Тамбовская казначейша (Лермонтов)/ПСС 1989 (СО): различия между версиями

{{Эпиграф||Посвящение<br/><br/><br/>Играй, да не отыгрывайся.||Пословица.}}

 

 

Пускай слыву я старовером,

Одной лишь юности известный,

Кому, кто раз хоть был любим,

В минуту страстного волненья

Кому хоть раз ты не помог

Средь утешительного звона

Тарелок, ложек и ножей,

Обычай древний, но прекрасный;

Он возбуждает аппетит,

Теперь и следу не ищи,

И только на пирах гусарских

О, скоро ль мне придется снова

Сидеть среди кружка родного

На строй гусаров полусонных

И на бивак их у леска

 

 

С Авдотьей Николавной рядом

Коснулся шпорой он слегка.

Тут началися извиненья

Два комплимента, нежный взор —

И уж дошло до изъясненья...

Но казначейша — не пример.

 

 

Она, в ответ на нежный шепот,

Ему решилась предложить —

Таков обычай деревенский!

Но уж давно известна нам

Любовь друзей и дружба дам!

...........

 

 

Вобще я мог в году последнем

Заметить страсть к воздушным бредням

И мистицизму. Бойтесь их!

Такая мудрая супруга,

В часы любовного досуга,

Магнетизировать начнет —

И счастлив муж, коли заснет!..

Конечно б, мог не ведать мир,

Но польза, польза — мой кумир.

 

 

Я бал описывать не стану,

Не веруют амуру ныне;

Забыт любви волшебный царь;

Но за столичным просвещеньем

Провинциалы не спешат;

...........

 

 

И сердце Дуни покорилось,

Его сковал могучий взор...

Ей дома целу ночь всё снилось

Поутру, встав часу в девятом,

Садится в шлафоре измятом

Андрюшка! Ах, тюлень ленивый!..»

Вот чей-то шаг — и перед ней

 

 

Вы отгадаете, конечно,

Зачем рискует молодежь.

Кивнув легонько головою,

И на лицо ее навел

Взор, отуманенный тоскою,

Вздохнул и начал говорить:

 

 

«Я вижу, вы меня не ждали —

Что в страсти значит день, что час!

Среди сердечного волненья

Я здесь — на всё решился я...

Тебе я предан... ты моя!

Ведь я любим — скажи, скажи!..»

 

 

И взор его притворно скромный,

То, разгораясь страстью томной,

Огнем сверкающим пылал.

Бледна, в смущенье оставалась

Она пред ним... Ему казалось,

Что чрез минуту для него

Любви наступит торжество...

Стыд овладел ее душой —

И, вспыхнув вся, она рукой

Молчите — слышать не хочу!

Оставите ль? я закричу!..»

 

 

Он смотрит: это не притворство,

Штаб-ротмистр преклонил колени

И молит жалобно; как вдруг

Красотка: «Ах!» Они взглянули

Друг другу сумрачно в глаза,

Присел — и трубку закурил.

 

 

И через час ему приносит

{{№|560}} В карман на случай пистолет.

 

 

Он входит в дом. Его встречает

А там докончим как-нибудь.

 

 

Я жить спешил в былые годы,

Я безрассудно пренебрег.

Что ж вышло? Право, смех и жалость!

А сожаленье день и ночь

Твердит о прошлом. Чем помочь?

Сидит, молчит и смерти ждет.

 

 

Ужель исчез ты, возраст милый,

И бьется сердце с дивной силой,

И мысль восторгами кипит?

Не всё ж томиться бесполезно

Орлу за клеткою железной:

Он свой воздушный прежний путь

Еще найдет когда-нибудь,

Одеты темные скалы,

Где гнезда вьют одни орлы,

Там можно крылья развернуть

На вольный и роскошный путь!

 

 

Но есть всему конец на свете,

Сажает, потчует вареньем,

Несет шампанского стакан.

Толпа гостей теснилась шумно

Вокруг зеленого стола;

Для облегчения друзей.

 

 

И так как господин Бобковский

Великим делом занят сам,

То здесь блестящий круг тамбовский

Во-первых, господин советник,

Блюститель нравов, мирный сплетник,

630 Об нем уж я сказал давно.

 

 

Вот, в полуфрачке, раздушенный,

И этой чести очень рад.

Еще тут были... но довольно,

И так несвязный мой рассказ,

Перу покорствуя невольно

Бог знает чем я испестрил.

 

 

Пошла игра. Один, бледнея,

Сидел с поникшей головой.

Иные, при удачной талье,

И чокались. Но банкомет

Был нем и мрачен. Хладный пот

И всё, что в нем или при нем.

 

 

Он проиграл коляску, дрожки,

Всю мебель, женины сережки,

Короче — всё, всё дочиста.

Отчаянья и злости полный,

Сидел он бледный и безмолвный.

Уж было за полночь. Треща,

Одна погасла уж свеча.

Вдоль по туманным небесам

Скользил. Уж многим игрокам

Как вдруг, очнувшись, казначей

Вниманья просит у гостей.

 

 

И просит важно позволенья

И как доныне казначейство

Еще терпеть его могло!

Улан один прехладнокровно

К нему подходит. «Очень рад, —

Иначе вам несдобровать!»

 

 

Теперь кружок понтёров праздных

Вообразить прошу я вас,

Цвета их лиц разнообразных,

Потом усастого героя,

Который понтирует стоя;

И вся картина перед вами,

Когда прибавим вдалеке

 

 

Что в ней тогда происходило —

Не отуманит вам глаза:

Смешно участье в человеке,

Рассказы вымышленных бед

В чувствительном прошедшем веке

Кто ж в этом выиграл? — вопрос.

 

 

Недолго битва продолжалась;

И жребий выпал... час настал...

Тогда Авдотья Николавна,

К столу в молчанье подошла —

Но только цвет ее чела

Свое венчальное кольцо —

 

 

И в обморок. Ее в охапку

Забыв расчеты, саблю, шапку,

Улан отправился домой.

Поутру вестию забавной

Смущен был город благонравный.

Неделю целую спустя,

Кто очень важно, кто шутя,

Старик защитников нашел;

Улана проклял милый пол —

Не зависть ли?.. Но нет, нет, нет;

Ух! я не выношу клевет!..

 

 

И вот конец печальной были,

Все просят крови — даже дамы.

А я, как робкий ученик,

Простым нервическим припадком

Неловко сцену заключил,