Сельско-хозяйственныя школы, какими онѣ быть должны.
правитьВъ газетахъ было сообщено о предполагаемыхъ въ Петровской Земледѣльческой академіи преобразованіяхъ: предполагается теоретическій курсъ удлинить еще на одинъ годъ, воспользовавшись которымъ, ввести преподаваніе такихъ предметовъ, къ сельскому хозяйству относящихся, которыхъ прежде не читалось, и по окончаніи теоретическаго курса обязать студентовъ академіи годомъ практическихъ занятій въ частныхъ хозяйствахъ. Преобразованія весьма важныя, казалось бы отвѣчающія интересамъ лучшаго изученія сельскаго хозяйства; особенно къ этому склоняетъ годъ практическихъ занятій. Но, при всей кажущейся въ принципѣ раціональности этихъ преобразованій, польза ихъ можетъ быть не безусловною.
Напередъ всего отмѣтимъ то, что Петровская академія, въ теченіе своей, собственно короткой, жизни, имѣетъ уже цѣлую исторію преобразованій, дѣлавшихся несомнѣнно въ интересахъ лучшаго, но тѣмъ не менѣе нанесшихъ ей значительный вредъ: обновленіе принциповъ, которыми должно было руководиться это учрежденіе, не давало ей «ни отдыха, ни срока»: лишь только кончалось введеніе однѣхъ новизнъ, на сцену и очередь являлись другія, такъ что едва ли у кого-либо есть право сказать, что это было хорошо, а это — дурно; въ коловоротѣ постоянныхъ обновленій академія не сложила себѣ никакого характера, и указать на что-нибудь, чѣмъ бы академія руководилась твердо и чего она достигнуть силилась бы, крайне мудрено. Не указываютъ на это и суть вещей, и практика дѣла: въ качествѣ высшаго учебнаго заведенія, съ богатою учебною обстановкою, съ громаднымъ годовымъ бюджетомъ и, нѣкоторое время, съ профессорами, составлявшими лучшія ученыя силы Россіи, приблизительно лѣтъ за двадцать своего существованія, академія не выставила ни одного имени, на которомъ можно было бы остановиться. Мы не ищемъ этого имени среди практиковъ, но имѣемъ основаніе искать его въ средѣ людей, которые служили бы интересамъ науки: ни замѣтныхъ самостоятельныхъ ученыхъ работъ, ни замѣтнаго успѣха въ преподавательской дѣятельности бывшіе студенты Петровской академіи не заявили. Все, на что въ этомъ отношеніи академія можетъ указать, это — на двоихъ, кажется, магистровъ сельскаго хозяйства; но ссылкою на эти, такъ-сказать оффиціальныя, доказательства удовлетворить едва ли кого-нибудь можно. Ищемъ же видныхъ именъ между учеными работниками потому именно, что, казалось бы, къ доставленію ихъ академія всегда была болѣе приспособленною, такъ какъ практическій элементъ въ ней но большей части былъ подавленъ и не пользовался почтеніемъ, а иногда находился прямо въ загонѣ и полномъ пренебреженіи, — обстоятельство очень важное, не позволяющее требовать большаго практическаго успѣха со стороны ея воспитанниковъ, не потому, что они и научались, а потому, что не научались уваженію къ ней, не цѣнили ея значенія, относились къ ней свысока и не получали практическаго направленія, а между тѣмъ Петровская академія не была учебнымъ заведеніемъ исключительно теоретическимъ, такимъ, образцы которыхъ уже издавна существуютъ и процвѣтаютъ въ Германіи.
Теперь академія вновь преобразуется, и не въ томъ направленіи, на которое указывали слухи назадъ тому лишь нѣсколько мѣсяцевъ, а въ направленіи совершенно противномъ. Будемъ желать, чтобъ это новое обновленіе такого важнаго для Россіи учебнаго заведенія — единственнаго, высшаго, агрономическаго — упрочилось, привело бы его къ цѣли и процвѣтанію, послужило бы причиною его будущей славы.
Но чего на самомъ дѣлѣ можно было бы желать отъ высшаго сельскохозяйственнаго учебнаго заведенія, назначаемаго для Россіи и процвѣтанія русскаго сельскаго хозяйства?
Агрономическое знаніе, согласно самой сути сельскаго хозяйства, которое еще покойный Рулье опредѣлилъ какъ «науку изъ наукъ, искусство изъ искусствъ», можетъ приносить пользу государству двумя, можно выразиться — различными, способами: оно можетъ служить точкой отправленія и средствомъ для накопленія запасовъ новаго знанія, или, прилагаясь прямо къ житейской практикѣ, можетъ улучшать ее, дѣлать ее болѣе производительною и разумною.
