СЛОВА
АНГЛИНСКАГО ПРОПОВѢДНИКА AРЧЕРА:
править
I.
правитьII.
правитьЛуки гл. 7, ст. 12.
Естьлибы тотъ образъ смерти, какой въ нынѣшнемъ Евангеліи представляется очамъ нашимъ хранился постоянно въ памяти нашей; тогда не нужно было бы никакихъ другихъ средствъ къ тому, чтобы предохранятъ насъ отъ грѣха и нечестія, и руководствовать по стезямъ правоты. Самыя сильныя, самыя жестокія и буйныя страсти утихли бы, удалились и изчезли прежде той страшной минуты, которая, оканчивая земное наше поприще, вводитъ насъ во страну вѣчности — минуты, влекущей за собою благая или злая на вѣки,
Когда мы размышляемъ о смерти, тогда чувствуемъ въ сердцахъ нашихъ печаль и уныніе; съ одной стороны потому, что будучи привязаны къ сей жизни многими драгими союзами, мы почитаемъ разлученіе съ нею горькимъ; съ другой стороны потому, что не знаемъ судьбы, ожидающей насъ за гробомъ.
Я нисколько не намѣренъ, благочестивые Сл.! говорить вопреки симъ чувствованіямъ, ибо ихъ раждаетъ природа, внушаетъ разумъ, одобряетъ религія — чувствованіямъ, кои будучи основаны на правилахъ нашей вѣры, могутъ сдѣлаться орудіями къ преуспѣванію нашему во всякой превосходной добродѣтели; но я намѣренъ только доказать вамъ, что причины, заставляющія насъ бояться смерти, какъ бы онѣ ни были справедливы и основательны, не даютъ однакожъ намъ права на то, чтобъ мы добровольно и нарочито предавали ее тому забвенію, въ какомъ провождаемъ мы дни, данные намъ на приготовленіе и расположеніе себя къ оной; что страхъ смертію раждаемый не служитъ намъ побудительною причиною къ тому, чтобъ забывать ее, но служитъ напротивъ того сильнымъ убѣжденіемъ, чтобъ помышлять объ ней, и сколько можно. помышлять чаще; почему? Потому что смерть ужасна для тѣхъ токмо, которые не обращаютъ на нее часто мыслей своихъ.
Мы можемъ разсуждать о смерти въ двоякомъ отношеніи: во первыхъ въ томъ, что она разрушатъ то состояніе, въ какомъ находимся мы въ семъ свѣтѣ; во вторыхъ въ томъ, что она рѣшаетъ эту судьбу, какая намъ опредѣлена въ будущемъ. Почему и разсуждаю я такимъ образомъ: — помышляйте о смерти, потому что помышленіе сіе будетъ отвлекать васъ отъ пристрастій ко всему, оканчивающемуся съ сею жизнію и чрезъ то будетъ вооружать умъ вашъ противу тѣхъ сильныхъ ужасовъ, съ каковыми смерть естественно сопряжена, будетъ для васъ источникомъ мира и тишины, источникомъ добродѣтели и слѣдственно надежды и утѣшенія.
Помышленіе о смерти будетъ отвлекать насъ отъ пристрастій ко всему, съ сею жизнію преходящему, открывая намъ путь къ познанію суетности всѣхъ тѣхъ вещей, кои для насъ любезны или ужасны въ семъ свѣтѣ. Тщетно будемъ мы покушаться любить мудрость и добродѣтель и слѣдовать по стезямъ оныхъ, естьли не снимемъ сперва съ земныхъ вещей того великолѣпнаго и обманчиваго покрывала, какимъ онѣ по большой части прикрыты. Доколѣ будемъ мы почитать пріобрѣтаемыя въ сей жизни блага истинными и существенными, дотолѣ сильное и стремительное побужденіе не престанетъ поощрять насъ къ стяжанію оныхъ. Отъ сего-то и происходитъ великое удовольствіе имѣть ихъ, ненасытимое желаніе снискивать ихъ, попечительность хранить ихъ, ревность умножать ихъ, страхъ и смущеніе, когда мы въ опасеніи лишиться ихъ, восторгъ, когда получаемъ, ихъ и досада и отчаяніе, когда не удается намъ получить ихъ, такъ что онѣ занимаютъ и поглощаютъ всѣ способности нашего ума. Отъ сего-то даже добродѣтельный человѣкъ, покаряющійся гласу благодати Господней, подверженъ бываетъ борьбамъ и сопротивленіямъ съ его собственными похотьми; отъ сего-то онъ, хотя нечаяннымъ образомъ, но съ пристрастіемъ взглядываетъ на земную суетность, и зритъ иногда съ нѣкоторымъ родомъ сожалѣнія на то, чѣмъ сердце его пожертвовало Господу Іисусу Хрісту. Мы хотѣли бы стяжать небесныя радости, не отрекаясь отъ земныхъ; быть причастниками верховнаго нашего блага, не отчуждаясь отъ міра; достигнуть вѣчной славы, не покидая временной.
Слѣдовательно, дабы изгнать изъ сердецъ нашихъ сію нечестивую привязанность, которая посѣляетъ раздоръ между нашими желаніями, естьли не господствуетъ совершенно надъ оными, которая причиняетъ намъ скорбь и злоключеніе, естьли не развращаетъ даже нашей невинности, которая ведетъ къ столь многимъ порокамъ, и уничтожаетъ столь многія возникающія въ насъ добродѣтели; — нужно только намъ збросить личину съ міра сего, воззрѣть проницательнымъ окомъ на ложную блистательность, окружающую идолъ счастія и блаженства земнаго, м усматривая негодные матеріалы, изъ коихъ онъ составленъ, убѣдиться, что идолъ сей есть не что иное, какъ призракъ, незаслуживающій нашей любви: а сіе убѣжденіе, водворяющее миръ и тишину въ душахъ нашихъ, пріобрѣтается токмо чрезъ частое и прилѣжное размышленіе о смерти.
