Сочиненія И. С. Аксакова.
Общественные вопросы по церковнымъ дѣламъ. Свобода слова. Судебный вопросъ. Общественное воспитаніе. 1860—1886
Томъ четвертый.
Москва. Типографія М. Г. Волчанинова (бывшая М. Н. Лаврова и Ко.) 1886
Свобода совѣсти — самая стихія и условіе жизни Православной Церкви.
правитьНельзя не сожалѣть, что статьи о свободѣ совѣсти, появившіяся въ нынѣшнемъ году въ нашей журналистикѣ, не подверглись, со стороны нашей духовной среды, никакому серьезному обсужденію. Мы не можемъ назвать серьезными тѣ замѣтки, которыя, по поводу ихъ, были помѣщены въ нѣкоторыхъ духовныхъ и недуховныхъ періодическихъ изданіяхъ. Конечно, эти замѣтки важны для насъ тѣмъ, что обличаютъ точку зрѣнія на свободу совѣсти, если не всего духовенства, то по крайней мѣрѣ самихъ авторовъ — духовныхъ лицъ. Мы въ первый разъ встрѣтились въ нашей печати съ защитой насилія въ дѣлѣ вѣры — отъ имени и во имя церкви. Но, къ сожалѣнію, защитники, вмѣсто опроверженія доводовъ, вмѣсто отвѣта на вопросы, поставленные довольно ясно и точно, обрушиваются на своихъ противниковъ съ запальчивыми и безцеремонными обвиненіями въ безвѣріи, въ религіозномъ индифферентизмѣ, въ умышленномъ оскорбленіи достоинства служителей церкви. Такъ г. Н. П. въ статьѣ г. редактора «Современныхъ Извѣстій» (по поводу писемъ игумена Парѳенія и священника І. В.) нашелъ только глумленіе надъ духовенствомъ и «сочувствіе къ расколу»! (см. 12 No «Русскаго» за іюль сего года). Таковой же силы его возраженія и нашимъ статьямъ. Во всѣхъ этихъ выходкахъ, въ этомъ гнѣвѣ и раздраженіи, мы не можемъ не пригнать значительной доли недоразумѣнія; поэтому-то такъ и нужно было бы объясниться. Очевидно, что вопросъ о свободѣ совѣсти не былъ даже и постановленъ въ нашемъ общественномъ сознаніи; не было даже и надлежащихъ попытокъ къ его теоретическому разрѣшенію, такъ что, поднятый теперь въ литературѣ и въ жизни, онъ засталъ почти всѣхъ насъ врасплохъ Между тѣмъ вопросы толпятся одинъ за другимъ. Невозможно долѣе, съ прежнею безпечностью, пробавляться господствующею у насъ неопредѣленностью и путаницею ходячихъ понятій, — и такъ какъ вопросъ о свободѣ совѣсти стоитъ на очереди, то разработка его и оказывается настоятельно нужною. Потому-то мы рады и тѣмъ скуднымъ возраженіямъ на наши статьи, какія появились въ печати. Самымъ краснорѣчивымъ образцомъ упомянутаго нами недоразумѣнія является, по нашему мнѣнію, письмо одной «почтенной духовной особы», какъ выражается многоуважаемый редакторъ «Русскаго», помѣщенное въ томъ же 12 No этой газеты. Сказавши, что «разсуждать о свободѣ совѣсти такъ, какъ разсуждаетъ „Москва“, болѣе чѣмъ странно», авторъ письма говоритъ далѣе… Но это мѣсто стоитъ того, чтобы выписать его подлинникомъ, а потомъ, для отвѣта, мы разнимемъ его на части:
«Объявить свободу совѣсти! Да кому же поручить сдѣлать это дѣло? Сама православная вселенская церковь этого сдѣлать не можетъ; въ Противномъ случаѣ уже не будетъ единой вселенской церкви. Ибо что это за церковь будетъ, когда пастыри ея будутъ говорить съ каѳедры: возлюбленные о Христѣ братіе и сестры! доселѣ мы васъ учили блюсти единство вѣры, какъ мы сами научены апостолами, пророками» и пр., «а теперь мы вамъ говоримъ: поступайте въ дѣлахъ вѣры, какъ кому угодно, пусть ваша совѣсть руководитъ васъ, какъ она знаетъ, и если она заведетъ васъ въ дебри, мы, вопервыхъ, умываемъ руки, а вовторыхъ, можемъ успокоить васъ тѣмъ, что при свободѣ совѣсти и дебрей вовсе нѣтъ. Ужь то, что вы дѣлаете свои дѣла по совѣсти, это и значитъ, что вы поступаете именно такъ, какъ Богъ повелѣваетъ» ..
