o
неосновательности возраженій противъ добродѣтельной жизни.
Сочиненіе Арчера.
Англійскаго переведено
А. Смирновымъ.
МОСКВА.
Въ Сѵнодальной Типографіи,
Печатать позволяется съ тѣмъ, чтобы по отпечатаніи до выпуска изъ Типографіи представлены были въ Цензурный Комитетъ девять экземпляровъ сей книги. Мая 30 дня, 1830 года.
Профессоръ Лротоіерей Ѳеодоръ Голубинскій.
Могущему вся творити по преизбыточествію ихъ же просимъ или разумp3;емъ, Тому слава въ церкви о Хрістѣ Іисусѣ, во вся роды вѣка вѣковъ.
Когда Іисусъ Навинъ, великій вождь Іудейскаго народа, привелъ сыновъ Израилевыхъ въ обѣтованную землю; тогда онъ повелѣлъ имъ собраться вкупѣ, разсказалъ имъ многіе примѣры милости и благоволенія Божія къ нимъ, и потомъ вѣщалъ тако: аще не угодно вамъ служити Господеви, изберите сами себѣ днесь кому послужите, или Богомъ отцевъ вашихъ, иже быша обону страну рѣки, или Богомъ Аморейскимъ, въ нихь же вы живете на земли насъ; азь же и домъ мой служити будемъ Господеви[1]. Такимъ образомъ Іисусъ Навинъ, дабы сильнѣе побудить Израильтянъ къ непоколебимому поклоненію истинному Богу, изящнымъ своимъ витійствомъ показываеть имъ, акибы они свободны отъ всякой обязанности, и отъ ихъ выбора зависитъ, кому они служишь будутъ: аще не угодно вамъ служити Господеви: изберите сами себѣ днесь кому послужите.
Благочестивые Сл.! Если бы вы исполнены были той мудрости и благодати, каковыя Св. Павелъ въ нынѣшнемъ своемъ Посланіи молилъ Господа даровать Ефесеемъ, если бы вы силою утверждееы были Духомъ Святымъ во внутреннѣмъ человѣцемъ, если бы разумѣли преспѣющую разумъ любовь Хрістову и знали, что Онъ можетъ вся meopumu по преизбыточествію ихъ же просимъ или разумѣемъ[2]: то бы мы смѣло могли повторить вамъ тоже предложеніе — изберите сами себѣ кому послужите, и легко бы согласились на собственный вашъ выборъ. Такъ, Сл.! не смотря на многіе предразсудки, какіе дѣйствуютъ въ человѣкѣ противъ обузданій, налагаемыхъ на него Вѣрою; не смотря на ужасъ, какой производятъ въ немъ строгіе ея законы; не смотря на сопротивленіе Божіимъ повелѣніямъ; безпрестанно возбуждаемое силою необузданныхъ страстей, — служеніе Господу Богу сопряжено еще съ столь многими и столь превосходными выгодами какъ въ семъ, такъ и въ будущемъ вѣкѣ, что благоразумный человѣкъ смѣло можетъ сказать, что для него гораздо лучше повиноваться законамъ Творца своего, нежели слѣдовать побужденіямъ порочныхъ склонностей, что онъ даже въ сей жизни болѣе обрѣтаетъ истинныхъ удовольствій на тѣсной и узкой стезѣ, показанной ему Евангеліемъ, нежели на широкихъ лугахъ необузданнаго чувственнаго наслажденія, кои для поврежденнаго и испорченнаго естества кажутся толико пріятными и толико привлекательными
Дабы убѣдиться въ сей истинѣ, то преклоняя колѣна наши предъ Отцемъ Господа нашего Іисуса Хріста, вопервыхъ разсмотримъ нынѣ важность тѣхъ главныхъ возраженій, какія дѣлаются противъ выполненія обязанностей Вѣры — возраженій, внушаемыхъ не только похотьми нашими, но иногда по видимому и разумомъ; вовторыхъ сравнимъ въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ состояніе порочнаго человѣка съ состояніемъ добродѣтельнаго — и увидимъ, на чьей сторонѣ болѣе радости: мира и блаженства.