Обѣ эти конечныя цѣли, которыя могутъ быть задачею агрономическаго учебнаго заведенія, всего легче достигаются, когда онѣ составятъ предметъ дѣятельности не одного, а двухъ, соотвѣтственно духу дѣла организованныхъ, учрежденій, не потому, чтобъ это было несовмѣстимо по принципу, а потому, что это оказывается трудно-совмѣстимымъ на практикѣ и не отвѣчающимъ, — имѣющимъ полный резонъ на уваженіе, — чисто-практическимъ соображеніямъ, и по тѣмъ наконецъ соображеніямъ свойствъ такъ-сказать средней природы человѣка, по которымъ необходимость раздвоиваться служитъ первою причиной неуспѣха ни въ одномъ изъ направленій. Человѣкъ, готовящій себя къ практической дѣятельности, долженъ прежде всего приготовить себя къ труду ея, и это, по правдѣ говоря, потребуетъ отъ него столь многаго, что многимъ другимъ онъ вынужденъ будетъ поступиться, а не захочетъ онъ этого, онъ будетъ къ этому вынужденъ силою вещей, или сдѣлается посредственностью, негодною ни для науки, ни для практики. Пренебрегать послѣднею и готовить себя для какихъ-то высшихъ цѣлей, для какой-то высшей администраціи и организаторства есть или ошибка, или просто — абсурдъ: въ работѣ, какъ практическое сельское хозяйство, нѣтъ ни высшихъ, ни низшихъ администраторовъ, а если есть достигающіе сравнительно большаго, «высшаго», то только благодаря способности къ труду и знанію всего того, что подобаетъ низшимъ. Любуемся же мы воспитанникомъ какой-нибудь школы въ Жамблю, напр., человѣкомъ ретиво работающимъ, ставимъ его куда выше воспитанниковъ своихъ школъ, больше вѣримъ въ его практическую мощь и скорѣе довѣримъ ему свое имѣніе, какъ большему, умѣющему сдѣлать и то и другое, способному себѣ на помощь, какъ человѣку, у котораго дѣло изъ рукъ не вывернется. А почему? — Мы даже очень хорошо знаемъ — почему, сами же съ умиленіемъ разсказываемъ о томъ, какъ въ Жамблю ученики работаютъ, какъ они день-деньской трудятся: онъ и съ лошадью обойтись умѣетъ, и плугъ наладитъ, знаетъ какъ и гдѣ обрѣзать дерево, какъ накормить скотъ и за чѣмъ именно нужно присмотрѣть при работѣ машинной, — все это знаетъ жамблюскій ученикъ, все это открываетъ наше къ нему довѣріе; онъ не будетъ организаторствовать, но дѣло поведетъ и, главное, твердо себя въ немъ поставитъ, и старостѣ или рутинеру-прикащику въ руки себя не дастъ. Онъ — сила. А почему? — Работалъ. ботъ и весь отвѣтъ. Мы это знаемъ, это видимъ, этимъ любуемся, а къ намъ это не пристаетъ, — все назначаемъ себя для чего-то высшаго; рукъ жалѣемъ и черною работой тѣло занимать не хотимъ, оттого насъ прикащикъ за носъ и водитъ. Что къ этому «воженію себя за носъ» подготавливаютъ себя Наши ученики среднихъ земледѣльческихъ школъ, нѣкоторымъ доказательствомъ можетъ служить слѣдующее. Проѣзжаемъ мы по желѣзной дорогѣ. Дѣло было въ разгаръ рабочей поры. У одной станціи садится въ вагонъ юноша, по одеждѣ — воспитанникъ земледѣльческой школы, которая тутъ по сосѣдству; оказывается, что онъ ѣдетъ въ отпускъ. «Пакъ, вы въ отпускъ? — спрашиваемъ мы. — Развѣ у васъ нѣтъ практическихъ занятій?» — «Нѣтъ, есть», отвѣчаетъ бойкій юноша. — «Какъ же вы теперь уѣзжаете, — вѣдь работа въ самомъ ходу?» — «А что же работа?… У. насъ работаютъ батраки: это ихъ дѣло, а не наше; мы — ученики». — «По, позвольте, какъ же такъ „ученики“? Да потому именно, что вы ученики сельско-хозяйственной школы, потому именно, что вы учитесь сельскому хозяйству, вы и должны работать: какъ же вы научитесь практикѣ? Вѣдь вы готовитесь быть управляющимъ?» — «Да. Но развѣ дѣло управляющаго — работать? Это вовсе не его дѣло; его дѣло… А позвольте спросить васъ, — вдругъ оборвалъ свою рѣчь юноша, — развѣ практика состоитъ въ томъ, чтобы возятъ копны или навозъ, чтобы пахать цѣлый день?…. Чему тутъ учиться? Этотъ фокусъ и безъ ученья извѣстенъ. Учиться тутъ нечему». — «Такъ васъ работать не заставляютъ?» — спросили мы съ удареніемъ на послѣднемъ словѣ. — «Нѣтъ, не заставляютъ» — отвѣчалъ юноша въ нашъ тонъ. Онъ отвернулся я сталъ зѣвать въ окошко вагона. Сосѣдъ, который слушалъ нашу бесѣду, очевидно озлился и напалъ на юношу съ доказательствами, что изъ него ничего не выйдетъ, если онъ будетъ такъ высокомѣрничать относительно работы; но онъ бойко огрызался и твердо стоялъ на той почвѣ, что практика — не работа, что ученики занимаются практикой, а работаютъ рабочіе…
