Деяния (Марцеллин; Кулаковский, Сонни)/Книга XIV: различия между версиями
[досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Vladis13 (обсуждение | вклад) |
м викификация |
||
Строка 1:
{{:Деяния (Марцеллин/Кулаковский, Сонни)/header}}
== КНИГА XIV. (годы 353—354) ==
Строка 21 ⟶ 23 :
10. Август Констанций дарует мир аламаннам по их просьбе.
11. Август Констанций вызывает Цезаря Констанция Галла и карает его смертью.
=== 1. ===
1. Окончился трудный поход<sup>1</sup>; успокоилось напряжение партий, надломленных разнообразными опасностями и трудами. Но не успел еще смолкнуть звук боевых труб, не разошлись еще по зимним квартирам солдаты, а государство было вновь потрясено другими волнениями, которые воздвигла жестокая судьба в виде множества тяжких злодеяний Цезаря Галла.² Вознесенный в расцвете юности неожиданным скачком из пучины бедствий до высоты власти, он превышал предоставленные ему полномочия и во всех своих действиях проявлял невероятную жестокость. Родство с императорской фамилией и принадлежность к роду Констанция возбуждали его надменность, и, будь он сильнее, то мог бы, казалось, отважиться на враждебные действия против виновника своего благополучия. 2. Его свирепости содействовала в значительной степени супруга, чрезмерно гордившаяся тем, что она сестра императора. Раньше по воле своего отца, императора Константина, она была замужем за царем Ганнибалианом, сыном его брата. Мегера в человеческом облике, она постоянно поощряла бешенство Галла, будучи не менее жадной до человеческой крови, чем ее супруг. Приобретя с течением времени опытность в злодеяниях, супруги выведывали ложные, входившие в их расчеты, слухи через действовавших тайно коварных собирателей сплетен, которые имеют дурную привычку прибавлять легкомысленные измышления к тому, что им удалось узнать. На основании такого рода материала супруги стали возбуждать против ни в чем не повинных людей клеветнические обвинения в стремлении к верховной власти и в колдовстве. 3. Возмутительное убийство Клемация, одного знатного
4. После этого гнусного злодеяния, которое заключало в себе опастность для других, предоставлен был словно полный простор жестокости, и несколько человек было осуждено на основании совершенно призрачных подозрений. Одни из них были казнены, другие наказаны конфискацией имущества. Эти последние изгонялись из своих домов на улицу, на долю их оставались только жалобы и слезы, и жили они на добровольные подаяния других. Когда основанное на законе и справедливости правление заменилось кровавым произволом, стали приходить в запустение богатые и знатные дома. 5. В этой громаде злодейств не искали даже обвинителей, хотя бы подставных, чтобы пусть для вида, предъявлять обвинения, согласно определениям закона, как иногда это делали жестокие государи <sup>4</sup>; но что решал в каждом данном случае свирепый Цезарь, то немедленно приводилось в исполнение, словно для этого было решение, строго и обдуманно согласованное с законом. 6. Было придумано еще следующее. Никому не известные люди, не вызывавшие ни в ком опасения из-за своего ничтожества, были направлены по всем концам Антиохии для собирания слухов и сообщения о них. Мимоходом и незаметно они появлялись в кружках людей с положением, проникали в дома богачей в одежде бедных просителей и все, что им удавалось узнать или тайком прослышать, доносили во дворец, имея доступ с заднего крыльца. Проявляя единодушное между собою согласие, они кое-что присочиняли, а то, что узнавали, преувеличивали в дурную сторону, причем однако умалчивали о похвалах Цезарю, которые у многих, вопреки их мыслям, исторгал страх пред грозившими бедствиями. 7. Случалось иной раз так, что если отец семейства во внутренних покоях дома говорил что-нибудь на ухо своей жене, причем не было никого из домашней прислуги, то на следующий же день об том узнавал Цезарь, словно получал откровения от Амфиарая или Марция,<sup>5</sup> некогда знаменитых прорицателей. Стали бояться даже стен, единственных свидетелей чего-либо тайного. 8. Упорное стремление выведывать тайны все росло благодаря поощрению со стороны царицы, толкавшей своего мужа в пропасть; а ей следовало бы, по свойственной женской природе мягкости, вернуть его
9. Наконец Галл посягнул на новый компрометирующий поступок, которым некогда в Риме уронил себя, как рассказывают, Галлиен.<sup>8</sup> В сопровождении нескольких товарищей, носивших под платьем оружие, он шатался по вечерам по харчевням и людным перепутьям и, вполне владея греческим языком, расспрашивал каждого, что он думает о Цезаре. И он смело проделывал это в городе, где ночное освещение улиц почти равнялось дневному свету. В конце концов, будучи не раз опознан и понимая, что дальнейшие его выходы не останутся незамеченными, он стал появляться только днем, открыто и для выполнения дел, которые считал важными. Такое поведение Галла вызывало у многих скорбный ропот.
