Изображение Фелицы (Державин): различия между версиями

}}

 

Творец искусством естества!

Рафаэль чудный, бесприкладный,

{{nr|8}}Царевны<ref>''Богоподобная царевна'' — Фелица, т. е. Екатерина II.</ref> образ начертать.

 

Осанку, возраст и черты,

Чтоб в них я видел и заочно

{{nr|16}}В твоей картине бы жила.

 

И по ланитам нежна тень

Сквозь мрак времен, стихиев споры

{{nr|24}}Так возвышалась бы стройна.

 

Вершину и лице свое,

Так тиху, важну, благородну

{{nr|32}}Как розы дышат, изъясни.

 

В очах величие души;

Премилосердо нежно свойство

{{nr|40}}Владычицу души моей.

 

И в мужество ее красы<ref>''Одень в доспехи, в брони златы И в мужество ее красы''. «Сим изображается восшествие на престол императрицы, когда она, в воинском одеянии, ехала на белом бодром коне, сама предводительствовала гвардиею, имея обнаженный меч в руке» (Об. Д., 611). В 1762 г. гвардия, руководимая сторонниками Екатерины — братьями Орловыми, Пассеком и др., — свергла с престола императора Петра III. Державин, служивший тогда солдатом Преображенского полка, был очевидцем и участником этих событий.</ref>,

Чтоб шлем блистал на ней пернатый,

{{nr|48}}И обладать собой избрал.

 

Поднес бы скиптр ей и венец<ref>''Поднес бы скиптр ей и венец''. «Сей стих относится к избранию и возведению ее на престол единогласно гвардиею и всеми войсками, потом и всей империей)» (Об. Д., 611).</ref>;

Она, мольбой его смягченна

{{nr|56}}И нарекла себе детьми.

 

Камчатских и златых горах,

От стран таймурских до кубанских

{{nr|64}}Вокруг — багряная заря.

 

И велелепной высоты

В величестве, в сияньи Бога

{{nr|72}}Глас Божий, глас природы в них.

 

Покрыты шерстью, чешуей,

Пернатых перьем испещренны,

{{nr|80}}Струили токи слез из глаз.

 

Своих проразумея дней,

Забыли бы свое равенство

{{nr|88}}Среди седых, сухих зыбей.

 

Бесчисленным ее ордам:

«Я счастья вашего искала,

{{nr|96}}Колико может человек.

 

И разуметь себя ценить,

Не в рабстве, а в подданстве числить,

{{nr|104}}И в них ошибки замечать.

 

И в думах золото копить,

Ко мне послами отправляться

{{nr|112}}И начинать и окончать.

 

Писать и чепуху и лесть;

Халдеям, новым чудотворцам<ref>''Халдеям, новым чудотворцам'' и т. д. Имеются в виду масоны («халдей» здесь означает «волхв, чародей»).</ref>,

{{nr|120}}Мои благодеянья лить».

 

Величеством ее души,

Хаос на сферы б разделился<ref>''Хаос на сферы б разделился''. См. прим. к [[Фелица (Державин)|«Фелице»]] на стр. 376. </ref>

{{nr|128}}Восстали царствы — и был свет.

 

В лице младого летня дня;

Как рощи, холмы, башни, кровы,

{{nr|136}}И движется всех смертных род.

 

И ангелов поющих лик,

И благовонны фимиамы

{{nr|144}}Блистающими, как роса.

 

Лучам случится ниспадать,

От Вседержителя так мира

{{nr|152}}Катилися часы златы.

 

Там пастухов стада на луг;

На рощах липовых, цветущих

{{nr|160}}Вслед сыпались за кораблем.

 

И плески доходили в слух<ref>''Чтобы с ристалища мне громы И плески доходили в слух''. «Изображение каруселя (турнира. — В. З.), бывшего в 1766 г., в котором рыцарские подвиги представлены были» (Об. Д., 613).</ref>,

И вихрем всадники несомы

{{nr|168}}Я пред Фелицей зрел младой.

 

Седящу в утварях царей:

В порфире, бармах и короне,

{{nr|176}}И управляющую всем.

 

Мурзы, паши и визири,

Сединой мудрости почтенны,

{{nr|184}}И пользу общую блюли.

 

Как всемогущий царь царей,

Свои наказы подтверждала

{{nr|192}}Народа целого разврат.