Этотъ обращикъ бесѣды, взятой съ натуры, лучшая характеристика нашихъ сельскохозяйственныхъ школъ, въ которыхъ практика — не работа, въ которыхъ не работаютъ, а занимаются практикой (?!), которыя такимъ образомъ не служатъ ни разсадникомъ истинныхъ знаній, ни заведеніями приготовляющими къ труду. Юноша, конечно, образумится, горя хватитъ и станетъ въ настоящую колею, но… «скоро сказка сказывается, да не скоро дѣло дѣлается». Притомъ же зачѣмъ эта безполезная ломка, это разочарованіе: думалъ, что достаточно заниматься практикой, и потомъ — во что-то высшее, гдѣ работа не требуется, а оказалось, до высшаго нужно еще рости, въ заурядной же работѣ приспособленности еще нѣтъ. Иной такъ и останется на всю жизнь, по французской пословицѣ — между волкомъ и собакой, а по-русски — «ни богу свѣча, ни чорту кочерга», — все ждетъ чего-то высшаго, считая себя обиженнымъ и недовольнымъ; есть какія-то претензіи на науку и научное знаніе, а копните хорошенько — и сквозь эту оболочку выглянетъ уйма невѣжества. На самомъ дѣлѣ не въ организаторы же такого юношу… А приставьте его къ молотьбѣ или пахотѣ, онъ обижается, говоритъ: «дѣлать нечего», въ то время какъ изъ молотилки половина немолоченнаго идетъ въ солому, а пахота вся выходитъ съ огрѣхами, — смотрѣть гадко!… Почему юношѣ на молотьбѣ и на пахотѣ «дѣлать нечего», почему онъ не знаетъ, что тамъ дѣлать нужно? — Только потому, что не работалъ, въ рабочую пору былъ въ отпуску, напускалъ ученаго мрака передъ своими родителями: «мальчика послушать — ума набраться; первымъ ученикомъ идетъ», любуются «знаніями и успѣхами». Мы достаточно присмотрѣлись къ дѣлу и позволяемъ себѣ рѣшительно недоумѣвать, на что намъ служатъ сельскохозяйственныя школы, дающія людей годныхъ не для серьезнаго практическаго хозяйства, а приспособленныхъ для вступленія въ военную службу на правахъ перваго разряда? На что намъ нужны сельскохозяйственныя общества, празднующія свои юбилеи?
Дѣло сельскохозяйственнаго успѣха въ Россіи — дѣло столь важное, что къ причинамъ этихъ успѣховъ нельзя оставаться равнодушными ни одной минуты. Неужели съ лица земли Русской совершенно исчезли «хозяева» для того, чтобы подать свой голосъ, что съ организаторствомъ мы еще какъ-нибудь обождемъ, а что дѣло дѣлать не кому; что заниматься практикой — это играть въ хозяйство; что хозяйство — это трудъ и работа; что готовиться къ нему нужно не иначе, какъ искусомъ въ этихъ трудѣ и работѣ. Исключеніе этого элемента изъ земледѣльческой школы есть первая причина разлада между школою и жизнью, — разлада самаго вреднаго, обременяющаго насъ обиліемъ недовольныхъ, которыхъ и безъ того не мало.
То, что у насъ называется средней сельскохозяйственною школой, есть межеумокъ, на претенціозное существованіе котораго тратится столько, сколько нужно на три дѣйствительно полезныхъ школы. Наше хозяйство не пользуется знаніемъ, потому что учащіеся въ школахъ заражаются въ нихъ пустыми претензіями, чуждаясь труда, не могутъ начинать съ начала и-еще до пріобрѣтенія необходимаго опыта, который только и можетъ дать право на самостоятельную дѣятельность, уже претендуютъ на нее, бременясь второстепенными ролями и жалуясь, что имъ «ничего не даютъ дѣлать», а смотрѣть за пахотою или за молотьбою… «что же тамъ смотрѣть? Развѣ это — дѣятельность!?» Не работая и не трудясь въ школѣ, они не научатся цѣнить результатовъ труда другихъ людей, уважать чужаго опыта, который можетъ регулировать ихъ дѣйствительныя знанія. Наблюдательность имъ дѣлается чуждою, потому что она скорѣе всего зарождается на дѣлѣ, на обыденной работѣ, при встрѣчѣ съ мелочами ея.