1. Главныя возраженія противу нравственныхъ предписаній Евангелія состоять въ томъ, что аки бы предписанія сіи противурѣчатъ врожденнымъ склонностямъ человѣка, налагаютъ мучительныя обузданія на нашу природу, сокращаютъ наши удовольствія и ограничиваютъ нашу свободу. "Ежели законамъ Вѣры, " какъ говорятъ, «ежели законамъ Вѣры повиноваться должно; то Богъ конечно произвелъ безпрестанную борьбу между природою нашею и долгомъ нашимъ; конечно вложилъ въ насъ такія влеченія и желанія? кои нудятъ насъ ходить однимъ путемъ, а законы далъ такіе, кои показываютъ намъ другой путь; и можетъ ли быть иной плодъ отъ таковаго противоборства, кромѣ безпрестанной досады, скорби и огорченія?»
На сіи возраженія я могу удовлетворительный дать отвѣтъ, замѣтивъ, что Создатель нашъ, который безъ сомнѣнія есть единый полный Владыка надъ Своими дарами, по премудрости Своей не соизволилъ вдругъ возвести человѣка на высоту щастія, но захотѣлъ открыть ему путь къ блаженству чрезъ испытаніе его повиновенія. Теперь очевидно, что повиновеніе наше не можетъ быть испытано, если не будетъ какихъ-либо затрудненій въ исполненіи нашего долга; а сіи затрудненія конечно раждаются либо отъ сильныхъ искушеній наружными предметами, либо отъ развращенныхъ склонностей, вкоренившихся въ составѣ существа нашего.
Я могу также сказать вамъ, что таковое сопротивленіе природы съ долгомъ нашимъ никогда не бываетъ столь сильно, чтобъ могло сдѣлаться мучительнымъ, развѣ только для тѣхъ, кои нарочито пріучили себя къ порокамъ, — кои въ юныя лѣта давая полную свободу страстямъ своимъ, наконецъ позволили онымъ овладѣть собою и чрезъ то умножили затрудненія свои со всѣхъ сторонъ. Низпасть въ бездну пороковъ можно скоро и удобно, но подняться паки на высоту добродѣтели весьма трудно и мучительно. Ахъ! сколь часто люди обременяютъ самихъ себя крѣпкими оковами, а потомъ жалуются на несносную тяжесть оныхъ: но для тѣхъ, кои такимъ образомъ дѣлаются врагами собственнаго своего благополучія, — для тѣхъ, кои порабощаютъ умъ и сердце свое грѣховнымъ навыкамъ, хотя путь добродѣтельной жизни и очень затруднителенъ; но главное затрудненіе состоитъ въ первоначальномъ ихъ вступленіи на оной. Съ начала они видятъ себя изрѣдка окруженными мракомъ, находятъ многія препятствія, кои ихъ затрудняютъ и тревожатъ; но понеже они неослабно шествуютъ по стезѣ своей, то мракъ сей разсѣявается, животворящій свѣтъ распространяется предъ очами ихъ, и путь ими избранный становится легкимъ, гладкимъ и пріятнымъ. Не упоминая нынѣ о премудрости небесной, низходящей отъ престола Божія для наставленія и руководствованія тѣхъ, кои ревностно ищутъ оныя; не говоря о благодатныхъ подкрѣпленіяхъ и сладчайшихъ удовольствіяхъ, каковыми Іисусъ Хрістосъ обѣщалъ исполнять и облегчать сердца вѣрныхъ Своихъ рабовъ, — вѣковые опыты доказываютъ, что люди, шестовавшіе по стезямъ какъ добродѣтели, такъ и порока, наконецъ ничего не находятъ столь мудраго, столь удобнаго и пріятнаго, какъ покоряться волѣ высочайшаго Существа. Слѣдовательно увѣщанія Евангельскія ничего болѣе отъ насъ не требуютъ, кромѣ того, чтобъ мы слѣдовали здравымъ убѣжденіямъ своего разсудка и дѣлали то, что при строжайшемъ нашемъ размышленіи во всякое время и во всѣхъ обстоятельствахъ — въ благоденствіи и въ злополучіи, въ цвѣтущемъ здравіи и въ мучительной болѣзни, на поприщѣ жизни и въ часъ смерти, найдемъ мы споспѣшествующимъ къ истинному нашему блаженству.