 

Служить, и клятвой не играть;

Неправде, злобе, мзде, коварству

{{nr|200}}Протянута без оборон».

 

Как луч с небес, проник сердца,

Извлек бы слезы благодарны,

{{nr|208}}Которы у нее в руках.

 

Ее лугами обросли,

Весы бы в них стояли прямы

{{nr|216}}И миру поставляла трон.

 

В пособие себе брала

Предупреждать народа бедствы

{{nr|224}}Для объясненья допускать.

 

Сверкали быстро в небесах,

Проникнуть мысли были скоры

{{nr|232}}Благоволения лицем.

 

Святилище изобразить,

Где взора смертных удаленной

{{nr|240}}И долг велит страстям молчать.

 

На Зороастров истукан<ref>''Зороастров истукан'' — бюст, статуя Зороастра (Заратуштры) — мифического мудреца, основателя восточной религии, так называемого зороастризма. В данном случае Державин разумеет Петра I (то же в строфах 40 и 49), бюст которого стоял в кабинете Екатерины.</ref>,

Смотрящу там на всю вселенну,

{{nr|248}}Вратящейся природы всей!

 

Движенью сих огромных тел,

То Ты ж, конечно, и причина

{{nr|256}}Как блеск вечерния зари.

 

Да, воле следуя Твоей,

Тебя люблю и добродетель

</ref>.

 

Надзрения Твоих очес,

Чтоб я за кажду каплю крови,

{{nr|272}}Тебя Свидетелем звала».

 

Со отвращением она

На те ужасны приговоры,

{{nr|280}}Смывала бы слова все с них.

 

Она с смеющимся лицом,

Златая бы струя бежала

{{nr|288}}Лучистый с шумом водопад.

 

Покрылась вся ее страна<ref>''Чтоб сей рекой благодеяний Покрылась вся ее страна''. «Сим изображается учреждение ею народных больниц, богаделен, сиротских воспитательных домов, которых, а особливо последних, до царствования ее совсем в России не было» (Об. Д., 615).</ref>;

Я зрел бы цепь пространных зданий,

{{nr|296}}Где просвещает свой народ.

 

Сходила бы с небес она;

Как солнце грудь, в ткани зеленой,

{{nr|304}}И воскрилялись бы к лучам.

 

Чтоб льды прияли вид лилей,

Весна дыханьем теплотворным

{{nr|312}}Народы из чужих краев<ref>''Так в царство бы текли Фелицы Народы из чужих краев''. При Екатерине II саратовские степи были колонизированы выходцами из Германии.</ref>.

 

Как, вместо алтарей себе,

Царя великого поставить

{{nr|320}}Воскрес отечества отец!»

 

Чтоб сей подобный грому клик

В безмерной времени долине,

{{nr|328}}Но их другому посвятил!»

 

Чтоб зреть ее цари пришли<ref>''Чтоб зреть ее цари пришли''. К Екатерине II приезжали шведский король Густав III, немецкий император Иосиф II, польский король Станислав-Август, прусский принц Генрих, прусский принц Фридрих-Вильгельм и др.</ref>,

И как бы древле, удивленны,

{{nr|336}}Она б рекла: «Я человек».

 

И чтоб он на полях стоял;

Под ним бы, тенью прохлажденный,

{{nr|344}}Полсвета под своей рукой,

 

Без ужаса пила бы яд<ref>''Без ужаса пила бы яд''. Первый в России опыт оспопрививания Екатерина приказала проделать на себе; затем оспа была привита ее сыну, Павлу Петровичу.</ref>;

От твердости ее Смерть злая

{{nr|352}}Младенцев миллионы вдруг<ref>''Младенцев миллионы вдруг''. «Сим изображается картина младенцев, которые спаслись от смерти прививанием оспы» (Об. Д., 615). После первых удачных опытов оспопрививания на самой императрице и ее сыне «оспенные дома» были заведены во всех губерниях.</ref>.

 

За оживленье их детей,

Как бы пылинки лучезарны,

{{nr|360}}Твое подобие, Творец!»

 

Еще и в подвигах других:

Стоглаву гидру разъяренну

{{nr|368}}Как Бог — свергала злобу в ад.

