Эдгар Эллень-Поэ. Северо-американский поэт (Бодлер; Пантеон)/ДО: различия между версиями
| [досмотренная версия] | [досмотренная версия] |
Содержимое удалено Содержимое добавлено
Нет описания правки |
|||
Строка 119:
== II. ==
Сличеніе наружности характера какого нибудь писателя съ его произведеніями есть одно изъ самыхъ важныхъ и наиболѣе полезныхъ средствъ къ распознание человѣка. Почти всегда біографіи, равно какъ и другаго рода статьи о нравѣ, привычкахъ и даже наружности артистовъ и писателей, возбуждаютъ живѣйшій интересъ въ читателяхъ. Развѣ многіе не находили въ слогѣ и мысляхъ Эразма что-то общее съ очертаніями его профили? Тоже самое можно было-бы сказать о Дидро, Мерсье, Вольтерѣ, Іосифѣ Местрѣ, Бальзакѣ, которыхъ лица часто принимали выраженіе, или постоянно носили на себѣ отпечатокъ тѣхъ мыслей, или того характера, который былъ господствующимъ въ ихъ произведеніяхъ.
Эдгаръ Поэ былъ роста не много болѣе средняго, но весь его корпусъ отличался крѣпостію сложенія; руки и ноги у него были маленькія. Въ то время еще, когда Поэ пользовался полнымъ здоровьемъ, онъ обладалъ изумительной силою. Здѣсь мы невольно приходимъ къ тому замѣчанію, что природа, предназначая нѣкоторыхъ людей къ совершенiю великихъ подвиговъ, на какомъ-бы то ни было поприщѣ, въ тоже время обрекаетъ ихъ на самую трудную и тяжкую жизнь. При щедушной наружности, эти люди имѣютъ иногда атлетическія силы, и столько-же бываютъ расположены къ веселью, сколько склонны къ перенесенію страданій. Бальзакъ, присутствуя на репетиціи своей пьесы «Уловки Кинолы» (Ressource de Quinola), управляя игрою актеровъ, и почти самъ разыгрывая всѣ роли, въ тоже время находилъ возможность исправлять корректурныя ошибки своихъ сочиненій; потомъ онъ сѣлъ ужинать съ актерами, и послѣ ужина, когда всѣ разошлись для успокоенія, онъ снова возвратился къ своимъ занятіямъ. Известно, сколько проводилъ онъ безсонныхъ ночей и какъ умѣлъ воздерживаться отъ всякаго излишества. Эдгаръ Поэ, въ молодые годы, любилъ упражнять свою силу и пріобрѣтать ловкость, и это отразилось въ расчетливомь проблематическомъ направленіи его таланта. Однажды онъ побился объ закладъ, что спустившись у береговъ Ричмонда, онъ проплыветъ семь верстъ по рѣкѣ Жамѣ и въ тотъ-же день возвратится пѣшкомъ назадь. Не смотря на то, что это былъ самый жаркій лѣтній день, онъ выигралъ пари, не почувствовавъ ни малѣйшей усталости. Видъ, пріемы, походка, склоненіе головы, все изобличало въ Эдгарѣ Поэ, въ лучшіе годы его жизни, что онъ созданъ быть необыкновеннымъ человѣкомъ. Онъ имѣлъ наружность одного изъ тѣхъ людей, встрѣча съ которыми въ кофейнѣ, на улицѣ, гдѣ-бы то нибыло, невольно привлекаетъ къ нимъ взоръ наблюдателя, заставляя его призадуматься. Черты его не были слишкомъ рѣзки, но за то довольно правильны, цвѣтъ лица его былъ полу-смуглый, наружность задумчивая и разсѣянная, и хотя въ его лицѣ нельзя было замѣтить ни выраженія злости, ни дерзости, однако при всемъ томъ, оно было не совсѣмъ пріятно. Привлекательные, необычайные глаза его съ перваго взгляда казались какъ-будто темно-сѣраго цвѣта; но при большемъ вниманіи, можно было заметить, что они имѣли неопредѣленный фіолетовый цвѣтъ. Величественнѣе всего былъ его лобъ, хотя онъ вовсе не имѣлъ тѣхъ комическихъ размѣровъ, какіе существуютъ только въ воображеніи и на полотнѣ плохихъ художниковъ, желающихъ польстить самолюбію геніальныхъ людей, превращая ихъ въ ''гидросефаловъ''. Глядя на лобъ Эдгара Поэ можно было подумать, что избытокъ внутренней силы души обнаружился въ величественности этого сѣдалища мысли и творчества. Тѣ выпуклости лба, которыя кранологи принимаютъ за признакъ чувства картинности или живописанія, были особенно замѣтны у Поэ, но казалось, что онѣ стѣснены, угнетены, подавлены другими, болѣе выпуклыми признаками чувствъ ''сравненiя'',созиданiя и умозрѣнія. На этомъ замѣчательномъ челѣ, можно было замѣтить присутствіе чувства ''идеальности'' и чувства ''прекраснаго''; чувство эстетическое преобладало надъ всѣми другими. Не смотря на всѣ эти превосходныя качества, этой головѣ не достовало совершенства и гармоніи въ цѣломъ. Съ лицевой стороны она невольно привлекала и овладѣвала вниманіемъ, въ силу деспотическаго и испытующаго выраженія лба, но съ профили можно было замѣтить ея недостатки. Отголосокъ безнадежной меланхоліи, встрѣчаемый въ сочиненіяхъ Поэ, безспорно заключаетъ въ себѣ много трогательнаго; но при всемъ томъ должно замѣтить что это какая-то исключительная меланхолія, которая нисколько не симпатизируетъ съ обще-человѣческою. Мы не можемъ не разсмѣяться при воспоминаніи о нѣсколькихъ строкахъ, написанныхъ однимъ довольно почитаемымъ писателемъ Соединенныхъ Штатовъ о характерѣ Поэ, вскорѣ послѣ его смерти. Мы ихъ выписываемъ на память, но не отвѣчаемъ за вѣрность смысла: «Я недавно перечитывалъ сочиненія незабвеннаго Поэ. Какой удивительный поэтъ! Какой искусный разсказчикъ! Какой обширный и всеобъемлющій умъ! Можно сказать, что это была одна изъ сильнѣйшихъ голове нашей страны! Но при всемъ томъ, я скажу откровенно, что всѣ его семьдесятъ ''мистическихъ'', ''аналитическихъ'' и ''чудесныхъ'' повѣстей,— я-бы отдалъ за одну семейную книжонку, какую-бы онъ легко могъ написать своимъ очаровательнымъ, чистымъ слогомъ, тѣмъ самымъ слогомъ, который такъ возвышалъ его передъ другими.» — Требовать отъ Эдгара Поэ, чтобы онъ написалъ семейную книжонку! Послѣ этого нельзя уже сомнѣваться, что пошлость людская одинакова во всѣхъ странахъ, міра, и что критикъ всегда будетъ примѣшивать капусту и огурцы къ розовымъ и пальмовымъ деревьямъ.
----
<references/>
| |||