Сдѣлавъ предварительно таковыя замѣчанія, разсмотримъ теперь подробнѣе чинимыя противъ добродѣтельной жизни возраженія. Говорятъ, что законы Вѣры налагаютъ мучительныя оковы на человѣческую природу и лишаютъ ее многихъ удовольствій; но и на сіе отвѣтствую, что нѣкоторые жалуются такимъ образомъ, имѣютъ весьма грубое и ложное понятіе о свойствахъ удовольствій; что законы Вѣры не возпрещаютъ намъ ни какихъ невинныхъ удовольствій, всѣхъ тѣхъ удовольствій, каковыхъ желать можетъ благоразумный человѣкъ, ниже тѣхъ, коими кто-либо можетъ наслаждаться такъ, чтобы не доводить себя до необходимости терпѣть зло и горесть отъ своего наслажденія. Всякая безпорядочная страсть, получающая удовлетвореніе, влечетъ за собою собственное свое наказаніе, противится собственному своему удовольствію и уничтожаетъ собственную свою пріятность преступленіемъ своихъ границъ. Такъ на примѣръ невоздержность въ пищѣ и питіи, вмѣсто того чтобъ оными оживлять, довольствовать и подкрѣплять природу, для чего онѣ и опредѣлены благимъ нашимъ Создателемъ — служитъ токмо къ обремененію, угнетенію и отягощенію тѣла и души, и вмѣсто того чтобъ утолять жажду естественную, что чрезвычайно пріятно, порождаетъ жажду не естественную, мучительную и неутолимую. Сонъ, толико пріятный для утомленнаго духа и тѣла, когда онъ по чувственной изнѣженности продолжается далѣе границъ необходимаго отдохновенія, — не имѣетъ инаго дѣйствія, кромѣ того, что притупляетъ и повреждаетъ тѣ способности, для подкрѣпленія коихъ оный опредѣленъ. Страсть къ отмщенію лишь только получитъ свое удовлетвореніе, какъ вдругъ превращается въ жалость, печаль, угрызеніе совѣсти и досаду, и слѣдственно въ безполезное токмо разкаяніе о томъ, что сдѣлано страсти сей удовлетвореніе. — Чрезмѣрныя чувственныя наслажденія всякаго рода и всѣ буйныя и необузданныя страсти естественно производятъ двоякое зло: вопервыхъ, онѣ преступая предѣлы естества порождаютъ тѣлесные недуги и скорби; вовторыхъ, онѣ нарушая законъ здраваго разсудка и Вѣры, уязвляютъ душу жаломъ грѣха и терзаютъ оную мучительнымъ угрызеніемъ совѣсти. се плоды неумѣреннаго наслажденія! немощь тѣлесная и безпокойство душевное — два величайшія зла изъ всѣхъ человѣческихъ бѣдствій! Говоря такимъ образомъ, я нимало не опасаюсь нареканія въ томъ, что увеличиваю сію истину: нѣтъ, я говорю согласно съ внутреннимъ чувствованіемъ и опытностію людей, говорю токмо то, что каждый порочный человѣкъ; живѣе чувствуетъ, нежели можно какими-либо словами выразить.