Смерть показываетъ въ настоящемъ и естественномъ видѣ всѣ тѣ вещи, кои представляются намъ, въ образѣ покровенномъ, обманчивомъ и украшенномъ заимственною красотою. Мудрецъ, провождавшій въ уединеніи большую часть своей жизни въ размышленіяхъ о суетности міра сего, не имѣетъ объ оной столь твердаго познанія и совсѣмъ не столько ее чувствуетъ, сколько тотъ міролюбецъ, къ которому приближается смерть, чтобъ навѣки разлучить его съ свѣтомъ. Предъ нимъ изчезаютъ всѣ прелести и очарованія земныя. Предъ нимъ свѣтъ, который вѣкогда столько уважалъ его, столько ласкательствовалъ ему, столько заботился разсыпать забавы и утѣхи предъ стопами его, становится жестокимъ, хладнокровнымъ и безпристрастнымъ. Онъ покидаетъ его и отдаетъ на жертву вздохамъ и слезамъ, похищаетъ у него все имъ пріобрѣтенное, и оставляетъ ему одно токмо раскаяніе въ крайнемъ безумствованіи его, что увлекался прелестями суеты. Онъ совратилъ его съ праваго пути обманчивыми обѣщаніями, заставилъ его пожертвовать всемъ возможнымъ: но теперь ничего не въ состояніи для него сдѣлать, и болѣе объ немъ не помышляетъ. Такъ, Сл.! при наступленіи смерти не видно болѣе ни героя, ни побѣдителя, ни Монарха, ни вельможи, ни богатаго, ни любимца счастія: остается токмо человѣкъ, — человѣкъ, оплакивающій суетность своихъ намѣреній, тщетность своихъ надеждъ, ложность своихъ удовольствій, — человѣкъ, который при послѣднихъ своихъ минутахъ укоряетъ свѣтъ въ безсиліи его и постыдномъ вѣроломствѣ.
Таковая многоразличность мыслей, возбуждаемыхъ смертію въ людяхъ, чрезмѣрно привязанныхъ къ сему свѣту, и ослѣпленныхъ ласкательствами онаго, хотя медленно и постепенно, но неизбѣжно раждается въ насъ отъ размышленія о смерти. Тѣ узы мірскаго вожделѣнія, кои сама смерть разрываетъ ударомъ сильнымъ и внезапнымъ, мысль въ ней истребляетъ и сокрушаетъ мало по малу: ибо когда мы помышляемъ о смерти, тогда мысли наши обращаются къ будущности; тогда дѣлаемся мы внимательными; зрителями той послѣдней сцены, на которой должны мы явиться въ мірѣ; тогда зримъ могилу, отверстую для принятія останковъ нашихъ, и что мы лежимъ въ ней оставлены, забыты, или много что почтены слезою отъ сродниковъ нашихъ и друзей, — слезою падающею на могилу нашу нѣсколько дней, а можетъ быть нѣсколько только минутъ. Будучи погруженъ въ таковое размышленіе, и воображая себя въ томъ самомъ положеніи, въ какое поставитъ меня смерть, я исполняюсь чувствовами, какими она будетъ меня одушевлять; а потому и разсуждаю о мірѣ такъ, какь она велитъ мнѣ, называю его непостояннымъ, обманчивымъ и скоро преходящимъ; вижу что міръ сей созданъ не для меня, и что я созданъ не для сего міра; признаю неблагоразуміемъ и глупостію заботишься о титлахъ и достоинствахъ, коихъ лишитъ меня смерть, о заведеніяхъ, которыя она разрушитъ, о богатствахъ, которыя она изъ рукъ моихъ изторгнетъ, о предпріятіяхъ, которыя она содѣлаетъ тщетными и ничтожными. И поелику неизбѣжная смерть вскорѣ понудитъ меня оставить сей міръ, которымъ равномѣрно я буду оставленъ; то сіе и убѣждаетъ меня въ крайнемъ и совершенномъ безуміи заботиться о вещахъ, служащихъ только для укрѣпленія моихъ узъ, для умноженія моихъ обязанностей, для раздраженія моихъ желаній, и для содѣланія ихъ наконецъ тщетными: то и я заключаю, что человѣкъ прилѣпляющійся къ сему свѣту, живетъ только для того, чтобъ приготовиться умереть съ большимъ прискорбіемъ и мученіемъ.
Размышленіе о смерти заводитъ меня въ могилу, гдѣ долженъ я обитать въ ужасной мрачности, окруженный однимъ токмо тлѣніемъ и гнилостію. Пріидите, Сл.! собесѣдовать мнѣ въ семъ смертномъ жилищѣ. Не ужасайтесь нынѣ быть умозрителъно тѣмъ, чѣмъ вскорѣ будете по горестной необходимости — землею и прахомъ. Помни, о человѣкъ! что ты земля еси, и въ землю пойдеши[1]. Пріидите, говорю, собесѣдовать мнѣ въ могилѣ; но вы идете только одни, буйныя ваши страсти не дерзаютъ слѣдовать за вами. Пріидите всѣ вы, заботящіеся о мірскихъ отличіяхъ! воззрите на ваши предпріятія, замыслы и ухищренія, на ваше соперничество и ревность, на ваше несогласіе и ненависть и на ваши несправедливыя и беззаконныя средства къ достиженію вашихъ желаній. Здѣсь всему положенъ предѣлъ. Здѣсь нѣтъ болѣе ни власти, ни могущества, ни первенства, ни величія. Здѣсь въ странѣ смертной рабъ равенъ своему господину, невольникъ своему тирану, народъ своему Государю, побѣжденный своему побѣдителю. Естьли на мраморѣ, подъ коимъ покоится прахъ вашъ, описаны великіе ваши подвиги, о! сколь это жалкое и постыдное прибѣжище къ суетности! Надпись сія тщится сохранить что-либо послѣ несчастнаго конца, но успѣть однакожъ въ томъ не можетъ: краснорѣчивый ея слогъ обращается въ посмѣяніе и презрѣніе; ибо она сказывая намъ, чѣмъ вы были, показываеть между тѣмъ, что нынѣ вы уже не то. Вы, изобилующіе земными богатствами и хвалящіеся обширностію своихъ владѣній! пріидите въ могилу послѣ всего того, что потерпѣли вы для пріумноженія оныхъ; воззрите, что остается для васъ послѣ столь многихъ ненасытныхъ вашихъ желаній, столь многихъ мучительныхъ надеждъ, столь многихъ смятеній и ужасовъ, столь многихъ трудовъ, изнурявшихъ силы ваши тогда, какъ смерть улыбалась надъ ревностнымъ и неутомимымъ вашимъ попеченіемъ; воззрите, что остается для васъ послѣ столь многихъ лѣтъ, употребленныхъ вами на пріобрѣтеніе состоянія, столь краткаго времени опредѣленнаго вамъ на то, чтобъ пользоваться онымъ. Кто старается о пріобрѣтеніи большихъ богатствъ, тотъ рѣдко наслаждается оными; долею его бываютъ одни хлопоты, съ наживаніемъ таковыхъ богатствъ сопряженныя: удовольствія оныхъ обыкновенно берегутся для наслѣдниковъ его, которыми съ жадностію и восторгами радости захвачены будутъ сокровища его, и можетъ быть расточены въ разномъ родѣ пресыщенія и неистовства. Но какъ бы то ни было, удержится или разрушится зданіе богатствъ вашихъ, оно ужъ не ваше болѣе: земля и прахъ суть все ваше наслѣдіе.