Поистинѣ удивительныя строки, въ которыхъ всѣ понятія точно сдвинулись съ своихъ основъ, точно соскочили съ рельсовъ, и не легкій трудъ возстановлять каждое изъ нихъ на свое мѣсто. Но для насъ важно именно то обстоятельство, что авторъ говоритъ здѣсь отъ имени церкви. Дѣйствительно, чтобы разрѣшить недоразумѣніе, надо подвергнуть обсужденію вопросъ о свободѣ совѣсти съ двухъ сторонъ: со стороны отношенія къ нему самой церкви и со стороны отношенія къ нему государства. Въ томъ-то и бѣда, что наши духовные оппоненты становились, въ своихъ возраженіяхъ, на точку зрѣнія государственную, думая держаться точки зрѣнія церковной; или наоборотъ: отношеніе къ свободѣ совѣсти со стороны государства обсуждали съ точки зрѣнія церкви. Между тѣмъ обѣ эти точки зрѣнія, какъ и самыя области церкви и государства, никакъ не должны быть смѣшиваемы. Напротивъ, только при строгомъ ихъ раздѣленіи и возможно правильное разрѣшеніе вопроса. Пусть наши оппоненты отложатъ покуда заботу о послѣдствіяхъ свободы совѣсти для государства (о чемъ будетъ у насъ рѣчь впереди) и ограничатся теперь, вмѣстѣ съ нами и нашимъ авторомъ «духовною особой», одной сферой церковной.
«Объявить свободу совѣсти! Сама православная церковь этого сдѣлать не можетъ»… Да нечего церкви и объявлять о свободѣ совѣсти (къ чему ее никто и не приглашаетъ), потому что свобода совѣсти отъ нея неотъемлема, потому что свобода совѣсти, свобода воли, вообще дарованная Богомъ человѣку свобода духа есть ея, — потому наконецъ, что самое понятіе о церкви, предполагоетъ уже свободную совѣсть. Развѣ можетъ быть церковь Божія понята внѣ вѣры въ Бога? Конечно нѣтъ, отвѣтятъ, нимъ, — это безсмыслица. А можетъ ли быть вѣра не по совѣсти, вѣра внѣ совѣсти? Немыслимо, ибо вѣра есть союзъ человѣческой совѣсти съ Богомъ. Если такъ, то говоря «совѣсть», разумѣемъ ли мы здѣсь совѣсть свободную или несвободную? Конечно только свободную, ибо несвободная совѣсть не есть уже совѣсть, а отрицаніе совѣсти. Подойдемъ къ дѣлу съ другой стороны. Если спрашивается отъ людей вѣра, то какая: искренняя ли и чистосердечная, или же фальшивая и лицемѣрная? Отвѣтъ несомнѣненъ. Возможно ли же совмѣстить искренность вѣры съ неискреннею совѣстью? Это опять безсмыслица. Стало-быть, когда спрашивается отъ людей вѣра, то этимъ самымъ спрашивается отъ нихъ искренняя совѣсть. Не такъ ли? А можетъ ли быть искреннею совѣсть насилованная, т. е не свободная совѣсть? Вопросъ, кажется, излишенъ. Поэтому, если церьковь не можетъ быть понята внѣ, то, стало-быть, она не можетъ быть понята и внѣ свободной совѣсти. Не «объявлять о свободѣ совѣсти» требуется отъ церкви, потому что эти понятія неразлучны, а требуется только не насиловать совѣсти внѣшнимъ, вещественнымъ способомъ, иначе: блюсти во всей чистотѣ существенную стихію вѣры, слѣдовательно и стихію самой церкви, т. е. искренность и чистосердечіе вѣры, другими словами — свободу совѣсти.