Строка 35 ⟶ 37 :
=== 2. ===
1. И не одна эта беда сковывала различными несчастьями Восток. Исавры, которые то держатся спокойно, то причиняют большие беспокойства неожиданными набегами, стали изредка предпринимать разбойничьи нападения и, становясь благодаря безнаказанности все более и более наглыми, перешли от разбоев к настоящей войне. Мятежный дух возрастал в их буйных движениях уже давно; но, как они заявляли, их поднял взрыв негодования в ответ на то, что несколько их земляков, взятых в плен, были вопреки обычаю брошены в амфитеатр на съедение диким зверям в писидийском городе Иконии . 2. Как сказал когда-то Цицерон,<ref name="ftn4" /> даже дикие звери, будучи томимы голодом, обычно возвращаются на то место, где они однажды покормились; так и эти люди
8. И вот разбойники, опасаясь Ликаонии, которая представляет собою по большей части равнину, и зная по многократному опыту
=== 3. ===
Строка 47 ⟶ 49 :
=== 4. ===
1. Однако сарацины,<sup>13</sup> которых нам лучше бы не иметь ни друзьями ни врагами, в своих налетах то там, то здесь в один миг опустошали все, что им попадалось, словно хищные коршуны, которые, если завидят сверху добычу, похищают ее стремительным
=== 5. ===
1. Пока на Востоке происходили описанные события, Констанций <sup>15</sup> зимовал в Арелате. С большим великолепием дал он там игры в театре и цирке: 10 октября заканчивался тридцатый год его правления.<sup>16</sup> Высокомерие его все более разрасталось. Всякий донос, сомнительный или даже заведомо ложный, он принимал за чистую монету. Так, он покарал тяжкой ссылкой Геронция, комита партии Магненция, подвергнув его предварительно пыткам. 2. И как на болезненный организм сильно действуют даже ничтожные потрясения, так он, при своей ограниченности и подозрительности, все, о чем ни доходили до него вести, считал совершенным или
4. К жестокости императора в случаях, когда речь шла об умалении или оскорблении величества, и к его вспыльчивости и возбужденной подозрительности присоединялась кровожадная лесть придворных, которые преувеличивали разные случайные происшествия и притворно выражали глубокую скорбь по поводу опасности для жизни государя, от благоденствия которого, по их льстивым заявлениям, непосредственно зависит благосостояние вселенной. 5. Поэтому когда ему подносили на утверждение, согласно обычаю, приговор, он никогда, как рассказывают, не миловал осужденных за эти и тому подобные проступки, что делали нередко даже самые жестокие государи. Эта гибельная черта, которая у других с течением времени смягчается, у него крепла с годами, и толпа льстецов поджигала его в этом направлении.
6. Между ними выделялся нотарий <sup>17</sup> Павел, испанец по происхождению; его гладкое лицо ничего не выражало, но он обладал удивительным умением выискивать тайные пути на погибель людям. Будучи послан в Британию, чтобы привезти оттуда некоторых военных людей, которые посмели принять участие в заговоре Магненция, будучи вынуждены к тому обстоятельствами, он свободно вышел за пределы своих полномочий, словно вздувшийся поток, подмыл благополучие многих и понесся, и за ним следовали разрушения и опустошения. Благородных люден он заключал в темницу, а иных из них заковывал в кандалы, насочинив множество преступлений, далеких от истины. Благодаря ему было совершено страшное злодеяние, наложившее на время Констанция пятно вечного позора. 7. Управлявший за префектов теми провинциями Мартин глубоко сокрушался о страданиях невинных людей и не раз умолял Павла пощадить ни в чем не повинных лиц; когда же его просьбы оказывались безуспешными, он угрожал, что сложит с себя свои полномочия, чтобы злобный сыщик, опасаясь хоть этого, перестал наконец подвергать очевидной опасности людей,
=== 6. ===
Строка 61 ⟶ 63 :
1. В это время префектом Вечного города<sup>18</sup> был Орфит <sup>19</sup>, возносившийся в своей гордыне выше предела предоставленного ему сана. Человек он был разумный и очень сведущий по судебной части, но для знатного человека недостаточно образованный. В его управление возникли большие беспорядки из-за недостатка вина: чернь, привыкшая к неумеренному его потреблению, нередко производит по этому поводу жестокие возмущения.
2. А так как, быть может, те, кто не жил в Риме и кому доведется читать мою книгу, удивятся, почему в случаях, когда мое повествование доходит до событий в Риме, речь идет только о волнениях, харчевнях и тому подобных низких предметах, то я вкратце изложу причины этого, никогда намеренно не уклоняясь от истины. 3. Когда впервые воздымался на свет Рим, которому суждено жить, пока будет существовать человечество, для его возвышения заключили союз вечного мира Доблесть и Счастье, которые обычно бывают разлучены, а если бы хотя бы одной из них не было налицо, то Рим не достиг бы вершины своего величия. 4. Со своего начала и до конца времени детства, т. е. почти в течение 300 лет, римский народ выдерживал войны вокруг стен города. Затем, войдя в возраст, после многообразных невзгод на
7. Но этот великолепный блеск Рима умаляется преступным легкомыслием немногих, которые, не помышляя о том, где они родились, так словно им предоставлена полная свобода для пороков, впадают в заблуждения и разврат. По словам поэта Симонида,<sup>22 </sup>первое условие счастливой жизни — слава Отечества. 8. Некоторые из них, полагая, что они могут себя увековечить статуями, страстно добиваются их, словно в медных мертвых изображениях заключена награда более высокая, нежели заключенная в сознании за собой честной и благородной деятельности. Они хлопочут о позолоте этих статуй, почет, который впервые был присужден Ацилию Глабриону, когда он силою оружия и своей умелостью победил царя Антиоха.<sup>23</sup> А как прекрасно, пренебрегая этими мелочами, взбираться на вершину истинной славы по крутому и длинному пути, как сказал некогда аскрейский поэт (Гесиод <sup>24</sup>), это показал цензор Катон.<sup>25</sup> Когда его однажды спросили, почему нет его статуи среди множества других, он сказал: «Я предпочитаю, чтобы разумные люди удивлялись, почему я этого не заслужил, чем чтобы они про себя с осуждением толковали о том, чем я это заслужил; это было бы много обиднее».