Такимъ образомъ смерть просвѣщаетъ умъ нашъ бъ познаніи истинной цѣны всего того, чѣмъ мы здѣсь толико прельщаемся, и за чѣмъ съ толикимъ пристрастіемъ гонимся: но она еще большія доставляеть намъ выгоды; ибо показывая намъ суетность всѣхъ мірскихъ нашихъ вожделѣній, она вмѣстѣ съ тѣмъ представляетъ намъ предметы, болѣе достойные нашихъ желаній, нежели все то, чего желать мы можемъ на земли, — предметы, болѣе способствующіе къ возбужденію въ насъ страха Божія, нежели все то, что ужасать насъ можетъ въ семъ свѣтѣ.
По нелѣпымъ мудрствованіямъ мнимой философіи, смерть есть вѣчный сонъ, конецъ существованія всякой чувствомъ одаренной твари; а по убѣжденіямъ здраваго разсудка и того Божественнаго откровенія, которымъ ясно доказывается жизнь и безсмертіе наше, смерть есть начало истиннаго нашего и непремѣняемаго бытія. — Человѣкъ рожденъ на то, чтобъ умереть; но онъ умираетъ для того, чтобъ родиться снова. Его тѣло, вещество грубое и сложное, произошло отъ земли и для того паки возвращается въ оную. Его душа, будучи небеснаго произхожденія, въ то время, какъ отходитъ она изъ храма своего земнаго, соединяется съ сонмомъ безплотныхъ существъ, которыхъ никакая сила истребить никогда не можетъ. Для нее свѣтъ сей не есть жилище мира и тишины, но позорище искушеній и противоборствъ. Она обитаетъ здѣсь не для того, чтобъ быть здѣсь же счастливою, но для того, чтобъ заслужить блаженство, уготованное ей въ будущемъ. Слѣдовательно, въ одномъ и томъ же человѣкѣ видимъ мы такъ сказать два лица: вопервыхъ человѣка смертнаго, рожденнаго отъ своихъ родителей по плоти, котораго Священное Писаніе называетъ цвѣтомъ увядающимъ, паромъ исчезающимъ и тѣнью бѣгучею.; во вторыхъ человѣка безсмертнаго, коего періодъ бытія есть одинъ вѣчный день, который никогда не узритъ наступленія ночи.
И такъ, что значитъ сей свѣтъ, естьли сравнить его съ будущимъ? Человѣкъ, непріобрѣтшій основательныхъ познаній о состояніи жизни будущаго вѣка, можетъ увлекаться благами міра сего и блистательность онаго можетъ помрачать взоры его; но человѣкъ, помышляющій о вѣчности, свободенъ отъ таковыхъ впечатлѣній; онъ занятъ всегда иными заботами, иными надеждами, и кромѣ Бога ничего не страшится. Для него все оканчивающееся въ могилѣ, кажется игрушками, забавляющими простоту и слабоуміе дѣтскаго возраста; по его мнѣнію все, что ни есть важнѣйшаго, истиннаго и постояннаго, начинается за гробомъ. Тамъ непреложная его судьба, тамъ или блаженство его, которое не узритъ никакой перемѣны, или злополучіе его, которое не узритъ никакой отрады. Одѣтъ ли онъ здѣсь въ златую багряницу, или носитъ токмо раздранныя рубища нищеты; озарены ли дни его лучами благоденствія, или помрачены тучами бѣдствій и горестей; сидитъ ли онъ на блестящемъ тронѣ, или обремѣненъ оковами въ жестокомъ невольничествѣ, — это не дѣлаетъ большой разницы для него, естьли онъ взираетъ на смерть окомъ Хрістіанина. Онъ мало цѣнитъ все то, что долженъ оставить за собою; мысли его заняты только тѣмъ, къ чему онъ шествуетъ. Спокойно смотритъ онъ на безпрестанныя колебанія и перемѣны человѣческихъ вещей и на непостоянство, такъ называемаго земнаго счастія, то возникающаго, то упадающаго. Онъ не трогается даже и тогда, какъ самый міръ колеблется въ своемъ основаніи и погребаетъ подъ развалинами своими тѣхъ, кои, поглупости, всю свою надежду на него возлагаютъ. Се мудрость, какой поучаетъ насъ размышленіе о смерти! се возвышенность души, на какую вознесетъ насъ благочестивое сіе упражненіе!