Какой громадный передомъ происходитъ во всей жизни, во всѣхъ усвоенныхъ привычкахъ, когда учившійся въ школѣ, гдѣ занимаются практикой, входитъ въ хозяйство и начинаетъ въ дѣлахъ его принимать участіе, — это знаютъ, я полагаю, многіе изъ начинавшихъ и, вѣроятно, помнятъ это. По-нашему, школа, готовящая исключительно къ практической дѣятельности, и въ этомъ отношеніи должна дать своей жизни такіе порядки, которые пріучили бы ея воспитанниковъ ко всему, что въ хозяйствѣ должно неизбѣжно встрѣтиться. Войти въ хозяйство, не начиная въ немъ новой, до тѣхъ поръ неизвѣстной жизни — средство сдѣлать это школа должна доставить своимъ учащимся. Школа не можетъ сдѣлать одного — дать опыта, который есть послѣдствіе времени, все же остальное школа можетъ и должна сдѣлать своимъ ученикамъ. Каково бы ни было хозяйство, весь его хозяйственный день располагается извѣстнымъ образомъ, даетъ хозяину извѣстный родъ обычныхъ работъ; съ существомъ ихъ школа можетъ познакомить, но она можетъ сдѣлать это только тогда, когда сама она живетъ хозяйственною, а не бумажною, жизнью, сама задается хозяйственными, а не бюрократическими, заботами, — когда ея интересы сосредоточиваются болѣе на поляхъ и работѣ, нежели въ канцеляріяхъ надъ формальною перепискою. Ученики такой школы должны идти на работу, а не идти смотрѣть на нее; изъ такой школы всякое резонерство должно быть выкинуто, и главное, чѣмъ должны ученики ея гордиться и въ чемъ другъ съ другомъ соперничать, это — въ умѣньи работать и въ способности къ труду. Привычка къ нему до такой степени чужда нашимъ школамъ, и дѣйствительное умѣнье приложить къ дѣлу руки — до такой степени у насъ дѣло удивительное и рѣдкое, что мы готовы деньги платить за какого-нибудь «джентльмена», который, будучи совершенно «приличнымъ» человѣкомъ, нисколько не стѣсняясь пашетъ гдѣ-нибудь на конкурсѣ или превосходно работаетъ на жнивѣ. Если тамъ, откуда пріѣхалъ этотъ «джентльменъ», дѣло идетъ и достигаетъ колоссальныхъ успѣховъ, то это именно потому, что быть «приличнымъ» и «работать» — два понятія между собою не ссорящіяся.
Кто боится работы, тотъ для сельскаго хозяйства человѣкъ негодный. Ошибаться свойственно юношѣ, — ему свойственно думать, что онъ призывается для чего-то выступающаго изъ ряда обыкновеннаго труда, ему это подобаетъ по хорошей тенденціи, свойственной его возрасту; но школѣ, не умѣющей понять этой доброй тенденціи, не умѣющей ею воспользоваться, не простительно. Учившійся, конечно, — въ силу того, что онъ учился, пріобрѣталъ знанія, — естественно обязанъ большимъ, онъ можетъ дать обществу нѣчто высшее труда неучившагося человѣка, и пусть каждый учащійся стремится" къ этому; но школа — для того она и «школа», чтобы направить это стремленіе На вѣрную дорогу, не давать развиваться самообольщенію и всею системой * своихъ дѣйствій не намекать на возможность легкаго поминанія лавровъ. Въ томъ ложномъ направленіи, которое выносятъ ученики нашихъ земледѣльческихъ школъ, мы всецѣло обвиняемъ какъ ихъ общую систему, такъ и дѣйствующихъ въ нихъ преподавателей, говоря по крайней мѣрѣ о большинствѣ ихъ. Намъ извѣстны такіе учители, прошедшіе высшія спеціальныя училища, которые, несмотря на несомнѣнно обладаемыя ими знанія, не должны быть терпимы въ школахъ именно потому, что своимъ неуваженіемъ къ работѣ, какъ къ средству изученія сельскаго хозяйства и подготовленія къ занятію его практикой, они сѣютъ вредъ между учениками своими.
Вредъ этотъ всегда чувствовало наше сельское хозяйство, а теперь, когда оно находится въ критическомъ положеніи, вредъ этотъ будетъ чувствоваться сторицею. Къ счастію, теперь уже общій голосъ говоритъ, что поднять уровень сельскохозяйственной производительности страны — немыслимо безъ всяческой помощи хозяйству крестьянскому: улучшатся условія его землевладѣнія, облегчатся и уравняются платежи, съ него взимаемые, — вопросъ о тѣхъ способахъ, которые могутъ увеличить степень производительности труда крестьянина, примѣняемаго къ земледѣлію, все-таки остается открытымъ вопросомъ, для разрѣшенія котораго должно что-нибудь дѣлаться. Какъ бы ни было обставлено крестьянское хозяйство, для его послѣдующихъ успѣховъ знанія все-таки необходимы, а потому, дѣлая реформы высшихъ сельскохозяйственныхъ школъ, мы должны отвѣтить себѣ, чему удовлетворяютъ наши прочія сельскохозяйственныя школы, должны подумать о тѣхъ, которыя могутъ удовлетворять народнымъ нуждамъ, нуждамъ преобладающаго у насъ хозяйства.
