По первомъ пришествіи Господа нашего Іисуса Христа на землю, и по еже во адъ сошествіи, и по воскресеніи Господнемъ, бысть сицево нѣчто, еже писано о семъ, еже видѣ Іоаннъ Өеологъ писа, глаголя, во апокалипсисѣ во главѣ второй: «и ангелу Өіатирскія церкви рече Господь: напиши, яко оставляети женѣ Іeзавель, глаголющейся быти пророчицы, учитъ и лститъ моя рабы любодѣйствовати, и снѣсти жертву идолскую, и вдахъ ей и время да покается, и не покаяся; и паки рече Господь: се азъ полагаю на одръ и любодѣющія съ нею въ скорбь велію, и чада ихъ умрутъ смертію; вамъ же, глаголю, сущимъ въ Өіатирѣ, иже не разумѣютъ глубины сатанины, яко токмо еже имате держите; и паки индѣ сказуетъ въ томъ же апокалипсисѣ во главѣ седмой на десять: прійде единъ отъ седми ангелъ, имущихъ седмь өiалъ и глаголя со мною: гряди да покажу ти судъ любодѣйцы великія, сѣдящія при водахъ; и видѣхъ жену, сѣдящу на звери червленѣ, исполненъ именъ хулныхъ, жена оболчена въ порфиру червленицу и позлащена златомъ, и каменіемъ драгимъ, и бисеромъ, имущи чашу злату въ руцѣ полну мерзости и скверны любодѣянія, и на челѣ ея написано тайно: вавилонъ великій, мати любодѣицамъ и мерзостямъ земскимъ имать проити отъ бездны въ пагубу, и удивятца живущія на земли, имъ же имена напишутся въ книги животныя; и сію ангелъ сходящу съ небеси возопи: паде, паде вавилонъ великій, отъ вина ярости любодвянія ея напои вся языки, и купцы земстіи отъ силы пищи ея разбогатѣша, и отъ овощія похоти души твоея отъиде отъ тебе. Слышите и разумѣйте, како духъ святый назнамена о семъ хранительномъ быліи мерзкомъ зеліи табачной травѣ, иже искони бысть сый и показа ея, дабы не впали въ толикое скверны любодѣйство христіаня. Егда бо плотію Господь на земли образъ преложися[2], и волею на смерть пріиде, и удицею вочеловѣченія своего змія извлече во адъ, сій рѣчь діавола связа узами нерѣшимыми и во тмѣ посади; онъ же сатана умыслилъ на земли плевелъ посадити, и посла слуги своя любодѣйчивыя бѣсы и блудные демоны, нетерпя срама и студодѣянія своего, аще возможно, прeлcтити избранныя Божія. Бысть же тогда нѣкая жена Іезавель, глаголющаяся быти пророчица, и пострижеся въ чернеческій образъ, уже пророчества сподоблена бысть, лстивый же сатана посла множества бѣсовъ любодѣйчивыхъ прeлcти ю любодѣянія прежде на пищу, потомъ на питіе, таже на блудъ, во блудѣ же заченши чадо женскъ полъ образуемъ, и роди окаянную дщерь, любодѣйцу великую, исполнену всякія мерзости, иже хуленіемъ своимъ хощетъ сосудъ неприязненъ демону быти, и имать ѣздити на звѣре червленѣ, звѣрь же толкуется: множество земель невѣрныхъ, Бога незнающихъ, иже вкушати имутъ блудодѣйства ея скверныхъ и смрадныхъ мерзостей, именъ же хулныхъ исполнена множествомъ, въ порфиру же и червленицу одѣяна, и златомъ, и бисеромъ, и каменіемъ драгимъ оболчена, — се толкуется: мнози царіе, и князи, и велможи, богатіи и убози, свободныя и работныя приносити имутъ себѣ во уста смрада оного любодѣйчива бѣса, и то имъ будетъ забава и утѣха, — и множества злата и сребра ляжетъ за ону мерзость скверную, и се наречена мати любодѣйцамъ и мерзостямъ земскимъ, и имать пріитти отъ бездны грѣховныя и въ пагубу идетъ всему міру, понеже отъ скверъ любодѣянія ея множество народа погибшихъ и погибати будутъ; чаша же златая въ руцѣ держима образуетъ часто златомъ и сребромъ купующимъ мерзость, и пріимше восчудятся, яко обвеселищася человѣцы плоду чрева ея, ихже потребитъ Господь имена отъ книги и съ праведными да не налишутца; мнози же купцы и продавцы обогатѣютъ мерзскаго зелія оного и отъ силы пищи ея и овощи похоти, дща