Такъ вмѣсто того, чтобъ жаловаться на строгость Божіихъ опредѣленій, колико должны мы прославлять благость нашего Создателя, Который по безпредѣльной премудрости и неизреченной Своей къ намъ любви не положилъ чувственнымъ нашимъ удовольствіямъ другихъ какихъ-либо границъ, кромѣ такихъ, какія нужны для предохраненія насъ отъ собственной нашей пагубы и отъ того, чтобъ мы не лишали самихъ себя чистѣйшихь и благороднѣйшихъ радостей. Удовольствія добродѣтели приличны величію безсмертнаго нашего духа и несравненно превосходнѣе всякихъ чувственныхъ наслажденій; а ежели мы хотимъ сихъ послѣднихъ: то здравіе, Сл.! естественно произходящее отъ трезвой, цѣломудренной и благоустроенной жизни — здравіе, которое растлѣвается только пороками и непозволенными страстьми — здравіе есть благо, превосходнѣйшее изъ всѣхъ удовольствій чувственныхъ: оно даетъ пріятный вкусъ всѣмъ другимъ нашимъ наслажденіямъ; оно есть такое удовольствіе, отъ котораго ни горести, ни возмущенія произойти не можетъ; оно никогда не производитъ ядовитаго червя, зараждающагося неминуемо во всѣхъ порочныхъ и непозволенныхъ удовольствіяхъ и наконецъ превращающаго оныя въ одну печаль и горесть.
Такъ, возлюбленные Сл.! пути грѣха окружены затрудненіями со всѣхъ сторонъ. Грѣхъ есть вмѣстилище безразсудства и безобразія, спутникъ бѣдствія и угрызенія совѣсти, источникъ слѣпоты и безумія, поприще горести и раскаянія: удовольствія его маловажны, обманчивы и скоропреходящи; а горести его жестоки, люты и продолжительны.
Но служеніе Господу Богу и повиновеніе Его волѣ есть неизчерпаемый источницъ утѣшеній. Оно ничего болѣе отъ насъ не требуетъ, кромѣ исполненія того, что для насъ благодѣтельно и полезно, — ничего кромѣ того, что служитъ къ существенному и единственному нашему благу. Что за нужда, что за удовольствіе для Господа подвергать тварей Своихъ мучительнымъ утѣсненіямъ? Отецъ щедротъ и Богъ всякаго утѣшенія — Которому мы такъ дороги, какъ зѣница ока Его — можетъ ли утѣшаться нашими страданіями? Нѣтъ! все, что Онъ ни дѣлаетъ для насъ, есть плодъ благости и любви Его къ намъ; Онъ поступаетъ съ нами милостиво и человѣколюбиво, строго повелѣвая намъ исполнять то, что наиболѣе споспѣшествуетъ къ нашему блаженству, — предписывая намъ такіе законы, которымъ если будемъ повиноваться, то непремѣнно достигнемъ верховнаго блага. Цѣль Его та, чтобъ содѣлать насъ щастливыми; а когда Онъ наказываетъ тварей Своихъ, то наказываетъ за то, что они отвергаютъ щастіе и вступаютъ на путь бѣдствія. Слѣдственно нѣтъ никакого сомнѣнія, что всѣ душевныя и тѣлесныя наши блага какъ въ семъ, такъ и будущемъ вѣкѣ, всѣ наши удовольствія, наслажденія и веселія зависятъ и вѣчно будутъ зависетъ отъ повиновенія нашего Божіей волѣ.