9. Другие, почитая высшее отличие в необычно высоких колесницах и великолепии одевания, потеют под тяжестью плащей, застегнутых на шее и прихваченных у пояса. Делая их из чрезвычайно тонкой материи, они дают им развиваться, откидывая их частыми движениями руки, особенно левой, чтобы просвечивали широкие бордюры и туника, вышитая изображениями различных звериных фигур. 10. Третьи, напуская на себя важность, преувеличенно хвалятся, когда их о том и не спрашивают, размерами своих поместий, умножая, например, ежегодные доходы со своих плодородных полей, раскинувшихся с самого востока и до крайнего запада; при этом они забывают, что предки их, благодаря которым достигло таких размеров римское государство, стяжали славу не
12. А теперь, если ты, как новый в Риме человек благородного сословия, явишься для утреннего приветствия к какому-нибудь богатому, а потому и зазнавшемуся человеку, то он примет тебя в первый раз с распростертыми объятиями, станет расспрашивать о том и сем и заставит тебя лгать ему. И удивишься ты, что человек столь высокого положения, которого ты никогда раньше не видел, оказывает тебе, человеку скромного состояния, такое изысканное внимание, так что, пожалуй, и пожалеешь, что ради такого преимущества на десять лет раньше не прибыл в Рим. 13. Но если ты, польщенный этой любезностью, сделаешь то же самое и на следующий день, то будешь ожидать, как незнакомый и нежданный посетитель, а твой вчерашний любезный хозяин будет долго соображать, кто ты и откуда явился. Если же ты, будучи наконец признан и принят в число друзей дома, будешь три года неизменно исполнять обязанность утреннего приветствия, а затем столько же времени будешь отсутствовать и вернешься опять к прежним отношениям, то тебя не спросят, где ты был и куда, несчастный, уезжал, и понапрасну будешь ты унижаться весь свой век, заискивая перед этой высокомерной дубиной. 14. Когда же начнутся приготовления к бесконечным зловредным пирам, устраиваемым время от времени, или раздача ежегодных спортул, то с большой опаской идет обсуждение того, следует ли пригласить кроме тех, для кого этот пир является ответной любезностью, также и чужого человека. И если, после тщательного обсуждения, решатся это сделать, то пригласят того, кто шатается у дверей возниц цирка, мастерски играет в кости или выдает себя за человека, знакомого с тайнами науки чернокнижия. 15. А людей образованных и серьезных избегают как скучных и бесполезных; следует отметить и то, что номенклаторы <sup>29</sup> обычно продают эти и другие подобные приглашения и, взяв деньги, позволяют участвовать в прибылях и пирах безродным проходимцам, пуская их со стороны.
16. Я не стану говорить об обжорстве за столом и разных излишествах, чтобы не затянуть своего изложения; но отмечу, что некоторые из знати носятся сломя голову по обширным площадям
18. При таких условиях даже немногие дома, прежде славные своим серьезным вниманием к наукам, погружены в забавы позорной праздности и в них раздаются песни и громкий звон струн. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора — мастера потешных дел. Библиотеки заперты навечно, как гробницы, и сооружаются гидравлические органы, огромные лиры величиной с телегу, флейты и всякие громоздкие орудия актерского снаряжения.
19. Дошли наконец до такого позора, что, когда не так давно из-за опасности недостатка продовольствия принимались меры для быстрой высылки из города чужестранцев, представители знания и науки, хотя число их было весьма незначительно, были немедленно изгнаны без всяких послаблений, но оставлены были прислужники мимических актрис и те, кто выдали себя за таковых на время; остались также три тысячи танцовщиц со своими музыкантами и таким же числом хормейстеров. 20. И в самом деле, куда ни кинешь взор, повсюду увидишь немало женщин с завитыми волосами в таком возрасте, что если бы они вышли замуж, то
21. Нет сомнения в том, что пока Рим был обиталищем всех доблестей, многие знатные люди старались удержать при себе, — как гомеровские лотофаги сладостью своих ягод — разными любезностями благородных чужеземцев. 22. А теперь многие в своем надутом чванстве считают низким всякого, кто родился за пределами городских стен за исключением бездетных и холостых: просто невероятно, с какой изобретательностью ухаживают в Риме за людьми бездетными! 23. И так как у них в столице мира свирепствуют болезни, в борьбе с которыми оказывается бессильно всякое врачебное искусство, то придумали спасительное средство: не посещать заболевших друзей, а к прочим предосторожностям прибавилась еще одна, довольно действенная: рабов, которых посылают наведаться о состоянии здоровья пораженных болезнью знакомых, не пускают домой, пока они не очистят тело в бане. Так боятся заразы, даже когда ее видели чужие глаза. 24. Но если их пригласят на свадьбу, где гостям раздают золото, то те же самые люди, соблюдающие такие предосторожности, готовы, даже если и плохо себя чувствуют, скакать хотя бы в Сполетий.<sup>31</sup> Таковы нравы знати.