ея, хранительного былія, ихъ же часть съ невѣрными во огни горящимъ и сѣре смердящей въ трезвости, понеже въ той земли піянства не имуще, и хмелнаго питія не было, и неразумѣвающе людie вина или сикера не знаяху, и къ требованію веселія ко утѣшенію своему чего принести, не просто живуще и погани суще, сирѣчи, некрещени пребываютъ. Прояви же Господь сіе хранительное былie cицевымъ образомъ: тогда нѣкоему царю еллинскому, именемъ Анепсію, царствующу въ той землѣ, престолъ свой содержащу, по разсѣяніи святыхъ апостолъ, вѣре по вселеннѣй умножающися, идольская лесть обнажашeся, и сатанѣ постыдѣвающуся, умыслы сатана прелcтити живущихъ на земли, насадити зелie скверное, хранительное былie, надъ трупомъ смраднымъ блудницы тоя, якоже рѣхъ, табачное сицевымъ образомъ; тогда убо благій Господь и на ползу вся строяй, обнажая его коварство, и наведеніемъ нѣкіимъ страшнымъ царю Анепсію, дабы не вѣдевше человѣцы не вошли въ пагубу и въ муку вѣчную. Во едину убо нощь, спящу ему въ дому на одрѣ своемъ, видѣхъ сонъ сицевъ: во снѣ же видѣхъ дѣву нѣкую въ царскомъ одѣяній, яко взыде на престолъ его царскiй и сяде на немъ, на главѣ же ея царскій вѣнецъ, дѣва же лицемъ чермна, образомъ доброзрачна, и еже видѣ сѣдящу и радующуся, и веселящуся, и узрѣвъ онъ, яко на ню взирають окрестъ ея множество народа, человѣцы старыя мужи и, дивящеся ея, ужасаются, и отъ страха умираютъ, таже трепещутъ и изнемогаютъ, и потомъ увидѣвше умираютъ; потомъ же видѣвъ и младыя юноши яко дѣву ону между трупомъ онѣхъ мало видятъ и, возлезше на трупы, тѣ юноши взираютъ на ню, и, видѣвше, убояся и отъ страха трепещутъ и трепетавъ умроша, такожде и младенцы восхотѣша тоя дѣву видѣти, возлегоша на трупы тѣ возглядати и, видѣвше ю, и ти такожде помроша, яко между множества труповъ не можно дѣвы оныя видѣти и знати ея, ни престола ея царскаго, яко онъ царь Анепсій не возможе ю во снѣ видѣти, токмо мертвые трупы видѣти, и ужасеся сердцемъ, и пренеможе духомъ. И пробудися же царь Анепсій отъ сна своего, и нападе нань ужасъ, и трепетъ, и страхъ велій пріиде на него, и велми ужасеся, и весь вострепетая, яко не смѣя повѣдати сна своего, не повѣда же и царицѣ женѣ своей, ни боляромъ, ни ближникомъ, ни совѣтникомъ своимъ возвѣстити не можетъ, ни яде, ни пія, помышляя бѣжати отъ премногія бури. И отъ страха того и ужаса убояся, остави власть, и паки бѣжа отъ царства своего, и мало съ собою взя пищи, и иде три дни и три нощи, и ни яде, ни пія, смиряя себе постомъ и путешествіемъ трудомъ. И видѣ Господь смиреніе его, посла къ нему ангела своего, во образѣ каженика, сирѣчь, нѣкоего велможи, возвѣстити ему сонное видѣніе, еже видѣ нощію царь Анепсій во снѣ своемъ, повѣда же како будетъ во дни послѣднія роду человѣческому пагуба и паденіе отъ хранителнаго былія, како зачинается и начало приемлетъ при царствіи его. И явися яко челавѣкъ на пути царю, и срѣте его ангелъ Господень во образѣ человѣчестѣмъ, царь же Анепсій видѣ лице его прекрасно, и поклонися ему, глаголюще: миръ тебѣ, человѣче! Они же освѣщалъ: миръ. Рече же: откуду грядеши? и отвѣщавъ ангелъ: а ты гдѣ идеши? Царь же не хотяше сказати и соннаго видѣнія исповѣдати, мняше его человѣка суща, не восхотѣ ничтоже рещи, яко человѣку, чего ради идетъ отъ дому своего. Тогда глагола ему ангелъ Божій: что ты, человѣче: исповѣси ми, ибо азъ тя знаю и вѣмъ кто ты, и чего ради бѣжиши, оставя царскій свой престолъ и власть; ты еси царь Анепсій, но азъ глаголю ти, возвратися въ царство свое и не бойся соннаго видѣнія, еже еси видѣлъ нощію во снѣ и бѣжиши, чего ради оставляеши власть и