Этому преобладающему хозяйству не могутъ служить ни въ какой мѣрѣ школы, приготовляющія управляющихъ или управительскихъ помощниковъ, надсмотрщиковъ и «нарядчиковъ» (?) работъ; такія школы, но самому званію, которое онѣ присваиваютъ своимъ воспитанникамъ, работаютъ, какъ это понятно, не для крестьянскаго хозяйства. Но работаютъ ли онѣ для какого-нибудь, выпуская цѣлый штатъ административной іерархіи? На этотъ вопросъ во многихъ случаяхъ приходилось бы отвѣчать отрицательно, и именно потому, что школа, выпуская своего ученика, не можетъ пожаловать его ни управляющимъ или управительскимъ помощникомъ, ни другимъ какимъ-либо подобнымъ званіемъ, — пожалуетъ его этимъ жизнь, а въ жизни сдѣланные успѣхи — доказательство его труда и знаній. Но жизнь можетъ обойтись очень насмѣшливо съ резолюціей школы, поставивъ вверху ею названнаго управительскимъ помощникомъ можетъ-быть простаго надсмотрщика за работами другой школы; вообще, жизнь перетасовываетъ общество не по какимъ-либо ярлыкамъ, на его членахъ наклееннымъ, а по совершенно инымъ, собственнымъ, резонамъ, о достоинствѣ которыхъ, несомнѣнно, можно было бы высказать многое множество соображеній.
Вообще, мы полагаемъ, что это преждевременное пожалованіе тѣмъ или другимъ званіемъ, право на которое даютъ лишь послѣдующіе успѣхи, вредитъ нашимъ сельскохозяйственнымъ школамъ гораздо болѣе, нежели это можно было бы ожидать; относясь къ дѣлу такъ-сказать со внѣшней стороны, споръ касаться будетъ однихъ словъ, но это только — «буро». Мы видимъ доказательства, этого на тѣхъ самыхъ разговорахъ и сужденіяхъ ученика земледѣльческой школы, которые мы привели въ сообщенномъ нами желѣзнодорожномъ эпизодѣ. Будетъ ли онъ годиться въ управляющіе или нѣтъ — это еще не извѣстно; но изъ общаго настроенія, почерпнутаго имъ въ школѣ, уже болѣе или менѣе видно, что для какой-нибудь болѣе скромной роли онъ не годится: не задастся ему управительская дѣятельность, — ниже ея, на поприщѣ той же сельскохозяйственной профессіи, онъ уже не спустится, а скорѣе поступитъ на желѣзную дорогу, гдѣ его сельскохозяйственныя свѣдѣнія, каковы бы они ни были, погибнутъ окончательно и школа окажется обманутою, втунѣ, трудившеюся. Примѣровъ этого мы имѣемъ достаточно для того, чтобъ опасаться дальнѣйшихъ въ этомъ направленіи ошибокъ, безполезныхъ затратъ и разочарованій, — для того, чтобы, во имя интересовъ сельскаго хозяйства, реформировать наше школьное сельскохозяйственное дѣло на началахъ, соотвѣтствующихъ дѣйствительной сути сельскохозяйственныхъ интересовъ.
Готовясь къ работѣ, стыдиться ея нѣтъ причины, а потому самая серьезная к необходимая реформа въ тѣхъ нашихъ школахъ, которыя готовятъ не болѣе какъ къ практической дѣятельности, — работа строгомъ смыслѣ должна быть введена, какъ элементъ обученіе. Окажется для этого надобнымъ удлинить курсъ такъ-сказать съ обоихъ концовъ: ввести подготовительные классы и распредѣлить чередующееся съ работами теоретическое образованіе на сравнительно болѣе длинный срокъ. Скупиться ни временемъ, ни матеріальными средствами не должно: жаль не того времени и не тѣхъ большихъ расходовъ, которые приносятъ пользу, а жаль того времени и тѣхъ, хотя бы и ничтожныхъ, средствъ, которыя пропадаютъ даромъ.