Далѣе. Авторъ — духовная особа — очевидно «свободу совѣсти», безъ которой немыслима никакая вѣра, съ самимъ содержаніемъ вѣры. Это доказывается его словами, что если совѣсть заведетъ христіанъ въ дебри, то они, въ силу, будто бы, теоріи газеты «Москва», могутъ «успокоиться тѣмъ, что при свободѣ совѣсти и дебрей-то вовсе нѣтъ: уже то, что они дѣлаютъ дѣла по своей совѣсти, — это уже-де и значитъ, что они поступаютъ именно такъ, какъ Богъ повелѣваетъ». Въ нашемъ требованіи «свободы совѣсти» автору мерещится требованіе разновѣрія въ единой вселенской церкви, и онъ справедливо приходитъ отъ такого противорѣчія въ ужасъ. Йо откуда же пришла автору подобная мысль, будто мы отождествляемъ понятіе о свободѣ совѣсти съ понятіемъ объ истинѣ? Свобода совѣсти сама по себѣ не есть ни вѣра, ни истина, точно такъ, какъ и сама вѣра не есть еще истина. Можетъ быть вѣра истинная и ошибочная, вѣра правая и неправая: слѣдуетъ ли изъ этого, что самое понятіе о томъ дѣйствіи человѣческаго духа, которое называется вѣрою, должно быть исключено изъ понятія о церкви? Свободная совѣсть можетъ быть направлена и къ вѣрѣ и безвѣрію, и къ истинѣ и ко лжи, именно потому, что она свободна, — но она составляетъ необходимое условіе, духовный матеріалъ (а не содержаніе) всякой вѣры, и правой и неправой, такъ что никакая — ни самая правая, самая истинная вѣра немыслима безъ свободной совѣсти. Авторъ очевидно пугается слова «свобода», и мы поможемъ ему разсѣять его недоразумѣніе, замѣнивъ это слово. Почтенная духовная особа, безъ сомнѣнія, требуетъ искренности и чистосердечія вѣры. Она вѣроятно допустила бы даже, чтобъ и сама церковь единая, вселенская, объявила такое требованіе своимъ чадамъ. Но развѣ искренность и чистосердечіе ограждаютъ человѣка отъ «дебрей»? Развѣ поступать искренно и чистострдечно значитъ поступать непремѣнно «такъ, какъ Богъ повелѣваетъ»? Развѣ не можетъ быть искренней ереси, чистосердечнаго заблужденія? Правильно ли однакожь будетъ заключеніе, что вслѣдствіе этого не нужно для истинной вѣры ни искренности, ни чистосердечія? Не отвернется ли авторъ самъ съ негодованіемъ отъ такого вывода? А между тѣмъ не точно ли такой же выводъ сдѣлалъ онъ изъ понятія о свободѣ совѣсти, которое однако заключается въ понятіи объ искренности и чистосердечіи!