25. Что же касается людей низкого происхождения и бедняков, то одни проводят ночи в харчевнях, другие укрываются за завесами театров, которые впервые ввел Катул<sup>32</sup> в свое эдильство, в подражание распущенным нравам. Кампании режутся в кости, втягивая с противным шумом воздух, с треском выпускают его через ноздри, или же — и это самое любимое занятие — с восхода солнца и до вечера, в хорошую погоду и в дождь обсуждают мелкие достоинства и недостатки коней и возниц. 26. Удивительное зрелище представляет собой эта несметная толпа, ожидающая в страстном возбуждении исхода состязания колесниц. При таком образе жизни Рима там не может происходить ничего достойного и важного. Итак, возвращаюсь к моему повествованию.
=== 7. ===
1. Проявляя все шире и свободнее свой произвол, Цезарь стал невыносим для всех порядочных людей и, не зная удержу, терзал все области Востока, не давая пощады ни царским сановникам, ни городской знати, ни простым людям. 2. Наконец, он приказал в одном общем приговоре казнить всех видных людей антиохийского сената. Пришел же он в ярость из-за того, что на его настойчивые требования установить низкие цены на продукты в неподходящее время, когда грозил недостаток продовольствия, был дан ему более резкий ответ, чем можно было допустить. И они бы все до одного погибли, если бы не воспротивился самым настойчивым образом Гонорат, бывший в ту пору комитом Востока. 3. Очевидным и наглядным свидетельством свирепости Галла было и то, что он находил особенное удовольствие в кровавых зрелищах. Вид шести — семи кулачных бойцов в цирке, когда они, прибегая к запрещенным законом приемам, наносили друг другу удары и обливались кровью, приводил его в такой восторг, как если бы на его долю выпала большая прибыль. 4. И без того уже возбужденную склонность вредить другим разожгла одна женщина низкого происхождения. Она просила о доступе во дворец, была допущена и донесла Галлу, будто против него тайно злоумышляют какие-то совершенно неизвестные солдаты. Констанция торжествовала, словно теперь уже жизнь ее супруга в безопасности; она щедро одарила эту женщину, приказала посадить ее в повозку и вывезти через ворота в город, чтобы тем самым подвигнуть и других на подобные или более важные доносы. 5. Когда Галл вскоре после этого собирался отправиться в Гиераполь,<sup>33</sup> чтобы хотя бы для вида присутствовать при походе, антиохийская чернь слезно молила его устранить страх перед голодом, наступление которого ожидали по многим серьезным причинам. Он, однако, не сделал распоряжений, какими государи с их широким кругом власти могут иногда врачевать подобные бедствия, поражающие отдельные местности, и не отдал приказания подвезти провиант из соседних провинций; но указал взволнованной грозным бедствием черни на стоящего рядом с ним консуляра <sup>34 </sup>Сирии Феофила, настойчиво повторяя, что никто не будет нуждаться в съестных припасах, если на то не будет воли правителя провинции. 6. Эти слова возбудили дерзость черни: когда недостача провианта стала еще чувствительнее, голодная и возбужденная толпа подожгла великолепный дом некоего Евбула, одного из местной знати, и напала на правителя, который как бы был ей выдан императорским суждением. Набросившись на него с кулаками, преследуя пинками и избив до полусмерти, чернь растерзала его на куски. После этой достойной слез кончины всякий видел в этом
9. Время от времени об этом доходили вести до Констанция; кое-что знал он из донесений Талассия, который, как это было всем известно, ненавидел Галла. Констанций писал Цезарю ласковые письма, а между тем удалил мало-помалу почти все войска под предлогом опасений, как бы солдаты, всегда склонные в мирное время к бунтам, не подготовили заговор против него. Так он ограничил его дворцовыми схолами и протекторами с скутариями и гентилами.<sup>36</sup> А Домициану, бывшему комиту финансов, <sup>37</sup> а тогда префекту, он поручил, по прибытии в Сирию, деликатно и вежливо уговорить Галла спешно приехать в Италию, куда он сам уже не раз звал его. 10. Во исполнение этого приказания Домициан поспешил в Антиохию. По прибытии туда он проехал мимо дворца, не оказав внимания Цезарю, к которому ему надлежало явиться, и направился в торжественном шествии в преторий <sup>38</sup>. Отговариваясь болезнями, он долго не являлся во дворец и не показывался на улицах. Скрываясь у себя в доме, он стремился погубить Галла и к донесениям, которые время от времени посылал императору, делал разные лишние добавления. 11. Когда наконец Галл сам позвал его во дворец, и он был введен в консисторий, то без всяких околичностей сказал ему с легкомысленной неосторожностью: «Поезжай, Цезарь, как тебе приказано, и знай, что если ты станешь медлить, то я тотчас прикажу задержать отпуск сумм как на твое содержание, так и на твой дворец». Сказав только это вызывающим тоном, он гневно вышел вон и не являлся более, несмотря на неоднократные вызовы. Рассердившись на это и усмотрев в этом несправедливую и ничем не вызванную обиду, Галл
18. Так как Монций, прежде чем испустить дух под руками своих мучителей, несколько раз с порицанием называл имена Епигона и Евсевия, не называя ни профессии их, ни ранга, то был объявлен строжайший розыск о том, кто они такие. Чтобы не дать остыть делу, схвачены были — из Ликии философ Епигон и из Эмезы — Евсевий, по прозвищу Питтака, оратор, известный своим возбуждающим красноречием. Но квестор (Монций) имел в
19. В то же время Аполлинарий, зять Домициана, который недавно еще состоял управляющим дворцом Цезаря, будучи отправлен своим тестем в Месопотамию, производил усердные розыски в легионах, не было ли там получено каких-либо тайных писем Галла, выдававших его мятежные замыслы. Узнав о происшедшем в Антиохии, он тайком пробрался через Малую Армению в Константинополь, но там был схвачен протекторами и содержался под строжайшим караулом.