Не должно однакожъ предполагать, что размышленіе о смерти впечатлѣваясь глубоко въ мысляхъ вашихъ, чрезмѣрно отвлекать васъ будетъ отъ свѣта, такъ что причинять будетъ ослабленіе и небрежность въ исполненіи мірскихъ вашихъ обязанностей и невозможность въ соблюденіи извѣстныхъ правилъ общежитія и вѣжливаго обращенія. Нѣтъ, Сл. ежели вы сдѣлаетесь философами подъ руководствомъ Хрістіанства, то не впадете въ крайность ни съ той, ни съ другой стороны. Размышленіе о смерти, конечно убѣждать насъ будетъ, что все несообразное съ порядкомъ, отъ Бога установленнымъ, не имѣетъ въ себѣ никакой цѣны и не приноситъ никакой пользы; но вѣра научаетъ васъ, что все, дѣлаемое для сего міра, дѣлается для Бога, когда мы служимъ и угождаемъ міру съ тою цѣлію, чтобъ повиноваться и угождать Царю Всевышнему. Слѣдовательно размышленіе о смерти нимало не будетъ отвлекать васъ отъ благихъ трудовъ м попеченій по разнымъ вашимъ должностямъ, не будетъ препятствовать въ соблюденіи благопристойности и учтивства въ благородномъ обществѣ, удерживать отъ благонамѣренныхъ связей, отъ супружескаго счастія и отъ чувствъ искренняго и безкорыстнаго дружества. Оно напротивъ того будетъ поддерживать сіи добродѣтели; и для Государя, судіи, воина, родителя, сына, раба и господина будетъ служишь побужденіемъ къ исполненію обязанностей ихъ съ большимъ усердіемъ и ревностію, потому что въ исполненіи оныхъ они руководствоваться будутъ цѣлію священнѣйшею и причинами, достаточными успокоивать мысли наши при буйствѣ и своенравіи, при несправедливости, неблагодарности и вѣроломствѣ тѣхъ людей, съ коими мы живемъ. Оно увѣритъ, что тѣ услуги, кои міръ предаетъ забвенію, Богъ нѣкогда вознаградитъ. — О! когда человѣкъ совершенно проникнутъ сими разсужденіями, какого мужества непокажетъ онъ тогда на поприще своихъ искушеній! какихъ пожертвованій не въ состояніи онъ тогда сдѣлать для всеобщаго блага! На кого же самый свѣтъ возложить можетъ всю свою надежду, какъ не на человѣка, который помышляетъ о смерти и притомъ помышляетъ объ ней какъ истинный Хрістіанинъ?
Въ заключеніе скажемъ, что размышленіе о смерти производить будетъ въ насъ бдительность и осторожность, которыя не позволятъ ей учинишь на насъ внезапное нападеніе. О, Сл. внезапная и скоропостижная смерть есть жесточайшее изъ всѣхъ временныхъ наказаній, ниспосылаемыхъ на насъ гнѣвомъ Божіимъ. Хрістіанинъ не знаетъ въ свѣтѣ семъ бѣдствій столь ужаснаго, какъ внезапная смерть грѣшника. О, Господи! попусти паче, чтобъ иное какое либо зло, нѣтъ! чтобъ все скопище золъ пало на Твоихъ людей: друтія бѣдствія будутъ наказаніями отъ того, который пробуждаетъ и исправляетъ совѣсть нашу, — наказаніями, чинимыми отъ родителя дѣтямъ, которыхъ Онъ любитъ и хощетъ спасти! Но смерть, застающая во грѣсѣхъ; о! Ты посылаешь ее на пагубу предметовъ жестокаго и праведнаго Твоего гнѣва и чтобъ погрузить ихъ въ бездну несчастій! Что убо сохранить насъ можетъ отъ столь ужаснаго бѣдствія, какъ не одно частое размышленіе о послѣднихъ минутахъ нашей жизни? — Естьли Хрістіанинъ пріучитъ себя къ сему размышленію, то въ какихъ бы лѣтахъ ни преселился онъ изъ міра сего? какъ бы скоро ни прервалась нить жизни его; смерть не будетъ для него внезапна, потому что онъ всегда въ готовности умереть. Благочестивый Хрістіанинъ и беззаконный міролюбецъ оба не знаютъ числа своихъ дней, но съ сею токмо разницею: міроліобецъ наподобіе младенца въ колыбели позволяетъ себя укачивать и утѣшать пѣніемъ мечтательныхъ забавъ, доколѣ не погрузится въ пагубный сонъ, и въ полунощи вопіетъ гласъ: ce Женихъ грядетъ, тецыте Ему согpѣшеніе[2]; а онъ отягощенный сномъ, не слышитъ гласа сего! Но благоразумный Хрістіанинъ, памятующій всегда, что день Господень пріидетъ, яко тать въ нощи, вѣчно бываетъ бдителенъ, остороженъ и готовъ къ срѣтенію Жениха.
И такъ да размыслитъ нынѣ каждый изъ насъ самъ съ собою тако: я могу во всякую минуту умереть, слѣдственно должно мнѣ каждую минуту моей жизни провождатm такъ, какъ бы она была минутою моей смерти. Я не знаю, продлится ли жизнь моя до завтрешняго дня, слѣдственно нынѣшній провождать мнѣ должно наподобіе дня, преселяющаго меня въ вѣчность. Никто не можетъ увѣрить меня, что не буду сею нощію низверженъ въ могилу; почему да не сомкнутся дремотою вѣжди мои, доколѣ не водворю миръ въ совѣсти моей и не буду въ состояніи: упокоиться смѣло въ объятіяхъ моего Искупителя. Мои молитвы, мои упражненія въ благочестіи, мои отверженія самаго себя и моя благотворительность и любовь къ ближнему, да будутъ сопровождаемы тою же ревностію, съ какою совершалъ бы я сіи подвиги добродѣтели при концѣ моей жизни. Изъ таковаго размышленія, Сл. правосудіе, любовь къ ближнему, кротость, смиренномудріе, воздержаніе, непорочность и всякая превосходная и небесная добродѣтель произрастать будетъ безпрестанно, дабы служить намъ украшеніемъ и угнѣтеніемъ въ сей жизни и дабы уготовить намъ безчисленныя сокровища въ странахъ вѣчности. Наша жизнь будетъ жизнію Святыхъ, наша смерть смертію избранныхъ, а блаженство вѣчное нашимъ наслѣдіемъ! Аминь.
И ce трусъ великъ бысть въ мори, якоже кораблю покрыватися волнами: той же спаше, и пришедше ученицы Его, возбудиша Его, глаголющѣ: Гослоди, спаси ны, погибаемъ.