 

Простри крылатый, сизый гром;

В железно-каменное царство<ref>''Железно-каменное царство'' — Швеция. В 1789г., когда Державин писал «Изображение Фелицы», Россия воевала с обоими этими государствами (вторая турецкая война 1787—1791гг. и война со Швецией 1788—1790 гг.). Лев изображен в шведском гербе.</ref>

{{nr|376}}У гладна льва он зев сжимал.

 

От колыбели до седин,

Носили дух в себе геройский,

{{nr|384}}Кроме души великой их»<ref>''Никто в бою им не равнялся, кроме души великой их''. «Подлинные речи одного шведского вице-адмирала (графа Вахтмейстера. — В. З.), взятого в плен на морском сражении адмиралом Грейгом» (в битве при о. Гогланде 6 июля 1788 г., в которой русская эскадра под командой С. К. Грейга одержала победу над шведским флотом. — В. З.) (Об. Д., 616).</ref>.

 

И всяк ту истину узнал:

Где войски Зороастр великий

{{nr|392}}Пройдут — и им препоны нет.

 

Как страшна буря вдалеке<ref>''Как страшна буря вдалеке''. В этой строфе речь идет о Тешенском мире (1779), заключенном между Австрией и Пруссией после того, как Екатерина пригрозила, что пошлет русские войска на помощь Пруссии (Об. Д. , 616).</ref>

И Мир в порфире приближался

{{nr|400}}И к нам бы тишина пришла.

 

И милосердия в лице,

Со кротостью в душе зефира

{{nr|408}}Была делами божества.

 

И утешала стон вдовиц;

Из глаз ее блистала б радость

{{nr|416}}Неблагодарных и врагов.

 

Ее беседу, дружбу, власть;

Приветливость ее равняла

{{nr|424}}Ей плесков поднесло б венец<ref>''И самое недоуменье Ей плесков поднесло б венец''. Державин намекает на комедию Екатерины «Недоразумение», первые представления которой состоялись в начале сентября 1789 г.</ref>.

 

Блюдися приписать в твой век;

Представь, каков, коль только можно,

{{nr|432}}Щедроту, славу и любовь<ref>''Щедроту, славу и любовь''. «Ежели бы страсти сии во всяком случае оказывались по правосудию, то бы были они добродетели; то для того автор и именовал их, чтобы ничего не скрыть, до изображения сей государыни касающегося» (Об. Д., 616). То есть Державин в завуалированной форме намекает на расточительство, честолюбие и распущенность императрицы. Впрочем, возможно, что такое объяснение — результат позднейшего переосмысления поэта, происшедшего после того, как он вблизи вместо «идеала» увидел «подлинник человеческий с великими слабостями».</ref>.

 

Ее представь как бы в ночи

Возженну бриллиантов гору,

{{nr|440}}Ползли — скользили — пали в тьму.

 

В горе сей колебался б путь;

Фелица бы внушала Хлорам:

{{nr|448}}И восклицал открытым ртом:

 

От чистой совести скользят<ref>''Бросай кто хочет, — остры стрелы От чистой совести скользят''. «Как автор имел много недоброжелателей из знатных людей, которые его явно гнали (т. е. преследовали. — В. З.) и тайно оклеветывали, то и не хотел отмщать какой-либо сатирою, а довольствовался петь, им в досаду, государыне похвалу, не страшась за правду зла» (Об. Д., 616).</ref>;

Имея сердце, руки белы,

{{nr|456}}Я лишь ее пою дела».

 

Кого ты, где изобразил?

Не на холсте, не в красках дышишь,

Сияют исступленну взору:

{{nr|464}}На нем в лучах — Фелица, ты!

 

== Примечания ==

Впервые — «Новые ежемесячные сочинения», 1789, ч. 41, стр. 63, с посвящением: «Автор Фелицы тебе же, богоподобная, и изображение твое посвятить дергает. Плод усердия, благодарности, покоя и свободы». Без посвящения — Изд. 1798 г., стр. 94. Печ. по Изд. 1808 г., т. 1, стр. 97. Отдельное издание вместе с переводом на немецкий язык, сделанным Коцебу, — Ревель, 1792. В 1789 г. Державин был под судом сената. Ему не оставалось ничего больше, как обратиться к помощи его таланта. Он написал эту оду, был допущен к императрице, однако «место» по службе получил лишь в 1791 г. Основная мысль оды отчасти перекликается с «Разговором с Анакреоном» Ломоносова (заключительная пара стихотворений).