Строка 97 ⟶ 99 :
=== 8. ===
1. Если перевалить за горы Тавра,<sup>41</sup> которые круче подымаются к востоку, то там на широкой равнине расстилается Киликия, страна, богатая всякими благами; с правой стороны к ней примыкает Исаврия, которая также богата роскошными виноградниками и плодами; через середину Исаврии протекает судоходная река Каликадн. 2. В числе других городов Исаврию украшают два: Селевкия, создание царя Селевка, и Клавдиополь, колония основанная Клавдием Цезарем.<sup>42</sup> Что до Исавры,<ref name="ftn25" /> то этот некогда
5. Восточная граница империи тянется на большом протяжении в прямом направлении от берегов реки Евфрата до берегов Нила, соприкасаясь слева с племенами сарацин, а справа открываясь к морскому прибою. Эти земли подчинил себе Селевк Никатор<sup>45</sup> и весьма возвысил их, когда после смерти Александра Македонского он получил по праву наследования персидское царство; то был царь чрезвычайно удачливый в своих предприятиях, как указывает его прозвище<ref name="ftn27" />. 6. Властвуя над огромным множеством народа, которым он долго правил в мире, он превратил селения в богатые и укрепленные города; хотя большинство этих городов и доныне носят греческие названия, которые дала им воля основателя, но они не утрачивают и своих первоначальных имен, какими нарекли их на ассирийском языке их древние основатели.
7. После Осдроэны, которую, как сказано, я исключил из этого обзора, прежде всего простирается, слегка подымаясь, Коммагена, ныне Евфратензис. Она славится двумя большими городами: это Гиераполь, в древности Нин, и Самосата. 8. Далее расстилается прекрасной равниной Сирия. Она славна Антиохией, известным
11. Последняя из сирийских провинций — Палестина, простирающаяся на большом протяжении и изобилующая прекрасно обработанными землями. Много в ней благоустроенных городов, из которых многие процветают, ничем не уступают друг другу и могут поспорить между собою. Таковы Кесария, которую построил в честь императора Октавиана <sup>48</sup> Ирод,<sup>49</sup> Елевтерополь, Неаполь<ref name="ftn36" />, а также Аскалон и Газа, сооруженные в более древнее время. 12. В этой местности нет ни одной судоходной реки, но во многих местах бьют из земли горячие ключи, воды которых пригодны для исцеления разных болезней. Тот же Помпей обратил в провинцию и эти области после победы над иудеями и взятия Иерусалима и установил в них римское управление.
13. С Палестиной соседствует Аравия, которая с другой стороны граничит с набатеями. Она изобилует разнообразными товарами и покрыта крепостями и фортами, построенными здесь для отражения нападений со стороны соседних племен на удобных и безопасных высотах, благодаря тщательной заботливости древних. Помимо небольших городов здесь находятся и огромные: Бостра, Гераза и Филадельфия, которые защищены крепкими стенами. Сделать эту страну провинцией, дать ей правителя и тем заставить
14. Находящийся далеко от материка богатый гаванями остров Кипр, помимо многих других расположенных на нем городов, особенно славен двумя — Саламином и Пафом<ref name="ftn40" />, первый знаменит храмом Юпитера, второй — Венеры. Благодаря плодородию своих земель этот остров настолько изобилует всякими продуктами, что, не нуждаясь в привозе извне, снаряжает грузовые корабли от килевой балки и до самых верхних парусов и с полной оснасткой спускает их в море. 15. Приходится сознаться, что римский народ завладел этим островом, скорее поддаваясь корысти, нежели имея на то справедливые причины. Состоявший с нами в союзе царь Птолемей <sup>50</sup> был лишен своих прав на владение не за какую-либо вину, а только из-за скудости нашей казны. Он добровольно покончил с собой, приняв яд. Остров стал нашим данником, и его сокровища, словно военная добыча, были привезены в Рим Катоном.<sup>51</sup> А теперь я возвращаюсь к повествованию о событиях.
Строка 111 ⟶ 113 :
=== 9. ===
1. В то время как происходили эти разнообразные бедствия, Урзицин был вызван из Нисибиса,<sup>52</sup> где находилась его главная квартира; императорским приказом я был прикомандирован к нему. Против своего желания Урзицин был вынужден разбирать причины этого губительного раздора, и хотя он уклонялся, но целая толпа льстецов заглушала его протест. Он был боевым человеком, всегда служившим отечеству оружием, хорошим полководцем, но не был знаком с судопроизводством. Опасаясь за себя, в тревоге глядел он на выползавших из одних и тех же нор обвинителей и судей, пребывавших во взаимном согласии. Тайное и явное он доводил до сведения Констанция, умоляя его в секретных донесениях о помощи, чтобы можно было внушить страх зазнавшемуся, как то всем было ясно, Цезарю. 2. Но эта чрезмерная осторожность навлекла на него большие беды, о чем я расскажу ниже: его завистники сумели возбудить тяжкое подозрение против него у Констанция, который вообще был сносный государь, но стоило кому-нибудь, хотя бы и безвестному человеку, шепнуть ему на ухо что-нибудь подобное, как он становился жесток, неумолим и вообще в делах подобного рода не похож на себя.