Вотъ изображеніе тѣхъ произшествій, какія мы ежедневно видимъ и какія ежедневно съ нами встрѣчаются! Ученики Іисусовы, или вѣрные, ревностные Его послѣдователи, подъ управленіемъ промысла Божія пускаются, такъ сказать, въ море при сильной и жестокой бурѣ. Кораблеправитель ихъ конечно всегда съ ними, конечно готовъ во всякое время подать имъ совѣтъ и помощь: но не взирая на сіе, тысяча бываетъ случаевъ, гдѣ мы, судя по наружности, думаемъ, что Онъ въ отсутствіи отъ нихъ, покинулъ и забылъ сихъ, — тысяча обстоятельствъ, гдѣ кажется намъ, что Онъ въ отношеніи къ нимъ, подобно какъ къ Ученикамъ Своимъ на кораблѣ, отягощенъ сномъ. Въ продолженіе плаванія ихъ по быстрому потоку времени, позволяетъ Онъ бурнымъ вѣтрамъ приводить ихъ въ ужасъ и смятеніе, шумящимъ волнамъ воздыматься и угрожать имъ гибелью, багровымъ молніямъ блистать вокругъ ихъ и страшнымъ громамъ Своимъ ударять въ то судно, на которомъ чаяли Они благополучно совершить путь свой. Онъ попущаетъ имъ подвергаться нападеніямъ отъ сильныхъ искушеній и не рѣдко претерпѣвать горести и почти стонать подъ бременемъ бѣдствій. Тѣ, кои видятъ добродѣтельнаго человѣка въ толикихъ злоключеніяхъ, повѣрятъ ли, что существуетъ Провидѣніе, особенно объ немъ пекущееся? Не скорѣе ли подумаютъ, что онъ есть предметъ гнѣва Божія, наипаче когда видятъ, что нечестивые благоденствуютъ въ полной мѣрѣ, занимаютъ первыя достоинства на земли, изобилуютъ во множествѣ богатства, пресыщаются чувственными забавами, имѣютъ всякія потребныя для себя удовольствія, и все то, что называютъ счастіемъ и блаженствомъ сего міра?
О семъ-то раздѣленіи человѣческихъ вещей — раздѣленіи, повидимому, столь странномъ, столь пристрастномъ и столь мало сообразномъ съ понятіями нашими о премудрости и правосудіи Божіемъ, Царь и Пророкъ Давидъ разсуждая, возопилъ: возстани, вскую спиши, Гослоди? Воскресни и не отрини насъ до конца. Вскую лице Твое отбращаеши и забываеши нищету нашу и скорбь нашу? Яко смирися, въ персть душа наша; воскресни, Господи, помози намъ, и избави насъ имене ради Твоего[3]! И посему-то вѣрные послѣдователи Хрістовы, въ то время, какъ горести бываютъ участію ихъ на земли, въ то время, какъ свѣтъ враждуетъ противъ самаго себя, въ то время, какъ внутренніе раздоры возмущаютъ ихъ тишину или общественныя бѣдствія разрушаютъ ихъ спокойствіе, въ то время, какъ терпятъ они притѣсненія, оклеветанія, поношенія и гоненія, или горести душевныя, или недуги тѣлесные, въ то время, говорю, готовы они выходить изъ терпѣнія, скорбѣть, роптать и взывать къ Спасителю своему словами Апостоловъ: Господи! спаси ны, погибаемъ[4]; мы погибаемъ, а Ты не обращаешь на насъ взора Своего; несчастія преслѣдуютъ и угнетаютъ насъ, а Ты, по видимому, нечувствителенъ къ бѣдственному нашему положенію.
На таковыя усильныя ихъ моленія Господь тоже самое отвѣтствуетъ, что и на моленія Своихъ учениковъ, приведенныхъ во время бури въ ужасъ и смятеніе: что страшливи есте, маловѣpu[5]? гдѣ упованіе ваше на благость и могущество Мое? не пребываю ли Азъ съ вами? чего же убо вамъ боятися? — Хрістіане! неисповѣдимы суть пути Провидѣнія въ отношеніи къ добродѣтельнымъ; но для ободренія и утѣшенія вашего постараюсь я нынѣ нѣсколько объяснить вамъ оныя. На сей конецъ намѣренъ я доказать вамъ, что въ страждущей добродѣтели нѣтъ ничего такого, чрезъ что бы долженствовало сколько нибудь поколебаться вѣра наша или уменьшиться надежда на обѣтованія милосердаго нашего Искупителя; но что напротивъ того вѣра и упованіе наше на Господа могутъ болѣе возвыситься и утвердиться чрезъ тѣ бѣдствія, какія по большой части бываютъ участію благочестивыхъ.
Нѣтъ въ страждущей добродѣтели ничего такого, чрезъ что должна прійти вѣра наша въ какое-либо ослабленіе. Одинъ изъ великихъ учителей Хрістіанскія Церкви, сказалъ, что «Таинства Божіи должны обращать на себя особенное наше вниманіе; должны побуждать насъ къ помышленію объ нихъ и къ ревностному прилѣжанію пріобрѣтать такія объ нихъ познанія, какія только намъ возможно: но что никогда не должны быть сопровождаемы такими мыслями, которыя моглибъ сколько нибудь служить намъ поводомъ къ возмущенію или сопротивленію волѣ Божіей.» Теперь принаровимъ мы сіе ученіе къ предмету нашего разсужденія: положимъ, что отъ насъ сокрыты причины неравнаго раздѣленія благъ и золъ въ сей жизни; положимъ, что ето есть непостижимая бездна, въ которой теряются мысли наши и не находятъ никакихъ границъ; но при всемъ томъ долгъ нашъ есть не роптать и ослабѣвать въ вѣрѣ, а со смиреніемъ повергнуться долу и сказать съ Св. Павломъ; о глубина богатства и премудрости и разума Божія! яко неиспытани судове Его, и неизслѣдовани путіе Его[6]!
Мы имѣемъ, Сл., тысячу убѣдительныхъ и неопровергаемыхъ доказательствъ, что вселенною управляетъ Провидѣніе, и что въ ней ничего не можетъ случиться безъ опредѣленія и воли премудраго и всеблагаго Существа. Нужно только намъ воззрѣть окрестъ себя на лице земли, обратить взоры наши ко свѣтиламъ на тверди небесной, или разсмотрѣть другія какія либо творенія руки Божіей, и мы мгновенно убѣдимся и удостовѣримся въ сей радостнѣйшей истинѣ. Но при сихъ неоспоримыхъ доказательствахъ раждается въ мысляхъ моихъ слѣдующее недоумѣніе. Ежели есть таковое Провидѣніе, говорю я самъ себѣ; то почто попущаетъ оно добродѣтельнымъ быть въ угнетеніи тогда, какъ нечестивые торжествуютъ? Но былоль бы согласно съ здравымъ разсудкомъ, естьли бы я по причинѣ одного токмо пункта, коего объяснить не могу, поколебался въ вѣрѣ моей касательно ученія о Провидѣніи — ученія, начертаннаго свѣтлыми буквами на лицѣ неба и земли? Конечно нѣтъ; ибо хотя мракъ непостижимости и объемлетъ меня съ одной стороны, но свѣтъ доказательствъ озаряетъ съ другой; и потому не имѣя тончайшаго зрѣнія для проницанія въ таинство золъ, претерпѣваемыхъ добродѣтельными и въ таинство благъ, испытываемыхъ нечестивыми, я съ терпѣніемъ долженъ ожидать того времени, когда позволено мнѣ будетъ уразумѣть сіи таинства чрезъ совершенное познаніе Того, Кто есть источникъ всякія премудрости и виновникъ всякаго бытія; и поелику я твердо увѣренъ, что все, что ни дѣлаетъ Онъ для меня, служитъ, но намѣренію Его, въ мою пользу, то и могу сказать съ праведнымъ Іовомъ: Господь даде, Господь отъятъ; яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Гослодне благословено[7].
Таковыми размышленіями Царь Давидъ, укротилъ то смущеніе, какое чувствовалъ онъ, взирая на благоденствіе и торжество нечестивыхъ. Нозѣ мои, говоритъ онъ, въ малѣ не подвижаетѣся, стопы моя въ малѣ не проліяшася. Яко возревновалъ на беззаконныя, миръ грѣшниковъ зря. Они въ трудахъ человѣческихъ не суть, и съ человѣки не пріимутъ ранъ. Се сіи грѣшницы, и гобзугощіи въ вѣкъ, удержаша богатство. И азъ рѣкъ: всуе убо оправдихъ сердце мое, и умыхъ въ неповинныхъ руцѣ мои. Но вскорѣ свѣтъ Божественной истины озарилъ паки разумъ его, вскорѣ упованіе его на Господа снова оживотворилось. Аще глоголахъ, повѣмъ тако; продолжаетъ онъ, се роду сыновъ твоихъ преступихъ; и непщевахъ разумѣти; сіе трудъ есть предо мною, дондеже вниду во святило Божіе, и разумѣю въ послѣдняя ихъ[8]. То есть, «я долженъ дожидаться того времени, когда допущенъ буду стать за непроницаемую завѣсу, простертую предъ судьбами Всевышняго и сокрывающую оныя отъ очей смертныхъ. Тогда познаю окончательную судьбу благочестивыхъ и беззаконныхъ, и увижу, какой получатъ конецъ питаемыя съ обѣихъ сторонъ надежды.» Вотъ какими размышленіями, вотъ какими чувствованіями исполненъ былъ Св. Царь Давидъ! таковыми же и мы руководствоватъся должны во всѣхъ подобныхъ тому случаяхъ.
Чтожъ касается до того, что отъ насъ не совсѣмъ сокрыты и причины низпосылаемыхъ на насъ бѣдствій: то сіе еще болѣе должно утверждать и возвышать вѣру и повиновеніе наше къ Богу. Подлинно, Сл., мы можемъ открыть весьма удовлетворительныя причины симъ бѣдствіямъ — причины самыя основательныя, убѣдительныя и утѣшительныя, такъ что мы и извиненія недостойны, буде тревожимся и предаемся отчаянію, видя добродѣтельнаго человѣка угнетаема бѣдствіями тогда, какъ нечестивый въ полной мѣрѣ благоденствуетъ и торжествуетъ. Вы убо, кои при всѣхъ благонамѣренныхъ трудахъ вашихъ гонимы еще бѣдностію и злополучіемъ, — вы претерпѣвающіе обиды, поношенія и оклеветанія, — вы страждущіе недугами, а между тѣмъ съ сожалѣніемъ и болѣзненнымъ сердцемъ взирающіе на семейства ваши, ожидающія отъ васъ той помощи, которой не въ силахъ вы имъ доставить, пріидите въ училище Іисуса Хріста, пріидите къ Нему вси труждающіяся и обремененніи, и Онъ подастъ вамъ облегченіе; — пріидите, и обрящете покой душамъ вашимъ. Отъ него можете вы познать слѣдующія утѣшительныя истины: вопервыхъ, что Господь посредствомъ злоключеній испытуетъ вѣрность Своихъ рабовъ и чрезъ то даетъ имъ случай ознаменовать ихъ усердіе къ Нему; во вторыхъ буде взять сравненіе изъ Священнаго Пясанія, Онъ очищаетъ ихъ бѣдствіятѵіи подобно злату очищающемуся въ горнилѣ отъ своей нечистоты; въ третьихъ, что Онъ обезпечиваетъ спасеніе ихъ, отдаляя отъ нихъ тѣ опасности, съ коими благоденствіе земное всегда сопряжено; въ четвертыхъ, что Онъ съ нѣжнымъ насиліемъ, такъ сказать, понуждаетъ ихъ соединиться съ Нимъ, представляя имъ въ сей жизни токмо такіе предметы, кои возбуждаютъ ихъ отвращеніе; и наконецъ въ пятыхъ: поелику и самые благочестивые люди впадаютъ во многія погрѣшности, заслуживающія наказанія; то Онъ наказываетъ ихъ здѣсь временными бѣдствіями, не яко Судія, но яко милосердый Отецъ, дабы въ будущемъ не быть понуждену наказывать ихъ по строгости Своего правосудія. О Христіане! не уже ли нужно послѣ сего еще далѣе въ тайну судебъ Божіихъ? не уже ли изложенныхъ истинъ недовольно для того чтобъ успокоить наше смущеніе, чтобъ утвердить на недвижномъ основаніи вѣру нашу, и чтобъ вооружить ее противу всѣхъ искушеній?
Злополучіями Господь испытуетъ рабовъ Своихъ: борьба ихъ на земли бы ваетъ для нихъ источникомъ заслугъ; безъ сопротивленія не можетъ быть побѣды, а безъ побѣды и права на пріобрѣтеніе вѣнца небеснаго. Господь хочеть увѣнчать побѣдителей неувядаемыми лаврами, а по сему и доставляетъ рабамъ Своимъ случаи къ совершенію отличныхъ подвиговъ. Когда Цари земные возводятъ подданныхъ своихъ на высокіе степени достоинствъ, влекущихъ за собою множество обязанностей, заботъ и безпокойствъ, или когда они ввѣряютъ имъ предводительство надъ арміями и обязываютъ ихъ мужественно и неустрашимо дѣйствовать при всѣхъ опасныхъ случаяхъ; то не полагается, что они съ таковыми своими подданными поступаютъ жестоко, или ненавидятъ ихъ: нѣтъ, напротивъ на участь тѣхъ, кои удостоиваются таковыхъ отличій, взираютъ завистливымъ окомъ; ибо они считаются дѣйствующими на полѣ чести и на обширномъ поприщъ величія и славы. Въ такомъ же точно положеніи находятся и служители Хрістовы. Ихъ злополучія и страданія, кои свѣтъ считаетъ дѣйствіемъ жестокой судьбы, буде внять гласу Божественной истины, служатъ доказательствомъ особенной милости и благоволенія Божія къ нимъ.
