Сияет яркая полночная луна
На небе голубом; и сон и тишина
Лелеят и хранят моё уединенье.
Люблю я этот час, когда воображенье
Влечёт меня в тот край, где светлый мир наук,
Привольное житьё и чаш весёлый стук,
Свободные труды, разгульные забавы,
И пылкие умы, и рыцарские нравы…
Ах, молодость моя, зачем она прошла!
И ты, которая мне ангелом была
Надежд возвышенных, которая любила
Мои стихи; она, прибежище и сила
И первых нежных чувств, и первых смелых дум,
Томивших сердце мне и волновавших ум,
Она — её уж нет, любви моей прекрасной!
Но помню я тот взор, и сладостный и ясной,
Каким всего меня проникнула она:
Он безмятежен был, как неба глубина,
Светло-спокойная, исполненная Бога, —
И грудь мою тогда не жаркая тревога
Земных надежд, земных желаний потрясла;
Нет, гармонической тогда она была,
И были чувства в ней высокие, святые,
Каким доступны мы, когда в часы ночные
Задумчиво глядим на звёздные поля:
Тогда бесстрастны мы, и нам чужда земля,
На мысль о небесах промененная нами!
О, как бы я желал бессмертными стихами
Воспеть её, красу счастливых дней моих!
О, как бы я желал хотя б единый стих
Потомству передать её животворящий,
Чтоб был он твёрд и чист, торжественно звучащий, —
И, словно блеском дня и солнечных лучей,
Играл бы славою и радостью о ней.
См. также одноимённые страницы.