Именно потому, что свободная совѣсть можетъ направиться и ко лжи и къ истинѣ, и ко злу и къ добру, и къ неправой и къ правой вѣрѣ, на обязанности церкви и лежитъ направлять совѣсть къ истинѣ, къ добру, къ вѣрѣ правой, — къ душеспасенію. Но какъ направлять? Такъ, чтобы при этомъ удержалось необходимое свойство вѣры — искренность и чистосердечіе: другими словами, чтобы совѣсть сохранила свою свободу. Ибо гдѣ нѣтъ свободной совѣсти, тамъ нѣтъ и вмѣненія, въ богословскомъ смыслѣ слова, а гдѣ нѣтъ вмѣненія немыслимы ни заслуги, ни награды, ни душеспасеніе, точно такъ же какъ съ другой стороны немыслимы ни грѣхъ, ни паденіе, ни погибель. Безъ свободы совѣсти немыслима и церковь, ибо въ духовной свободѣ человѣка лежитъ причина бытія (raison d'être) самой церкви, весь смыслъ ея призванія. Свобода человѣческаго духа составляетъ такимъ образомъ не только стихію церкви, но и самый, такъ сказать, объектъ ея дѣйствія, — не только единственное поле ея дѣятельности, но и тотъ необходимый, единственный матеріалъ, на разработку котораго устремлена вся ея дѣятельность. Понятно послѣ того, что въ этой стихіи свободнаго духа самая дѣятельность, направляющая этотъ духъ, можетъ быть только духовная и дѣйствовать орудіями только сообразными съ природою свободнаго духа, т. е. чисто-духовными. Другими словами: церковь, раскрывая человѣку единую истину, указуя ему единый истинный путь, просвѣщаетъ, учитъ, убѣждаетъ, наставляетъ, руководитъ, т. е. приводитъ свободную совѣсть человѣка къ свободному союзу съ Богомъ, къ свободному соглашенію съ единою истиной, къ свободному послушанію Богу и истинѣ въ церкви. Свободное же послушаніе есть то, которое можно опредѣлить выраженіемъ Апостола: «не за страхъ, а за совѣсть», т. е. иначе: не за страхъ человѣческій, не за страхъ уголовныхъ наказаній, а за страхъ Божій. Между тѣмъ изъ словъ почтенной духовной особы и вообще всѣхъ нашихъ возражателей, возстающихъ, во имя церкви, на свободу совѣсти и отстаивающихъ, во имя же церкви, грубое физическое насиліе въ дѣлѣ вѣры, въ формѣ различныхъ взысканій гражданской власти, — изъ словъ ихъ мы имѣли бы право заключить, что они домогаются союза съ Богомъ, соглашенія съ истиной, послушанія церкви — не свободнаго, не за совѣсть, какъ выражается Апостолъ, а именно за страхъ, т. е, не за страхъ Божій, а за страхъ жандармскій и полицейскій… Нужно ли еще послѣ этого опровергать намъ мысль автора письма, будто свобода совѣсти разрушаетъ единство вѣры и церкви? Мы, кажется, достаточно показали, что если свобода совѣсти сама по себѣ не есть истина, то только свободою совѣсти можно придти къ истинѣ. Истина едина, слѣдовательно и истинная вѣра едина. Единствомъ свободно, т. е. не лицемѣрно, а искренно исповѣдуемой истины вѣры обусловливается и единство церкви. Стало-быть, истинное единство церкви предполагаетъ искреннее, на свободной совѣсти основанное, единомысліе членовъ въ исповѣданіи единой вѣры. Если же такого искренняго, на совѣсти основаннаго единомыслія нѣтъ, а есть единомысліе только наружное, внѣшнее, соблюдаемое невѣрующими или уклонившимися отъ истины, только изъ страха уголовной кары, кулака, палки, тюрьмы, только вслѣдствіе внѣшняго насилованія ихъ совѣсти, — то будетъ ли это единство? Безъ единства внутренняго въ церкви, единство наружное, искусственное, насильственное — есть ложь, есть грѣхъ.