Дѣйствительно-полезною мы считаемъ только ту, которою руководятъ люди имѣющіе это своею спеціальною цѣлью, люди способные утилизировать время, проводимое на практикѣ, для большаго развитія учащагося, — т. е. мы считаемъ полезною только практику въ школѣ, гдѣ къ практикующемуся относятся какъ къ учащемуся и ничего отъ него не желаютъ, кромѣ усвоенія того, что выяснить можетъ практика, не предъявляютъ учащемуся никакихъ другихъ требованій, которыя ставили бы его въ ложное положеніе, — въ положеніе человѣка, которому, давая серьезное дѣло, выполненіе его однако не довѣряютъ ему, условившись заблаговременно въ необходимости разнаго рода снисхожденій, которыя предлагаютъ однако же съ кислою миною. Школьная практика не можетъ сдѣлать опытнымъ, но она можетъ дать полное пониманіе сути хозяйственныхъ задачъ и средства оріентироваться, — она, если то было дѣломъ серьезнымъ, можетъ сдѣлать то, что учившійся въ школѣ не явится въ хозяйство невиннымъ младенцемъ. Съ выходомъ за двери школы всякая практика сама собою прекращается; за дверями школы уже начинается накопленіе опыта, а болѣе или менѣе успѣшное движеніе въ этомъ направленіи — въ направленіи пріобрѣтенія опыта — опредѣляется развитою въ школѣ способностью воспринимать его назиданіе и, наконецъ, прирожденными способностями. Единственное право на снисхожденіе, которое школа можетъ выговаривать въ пользу своего питомца, это — снисхожденіе къ его неопытности, но не незнанію практики. Для людей готовящихъ себя къ практической дѣятельности практика внѣ школы не должна имѣть мѣста и не можетъ имѣть никакого значенія; внѣ школы, изъ области той практики, которую можно получить въ училищѣ, учившійся и не узнаетъ ничего новаго. У насъ наше сельское хозяйство стоитъ на такомъ уровнѣ, ниже котораго стоять не можетъ хозяйство училища, а если наши учащіеся и находятъ въ нашемъ сельскомъ хозяйствѣ много поражающаго, то это происходитъ только потому, что во время пребыванія въ школѣ они стоятъ особнякомъ отъ ея хозяйства, — близкаго, непосредственнаго и серьезнаго, и обязательнаго участія въ обыденной его жизни не принимаютъ. Не работая въ немъ изо дня въ день, сидя въ классахъ большую часть года и совершая по своему хозяйству лишь періодическія экскурсіи, они не видятъ хозяйственной жизни въ дѣломъ, слагающемся изъ суммы ежедневно другъ друга зацѣпляющихъ явленій, причинъ и слѣдствій; видятъ они это впервые оставивъ школу, — выйдя изъ нея, они становятся лицомъ къ лицу съ хозяйствомъ, къ которому не привлекалось ихъ вниманіе въ теченіе годовъ пребыванія ихъ въ училищѣ. До какой степени въ дѣлѣ практики достигаетъ невинность нашихъ воспитанниковъ спеціальныхъ сельскохозяйственныхъ школъ, это было засвидѣтельствовано словами одного изъ нихъ (Отечеств. Зап.), въ разсказѣ о выпряганіи лошадей изъ плуга.
Въ нашихъ училищахъ, нѣсколько лѣтъ назадъ, былъ поднятъ уровень образованія. Но въ чемъ же состояло это поднятіе уровня образованія? Въ Лучшихъ ли средствахъ изученія сельскаго хозяйства? — Вовсе нѣтъ: исключительно въ видахъ присообщенія этихъ училищъ къ извѣстному разряду по отбыванію воинской повинности. Но вѣдь государству нужны не солдаты, знающіе сельское хозяйство, и не сельскіе хозяева, знающіе нѣмецкій языкъ, а люди именно сельское хозяйство знающіе.
Въ училищахъ нашихъ есть приготовительные классы; но какую же все это оказываетъ услугу именно сельскому хозяйству? При посредствѣ этихъ приготовительныхъ классовъ проникаетъ ли въ сельскохозяйственную школу тотъ контингентъ учениковъ, который можетъ быть наиболѣе желательнымъ для успѣховъ народнаго хозяйства? — Вовсе нѣтъ: школы эти пополняются по преимуществу разночинцами и неудачниками, привлекаемыми стяжаніемъ нравъ и ничего общаго съ сельскимъ хозяйствомъ не имѣющими. Потребуется ли удлиненіе срока обученія, вслѣдствіе введенія работы, какъ принципа сельскохозяйственнаго образованія, или нѣтъ, но, во всякомъ случаѣ, не гоняясь за поднятіемъ уровня образованія несельскохозяйственнаго въ такихъ агрономическихъ школахъ, которыя назначаются служить исключительно интересамъ практики, — очевидно полезно и необходимо понизить уровень требованій отъ вступающихъ, что откроетъ въ школу доступъ крестьянству, ученики изъ среды котораго — достигнутъ ли они положенія управляющихъ или не достигнутъ, все равно — послужатъ серьезными и несомнѣнными проводниками знаній въ область народнаго хозяйства. Ученикъ земледѣльческой школы, крестьянинъ, — если только школа будетъ его учить сельскому хозяйству, а не отчуждать отъ него, если она не будетъ дѣлать паничей и бѣлоручекъ, послѣ школы стыдящихся труда, — будетъ имѣть свое сельскохозяйственное поприще, свое хозяйство, въ которомъ онъ можетъ быть сторицею полезнымъ членомъ. Изъ такихъ учениковъ сельскохозяйственной школы ни одинъ не погибнетъ для цѣлей и успѣховъ отечественнаго сельскаго хозяйства и вообще дорогая агрономическая школа не будетъ переливать изъ пустаго въ порожнее.
До какой степени долженъ быть пониженъ уровень требованій при вступленіи въ школу для того, чтобы въ нее проникло крестьянство, мы не предрѣшаемъ; но можемъ сослаться на собственный опытъ, почерпнутый изъ трехлѣтней практики въ сельскохозяйственномъ училищѣ херсонскаго земства, куда большинство поступаетъ изъ простыхъ народныхъ училищъ, что однако не мѣшало ученикамъ этого училища дѣлать дѣйствительно поразительные, для ихъ первоначальной подготовки, успѣхи.
