К любителю музыки (Веневитинов): различия между версиями

Автограф — в ГБЛ, ф. 48 (Веневитиновых), к. 55, ед. хр. 16; без заглавия. Список H. M. Рожалина, подготовленный для изд. 1829 г. (с пропуском ст. 15— 22), — там же, ед. хр. 12. Впервые — изд. 1829 г., с. 67—68, с пропуском ст. 15—22, запрещённых цензурой; полностью — газета «День», 1913, № 219. Полный текст стихотворения печатается по [[/автограф|автографу]].

 

Так, в частности, полярные мнения двух участников диалога в «Разговоре» довольно отчётливо напоминают идейные позиции двух полемистов, спорящих о первой главе «Евгения Онегина», — Веневитинова и Н. А. Полевого. Доводы Лициния прямо перекликаются с доводами Полевого. «Лициний восхищался всем без исключения. Его беспристрастная душа терялась в каждой красоте природы и искусства» («Московский вестник», 1827, ч. 1, № 1, с. 34). «Вы хотите измерить неизмеримое, хотите обнять то, чего не вместит не только ваш разум, но и душа… — восклицает осуждающе Лициний. — К чему правила? К чему ваши законы?» (там же, с. 35). Это напоминает позицию Полевого, исходящего «из безоговорочного отрицания всяких канонов и норм, ограничивающих и стесняющих свободу искусства» (см.: Мордовченко Н. И. Русская критика первой четверти XIX века. М.—Л., 1959, с. 224). «Воображение поэта летает, не спрашиваясь пиитик… дайте нам наслаждаться!» — восклицает Полевой, подразумевая под «пиитикой» законы творчества («Московский телеграф», 1825, ч. 2, № 5, с. 45). И продолжает: «В неопределённом, неизъяснимом состоянии сердца человеческого заключена и тайна, и причина так называемой романтической поэзии» (там же).

Именно против такого поверхностного понимания искусства восстает антипод Лициния — Евгений: «Когда остынет твой жар, когда пройдёт минута восторга… не открывается ли в душе твоей бесчисленный ряд вопросов, на которые она желала бы ответить» («Московский вестник», 1827, ч. 1, № 1, с. 38). «Когда же ты поймёшь закон красоты, когда разгадаешь сию тайну художника, — тогда, отдавши себе отчёт в его произведении, ты как будто снова пересоздашь его, ты будешь сам творить; а если наслаждение искусством выше всех земных радостей, — то понимать его, творить самому — есть радость божественная» (там же, с. 39). «И смех, и слёзы, и трепет ужаса, и все волнения души разрешаются в одно определённое, полное чувство, которое называют довольством, согласием, блаженством… Сие чувство примиряет нас со всем миром: вот торжество красоты!» (там же, с. 44—45).