Северный раджа (Гумилёв)
| ← Охота («Князь вынул бич и кинул клич…») | Северный раджа | «На льдах тоскующего полюса…» → |
| См. Стихотворения 1908. Из сборника «Жемчуга (1910)». Источник: gumilev.ru • Не вошло в издание 1918 г. |
- Википроекты
Валентину Кривичу.[1]
Она простёрлась, неживая,
Когда замышлен был набег,
Её сковали грусть без края
И синий лёд, и белый снег.
Но и задумчивые ели
В цветах серебряной луны,
Всегда тревожные, хотели
Святой по-новому весны.
И над страной лесов и гатей
Сверкнула золотом заря, —
То шли бесчисленные рати
Непобедимого царя.
Он жил на сказочных озёрах,
Дитя брильянтовых раджей,
И радость светлая во взорах,
И губы лотуса свежей.
Но, сына царского, на север
Его таинственно влечёт:
Он хочет в поле видеть клевер,
В сосновых рощах жёлтый мёд.
Гудит земля, оружье блещет,
Трубят военные слоны,
И сын полуночи трепещет
Пред сыном солнечной страны.
Се — царь! Придите и поймите
Его спасающую сеть,
В кипучий вихрь его событий
Спешите кануть и сгореть.
Легко сгореть и встать иными,
Ступить на новую межу,
Чтоб встретить в пламени и дыме
Владыку севера, Раджу.
Он встал на крайнем берегу,
И было хмуро побережье,
Едва чернели на снегу
Следы глубокие, медвежьи.
Да в отдалённой полынье
Плескались рыжие тюлени,
Да небо в розовом огне
Бросало ровный свет без тени.
Он обернулся… там, во мгле
Дрожали зябнущие парсы
И, обессилев, на земле
Валялись царственные барсы,
А дальше падали слоны,
Дрожа, стонали, как гиганты,
И лился мягкий свет луны
На их уборы, их брильянты.
Но людям, павшим перед ним,
Царь кинул гордое решенье:
«Мы в царстве снега создадим
Иную Индию — Виденье.
На этот звонкий синий лёд
Утёсы мрамора не лягут
И лотус здесь не зацветёт
Под вековою сенью пагод.
Но будет белая заря
Пылать слепительнее вдвое,
Чем у бирманского царя
Костры из мирры и алоэ.
Не бойтесь этой наготы
И песен холода и вьюги,
Вы обретёте здесь цветы,
Каких не знали бы на юге».
И древле мёртвая страна
С её нетронутою новью,
Как дева юная, пьяна
Своей великою любовью.
Из дивной Галлии вотще
К ней приходили кавалеры,
Красуясь в бархатном плаще,
Манили к тайнам чуждой веры.
И Византии строгой речь,
Её задумчивые книги,
Не заковали этих плеч
В свои тяжёлые вериги.
Здесь каждый миг была весна
И в каждом взоре жило солнце,
Когда смотрела тишина
Сквозь закоптелое оконце.
И каждый мыслил: «Я в бреду,
Я сплю, но радости всё те же,
Вот встану в розовом саду
Над белым мрамором прибрежий.
И та, которую люблю,
Придёт застенчиво и томно,
Она близка… теперь я сплю
И хорошо у грёзы тёмной».
Живёт закон священной лжи
В картине, статуе, поэме —
Мечта великого Раджи,
Благословляемая всеми.
- ↑ Валентин Иннокентьевич Анненский (псевд.: В. Кривич, 1880—1936), поэт и литературовед, сын И. Ф. Анненского. По воспоминаниям поэта А. А. Кондратьева, стихотворение было прочитано Гумилёвым на заседании кружка «Вечера Случевского» 20 декабря 1908 г. (см.: Изв. ОЛЯ. С. 57).