престолъ свой; не будетъ ти зло ниитоже, ни царству твоему; не страшися того, еже видѣлъ; азъ тебѣ повѣмъ о немъ, ты же возвратися во свое мѣсто, и царствуй правяще престолъ свой; то будетъ въ послѣднія дни, слыши человѣче. И начать ангелъ Господень повѣдати сице глаголя:[3] разумѣй, что есть дѣвическій образъ. Дивно чюдо хощетъ быти, от трезвости во піянство діаволъ міръ прелститъ сицевымъ образомъ. Бысть нѣкая черноризица, именемъ Іезавель блудивши, отъ блуда же заченши дщерь, и рождши, и воспитана бысть до двоюнадесять лѣтъ, вниде въ ню сатана и распали ю на блудъ, и едва оскверни ложесна своя и всю волю діаволю творяще, и блудящеся тридесять лѣтъ и далъ ей Богъ время да покается; и видѣ ю Богъ непокаявшуюся, посла ангела своего и повелѣлъ земли разступитися, и разступися земля на тридесять лакоть, и пожре ю въ себя живу, сатана же въ ней, любодѣйчивый демонъ во чревѣ ея, почерпѣвъ въ ложеснахъ ея чашу полну мерзости и скверности любодѣянія ея, и покропи на земли надъ трупомъ блудницы тоя — и вкоренися, изведе земля быліе, травное зеліе, и возмутъ еллини по повелѣнію сатанину на прелесть будущимъ родомъ, и вземше, имутъ садити въ садѣхъ своихъ, и расплодятъ веселія ради, и нарекутъ имя ей табака; и елицій убо зелія травнaгo и хранителнаго былія вкусятъ, и тѣ будутъ растлѣни умомъ, и облѣдѣютъ, и обмирати будутъ, и трястися имутъ. Рече ангелъ царю: піянства ради, иніи помрутъ, иже къ діаволу пойдутъ во адъ; не многоже времени и ты увидишь самъ, царю. Царь же рече Анепсій: въ которое время азъ сихъ увижу? Глагола же ему ангелъ Господень: по двоюнадесяти лѣтехъ предъ царскими враты твоими увидиши ихъ пьяныхъ множество народа, трястися имутъ, и обмирати будутъ, и мертвыхъ много объявятца отъ зелія травнaгo и хранителного; тогда разумѣй яко любодѣйца царство начинаетъ въ мірѣ, и демонъ жезломъ убиваетъ; сего ради овъ умираетъ, а врагъ уязвляеть сею похотію; ничтоже тако разьерить и разнобитъ человѣка яко блуженіе и піянство. И по сихъ глаголетъ ангелъ Господень невидимъ бысть. Царь же Анепсій возвратися во свое мѣсто, и имѣя повѣсть сію на умѣ своемъ, и не повѣда никому до двоюнадесяти лѣтъ, и не видя ни въ домѣ своемъ и нигдѣ, размышмяя, когда увидитъ все реченное. Въ то же время по симъ видѣніямъ нѣкто бысть врачь, именемъ Тремикуръ, родомъ еллинъ, изыде на поле врачебнаго зелiя искати, и обрѣте на поли сіе зелie травное надъ нѣкою пропастью, идѣже беззаконную и скверную блудницу ангелъ Господень порази, и видѣ траву ту новорастущу, пріиде на нея, и вложи въ него сатана мысль, еже сорвати ему, и сорвавъ обнюхати на прелесть будущимъ народу; и вземъ Тремикуръ и обоня ноздрями своими, и обвеселися, яко забыти ему вся печали житейскія; тогда Тремикуръ принесъ траву и сѣмени, и посади въ садъ свой овошный оградъ, и начатъ рвати ту траву и обнюхивати, и веселъ ходить, аки пиянъ, и расплодися у него множество зелiя того. И увидѣвше людie того мужа піяна суща и вопрошаху его: откуда піянство имать? Онъ же показа имъ въ саду траву и продаде имъ комуждо на сребро, и тіи такожде въ садахъ своихъ насадивше и расплодивше и другъ отъ друга еллине расплодивше сады и обонявающь ноздрями своими, и піянствовати начаша; мнози же на огнь того былiя полагающе и дымъ его цевицами вдыхаху во уста, и обледяша, иніи обмираютъ, овіи умираютъ, иніи яко мертвіи лицы разслабленнымъ умомъ растлѣнны вертяшеся безчинно, ходящу во умѣ піяны сущи и во умѣ своемъ сице имуще кійждо сошедшеся глаголаху: cіе зелie за вся далъ веселія ради в мѣсто : хмѣлнаго питія, якоже во иныхъ земляхъ бываетъ; у насъ же здѣсь