2. Для вящшаго подтвержденія сей истины, толико возвышающей достоинство добродѣтели, сравнимъ теперь вкратцѣ состояніе нечестиваго человѣка съ состояніемъ вѣрнаго служителя Божія. — Сколько бы ни предавался грѣшникъ пагубному стремленію своихъ страстей, преступныя его удовольствія не могутъ столь быстро увлекать его за собою, чтобъ не заставить иногда оглянуться на множество беззаконій, содѣянныхъ имъ на поприщѣ грѣха. Дни и годы, проведенные имъ въ гнусныхъ и постыдныхъ дѣлахъ, иногда приходятъ ему на память, тревожатъ, терзаютъ, утомляютъ и ужасаютъ его воображеніе, пробуждаютъ его отъ скотскаго усыпленія и показываютъ ему въ совокупномъ видѣ множество ужасныхъ беззаконій, которыя въ то время, какъ онъ совершалъ ихъ, не производили въ немъ столь сильнаго впечатлѣнія, понеже тогда взиралъ онъ на нихъ порознь и на каждое особенно. — Потомъ представляются его мыслямъ дары благодати Божіей, имъ пренебреженные, Божественныя внушенія имъ отверженныя, постыдное злоупоптребленіе добрыхъ природныхъ склонностей къ мудрости и добродѣтели — слабости, о которыхъ помышленіе покрываетъ его стыдомъ, — чудовища беззаконія, кои онъ съ радостію истребилъ бы изъ памяти своей и предалъ вѣчному забвенію. Для доставленія себѣ отрады, принужденъ онъ тогда вооружаться противъ своего разсудка, удаляться отъ размышленій и увлекаться, подобно полевымъ скотамъ, приманками только настоящихъ предметовъ. По сему-то нерѣдко слышимъ мы изъ устъ вольнодумца сіи постыдныя для рода человѣческаго сужденія, что «здравый разсудокъ очень скудную доставляетъ выгоду; что умствованіе содѣлываетъ удовольствія жизни горькими; что буде желаемъ мы быть щастливыми, то недолжны предаваться размышленіямъ.» О человѣкъ! такъ не ужели для злополучія твоего Небо одарило тебя разумомъ? Не ужели ты Небесную премудрость, просвѣщающую умъ твой, считаешь болѣе за наказаніе, нежели за даръ отъ твоего Создателя? Не ужели ты для того столь много возвеличенъ предъ безсмысленными тварями, чтобъ быть въ бѣдственнѣйшемъ положеніи, нежели онѣ?
Вотъ какой еще участи подвергается грѣшникъ! — Онъ ничѣмъ болѣе не можетъ облегчить своихъ мученій, какъ однимъ только неистовствомъ, однимъ усыпленіемъ чувствъ и погашеніемъ своего разума. Въ тѣ минуты, какъ мысли его спокойны и неразсѣяны, сія очаровательность разрушается, утѣхи его исчезаютъ — и онъ остается объятый ужасомъ и трепетомъ отъ своей совѣсти и своихъ беззаконій. Пожертвовавъ свѣту и льстивымъ его обѣщаніямъ своею юностію, своимъ здравіемъ, своимъ спокойствіемъ и честію, — претерпѣвъ многія обиды, уничиженія и тягостные труды въ ожиданіи какихъ-либо маловажныхъ, а по его мнѣнію значительныхъ выгодъ, онъ находитъ наконецъ, что свѣтъ не признателенъ ко всѣмъ его трудамъ и не взираетъ ни на какія его услуги. Такимъ образомъ онъ, дѣлаясь невольникомъ неистовыхъ желаній, игралищемъ всѣхъ своихъ надеждъ, утомляется наконецъ онъ колебаній житейскаго моря, и будучи не въ силахъ плыть противу быстрыхъ его волнъ, погружается въ ужасную бездну вѣчности и остается въ лучинѣ неизглаголанныхъ и безконечныхъ бѣдствій. — Се плачевный путь! се пагубный конецъ порока!