Нѣтъ, не тѣ слова должны раздаваться съ каѳедры церковной, которыя, не понявши нашихъ статей, влагаетъ авторъ въ уста пастырей церкви. Иное всегда вѣщала и вѣщаетъ церковь. «Возлюбленные о Христѣ братія и сестры» — такъ должны сказать и скажутъ истинные пастыри (позволимъ и мы себѣ употребить пріемъ автора и строй его рѣчи): «доселѣ мы васъ учили блюсти единство вѣры, какъ мы сами научены апостолами, пророками и пр., и теперь васъ учимъ, и повторяемъ, что нѣтъ иной истинной вѣры, нѣтъ инаго истиннаго пути ко спасенію, кромѣ указуемаго вамъ церковью. Но потому и говоримъ вамъ: просвѣщайте неослабно вашу совѣсть тѣмъ свѣтомъ, который обильно изливаетъ вамъ церковь, да будетъ ваша вѣра не лжива, не лицемѣрна, не по имени только, не по наружности только исповѣдуема, изъ страха земной кары, изъ желанія земныхъ благъ, — но да будетъ она искренна и правдива, свободнымъ дѣйствіемъ вашей свободной, просвѣтленной истиною совѣсти. Совѣсть свободную, чуждую внѣшнихъ, вещественныхъ, мірскихъ разсчетовъ выгоды и страха, несите въ даръ Богу. Свободные, будьте рабами свободы Христа, примите плѣнъ истины. Ибо знайте, потому именно, что вы соедини отъ Бога свободными, подлежите вы и отвѣту предъ Богомъ за злоупотребленіе свободы. Знайте, что свобода ваша можетъ равно привести васъ и въ рай и въ адъ, и въ рабство Христу, идѣ же истина, свобода и жизнь, и въ рабство грѣху — неволи, лжи, смерти. Поэтому, наложите на вашу свободу иго Христово, которое легко есть, и послушайте церкви ревнующей о спасеніи душъ вашихъ и единой способной руководить во благихъ путяхъ свободу вашу. Вы не можете ея не послушать, вы должны ея послушать, ибо внѣ церкви нѣтъ истины, ибо непослушные готовятъ гибель душамъ своимъ. Вѣдайте же всѣ уклоняющіеся истины, въ церкви пребывающей: церковь молитъ и не перестанетъ молить Бога о вразумленіи вашемъ, о возвращеніи васъ въ ея лоно; она не оскудѣетъ ни проповѣдью истины, ни словомъ любви и убѣжденія, никакими орудіями духовными, обращенными къ вашему омраченному духу; но если и затѣмъ вы не отречетесь отъ лжи, то постигнетъ васъ мечъ духовный: подобно апостоламъ, отрясавшимъ, по завѣту Христову, прахъ съ ногъ своихъ на порогѣ непринявшаго ихъ дома, такъ поступитъ съ вами и церковь, отрекшись отъ васъ, предавъ невѣрующихъ отлученію отъ среды вѣрующихъ». Вотъ, какъ намъ кажется, рѣчи свойственныя пастырямъ церкви, съ которыми ни въ чемъ не противоречатъ и наши статьи о свободѣ совѣсти, — а не тѣ рѣчи, которыя измышлены «почтенной духовной особой», на основаніи будто бы ученія «Москвы».
Ясно ли теперь то отношеніе, въ какомъ, по нашему разумѣнію, должна стоять и стоить церковь къ свободѣ совѣсти? Гдѣ же тутъ «индифферентизмъ», «равнодушіе», «безразличное отношеніе къ вѣрѣ», которое видитъ въ нашихъ статьяхъ г. Н. П. въ томъ же 12 No «Русскаго»? Не индифферентизмъ, а ревность о чистотѣ вѣры, о внутренней правдѣ и объ истинномъ единствѣ церкви выражается требованіемъ свободы совѣсти, съ точки зрѣнія церковной. Въ этомъ же требованіи выражается и другое требованіе: чтобы церковь, имѣя въ виду и почитая свободу человѣческаго духа, неослабно подвизалась въ ученіи, проповѣди, наставленіи, просвѣщеніи, руководствѣ, неослабно дѣйствовала, едиными ей приличествующими и свойственными, орудіями духовными, и не давала ржавѣть имъ въ пыли и забвеніи, призывая на смѣну имъ мечъ гражданскій. Вотъ къ этой-то духовной дѣятельности и не выражаютъ сочувствія г. Н. П. и большинство нашихъ возражателей, предпочитая вразумлять заблуждающихся въ истинѣ — посредствомъ полиціи, помощью тюрьмы, арестантскихъ ротъ, Сибири. Оно, разумѣется, для духовенства покойнѣе. «Духовенство, — говоритъ простодушно г. Н. П., въ своей статьѣ „Оправданіе для духовенства“ (?), — тѣмъ менѣе можетъ дѣйствовать на народъ (относительно пьянства), что онъ, народъ, находится въ большомъ невѣжествѣ». Конечно, просвѣщенныхъ просвѣщать легче, да ихъ ужъ и просвѣщать нечего. Но какъ же апостолы-то просвѣщали немудрыхъ и низкихъ??
Надобно не терять изъ виду одного:
Упраздняя необходимость свободной совѣсти и духовныхъ орудій для церкви, духовныя особы, намъ возражающія, упраздняютъ тѣмъ самымъ призваніе, причину бытія, необходимость самого духовенства….
Посмотримъ теперь на вопросъ о свободѣ совѣсти съ точки зрѣнія государственной.