сiе зелie насъ веселитъ. И во иное время прійдоша предъ царёвы палаты пьянствующи вертящися и обомроша падаюющи, иныя еже въ смерть внезапу умроша. И видѣвше царь Анепсій народъ піянъ вертящеся, и обмирающе, бѣшущася, и подивися новому ихъ начинанію, и позна быти ихъ піяныхъ, и вопроси о нихъ нѣкіихь еллинъ: «чесо ради сія гибель? — овій обмираютъ, овіи мрутъ, и у всѣхъ лица перемѣняющеся, овогда блѣдны, яко мертвыя, овогда трясутца вертящеся, колеблящися яко піяни, или откуду піянство имате? Еллинъ же, отрицающеся того, сказуетъ яко хмелнаго питія и сикера не имѣтъ у себя и піянства нѣсть у насъ. «Царь же Анепсій повелѣ мучити ихъ и еллини же сказаша, яко токмо имѣютъ во градѣ сады, а въ садахъ траву, зелie нѣкое странное, и обоневающеся піянствомъ. Вопрося же ихъ царь: откуду взясте плодъ того зелія, или сѣмена тоя травы добыли сюда? И они сказаша, яко врачь, еллинъ Тремикуръ, продаде имъ того зелія травного. И повелѣ же царь Тремикура привести предъ себя. И приведенъ бысть предъ царя Тремикуръ; и нача царь Анепсiй истязати Тремикура о семъ зеліи и вопрошаста царь: откуду обрѣте піянственное сiе зелie, травное кореніе, или цвѣты, или сѣмя, и гдѣ то мѣсто найде, на немъ же израсте сія трава? — и повелѣ ему указати то мѣсто, идѣже сначала воспрясте, и корень взятъ сѣмене того зелія, нарицаемаго табакъ, откуду обрѣтеся. Тогда же Тремикуръ сказа мѣсто, и поведе его на нѣкое пустое мѣсто, идѣже скверную оную блудницу порази аггелъ Господень, и пожре трупъ ея земля, и бысть въ земли въ глубину на тридесять лакоть; видѣвъ же царь мѣсто, и повелѣ народу то мѣсто копати; и ископаша народъ яму глубоку до трехдесяти лакоть и больши, и обрѣтоша трупъ мерзокъ, и смрадъ, и зловоненъ, смердящь, едины кости, тѣло же истлѣ все, токмо единыя кости ея главныя и аѳендровыя. Вопроси же царь: «Кто вѣсть, таковъ трупъ мужеска ли полу или женска бысть? — и отвѣщавъ Тремикуръ: азъ, царю, не вѣмъ каковый трупъ сей бысть отъ ангела Господня: прежде двою — надесяти лѣтѣхъ на пути блудница живяше.» Вопроси же царь глаголя: «не бысть ли у васъ какихъ блудниць прежде сихъ лѣтъ двоюнадесяти во градѣ семъ?» — Отвѣща же Тремикуръ: «бысть убо, царю, прежде двоюнадесяти лѣтѣхъ блудно живяше и хождаше дѣвою, мало же кто отъ гражданъ ловленія ея убѣже, а прійде не вѣмъ откуду.» Царь же вопроси ихъ: акакова роду бысть она?» — и рече еллине нѣкіи: слышахомъ, царю, отъ ея, яко родомъ христіаныня, и мати ея отъ блуда черническа заченщи, прежде живущій вѣрніи, но и оскверни ея суще блудно живуще осквернени на многихъ мѣстехъ болѣе тмы мужей невоздержанныхъ и невоздержаніемъ своимъ; понеже еще млада двоюнадесяти лѣтъ на блудъ дерзали и живяше тридцать лѣтъ въ сущемъ блудѣ, и не вѣмъ, куда нынѣ дѣвалася; во градѣ семъ давно ее нѣсть, и не слышахомъ ея нигдѣ. Царь же рече: «Много ли тому яко не обрѣтается блудница та на земли?» Рече же Тремикуръ: «яко же рекохъ ти: дванадесять лѣть не видѣхомъ ея.» Рече же царь: «не бысть ли въ то время никаковы грозы страшныя, тогда грозы небесныя надъ градомъ симъ?» Peче еллинъ: «бысть царю въ то время гроза и громъ страшенъ яко поколебатися земли и граду нашему; вострепеташа, многимъ храминамъ отъ труса развалитися, и всѣмъ человѣкомъ ужаснутися въ разумахъ, иступити отъ помысловъ же. Царь и разумѣ, яко въ тотъ день и время порази ангелъ Господень, и израсте былie травное зелie надъ трупомъ ея, и помяну о семъ явлшемуся ему хранителномъ быліи, сіе есть табакъ. И помысли въ себѣ царь пріяти святое крещеніе, и посемъ призва Тремикура и рече: «естли кто въ нашей земли отъ христіанъ, иже