Что контингентъ учениковъ изъ крестьянъ для земледѣльческихъ училищъ практическаго назначенія есть контингентъ наиболѣе желательный и лучшій, наиболѣе для успѣховъ нашего хозяйства необходимый — объ атомъ ера ли нужно распространяться. По этому поводу едва ли можетъ быть сдѣлано хоть одно, сколько-нибудь вѣское, возраженіе; если это — такъ, то, въ интересахъ дѣла, ради ихъ необходимо и обязательно поступиться всякими дѣлу посторонними соображеніями.
Учившись сельскому хозяйству, дѣйствовавъ въ немъ, учивъ другихъ, мы достаточно въ немъ искусились и прямо и рѣшительно отрицаемъ не только полезность, но даже логическую возможность какихъ-нибудь агрономическихъ училищъ, назначаемыхъ для практики, кромѣ тѣхъ, гдѣ работа стоитъ на высотѣ учебнаго принципа и гдѣ она уважается наравнѣ съ теоретическимъ знаніемъ, бъ земледѣльческой школѣ, для дѣла назначаемой, дѣлу должны и учиться; въ ней всѣ безъ исключенія должны работать и — безъ исключенія — всѣ работы; въ такой школѣ работа должна быть общимъ принципомъ и для нея учитель работать неумѣющій — не годится, не чтущій же работы — въ ней вредный учитель: онъ ничему не научитъ. Только изъ такихъ школъ и могутъ выходить не кому-нибудь, а дѣйствительно русскому сельскому хозяйству нужные и полезные люди; только ими и ихъ трудомъ и знаніями, имѣющими практическую силу, и можетъ быть поднятъ уровень сельскаго хозяйства, какъ существенной отрасли русской промышленности.
Такая школа, по нашему мнѣнію, составляетъ идеалъ, къ которому должны стремиться реформы; а будетъ ли она называться среднею или низшею — все едино: можно сказать только то, что для практической дѣятельности, — понимая ее не представляющею какихъ-нибудь чрезвычайныхъ задачъ и особыхъ временныхъ мѣропріятій, — такой другой не нужно. Обыкновенно называемыя низшими школами, школы образованія искусныхъ рабочихъ могутъ не входить въ программу дѣятельности ни правительства, ни общества, разумѣемаго въ цѣломъ или въ такихъ крупныхъ единицахъ, какъ земства. Кому нуженъ искусный рабочій, тотъ и можетъ образовывать его собственною иниціативою, черпая лучшія силы изъ школъ подобнаго рода, и для другихъ высшихъ въ административной іерархіи назначеній: прекрасный, заслуживающій подражанія примѣръ въ этомъ смыслѣ показала школа Рефиндера, руководимая г. Краинскимъ: путь проложенъ и — слава Богу, слѣдовать же ему можетъ каждый, согласно своей доброй волѣ и собственному плану въ частности.
Другое дѣло — школы спеціальныхъ отраслей сельскаго хозяйства, имѣющихъ насущное значеніе для извѣстныхъ частей государства и составляющихъ главный предметъ народной дѣятельности цѣлыхъ областей, какъ, напримѣръ, овцеводство южной Россіи: школы бонитеровъ, шафмейстеровъ и т. п.; льноводство и молочное хозяйство сѣверной и сѣверо-восточной Россіи: школы обработки льна, молочныхъ продуктовъ и т. п.; винодѣліе, табаководство и садоводство Бессарабіи, Крыма и Кавказа и имъ подобающія школы, — такія школы должны быть предметомъ вниманія правительственныхъ и общественныхъ учрежденій.
Обратимся теперь къ высшимъ агрономическимъ учебнымъ заведеніямъ, такимъ, какъ Петровская академія съ предполагаемыми въ ней реформами. Хотя ей дѣлался упрекъ за многопредметность, но такой упрекъ мы считаемъ неосновательнымъ, — еслибы многопредметность и можно было назвать зломъ, то это зло необходимое по самому существу и цѣлямъ заведенія, какъ высшаго. Еслибы не предполагалось ввести нѣкоторые предметы прежде отсутствовавшіе въ академическомъ курсѣ, то ей скорѣе нужно было бы сдѣлать упрекъ за неполноту доставляемаго ею высшаго сельскохозяйственнаго образованія: въ академіи не читалась, напр., исторія сельскаго хозяйства, сельскохозяйственная статистика. Реформу въ смыслѣ пополненія этихъ знаній нужно считать необходимою; что же касается другой — года практическихъ занятій въ частныхъ хозяйствахъ, то подобную практику мы считаемъ пустою тратою времени и ни къ чему не ведущею. Пробыть годъ въ хозяйствѣ, принимая въ немъ условное участіе, условно полезно; пробыть годъ въ хозяйствѣ, отрицательно относящемся, подъ тѣмъ или другимъ предлогомъ, ко всему не рутинному, — безполезно окончательно. Мы не отрицаемъ и для ученика высшей агрономической школы (изучившаго въ ней техническіе пріемы) полезности и необходимости ознакомиться сравнительно съ обширною и дѣловою сельскохозяйственною практикой, но думаемъ, что, смотря по окончательной цѣли, знакомство это можетъ быть пріобрѣтено тѣмъ или другимъ путемъ и тѣмъ или другимъ способомъ. Высшимъ учебнымъ заведеніемъ даваемое знаніе, какъ мы сказали еще въ началѣ нашей замѣтки, можетъ быть прилагаемо или въ интересахъ науки, или въ интересахъ практическаго хозяйства; для людей, посвящающихъ себя первой цѣди, недостаточно наблюденія какого-нибудь одного хозяйства, хотя бы и въ теченіе одного года; для него необходимы средства ознакомиться съ возможно большимъ числомъ хозяйственныхъ фактовъ и случаевъ, ознакомиться съ возможно большимъ разнообразіемъ тѣхъ вліяній, которыя обусловливаетъ характеръ хозяйства, выражаясь на его организаціи.