3. И вот в заранее назначенный для печального допроса день магистр конницы (Урзицин) восседал в качестве судьи только по видимости, так как остальные члены комиссии заранее были подучены, что им следует делать. Тут и там стояли нотарии, сразу доносившие Цезарю, какой поставлен вопрос и какой дан ответ. По его свирепому приказу и наущению царицы (Константины), которая время от времени подслушивала за завесою, много обвиняемых было приговорено к смерти, не получив разрешения разоблачить предъявляемое им обвинение и не сказав ни слова в свою защиту. 4. Первыми подвергли суду Епигона и Евсевия, которые были схвачены по одному лишь совпадению имен. Я сказал, что Монций при своем последнем издыхании винил носивших эти имена трибунов оружейных фабрик, которые обещали свое содействие на случай волнения. 5. Епигон, философ, как оказалось, только по одеянию, тщетно пытался прибегнуть к мольбам; будучи подвергнут пытке, из страха смерти он сделал позорное признание, будто был участником заговора, которого вовсе не существовало, хотя он ничего не видел и не слышал, будучи совершенно далек от общественных дел. А Евсевий упорно отрицал предъявленное ему обвинение и на пытке остался таким же твердым, громко восклицая, что это не суд, а разбой. 6. Как сведущий в законах человек, он настойчиво требовал обвинителя и соблюдения установленных форм судопроизводства. Узнав об этом, Цезарь усмотрел в его твердости дерзость и приказал пытать его как дерзкого упрямца. Истерзанный так, что не оставалось уже живого места на его теле, он взывал к небу о справедливости, бросал грозные взоры с твердым сознанием своей правоты и не возвел обвинения ни на себя, ни на кого-либо другого. Так, не будучи доведен до признания вины и ни в чем уличен, он был казнен вместе со своим низким товарищем. Неустрашимо шел он на казнь, проклиная современную неправду подобно Зенону, знаменитому стоику древности: тот, когда его долго мучили, чтобы вынудить ложное показание, откусил свой язык и кровавой слюной плюнул в лицо допрашивавшего его кипрского царя.<sup>53</sup>
7. Затем производилось расследование дела о царском одеянии. Рабочие пурпурной фабрики под пыткой сознались, что была соткана пурпурная безрукавка <ref name="ftn41" />. Тогда был вызван на суд некто по имени Марас, дьякон, как именуют его христиане. Предъявлено было его письмо, написанное по-гречески начальнику Тирской ткацкой фабрики, в котором он настоятельно просил поторопиться с изготовлением заказа, не обозначая, какого именно. Он также
=== 10. ===
1. Пока длились эти страдания Востока, Констанций в консульство — свое седьмое и третье <sup>54</sup> Цезаря — с наступлением весны выступил из Арелата и направился в Валенцию. Он был намерен двинуть войска против аламаннских братьев — царей, Гундомара и Вадомария, опустошавших частыми набегами пограничные области Галлии. 2. Пока он там оставался, дожидаясь провианта, подвозу которого из Аквитании препятствовали дожди, более частые, чем обычно в это время года, и высокий уровень воды в реках, прибыл Геркулан, протектор-доместик, сын Гермогена, бывшего магистра конницы, который во время бунта черни в Константинополе был растерзан толпою, как я о том рассказывал выше. Он представил императору отчет о действиях Галла. Сожалея о прежних его поступках и опасаясь за будущее, император, сколько мог, сдерживал свою душевную тревогу. 3. Между тем собравшаяся в полном составе в Кабиллоне <ref name="ftn47" /> армия, тяготясь продолжительной задержкой, приходила во все большее возбуждение, тем более, что не хватало провианта, так как обычный подвоз был задержан. 4. Из-за этого тогдашний префект претория Руфин <sup>55 </sup>подвергся смертельной опасности. Ему было приказано лично отправиться к войскам, которые находились тогда в крайнем возбуждении вследствие недостатка продовольствия, и вообще всегда
11. «Пусть не покажется никому из вас удивительным, что я как будто внезапно изменил свои намерения и склоняюсь к миру как раз в то время, когда под знаменем вашей храбрости я дошел до самой родины варваров, когда совершен трудный подвиг продолжительного похода и в достаточном количестве доставлено продовольствие. 12. Пусть каждый из вас вдумается в свои обязанности и свои помыслы: он признает, что солдату всегда, даже при полной крепости сил, приходится думать лишь о себе самом и защищать только свою собственную жизнь; а полководец, верный своему долгу, обязан заботиться обо всех и, будучи поставлен стражем чужого благополучия, не может не понимать, что его личная безопасность полностью зависит от благополучия его людей. Поэтому его нравственный долг — неукоснительно пользоваться всем, что посылает благое Провидение, коль скоро данная мера представляется выгодной при данном положении дел. 13. Чтобы я мог вкратце объяснить и показать вам, почему я созвал вас всех сюда, мои верные боевые товарищи, выслушайте благосклонно то, что я расскажу с возможной краткостью. Истина всегда понятна и проста. 14. Цари и племена аламаннов в страхе перед нашей прославленной доблестью, о которой разрастающаяся все далее и далее молва донесла весть до жителей самых отдаленных окраин, с поникшими головами просят через послов, которых вы видите, о снисхождении к прошлому и о мире. Как человек, склонный принимать решения медленно, осторожный и советующий то, что полезно, я по разным соображениям полагаю, что следует им даровать мир, если на то будет ваше согласие, во-первых, чтобы избежать превратностей войны; во-вторых, чтобы из противников сделать их помощниками, как они то обещают; далее, чтобы, не проливая кровь, укротить те порывы их свирепости, которые столь часто бывают гибельны для наших провинций; и, наконец, принимая во внимание еще следующее: кроме той победы, когда, враг падает в бою, пораженный силою оружия и натиска противника, есть еще другая, много более безопасная, а именно: не позволяя раздаться бранному звуку трубы, заставить добровольно склониться под ярмо противника, который по опыту знает, что у нас нет недостатка ни в храбрости по отношению к нарушителям мира, ни в милосердии — по отношению к молящим о пощаде… 15. Одним словом, я ожидаю вашего решающего совета как миролюбивый государь, который полагает, что при удаче не следует превозноситься. Не трусости, но умеренности и человечности будет приписано, верьте мне, это зрело обдуманное решение».