вѣрующа въ Бога небеснаго, или есть знаменіе образа его начертаніе?» Рече же Тремикуръ: «Слышавъ, царю, яке дѣвица есть, христіаныня суща, иже вѣруетъ въ распятаго Христа, развѣ есть у нее знаменіе каковый Богъ ея». Повелѣ же царь сыскати и привести ея предъ себя; пославъ же нѣкоего мужа по нея съ Тремикуромъ, и при — ведоша ю предъ царя. Вопросивъ же царь дѣВицу: «Каковыя еси ты вѣры?» Она же отвѣщавъ рече: «христіаныня есть.» Вопроси же царь: како тебѣ есть имя? — Она же отвѣщавъ. Вопроси же царь: есть ли образы или начертаніе Христа твоего, какова суть начертанія и воображеніе его? — Мняху царь яко самъ Богъ явися ему на пути, возвѣщая о томъ зеліи травномъ. Дѣвица. бо, имѣя у себя въ нѣдрахъ образъ единъ на обѣ страны найисанъ, на единой странѣ распятие Христово, на другой странѣ образъ пресвятыя Богородицы, яже обвязаше на выи своей ношаше, посмотривъ же дѣвица въ вѣдра своя, хотя показати образъ Божій царю, и не обрѣтѣ у себя; понеже закры Богъ лице свое отъ лица нечестивыхъ; потому упрошаше дѣвица времени на молитву. И помолися въ ту нощь до девятаго часа, и въ часъ девятый показа Богъ дѣвицѣ образъ свой въ нѣдрахъ въ пазухе ея, и сказа дѣвица цареву слугѣ; слуга же повѣдоша царю; и паки приведоша дѣвица ту предъ царя Анепсія; и вопроси царь: «которыхъ боговъ знаменіе образы?» Она же отвѣщавъ: «небеснаго и матери его по плотскому рожденію, которой сотвори небо, и землю, море, и вся, еже въ нихъ, нашего ради спасенiя отъ чистыя дѣвы рождшагося, и сшедшаго съ небесъ, явлшагося человѣкомъ, и на крестѣ распятаго отъ людей, и за беззаконіе наше претерпѣвшаго страсти волею, и погребеннаго бывшаго, и воставшаго отъ мертвыхъ, и вознесшаго (ся) на небеса, и паки хотящаго пріитти на землю судити живыхъ и мертвыхъ, и воздати комуждо по дѣломъ его, праведнымъ въ раи животъ вѣчный, а грѣшнымъ по достоянию мука вѣчная.» Глагола же ей царь: «откуду ты еси сія мудрости научися или образъ и начертаніе Бога своего?» И отвѣщавъ рече дѣвица: «есть, царю, во градѣ Еладетерѣ, въ немъ же учитель нашъ, епископъ оный, сице ему же имя нарече, сія учити и вѣровати въ Бога небеснаго, отъ него же и крещена есть, и вѣрую во единаго Бога, сотворшаго вся, и той мнѣ даде образъ сей.» Слышавъ же царь отъ нея сія словеса и размышляя о вѣрѣ христианстѣй, и въ томъ размышленіи въ нощи успѣ, и явися ему ангелъ Господень во снѣ: «Повелѣваю царю, послати по епископа онаго, глаголя: слыши, царю, и разумѣй, яко же тебѣдѣвица о ней извѣсти епископа оного, и ты посли во онъ градъ, и призови его, и той пути вся тебѣ, яже ко спасенію, скажетъ, въ сущемъ съ тобою яже ко спасенію». Тогда рече царь ко аггелу: «Ты кто кто еси?» Глаголя и отвѣща ангелъ: «азъ есть являяся тебѣ иногда на пути прежде двоюнадесять лѣту, егда ты бѣжалъ отъ царства своего; азъ повелѣваю тебѣ возвратитися во свояси въ землю свою царствовати. — «Воставъ же царь и посла по епископа, и той епископъ бысть предъ царемъ Анепсіемъ. Вопрошаше царь епископа; епископъ же нача повѣствовати о вѣрѣ отъ начала міра бытія, и отъ Адама, и до Моисея, и до Рождества Христова, и отъ пророкъ увѣренія отъ всѣхъ писаній его, и отъ апостольскія проповѣди извѣстися, и научи проповѣдая дванадесять дней; и умягчи царь сердце своего, начне въ себѣ семя божественныхъ словесъ, и крестися самъ царь Анепсій во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, и въ крещеніи парече имя ему Алексiй и съ нимъ множество князей, и бояръ, и народу много крестися; потомъ же царь сказа прежде бывшей сонъ, еже видѣ прежде двоюнадесяти лѣтѣхъ, повѣдавше же тако глаголя. Сице вопрошающи епископъ: «како и какимъ образомъ посласте по мене?» и отвѣщавъ царь рече ему: «азъ видѣхъ, отче, во снѣ, прежде сихъ двоюнадесяти лѣтѣхъ сѣдящу дѣвицу на престолѣ царскомъ велику и червлену, въ рукахъ своихъ имѣетъ жезлъ и чашу злату, окрестъ того престола множества народа старыхъ мужей, и средовичныхъ, и младыхъ юношей, и малыхъ отроковъ зрѣвшихъ на ню и дивящеся помроша вся окрестъ престола ея, яко между трупомъ.....