ЕЭБЕ/Талмуд: различия между версиями

''Развитие'' Т. в первое поколение после редактирования Мишны привело к тому, что талмудическая дискуссия вскоре приобрела законченную форму. При этом между вавилонским и палестинским методами углубилось различие. В Тивериаде, где в первое время было средоточие изучения T., острая диалектика пользовалась такою же любовью, как в вавилонских высших школах в Суре, Пумбедите и Негардее. С другой стороны, в Палестине не любили той изощренной талмудической диалектики, какая господствовала в вавилонских школах. Р. Иоханан, доведший дело изучения Т. в Палестине до высокой степени совершенства, с суровым осуждением относился к казуистическому хитроумию. Он называл этот метод хаотическим и бесплодным (Сангедр., 24а). Вообще многие диалектические хитросплетения возбуждали в Тивериаде лишь одни насмешки (ib., 176 и др.). Это нерасположение к вавилонскому методу существовало в Палестине и позднее, и даже в Вавилонии считали, что этот метод идет слишком далеко. Знаменитый амора р. Зеира, сначала работавший в Вавилонии, прилагал все усилия, чтобы забыть вавилонскую казуистику. Диалектика вавилонской школы получила особое название {{lang|he|הויות}}‎; она достигла высшей точки своего развития во времена [[../Аббаии|Аббаии]] (см.) и [[../Равва бен-Иосиф бен-Хама|Раввы]] (см.), но по своей сущности она может быть сведена уже к методам Абба-Арики и мар Самуила. Чем дальше шло развитие талмудического изучения, тем все больше разрастался подлежащий рассмотрению материал. — С течением времени возникли различные школы, группировавшиеся вокруг имени первых знаменитых амораев. Так, ученики р. Иоханана переняли его метод, а также многие его взгляды и изречения. То же было в высших школах Вавилонии, где собственные школы были основаны Абба-Арикой и мар Самуилом. Вошло в обычай, что молодые амораи передавали сентенции от имени этих великих законоучителей более молодому поколению, которое в свою очередь при дальнейшей их передаче сохраняло как имена авторов, так и имена традентов, так что образовались преемственные цепи, имевшие по три и более звена. С большой добросовестностью следили также за точностью традиции, т. е. за обозначением источников передаваемых положений. В случаях сомнения, кого следует считать автором данного положения, отмечали, что авторство принадлежит такому-то законоучителю, «но некоторые говорят», что оно принадлежит не ему, a вот такому-то. Или, напр., было известно, что Абба-Арика (Рав) и Самуил диспутировали по поводу какого-нибудь вопроса, но уже не было известно, кто какое мнение защищал; поэтому отмечали: «Между Равом и Самуилом существовало разногласие по следующему вопросу; один из них полагал так, а другой держался другого мнения». Это имело весьма важное значение и в практическом отношении, так как впоследствии были установлены прочные правила, что в случаях разногласий к руководству принимается то или другое мнение в зависимости от его автора (см. выше). Трактование талмудического материала состояло в том, что с течением времени изречения и мнения знаменитых амораев прежних поколений комментировались и разъяснялись таким же образом, как те в свое время комментировали и интерпретировали Мишну. Для младших амораев старшие считались авторитетами, но еще выше стоял авторитет Мишны, и часто мы встречаемся с вопросом, каким образом старшие знаменитые амораи могли высказать то или иное мнение, стоящее в явном противоречии с Мишной; конечно, прилагались все усилия к тому, чтобы диалектическим путем устранить противоречие. Только ο Раве порой говорили, что он имел право претендовать на авторитет, равный авторитету танная, и потому мог не соглашаться со взглядами Мишны ({{lang|he|רב תנא הוא ופליג}}‎ Санг., 83б; Б. Б., 42а; Эруб., 50б; Гиттин, 38б; Кетуб., 8а). Так же относились ученые к р. Хии (Б. Меция 5а); подобным же, хотя и не столь неоспоримым авторитетом пользовался и младший современник их р. Иоханан (ср. Тосафот к Кет., 8а); только в Палестине последний пользовался таким уважением, что его ставили наравне с таннаями (ср. Гейльперн, Седер га-Дорот, II, 203). Вообще естественно, что старейшие палестинские амораи почитались больше, чем их вавилонские коллеги, и лишь позднее перевес оказался на стороне вавилонских авторитетов (см. ниже).