16. Как только он закончил свою речь, все, охотно склоняясь к тому, чего желал император, стали хвалить его решение и согласились на мир. Самым сильным мотивом было то, что по частым походам знали, что счастье было на стороне Констанция только в междоусобных войнах, а когда он предпринимал внешние войны, то обычно его постигали неудачи. После этого был заключен договор по международному обычаю, и когда это торжество было отпраздновано, император вернулся на зимние квартиры в Медиолан.<sup>56</sup>
Строка 129 ⟶ 131 :
1. Сбросив там бремя своих остальных забот, Констанций принялся обдумывать, как ему всеми средствами низвергнуть Цезаря; задача, представлявшая собою какой-то страшно запутанный узел. С близкими людьми он вел по ночам секретные совещания о том, как и каким образом осуществить это, прежде чем тот утвердится в своих дерзких замыслах насчет государственного переворота, и было решено заманить Галла ласковым письмом под предлогом важного и не терпящего отлагательств дела, чтобы, лишив его поддержки со стороны, погубить безо всяких затруднений. 2. Против этого плана возражали тесно сплотившиеся между собою льстецы; среди них был Арбецион, завзятый и страстный интриган, и Евсевий, тогдашний препозит царской спальни, любитель всяких каверз. Они выставляли в качестве предлога то, что оставление на Востоке Урзицина после устранения Цезаря явится серьезной опасностью, если не будет никого, кто бы мог оказать противодействие его далеко идущим замыслам. 3. К ним присоединились также евнухи, корыстолюбие которых в ту пору не знало никаких границ. На своей службе в непосредственной близости к императору они давали пищу подозрительности Констанция таинственными намеками на разные вымышленные преступления. Они старались тяжелыми обвинениями погубить этого храброго мужа (Урзицина), рассказывая, будто его взрослые уже сыновья, вызывавшие к себе всеобщие симпатии своей красотой и юностью, питают преступные замыслы, будто они щеголяют своими всесторонними знаниями в военном деле и намеренно выставляют на всеобщее обозрение в ежедневных воинских учениях свою силу и ловкость, будто Галл, свирепый от природы, был вовлечен через подставных людей в преступления с тем расчетом, чтобы, когда он по достоинству заслужит всеобщую ненависть, верховная власть могла перейти к детям магистра конницы.
4. Эти и тому подобные речи доходили до слуха Констанция, который был склонен внимать такого рода сплетням; после некоторого колебания между различными планами он избрал наконец
19. Его несчастный жребий направил его на путь, где ему было предопределено потерять и жизнь, и власть. Меняя на станциях лошадей, он проехал большое пространство и прибыл в Петовион, город Норика <ref name="ftn51" />. Там уже был открыт весь тайный умысел. Внезапно появился комит Барбацион, который при его особе командовал доместиками, и с ним императорский агент Аподемий. С ними были солдаты, обязанные императору разными благодеяниями; сам он их выбрал, будучи уверен в их верности и в том, что нельзя будет ни подействовать на них подачками, ни вызвать в них сострадание.