[4] престола и съ дѣвицею не знать, яко же и азъ не видѣ ея, и ужасъ прійде на мя и нападе на мя страхъ и трепетъ, яко егда убидихся отъ сна своего, во мнѣніе себѣ пріятъ, яко лишенъ буду царства или тѣлесе своего, паденія нѣкое будетъ, и отъ ужастѣй не смѣяхъ тогда возвѣстити никому; возмнѣхъ же яко избѣжати и избыти имамъ оной страхъ, и вста побѣже на чуждую страну, избѣгохъ отъ царства своего, идохъ три дни, ни яде, ни пія, и нѣкто на пути встрѣтъ мя во образѣ свѣтла мужа, и повелѣ ми возвратитися вспять въ царство моей земли, глагола мнѣ: «Иди въ землю свою, не бойся, возвести мя, яко рождена дѣвица бысть отъ черноризицы и осквернися любодѣйствомъ, двоюнадесяти лѣтъ любодѣйствова, тридцать лѣтъ въ блудѣ пребысть, и порази ю ангелъ Господень въ землю на тридесять лакоть, изыде надъ трупомъ ея травное зелie; возмутъ еллине и въ садахъ расплодятъ ея, и тѣмъ зеліемъ утѣшатися имутъ, и прелcтятъ народъ: возметъ веселie, и мнози же помрутъ вкушающе то зелie и обѣснуются»; — и абie невидимъ бысть. По двоюженадесяти лѣтѣхъ азъ ихъ еллинь мнозѣхъ видѣхъ бѣсящихся, и вертящихся, и обмирающихъ, и мрущихъ, и вземъ ихъ, и распросихъ гдѣ обрѣтоша зелie то, и показаша ми мѣсто, на немъ же израсте трава сiя и корень сего зелія, и азъ повелѣ то мѣсто изрыти, и ископавше трупъ зловоненъ и смердящь, изотлѣ все тѣло ея, токмо кости едины главныя и аөендроновыя, и отъ смрада оного много болѣзими томими, иніи же помроша; зелie же оно назвавіше табакъ, и до днесь мнози человѣцы ноздрями обоняютъ и вдыхающе въ себѣ, иніи же въ нѣкоемъ подобающемъ сосудѣ зжигають то былie огнемъ и исходящи дымъ смердящь вдыхаютъ въ себе, и въ той забавѣ и въ утѣхѣ и веселое имуще пьянствоваху и обмираютъ, иніи болѣзими умроша, мнози же во единъ часъ исчезона. И по семъ явися въ минувшую нощь во снѣ мужъ свѣтелъ, повелѣ же послати по тебе и по твою святыню, и глагола ми, якоже и прежде на пути являемися, извѣщая ми о томъ о зеліи травномъ; потому азъ послахъ по тебя, честный отче, ты же сотворихъ яко пріиде къ намъ и просвѣтилъ святымъ крещеніемъ.» Отвѣщавъ епископъ: «блаженъ ты еси, царю, своимъ житіемъ, яко явлшaгося мужа ангела Божія сподобился еси видѣти. И потомъ помолися еписковъ, и постися четыpeдесять дней, и паки посла Богъ ангела своего, повелѣвающе прокляти тое зелie, законопреступленія плодъ. Явися ангелъ епископу, глаголя сице: «Слыши, человѣче Господень, прокляни плодъ тоя травы, понеже преступления законооскверненнаго трупа яко отъ беззаконнаго и проклятаго, отъ сосуда мерзка и чаши гнусныя посѣя сатана свой смрадный плодъ на земли надъ проклятою и поганою; аще кто отъ избранныхъ тѣмъ проклятымъ быліемъ по невѣріямъ да обоняетъ, дабы ихъ Богъ отъ царства своего небеснаго отлучилъ, и царскія пищи лишилъ, и въ муки лютыя вложилъ, дабы ему міръ весь лишень былъ; и завистный врагъ и діаволъ сатана, хотя свое желаніе исполнити, и міръ весь осквернити; и осквернятца и по невѣдѣніемъ падетца; тотъ сатана и съ бѣсы осудятца и наслѣдятъ рѣку огненную; и аще кто и престанетъ отъ сего вкуса и покается съ постомъ и молитвами чистымъ сердцемъ со слезами и воздыханіемъ чистымъ, и