Наибольшее число случаевъ здѣсь необходимо потому, что цѣль ознакомленія съ ними должна состоять въ возможности наблюсти: какъ, въ какомъ направленіи и какимъ образомъ видоизмѣняется извѣстный общій законъ подъ давленіемъ жизненныхъ случайностей. Такой цѣли гораздо больше можетъ служить агрономическое путешествіе, нежели пребываніе въ одномъ хозяйствѣ, обыденныя мелочи котораго занимать не могутъ вниманіе человѣка, посвятившаго себя научному труду, и съ общимъ строемъ хозяйства познакомиться можно въ сравнительно гораздо болѣе короткое время. Что же касается такихъ питомцевъ высшаго учебнаго заведенія, которые избираютъ для себя практическую дѣятельность, то для нихъ несравненно болѣе полезную практику могутъ дать хозяйства тѣхъ школъ, о которыхъ мы говорили, при томъ условіи, что такіе практиканты примутъ непосредственное участіе въ дѣлахъ училищнаго хозяйства, пройдя рядомъ съ учениками школы всю сумму готовыхъ работъ хозяйства и живя жизнью и всѣми интересами этого хозяйства заурядъ со всѣми. Такой практикантъ, хотя и высшей школы, все-таки учащійся, нуждающійся если не въ прямомъ руководствѣ, то во всякомъ случаѣ въ обмѣнѣ мыслями, который можетъ быть производителемъ лишь тогда, когда собесѣдующіе не говорятъ на языкѣ другъ другу непонятномъ и имѣютъ въ общемъ уровнѣ своихъ знаній почву, на которой возможно обсужденіе вопросовъ. Мы во всякомъ случаѣ крайне скептически относимся къ той практикѣ учащагося, въ которой положеніе практиканта и практикующаго слишкомъ неравны и въ которой образуются неизбѣжно такія отношенія, что либо практикантъ приходитъ къ тому заключенію, что все передъ нимъ совершающееся — прямо нелѣпо, либо хозяинъ дѣла, практикующій, приходитъ къ тому, что практикантъ не доросъ и не доучился до пониманія настоящей сути дѣла. Простое же, безучастное пребываніе въ хозяйствѣ, хотя бы результатомъ этого и получилось сочиненіе организаціоннаго плана, мы считаемъ занятіемъ прямо смѣшнымъ, самообольщеніемъ съ обѣихъ сторонъ: практиканта — въ томъ, что, проживя годъ въ деревнѣ, онъ позналъ хозяйственную практику, а школы — въ томъ, что она дала къ этому средства.
Еще нѣсколько словъ о практикѣ учениковъ высшей школы, назначающихъ себя къ ученому труду. Сколько можемъ понять, глубоко ошибаются тѣ, которые думаютъ, что лучшимъ заключеніемъ образованія такого воспитанника высшей школы есть, по оставленіи ея, агрономическое путешествіе за границею.
Мы не принадлежимъ въ числу тѣхъ, которые говорятъ о «русской наукѣ»; но что касается до сельскаго хозяйства, слагающагося, такъ или иначе, непремѣнно подъ вліяніемъ извѣстныхъ условій, то русскому ученому агроному, — тому, который хочетъ своимъ знаніемъ принести прежде всего пользу Россіи, — необходимо прежде всего фактическое изученіе русскихъ условій, и уже потомъ пусть ѣдетъ онъ за границу.
Необходимо, чтобы почерпнутое въ школѣ теоретическое знаніе прежде всего примѣнялось бы къ тѣмъ условіямъ и къ той средѣ, на которой дѣйствовать и благодатно вліять оно предполагаетъ; отсюда получается прочная точка зрѣнія, тотъ масштабъ, которымъ будущій русскій ученый будетъ измѣрять возможность примѣненія иностранныхъ улучшеній на почвѣ русскаго хозяйства, не увлекаясь надеждою перестроить русское хозяйство на иностранный ладъ. Первое впечатлѣніе, произведенное практикою сельскаго хозяйства, имѣетъ, какъ и во всѣхъ другихъ случаяхъ, громадное значеніе. Объектъ — все-таки русское хозяйство; оно — основной предметъ, обликъ котораго долженъ быть всегда на виду и на первомъ планѣ; это — фонъ, а то, что «тамъ», это — тѣ узоры, частицы которыхъ должны разукрасить этотъ фонъ, гармонически на немъ укладываясь.