Злоключеніями Господь очищаеть рабовъ Своихъ отъ всякаго безмѣрнаго пристрастія къ мірскимъ благамъ. Въ самомъ дѣлѣ, естьли бы добродѣтель награждаема была временнымъ блаженствомъ, тогда служеніе Создателю мы поставили бы средствомъ для снисканія сего блаженства, и совсѣмъ не любили бы верьховнаго, истиннаго нашего блага. Взирая на благополучное состояніе нечестивыхъ, вы готовы предаться унынію и печали, и сказать въ тайнѣ сердца своего: «Ce уже давно посвящаю я себя на служеніе Господу, исполняю заповѣди Его столько, сколько позволяетъ слабость человѣческая, и все еще судьба моя одинакова, все еще дѣла мои въ затрудненіи и тучами несчастія помрачаются, еще всѣ предметы, меня окружающіе.» Но Спаситель вашъ на то отвѣтствуетъ: «такъ не уже ли ради здравія, ради богатствъ, ради блага сего міра сдѣлались вы послѣдователями Моими — послѣдователями Того, Кто прошелъ поприще жизни сей узкою стезею, страдая, плача и нося крестъ Свой?» — "Благость убо Мою показываю вамъ, когда лишаю васъ сихъ мнимыхъ благъ. Я не хощу, чтобъ вы служили Мнѣ изъ какой-либо награды, кромѣ той, которая состоитъ во Мнѣ самомъ; Самъ Я есмь сугубая ваша награда. Ежели Я щажу нечестивыхъ въ жизни сей, то потому, что считаю ихъ тѣмъ низкимъ металломъ, о которомъ ни сколько не радитъ художникъ, а злато кладетъ онъ въ горнило, дабы огнемъ очистить оное отъ всякой примѣси. — Такъ вмѣсто того Сл., чтобъ жаловаться, вы должны радоваться въ своихъ злополучіяхъ и молиться со Св. Давидомъ: искуси мя, Господи! и испытай мя; разжзи утробы моя и сердце мое, яко во всѣхъ мнимыхъ жестокостяхъ Твоихъ милость Твоя милость предъ очима моима есмь[9].
Милость сія поистиннѣ предъ очами нашими, наипаче когда мы разсуждаемъ, что мірскія блага, коихъ люди съ толикою жадностію ищутъ, бываютъ не рѣдко столь вредны, по свойству своему, что совершенную наносятъ пагубу и мудрости и добродѣтели. Справедливость таковаго замѣчанія доказывается многими печальными примѣрами. Но съ коликою дѣятельностію милосердое Провидѣніе предохраняетъ насъ отъ сей опасной заразы? Иногда удерживаетъ оно приливъ нашего счастія, видя, что оный влечетъ съ собою силу, могущую развратить наши сердца; иногда ограничиваетъ насъ, несмотря ни на какія наши усилія, низкимъ и неизвѣстнымъ состояніемъ, дабы блескъ земнаго величія не помрачилъ взоровъ нашихъ, и не лишилъ насъ способности простирать мысли ко странамъ будущаго блаженства; иногда ниспосылаетъ на насъ недуги и мучительныя болѣзни, дабы заградить намъ путь къ чувственнымъ удовольствіямъ и разогнать лестные призраки плотскихъ забавъ. — О, Сл.! теперь не видите вы тѣхъ золъ, каковымъ подвергать васъ можетъ жизнь благополучная; но узрите оныя въ тотъ великій день, когда всѣ сокровенныя вещи обнаружатся. Тогда Господь представитъ предъ очами вашими тѣ пороки, каковымъ предавало бы васъ сребролюбіе, естьли бы Онъ попущалъ страсти сей въ васъ усиливаться, и не пресѣкалъ вамъ случаевъ къ умноженію богатства; представишъ вамъ тѣ беззаконные замыслы, какіе были бы производимы въ дѣйство непомѣрнымъ вашимъ честолюбіемъ, естьли бы Онъ не обуздывалъ онаго въ самомъ его стремленіи, — отъ гнусности и скотскія неистовства, въ какія были бы вы погружаемы похотьми вашими, естьли бы Онъ болѣзнію или злосчастіемъ непогашалъ огня любострастія вашего, или не препятствовалъ оному возпламеняться въ вашихъ сердцахъ. Тогда, познавая невѣдомыя судьбы промысла Божія, — судьбы толико благопріятныя для существенныхъ нашихъ пользъ, вы будете благословлять Господа за тѣ самыя наказанія Его, на которыя нынѣ столь часто ропщете; тогда увидите, что такъ называемыя вами бѣдствія суть благодѣянія Божіи, отъ взора вашего сокрытыя, что все заставляющее васъ думать, аки бы вы совсѣмъ оставлены и забыты; на самомъ дѣлѣ есть низпосылаемая свыше благодать и дражайшій даръ изъ всѣхъ сокровищъ небесныхъ.