Но сколь, о Боже мой! различна участь тѣхъ, кои слѣдуютъ путемъ заповѣдей Твоихъ! Въ то время? какъ грѣшникъ отвсюду терпитъ бѣдствія и мученія, вѣрный служитель Іисуса Хріста во всякихъ случаяхъ, во всякихъ обстоятельствахъ находитъ несомнѣнную и вѣрную отраду. Когда обращаетъ онъ взоры на прошедшія свои лѣта, онъ видитъ можетъ быть только одну часть своей жизни, которая проведена была въ порокахъ — и размышленіе о семъ покрываетъ его стыдомъ; но въ тоже время онъ воспоминаетъ слезы покаянія, которыми старался загладить грѣхи своей юности и своего невѣдѣнія — вспоминаетъ труды, какіе онъ понесъ и плоды раскаянія, какіе онъ произвелъ, дабы удовлетворить правосудію прогнѣваннаго своего Создателя. Ободренный твердымъ упованіемъ на благость Божію и одушевленный вѣрною надеждою на Іисуса Хріста, спокойно взираетъ онъ на превратности дольняго сего міра; свѣтъ его есть премудрость, присѣдящая Престолу Божію; сила его есть могущество нашего Искупителя, смерть побѣдившаго и адъ разрушившаго. Ежели стрѣлы нещастія напряжены противъ него, то онъ имѣетъ безопасное убѣжище въ тайнѣ селенія Божія. Тогда, какъ онъ предается волѣ благодѣющаго Провидѣнія, самыя безпокойствія, невольно въ немъ раждающіяся, содѣлываюшся кроткими и тихими? — лучи Небеснаго свѣта озаряютъ душу его, — утѣшенія Духа Божія вливаютъ отраду въ сердце его и облегчаютъ всѣ его горести. Прибавьте къ тому, чо онъ непрестанно ждетъ блаженнаго упованія и явленія славы великаго Бога и Спаса нашего Іисуса Хріста, чрезъ Котораго онъ причтенъ будетъ къ лику праведниковъ совершенныхъ, къ безсмертному сонму Избранныхъ Божіихъ, гдѣ любовь крѣпкими узами соединяетъ ихъ, гдѣ свѣтъ истины просвѣщаетъ и увеселяетъ ихъ: и гдѣ вѣчное уготовано для нихъ блаженство.
Послѣ сего, Сл.! аще не угодно вамъ служити Господеви, изберите сами себѣ днесь кому послужите. Ахъ! хотя бы участь грѣшника и не была такъ ужасна въ будущемъ вѣкѣ, какъ о томъ увѣряетъ насъ Откровеніе — посмотрите однако, можетъ ли участь его и въ сей жизни быть сколько-нибудь завидна. Не имѣетъ онъ ни отрады въ бѣдствіяхъ своихъ, ни утѣшенія въ скорбяхъ своихъ, ни спокойствія среди удовольствій своихъ, словомъ — всѣ его наслажденія смѣшаны съ горечью. Сколь жалостное состояніе! Сколь ужасную перемѣну производитъ грѣхъ въ существѣ человѣка! Въ какомъ униженіи достоинство его, въ какомъ безобразіи красота его тогда, какъ порокъ владычествуетъ надъ нимъ! Ахъ, какъ дорого стоитъ ему приготовлять для себя вѣчныя бѣдствія! Такъ, стези нечестія гораздо мучительнѣе, нежели стези Евангеліи; путь, ведущій, такъ сказать, въ царство адово, гораздо затруднительнѣе, нежели путь ведущій въ Царствіе Небесное. О невинная душа! какихъ благословеній Божіихъ не ощущаешь ты на себѣ!
И такъ, возлюбленные Сл.! рѣшитесь отнынѣ доставить миръ и тишину душамъ вашимъ; — возвратитесь паки къ Господу, ежели удалились вы отъ пріятнѣйшей пажити Его, — возвратитесь къ Нему безъ замедленіа; Онъ ожидаетъ, Онъ призываешъ васъ Онъ простираетъ нѣжныя Свои объятія къ принятію васъ. Изжените нечестіе изъ сердецъ вашихъ — и вы разрушите основаніе всѣхъ вашихъ золъ; наслаждайшесь удовольствіями невинности — и вы будете щастливы на землѣ; а нынѣшнее ваше благоденствіе будетъ преддверіемъ неизреченныхъ радостей и благъ, уготованныхъ вамъ въ горнемъ Іерусалимѣ! Аминь.