль оков.
<center>'''160'''</center>
Узнав от нас, что горные ущелья
Чудовищем ужасным заняты,
Подумали они, что мы с похмелья
<center>'''161'''</center>
То говорим, и наши тесноты,
И все, что мы нeдавно испытали,
За выдумки сочли иль за мечты.
<center>'''162'''</center>
В неслыханной решились мы печали
Направиться обратно на Милан,
Но не прямой мы путь к нему держали:
<center>'''163'''</center>
Захваченных врагом минуя стран,
На Колико мы шли, на Леньончино,
На Лекко и на Бергамо, где стан
<center>'''164'''</center>
Немногих от рассеянной дружины
Оставшихся товарищей нашли
(Убито было боле половины,
<center>'''165'''</center>
Другие же, вблизи или вдали,
Неведомо скитались). Бергамаски,
Чьи консулы совет еще вели:
<center>'''166'''</center>
К кому пристать? не оказали ласки
Разбитым гвельфам, их же в город свой
Не приняли; однако, без огласки,
<center>'''167'''</center>
Отправили от думы городской
Им хлеба и вина, из состраданья,
Не требуя с них платы никакой.
<center>'''168'''</center>
И тяжело и радостно свиданье
Меж нами было; а когда слезам,
Расспросам и ответам отдал дань я,
<center>'''169'''</center>
«Товарищи,— сказал я,— стыдно нам
Врозь действовать иль ждать сложивши руки,
Чтоб враг прошел по нашим головам!
<center>'''170'''</center>
Ломбардии невзгоды все и муки
Лишь от раздоров наших рождены
И от измены круговой поруке!
<center>'''171'''</center>
Хоть мало нас, поклясться мы должны,
Что гвельфскому мы не изменим стягу
И не примкнем к теснителям страны!»
<center>'''172'''</center>
Так прежнюю в них возбудив отвагу,
Я их в Милан с собой и с Гвидо звал,
Они ж клялись не отставать ни шагу.
<center>'''173'''</center>
Тут случай мне их испытать предстал:
Где через Ольо вброд есть переправа,
На супротивном берегу стоял
<center>'''174'''</center>
Маркезе Монферрато, нам кровавый
Прием готовя. Бога в помощь взяв
И вынув меч, я бросился на славу
<center>'''175'''</center>
В средину волн. За мной, кто вброд, кто вплавь,
Пустились все, пересекая воду,
И берега достигли. Но стремглав
<center>'''176'''</center>
На нас враги, вплоть подступя ко броду,
Ударили, и прежде, чем я мог
На сушу стать, их вождь, не дав мне ходу,
<center>'''177'''</center>
Лоб топором рассек мне поперек,
И навзничь я ударом опрокинут,
Без памяти, обратно пал в поток.
<center>'''178'''</center>
Пятнадцать лет весною ровно минут,
Что свет дневной я снова увидал.
Но, боже мой! доселе жилы стынут,
<center>'''179'''</center>
Как вспомню, что, очнувшись, я узнал
От благодушных иноков аббатства,
Меня которым Гвидо передал,
<center>'''180'''</center>
Сам раненный, когда он от злорадства
Имперцев жизнь мою чудесно спас
И сам искал убежища у братства!
<center>'''181'''</center>
Италии настал последний час!
Милан был взят! Сдалась без обороны
Германцам Брешья! Крема им сдалась!
<center>'''182'''</center>
С приветствием к ним консулы Кремоны
Пошли навстречу, лишь к ее стенам
Германские приблизились бароны!
<center>'''183'''</center>
Павия ликовала. Горе нам!
Не чуждыми — ломбардскими руками
Милан разрушен! Вечный стыд и срам!
<center>'''184'''</center>
Мы поняли теперь, зачем пред нами
Явился тот прожорливый дракон,
Когда мы шли Кьявеннскими горами:
<center>'''185'''</center>
Ужасное был знамение он,
Ряд страшных бед с ним предвещала встреча,
Начало долгих, горестных времен!
<center>'''186'''</center>
Тот змей, что, все глотая иль увеча,
От нашей крови сам жирел и рос,
Был кесаря свирепого предтеча!
<center>'''187'''</center>
Милан пал в прах — над ним же вознеслось
Все низкое, что пресмыкалось в прахе,
Все доброе низвержено. Пришлось,
<center>'''188'''</center>
В ком честь была, тому скрываться в страхе,
Иль дни влачить в изгнании, как я,
Иль погибать, как многие, на плахе.
<center>'''189'''</center>
Проклятье ж вам, поддельные друзья,
Что языком клялись служить свободе,
Внутри сердец измену ей тая!
<center>'''190'''</center>
Из века в век вас да клянут в народе
И да звучат позором вековым
Названья ваши: Асти, Реджьо,— Лоди!
<center>'''191'''</center>
Вы, чрез кого во прахе мы лежим,
Пьяченца, Комо, Мантуа, Кремона!
Вы, чьи уста, из злобы ко своим,
<center>'''192'''</center>
Призвали в край германского дракона!»
Ломбардец так рассказ окончил свой
И отошел. Им сильно потрясены,
<center>'''193'''</center>
Молчали мы. Меж тем палящий зной
Успел свалить, и, вышед из собора,
На площади смешались мы с толпой,
{{indent|3|Обычные там ведшей разговоры.}}
</poem>{{poem-off|<Весна-лето 1875>}}
== Примечания ==
| 