Естьли бы, Сл.! знали вы все то, что служитъ къ вашему благополучію, и время, въ которое предстанете предъ Судомъ Божіимъ; то въ день печали вашей коликая бы послѣдовала перемѣна въ обыкновенныхъ вашихъ помышленіяхъ и дѣйствіяхъ! Господь съ нѣжнымъ, такъ сказать, насиліемъ понуждать васъ старается, чтобъ вы къ Нему прибѣгали, примѣшивая всѣмъ земнымъ вещамъ душеспасительную горькость. Чѣмъ больше терпите вы здѣсь бѣдъ и напастей, чѣмъ больше испытываете превратностей и обмановъ свѣта и проливаете слезъ на земли; тѣмъ больше все сіе ведетъ васъ къ тому, чтобы души ваши желали и скончавались во дворы Господни и радовались о надеждахъ, исполненныхъ безсмертія[10]. Но какимъ образомъ вы споспѣшествуете симъ благимъ намѣреніямъ Господа? Нерѣдко, въ извиненіе вашего нерадѣнія о всѣхъ священныхъ обязанностяхъ, въ оправданіе даже пьянства, обмана, безбожія и всякага рода неистовства, вы утверждаете, что вы въ бѣдахъ. Вы въ бѣдахъ, Сл.! но по сей то самой причинѣ и должны вы ближе соединяться съ Богомъ вашимъ, Богомъ всякаго утѣшенія, Который въ несчастіяхъ вѣрнымъ бываетъ прибѣжищемъ. Въ бѣдахъ вы! а Господь не есть ли вашъ Защититель, вашъ Избавитель, вашъ Утѣшитель, ваше единое радованіе? И не уже ли въ преддверіи смерти ищете вы себѣ отрады? О! да повлекутъ васъ нынѣ бѣдствія ваши къ подножію олтаря Божія. Тамъ падите ницъ предъ милосердымъ Создателемъ вашимъ. Тамъ откройте горести свои благоутробному сердцу Его. Тамъ съ твердымъ упованіемъ на благость Его реките: вскую прискорбна еси душе моя? и вскую смущаеши мя! Уповай на Бога, яко исповѣмся Ему, спасеніе лица моего, и Богъ мой[11]. О! естьли только воззритъ Онъ на вагъ съ нѣжностію и внутреннимъ удовольствіемъ; то скорбь и мученіе, тоска и уныніе разсѣяны будутъ немѣдленно, и всякая противудѣйствующая сила будетъ обезоружена. и удалена.
Къ симъ разсужденіямъ можемъ мы присовокупить и другія: положимъ, что Богъ строго поступаетъ съ рабами Своими въ жизни сей; но строгость, ими ощущаемая, есть строгость нѣжнаго отца, который наказуетъ своихъ чадъ единственно для спасенія ихъ отъ погибели, и тѣмъ доказываетъ свое къ нимъ милосердіе и любовь. Извѣстно, что и самый добродѣтельный на земли человѣкъ имѣетъ многія погрѣшности, требующія исправленія. Между самыми благочестивыми и Богобоязненными людьми вы не найдете ни одного, который бы ежедневно не согрѣшалъ. Какъ бы мы объ немъ ни заключали, онъ во многіе входитъ долги у небеснаго правосудія, — долги, кои онъ непремѣнно долженъ заплатить. Но когда онъ заплатитъ ихъ? Естьли въ будущей жизни, гдѣ судъ праведенъ и нелицепріятенъ: то жестока и плачевна будетъ участь Его! Сколь убо блаженъ тотъ, кто платитъ долги свои въ сей жизни равнодушнымъ перенесеніемъ бѣдствія! — Таковое убѣжденіе есть для добродѣтельнаго человѣка отрада во всякой горести; оно содѣлываетъ страданія Его не только сносными, но даже пріятными и вожделѣнными. Но вы говорите: почто же Господь не наказываетъ тѣхъ, кои явнымъ образомъ предаются нечестію и беззаконію? О, возлюбленные братія! будьте довольны одною увѣренностію, что Богъ васъ любитъ, и не требуйте, чтобъ Онъ давалъ вамъ отчетъ въ дѣйствіяхъ Своихъ, касательно другихъ людей. Чѣмъ мѣдленнѣе Его мщеніе, тѣмъ сильнѣе поразитъ оно враговъ Его.
Въ заключеніи же да размыслитъ каждый изъ насъ самъ съ собою такимъ образомъ: ежели буду я изслѣдывать тайну судебъ Божіихъ; тогда не на злополучія свои долженъ я болѣе всего сѣтовать, но на то самое, что необращаю оныхъ въ мою пользу. Увы! предаюсь я скоро самопроизвольному отчаянію и ропщу на Господа, сохраняющаго меня яко зѣницу ока Своего[12]; охотно преклоняю я слухъ мой къ льстивому языку міролюбцевъ, незнающихъ инаго удовольствія; кромѣ сладострастія и суеты, и я стараюсь возбуждать въ людяхъ сожалѣніе обо мнѣ тогда, какъ надлежало бы мнѣ считать участь мою завидною. Я совершенно забылъ оное благовѣстіе небесной Премудрости: блажени плачущіи и изгнани[13]. Но понеже сдѣлалъ я обѣщаніе нынѣ приступить къ исправленію жизни своей; то да благословитъ Всевышній сіе начинаніе мое, и да утвердитъ оное Своею десницею! Нынѣшній день слышалъ я поученіе о подражаніи житіямъ Святыхъ Отецъ, — слышалъ многіе причины, побуждающія не только покаряться волѣ Божіей, но даже радоваться о своихъ злоключеніяхъ; и одной изъ тѣхъ причинъ было бы достаточно для разрѣшенія моихъ сомнѣній и для укрощенія моихъ безпокойствъ; а естьли бы и никакой не было причины, то не довольно ли одной увѣренности моей, о Премилосердый и Всеблагій Творецъ! что все, что ни случается со мною, случается по волѣ Твоей и Твоему повелѣнію? О! устрояй о мнѣ, якоже хощеши, и хотя бѣдствія будутъ меня преслѣдовать и побуждать къ роптаніямъ на Тебя, но Ты не внимай огорченнымъ чувствованіямъ моимъ, — чувствованіямъ, раждаемымъ отъ похотей и пагубнымъ для существеннаго моего блага; яко Ты еси мой свѣтъ, моя крѣпость, мое прибѣжище, мое радованіе; на Тя азь уповаю, и не постыжуся во вѣкъ! Аминь.
- ↑ Быт. гл. 3, ст. 19.
- ↑ Матѳ. гл. 25, ст. 6.
- ↑ Псал. 43, ст. 24 25, 26 и 27.
- ↑ Матѳ. гл. 8, ст. 25.
- ↑ Тамъ же см. 26.
- ↑ Римл. гл. 11, ст. 33.
- ↑ Іова гл. 1, стр. 21.
- ↑ Псал. 72, стр. 2, 3, 4, 5, 12, 13, 15, 16, 17.
- ↑ Псал. 25, ст. 2, 3.
- ↑ Псал. 63, ст. 3.
- ↑ Псал. 41, ст. 6.
- ↑ Псал. 16, ст. 8.
- ↑ Матѳ. 5, ст. 4 и 10.