то малую отраду и ослабу приметъ себѣ, и между рая и мукою учиненъ будеть, а въ рай не входимъ будетъ; и аще кто не послушаетъ поученія моего, и повельнія Божія противитца, тотъ человѣкъ вѣчный врагъ Богу будетъ, его же имя отъ книгъ животныхъ потребитца, и связанъ будетъ по руцѣ и по ногамъ, и сверженъ будетъ къ діаволу во адъ; діаволъ же посадитъ его въ сѣру кипячую; и сего ради повелѣ Богъ тебѣ вѣрныхъ іереевъ собрати, и плодъ той прокляти: будутъ въ послѣдніи вѣцы человѣцы лукави лицември, запорницы и піяницы, законопреступницы, отстуниятъ отъ вѣры, и по своему хотѣнію имутъ ходити, и умножитца плодъ той, и множество людей вкушати имутъ и упiютца отъ него, и не помнятъ о покаяніи своемъ, и отвратитъ лице свое Господь праведное отъ нихъ, и тогда изсякнетъ любви многихъ, и возненавидять другъ друга, и востанутъ отцы на сыновей своихь, а сынове имутъ противитися отцемъ своимъ, и не стануть слушати божественнаго писанія; того ради Богъ вложить во власти немилосердыя на рабы многія томителство, на сироты яко ни въ чемъ щадити не имутъ, и возненавидитъ богатъ убога, и не престанутъ родъ земнородный соютися (?) и востанутъ языкъ на языкъ, и царство на царство, и всѣмъ будеть пагуба великая, и будетъ вся земля смиритца; того ради и тебѣ прокляти Господь повелѣ сей мерзкій, скверный и смрадный плодъ. «И абie невидимъ бысть ангелъ Господень. И тогда слышавше епископъ отъ ангела глаголемаго собра множество епископъ соборъ и прокля плодъ той святыми отцы, и въ проклятіи томъ благовѣрные мужіе и жены новокрещеные изъ вертоградовъ своихъ изъ садовъ изведоша, искорениша; а которые остались некрещены, Божію закону неповинующуся, тое зелie paзвезоша по далнымъ странамъ поганымъ сіи, рѣчь некрещенымъ странамъ, и тамо того былія еллини поганы расплодиша и всюду развезоша: въ нѣмцы, въ турки и въ татара, и въ черкасы, и оттуду, увы, намъ христіаномъ прежде по невѣденіемъ вкусивше, мнози же хранивъ былія, се ту от вѣрныхъ были сему пріобшаются и поганымъ, и жаждутъ смрада оного и скверны смердящія вкусити и съ погаными въ муку вѣчную себѣ исходатайствуютъ. Тогда видѣ Богъ человчка гиблема, и впадающа во грѣхъ, во адово дно питіемъ табачнымъ, и впадающа въ пропасть сѣни смертныя, посла Богъ грозу на землю, и потрясе ею, и бысть трусъ по многимъ землямъ и странамъ, земли трясящейся по многимъ мѣстомъ разседошася и провалишася, и море отъ предѣлъ своихъ изыде; архиепископъ же моляшеся день и нощь о обращении земли и смиреніи ярости гнѣва Божія; явися епископу ангелъ Господень глаголя: иди и рцы людемъ непокоривымъ, которыя пріобщаютъ смраду оному христіанстіи сынове, отлучи ихъ отъ церквей и не повеле имъ образа своего лобзати, ниже ко кресту или евангелію приложитца, ни святыхъ таинь причащатися, ни въ церкви стояти, дондeже не отстанетъ сего мерскаго и богопротивнаго зелія; и аще кое мѣсто бываетъ приступятъ ко епископу, и на лице ихъ не достоитъ крестнаго знаменiя воображати, понеже аки смрадными усты и мерзцы сердцы, необрѣзаны уши, присно Святому Духу противитъ, отсѣкоша своя мысленныя, и присадиша къ пустыннѣй лозѣ неплоднѣй, иже осквернишася похотію своею, и осмрадиша своя тѣлеса; не повеле бо Господь ниже тѣлесъ ихъ съ вѣрными погребати, ниже близъ святыя церкви, ни молитвы святыя творити надъ ними, ни пѣнія, ни службы, ни приношенiя за ихъ взимати, яко они Богу врази, а діаволу тѣ друзи въ животѣхъ своихъ, . колми паче по смерти, и гнушается Господь не повелѣ намъ тѣхъ душу пріима въ рай, ко Аврааму относити, ни въ царство небесное пущати, ни въ свѣтло мѣсто, ниже въ покой, ниже въ веселie приносити; но отдадутся бѣсовомъ cзязаны посадити въ темномъ мѣстѣ до дне суднаго, по судномъ же дни во смрадную сѣру горящую. И аще кто восхощетъ исправится, ежебы отъ злыхъ мукъ, и бысть на тѣхъ каeтися: отъ сего хранителнаго былія табачнаго останется, седмолѣтенъ запрещеніемъ, яко блуднику, подлежить; по семи же лѣтѣхъ пріитти въ церковь, и не яко враги его имѣя, но яко братію утѣшая любовію и привѣтомъ сердца горести Богу жалостно со злезами плакати ума, со страхомъ кающеся грѣховъ своихъ день и нощь, живуще не похотѣніемъ сердца своего, яже по своихъ воляхъ ходити. Богу славу возсылаемъ человѣколюбцу Отцу и Сыну и Святому Духу. Слышавь же епископъ отъ ангела и написа сія. По многихъ же лѣтехъ бысть явленіе на красной горѣ недужной дѣвицѣ Өеклѣ: явися пресвятая Богородица во свѣтлости велицей съ безплотными силами, въ рукахъ своихъ жезлъ имѣяй, и глаголюще сице: «Өекла, иди въ міръ и возвѣщай Божіе повелѣніе». Она же прежде бысть въ болѣзни и внезапу очутивши изцѣленіе, и бысть здрава, и воста дѣвица и поклонися до земли. Тогда паки рече ей пресвятая Богородица: якоже рекохъ ти, иди и возвѣщай повелѣніе Боже, чтобы людie праздники господскія почитали, и въ воскресныя дни не работали, и матерно не бранились въ церковь Божію ходили бы, Богу молились, и отъ своихъ трудовъ имѣнія Богу давали приношеніе по силѣ десятую часть, піянства отставляли бъ а табакъ отнюдъ не пили бъ: проклятъ бо есть отъ Бога и отъ святыхъ отецъ; егда кто его испіетъ, въ то время земля дрогнетъ, Богородица вострепещетъ и небо колыхнется у Божія престола стоя; а егда человѣкъ матерно избранитца, то гибель его крововито, небо и земля потрясетца, а Богородицѣ укоризну приносятъ. Азъ мати Творца свѣта своего, азъ сама молю Бога своего Іисуса Христа, уже отехчеваютъ грѣхи и беззаконіе ваше, и за питіе хощетъ васъ Богъ погубити, за піянственное зелie, острымъ мечемъ. Сего ради азъ тебѣ являюся и повелѣваю тебѣ возвѣстити на сонмищахъ во градѣхъ и въ селѣхъ, чтобъ отъ питія табачнаго и хранителнаго былiя унелися, Божію бо волю творили, и посты говѣли о грѣсѣхъ своихъ, другъ друга не обидите, будите доволны своими оброки, а къ чужимъ частемъ не прикасайтеся, такожде и чужихъ грѣховъ на себѣ не залазите и не преобщайтеся; желая чуждая своя погубляяй; уже бо Божііі мечъ новый изостристе, хощетъ васъ посѣщи внезапу, жены ваша и чада въ плѣнъ пойдутъ и гладомъ помрутъ, и въ ноганыя земли за оскверненое ваше питіе разсѣяно будетъ, поля ваша запустѣютъ, и жита родить не станутъ, и нивы ваша запустѣютъ, красота селъ вашихъ отъ страха побѣгнутъ, всячески устрашитеся, идѣже не бѣ страха того ради останетеся всячески устрашитеся и покаитеся, отстаните отъ блуда, и піянства, и табачнаго питія, и грабленія, и сквернословія, и кощунства, и всяческiя нечистоты; втворити любовь, праздники господскіе почитайте, среду и пятокъ и посты имѣите, и воскресные дни въ церковь ходите, и о грѣхахъ своихъ кайтеся: уже бо страшный судъ готовится». И паки глаголавъ и невидима бысть. Дѣвица же Ѳекла въ послѣднемъ родѣ на прочитаніе православнымъ христіаномъ предашася. Богу нашему славу возсылаемъ со безначалнымы его Отцемъ и со пресвятымъ и благимъ и животворящимъ Духомъ, нынѣ и присно и во вѣки вѣковъ аминь.
- ↑ Раскольничье.
- ↑ Надлежало бы сказать: «на землѣ явися»
- ↑ Очевидно, — слагатель этой легенды, увлекаясь духомъ тогдашняго времени, когда любили вымышлять сказанія, по невѣжеству своему, нѣкоторыя слова передаетъ какъ бы отъ лица Ангела, а другія даже отъ лица Божией Матери и самаго Господа.
- ↑ Слово не разобрано.