20. Теперь уже были оставлены всякие хитрости, и дворец был окружен военной охраной с той стороны, где он выступал за стены. Войдя к Галлу поздно вечером, Барбацион снял с него императорское облачение, одел его в простую тунику и обыкновенный плащ, и, несколько раз клятвенно заверив его якобы по приказу императора, что ему ничто не грозит, произнес: «Сейчас вставай», посадил его на частную повозку и повез в Истрию в окрестности города Полы, где некогда, как известно по рассказам, был убит Крисп, сын Константина. 21. Там его содержали под строжайшей охраной, полумертвого от страха пред близящейся гибелью. Туда поспешили к нему Евсевий, препозит царской спальни, нотарий Пентадий и Маллобавд, трибун арматур, чтобы согласно приказу императора побудить его представить подробный отчет о том, на каком основании предал он смерти всех убитых им в Антиохии. 22. Смертельно бледный, как Адраст <sup>62</sup>. Галл мог только сказать, что большинство казней он совершил по наущению жены своей Константины. Очевидно, он не слыхал о том разумном ответе, который дал Александр Великий, когда мать его потребовала казни одного невиновного и, надеясь настоять на своем, сказала ему, что она носила его девять месяцев под сердцем, — а именно: «Проси,
23. Узнав об этом ответе Галла, император исполнился гневом и скорбью и ради собственной безопасности признал необходимым устранить его. Он отправил Серениана, который, как я раньше рассказал, вышел, благодаря разным секретным махинациям, оправданным из обвинения в оскорблении величества, а также нотария Пентадия и императорского агента Аподемия, поручив им произвести смертную казнь. И вот, связав ему за спиной руки, как какому-нибудь разбойнику, они обезглавили его и оставили лишенное головы, составляющей красу человека, тело того, кто еще недавно внушал страх городам и провинциям. 24. Но высшая правда Божьего суда проявила свое действие как на нем, так и на его палачах. И Галла погубили его собственные жестокие деяния, и вскоре погибли страшной смертью те, кто хитростью и клятвопреступлением обрекли его на смерть. Скудилон умер от разложения печени, вследствие кровотечения из легких, а Нарбацион, который уже давно возводил на Галла ложные обвинения, по навету зложелателей, внушавших императору, будто он, достигнув сана магистра пехоты, метит выше, был осужден на смерть и своей, не вызвавшей слез, кончиной явился искупительной жертвой тени коварством завлеченного на смерть Цезаря.
25. Такие и бесчисленное множество других подобных дел совершает воздающая за зло, а иной раз (о если бы это было всегда!) за добро Адрастия, которую мы также называем другим именем — Немезида <sup>63</sup>. Высшая правда воздействующего на мир божества заключается, по людским представлениям, в лунном круге, или, по определению некоторых, является индивидуальным духом-покровителем, направляющим судьбу каждого человека от его рождения; древние теологи признают ее дочерью Справедливости и учат, что она из таинственной вечности взирает на все совершающееся на земле. 26. Она, как царица всех причин, вершительница всех дел, мешает жребии в урне судьбы, изменяя последовательность событий, приводя наши начинания иногда к результату, противоречащему нашим намерениям, и в вечной смене вершит разные дела. Нерасторжимыми узами необходимости опутывает она человеческую тщетно воздымающуюся гордыню, возвышая и низвергая, как она сама захочет, то подавляет и топчет надменное высокомерие, то с самого низа возносит к счастливой жизни достойных. Потому-то в древних сказаниях приданы ей крылья, чтобы указать этим на быстроту, с которой она поспевает всюду налету, в руки дан руль и под ноги подставлено колесо, дабы ясно было, что она правит миром, проникая во все стихии.
27. Так преждевременно окончил опостылевшую ему самому жизнь Галл на 29‑м году жизни после четырех лет правления. Родился он в Тусции в Массе Ветернинской; отцом его был Констанций, брат императора Константина, а мать — Галла, сестра Руфина и Цериалия, которые оба достигли консульского сана и префектуры. 28. Он был очень видный мужчина с изящными формами тела, очень хорошо сложен, его русые волосы были мягки, борода лишь недавно стала пробиваться; тем не менее он в молодом возрасте имел солидную внешность. Различие между ним и его нравственно совершенным братом Юлианом было столь же велико как между Домицианом и Титом <sup>64</sup>. 29. Будучи вознесен на вершину счастья, он испытал изменчивость судьбы, которая, играя людьми, то поднимает их до неба, то погружает в глубины Коцита <sup>65</sup>. Из бесчисленного множества примеров я приведу лишь немногие 30. Та же переменчивая и непостоянная судьба сделала сицилийца Агафокла<sup>66</sup> из горшечника царем, а Дионисия <sup>67</sup>, некогда грозу народов, поставила учителем школы в Коринфе. 31. Она Андриска из Адрамития<sup>68</sup>, родившегося в валяльной мастерской, вознесла до имени Лже-Филиппа <ref name="ftn53" />, а законного сына Персея научила кузнечному ремеслу ради снискания хлеба насущного. 32. Она же предала Манцина нумантинцам <sup>69</sup> после того, как он облечен был властью главнокомандующего, выдала Ветурия <sup>70</sup> суровым самнитам , Клавдия <sup>71</sup> — корсиканцам; она принесла Регула<sup>72</sup> в жертву жестокости Карфагена; благодаря ее несправедливости Помпей, удостоившийся имени Великий за свои славные подвиги, был убит в Египте<sup>73</sup> по произволу евнухов. 33. И Эвн, раб из эргастула, был предводителем беглых рабов на Сицилии <sup>74</sup>. Сколько знатных людей, по прихоти той же самой богини, обнимали колени Вириата<sup>75</sup> и Спартака<sup>76</sup>! Сколько голов, пред которыми трепетали народы, пало под позорным топором палача! Один попадает в тюрьму, другой облекается властью, о которой он и не мечтал, третий низвергается с высоты своего положения, 34. Пытаться перечислить все эти разнообразные и часто повторяющиеся случаи было бы таким же безумием, как попытка счесть морской песок или точно взвесить громады гор.
== Примечания ==
Строка 262 ⟶ 264 :
<ref name="ftn60">Ветеранион или Ветранион, как он называется у Зосима и на монетах, командовавший войсками в Иллирике, посягнул на императорскую власть в 350 году и вскоре сам ее сложил. См. <i>Zos.</i> II 44.</ref>
}}
[[Категория:Деяния (Марцеллин/Кулаковский, Сонни)]]
|